Red Hands

К горлу Гарри приставлен нож. Он уже знает, что не стоит ни вздрагивать, ни бросаться вперед. Темнота душит, а фигура над ним — лишь безликая тень. Лезвие ножа, острое и холодное, саднит тонкую кожу шеи. — Не двигайся. Голос слишком приглушенный, слишком тихий, чтобы можно было разобрать, кому он принадлежит. — Ты встанешь, — приказывает голос резким шепотом. — Медленно. Затем ты пойдешь за мной. И если ты издашь хотя бы один звук, я перережу тебе горло. Кивни, если понял меня. Гарри осторожно кивает. Голос кажется ему знакомым; он уверен, что слышал его раньше. Еще несколько слов — и Гарри сможет выяснить, кто это. — Хорошо. Поднимайся. Он сбрасывает одеяло, чувствуя облегчение от того, что решил не снимать вчера штаны. Он принимает сидячее положение и опускает ноги на пол. — Иди за мной. После сна зрение Гарри все еще туманно, и он несколько раз моргает, пока ему не удается сфокусироваться. Он делает осторожные шаги, как будто боится наступить на гвоздь. Человек на пару сантиметров ниже него; он одет в черную мешковатую одежду, а лицо скрыто лыжной маской. Он прижимается к спине Гарри, удерживая лезвие у горла, и подталкивает его вперед, выводя в коридор. Свет за дверью яркий, режущий глаза, но он не рискует повернуть голову назад. Он думает, что сможет вырваться из хватки; он, определенно, делал это раньше. Не проходит и минуты, как Гарри понимает, что его план не сработает. Кажется, человек, идущий за ним, обучен такого рода вещам. Его рука крепко держит Гарри за плечо, так что он не сможет вырваться из захвата, а нож вдавливается в кожу достаточно сильно, чтобы порезать ее, если Гарри повернет голову. Неплохая стратегия. Это точно тот метод, которым Гарри и Найла учили захватывать британских солдат. Пока они идут, нож не смещается ни на миллиметр. Это долго и мучительно. Гарри согнулся в спине под странным углом, и, когда он пару раз чуть не спотыкается, страх пронзает каждую его клетку. В конце концов его толкают в сторону в какую-то комнату, и внезапно он перестает чувствовать нож у своего горла. Рука отпускает его плечо, и как только он выпрямляется, пытаясь понять, где он находится, его сильно пинают ботинком прямо в спину, и он падает на пол. Он ударяется запястьем, и жгучий след боли проходит по всей его руке, останавливаясь в ключице. — Ты действительно сделал это? — слышит он новый голос. Дверь закрывается. Он переворачивается на спину. Воздух с трудом выходит из его слабых легких. Вокруг него еще трое мужчин; все в одинаковой одежде и в масках. У них численное превосходство, и Гарри не уверен, что сможет справиться со всеми ними; они здоровы, мускулисты, выносливы и в хорошей форме, а он, хотя и имеет накачанные мышцы, все равно выглядит хилым, истощенным выжившим. В основном так и есть. Один из них, его похититель, снимает маску, и Гарри прищуривается. Это Том. Том, с которым он спит в одной комнате. — Прости, что дошло до такого, Гарри, — ровным голосом говорит Том, игнорируя шок на лице Гарри. — Но ты убил одного из наших людей. И мы не можем этого простить, — он протягивает руку в сторону, и один из его приспешников достает из-за пояса пистолет и отдает его. — Завтра кто-нибудь найдет тебя и подумает, что ты сам себя прикончил. Тебя запомнят как труса, кем ты, собственно, и являешься, — усмехается Том. — Ты убил человека, Гарри. Ты убил нашего друга. Ты просто трус. — Ты чертов трус, — закричал Зи, нанося удар за ударом в его грудь. — Я не могу поверить, что ты позволил этому случиться! Он мог умереть! — Ты нихрена обо мне не знаешь, — выплевывает Гарри. Ствол пистолета опускается до уровня его глаз. Он, вероятно, находится сейчас в худшем положении, которое может быть: он лежит на полу, опираясь на локти, и пистолет направлен ему прямо в лицо. Никто не придет его спасать. Вот оно, думает он. Я сейчас умру. Он будет убит двадцатилетним солдатом Восстания, который злится и мстит за мертвого друга, о существовании которого Гарри и не подозревал. Гарри даже не пытается защищаться или говорить что-то. Он все ждет, а секунды тикают, пока Том удерживает палец на спусковом крючке. Когда тишина слишком затягивается, Гарри понимает, что не хочет так умирать, и, в порыве мужества, отталкивается от пола и бьет по ногам Тома. Тот падает и выпускает пистолет из рук, который приземляется на пол. Прежде чем Гарри успевает подняться на ноги, тяжелое тело налетает на него; он скользит по полу и ударяется спиной об стену. Гарри не особо силен, но ему удается ударить кого-то в лицо; его переполняет ярость и напряжение, и он со всей силы толкает одного из мужчин, а другого бьет в живот. Гарри использует появившееся время, чтобы подойти к двери, прекрасно понимая, что не сможет одолеть их. Он не успевает схватиться пальцами за ручку, как кто-то бьет его по голове и бросает на пол; он слышит хруст собственной шеи, и чувствует, как что-то вроде ногтя оставило саднящую царапину на его лбу. Гарри ползет по цементному полу, пытаясь как-то защититься, когда Том переворачивает его и садится сверху, после чего обхватывает тонкими пальцами его шею. Гарри видит где-то сбоку очертания пистолета. Он неуклюже бьет Тома по голове, что оглушает того на достаточное время, чтобы он успел дотянуться до пистолета. Раздается глухой щелчок. В одну секунду Том сидит на нем; палец Гарри на спусковом крючке. В следующую секунду Гарри нажимает на спусковой крючок; пистолет оказывается незаряженным, но Том уже лежит на земле, схваченный каким-то человеком в сером. Гарри не может понять, кто это. Гарри не хватает воздуха, и он съеживается, отползая к стене. Все остальные отвлекаются от него; человек в сером наносит два удара первому, после чего идет ко второму у стены, который впоследствии теряет сознание от одного его удара. Его глаза закатываются, и он падает. Третий, изо всех сил пытающийся убежать, падает на пистолет виском. Это, без сомнений, будет иметь смертельный исход. На лице Гарри кровь, и он задается вопросом: может, это был вовсе не ноготь, а нож? Человек в сером поворачивается. — Луи? — кашляет он, на что Луи качает головой. Он делает несколько шагов в сторону, где Гарри лежит на полу, и присаживается перед ним на корточки. Гарри ошеломленно моргает. — Иисусе, — говорит Луи. — Не разговаривай. Ты можешь идти? — Да. — Ладно, давай руку, — Луи протягивает Гарри руку и с трудом поднимает его на ноги. В глазах Гарри все плывет. Он все больше убеждается в том, что на его лбу порез от ножа. — Тише. Луи обхватывает предплечье Гарри и осторожно ведет его к выходу, переступая через тело, лежащее в дверном проеме. Гарри спотыкается и чуть не падает. — Как ты-- — Не разговаривай, блять, Гарри, слышишь меня? Луи осматривается по сторонам, как будто желая убедиться, что за ними не следят, и ведет Гарри по коридору, двигаясь слишком быстро, чтобы он мог за ним успевать. Теперь боль начинает чувствоваться в полной мере, и знакомое изнеможение заполняет его сознание, но теплая рука Луи на его коже… как ни странно, дарит ему спокойствие. В следующую секунду он понимает, что раньше Зи делал это, а затем чувствует грусть. Гарри снова спотыкается. Луи поддерживает его, после чего продолжает тащить по коридору. — Луи, — начинает он, но снова замолкает, когда тот сворачивает влево и проводит его через дверь. В комнате стоит односпальная кровать, прислоненный к стене комод. Лампа, прикроватный столик. Скомканное покрывало. Распахнутая дверь в маленькую ванную. Не выставлено никаких сентиментальных вещей; здесь все настолько упрощенно и пусто, что на мгновение Гарри кажется, что они зашли не в ту комнату. Луи плотно закрывает за ними дверь. — Садись, — приказывает Луи, остановившись у кровати. — Подожди. Он идет в ванную, и Гарри замечает его ушибленные, кровоточащие костяшки пальцев. Закрыв глаза, он слышит звук текущей воды. Матрас мягкий, белье теплое и манящее. Он вроде как хочет лечь и поспать, но его голова кровоточит, так сильно, что, возможно, понадобится наложить швы. Блять. Что вообще произошло? Он все еще не до конца разобрался. Гарри делает глубокий вдох, собираясь с силами, чтобы, наконец, заговорить. — Я не-- — Тише, — слышит он голос Луи из ванной. — Я не хочу слышать, как ты говоришь. В его мутном сознании возникает мысль, что он, наверное, сделал что-то не так. Луи возвращается спустя мгновение, и Гарри все еще сидит на кровати, неподвижно наблюдая за осторожными, точными движениями Луи. Выглядит так, будто Луи старается не делать резких движений, чтобы не напугать или, может быть, не спугнуть его. Гарри действительно такой нервный? Луи держит в руке что-то, похожее на влажную ткань. Несколько капель воды попало на его простую белую футболку; короткие рукава обнажают несколько татуировок, замысловатых и неясных для Гарри. Гарри замечает, что на нем впервые нет очков. Это смягчает черты лица, делает глаза более голубыми, ясными и не такими пугающими. — Не шевелись, — говорит Луи. Он подтягивает стул, садится на него и, без предупреждения, касается тканью лба Гарри. Это холодно и больно, поэтому Гарри вздрагивает. — Все нормально. Это просто вода. Его прикосновение стало нежнее, чем раньше. Он стирает кровь, которая уже начала высыхать и впитываться в кожу. После ткани кожа Гарри становится прохладной и влажной. — Он разбудил меня, — шепчет Гарри спустя какое-то время, считая, что он уже может говорить. — У него был нож… он был зол на меня. Я не знал, что это был он. Я не знаю… — он сразу начинает представлять худшее. — Я не знаю, в порядке ли Найл. Я не знаю, убил ли он кого-то или-- Луи убирает от его лица ткань и бросает на него строгий, твердый взгляд. — Том не стал бы убивать кого-нибудь, если бы у него не было причины, и я могу гарантировать, что у него не было причин убивать Найла или еще кого-то. У него была причина убить тебя. А теперь замолчи. Дай посмотреть, — он касается пальцами щеки Гарри с нежностью, контрастирующей его словам, и поворачивает голову Гарри в сторону. Теплое прикосновение обжигает кожу щеки Гарри.— Не так уж плохо. Потребуется всего несколько швов. Он убирает руку и встает, возвращаясь в ванную. Гарри наблюдает за тем, как он бросает в раковину ткань и открывает шкафчик, откуда достает иглу, швейную нить и бутылочку с жидкостью. Гарри уверен, что это перекись. Луи возвращается и снова садится перед Гарри. Он обмакивает вату в перекиси и начинает осторожно промокать ей рану. Это чувствуется, как пожар на лице, но Гарри уже привык. — Как ты нас нашел? — Я слышал шум, — отвечает Луи, сосредоточенно поджимая губы. — Нелегко игнорировать такие вещи здесь, — он убирает вату и отрывает нить, с легкостью просовывая ее через игольное ушко. — Я бы сказал, что сейчас будет больно, но я предполагаю, что ты это уже знаешь. — Все в порядке, — говорит Гарри, как бы подразумевая "я готов", и Луи наклоняется ближе и делает первый стежок. Боль вспыхивает такая же, какой он ее и запомнил, и его ресницы начинают дрожать. — Я не врач, — тихо бормочет Луи. Гарри чувствует, как нить проходит через его кожу, и у него начинают слезиться глаза. — Прости. За это. Я бы отвел тебя к Джеку, но он спит. Я не должен будить его, к тому же, не хочется начинать все это дерьмо сейчас. В любом случае, мы должны подождать до утра и сообщить о Томе. Бен ворчит, когда устает. Но будет еще хуже, потому что ты ему тоже не очень нравишься. — Все нормально, — повторяет Гарри. — И прости за Томми. Черт возьми. Он был хорошим парнем. После этого он не сможет остаться с нами. Гарри открывает глаза и слегка поворачивает голову, чтобы посмотреть на Луи, брови которого нахмурены. — Тебе не нужно никому говорить. Я не собираюсь… сдавать его. Я не такой. — Никогда этого и не говорил. Но он попытался убить участника Восстания — которым ты, кстати, являешься, если забыл — а мы не позволяем таким людям представлять нас, — он делает паузу между швами, давая Гарри время перевести дыхание. — Он просто трус. Всегда был немного трусливым, если честно. Блять, — он качает головой. — Мне нужно выпить. Готов к следующему шву? — Да, — тихо отвечает Гарри. Он не совсем знает, как вести себя с этой новой стороной Луи. — Будь осторожен, черт возьми, — продолжает Луи, накладывая следующий шов. — Ты должен спать с одним открытым глазом. Не можешь быть самонадеянным. — Я вовсе не самонадеянный. — Черт, я знаю. Ладно? Я знаю. — Я доверяю Найлу, — честно говорит Гарри. — Я знаю его уже очень давно. — За долгое время люди могут измениться, Гарри, — говорит ему Луи, не делая перерыв перед следующим швом. — Слушай, я знаю, что ты прошел через дерьмо. Найл прошел через дерьмо. Лиам и Ник не могут этого понять. Так что, конечно. Доверяй Найлу. Но, на самом деле, ты не можешь иметь здесь друзей, — он делает последний стежок и легко переламывает ногтем нить. — Ты поймешь. Довольно скоро. — Вот как ты справляешься с этим, да? Луи вздыхает и встает, чтобы отнести нить с иглой, после чего в тишине возвращается уже с несколькими бинтами. — Я был с Восстанием в течение длительного времени. Я знаю, о чем говорю. — Я путешествовал в течение длительного времени. Думаешь, я не знаю? Луи разворачивает бинты и накладывает их один за другим на рану. Гарри все еще понятия не имеет, как выглядит порез; он чувствует себя слепым. Туман в глазах и звон в ушах все еще не исчезли. — Просто… будь осторожен, — заканчивает Луи. — Я говорю серьезно. Следи за своей задницей. — Ладно, — отвечает Гарри. — Спасибо. Мне… надо идти. — Прости, но я не смогу отпустить тебя сегодня. Челюсть Гарри отвисает, но он закрывает ее настолько быстро, насколько возможно, чтобы при этом не выглядеть глупо. — Что? — Здесь ты в безопасности. Ты можешь лечь на диван. Луи поднимает с кровати подушку и сложенное одеяло и бросает все это на диван. — Я-- — Это не обсуждается. Говорю тебе, если ты вернешься к себе, случится что-то плохое. Ты проведешь ночь здесь. Это приказ. Гарри растерянно оглядывает комнату, как будто это как-то поможет ему сказать «я не доверяю тебе и твоим идеалам, и я боюсь, что если повернусь к тебе спиной, произойдет что-то гораздо худшее, чем-то, что уже недавно случилось». Он поднимается с кровати. — Я… Он хочет сказать «нет». Действительно хочет. Но то, как Луи смотрит на него, как устало опущены его веки, как он по-домашнему одет в спортивные штаны и футболку, как в его глазах отсутствует гнев или запугивание, а вместо этого есть только лишь усталость… Гарри пытается игнорировать чувство безопасности, но он так устал, а боль в голове заглушает все остальное. — Ладно. Луи кивает, и на его лице отражается что-то вроде облегчения. — Поспи. Разбуди меня… если что-нибудь случится. — Спасибо. Гарри садится на диван, поправляя подушку. Он неохотно ложится на бок и накрывается одеялом. Он наблюдает за тем, как Луи делает тоже самое, поворачивается лицом к стене и тянется к выключателю. — Не благодари меня, Стайлс. Свет гаснет.

*

Его сны расплывчаты и полны лиц. Он видит свою сестру в одном из них; она заплетает волосы перед зеркалом в ванной. Она ловит его взгляд и улыбается. Он чувствует, что улыбается ей в ответ. Он любит улыбаться. Затем его сестра превращается в Эда; он смотрит на Гарри пустыми глазами и смеется, что выглядит так, будто он задыхается, а затем вместо Эда появляется Зи, чьи глаза тревожны и задумчивы; он превращается в Луи, который смотрит на Гарри. Он просыпается, чувствуя себя чертовски испуганным. Свет горит, а в ванной что-то шуршит. Он в комнате Луи. Он не может вспомнить, почему, пока не поворачивает голову и не чувствует пульсирующую боль в порезе от того, что коснулся им подушки. Все воспоминания быстро проносятся у него в голове; то, как он проснулся с ножом у горла, то, как его тащили в другую комнату, где Том был определенно готов убить его, то, как Луи спас его, обработал рану и дал место для сна. Он не должен был оставаться здесь так долго. Он медленно садится, осторожно потянувшись рукой к повязке на лбу. Он чувствует влагу, и, убрав руку, видит, что на кончиках его пальцев кровь. Его горло саднит, как будто он кричал. Работающий прежде кран в ванной затихает, и Луи выходит. На нем, как обычно, черные джинсы, но ничего нет сверху, что открывает вид на татуировки на груди, а его волосы влажные после недавнего душа. Он пренебрежительно смотрит туда, где Гарри стягивает с себя одеяло. — Ты проснулся, — замечает Луи. — Как твоя голова? — Чувствую себя лучше, — Гарри пытается сглотнуть. — Хорошо. Ты проспал будильник, но они уже задержали Тома. Сейчас он в сознании, его допрашивали, но он отказался говорить. Они ждут тебя. — Почему меня? Луи натягивает рубашку, хмурясь. — Как ты думаешь, почему? Ты новенький, и они беспокоятся, что это ты навел столько беспорядка. — Что я должен сказать? — Правду. Они подключат тебя к монитору сердца. Так что скажи им правду. — А что насчет Тома? Луи качает головой; в его движениях чувствуется досада. Его волосы падают на лицо, и он смахивает их так, словно уже привык к этому, и поднимает очки с прикроватного столика. — Том должен волновать тебя сейчас меньше всего. Он сделал свой выбор и напал на тебя, — он надевает очки. — Иди умойся. Мы возьмем твою обувь и какую-нибудь одежду из твоей комнаты по пути на допрос. В шкафчике есть запасная зубная щетка. — А что будет с тобой? — Я что-нибудь придумаю. Не беспокойся обо мне. Теперь приступай к делу. У нас не так много времени. — У тебя не будет проблем? За избиение тех солдатов? Луи выпрямляется и пристально смотрит на него. — Я могу постоять за себя, спасибо. Ты должен думать о себе. Иди. Гарри встает немного неуклюже. — Спасибо. Луи выглядит так, будто хочет сказать что-то, но ничего не говорит; вместо этого он начинает заправлять кровать и натягивать ботинки, тогда как Гарри входит в маленькую ванную комнату, тихо закрывая за собой дверь. — Тебе, наверное, также стоит сменить повязку, — кричит из комнаты Луи. Гарри впервые видит себя в зеркале. Его глаза покраснели, а четыре грязных бинта, наложенные на лоб, почти полностью пропитались кровью. На щеке начинает появляться фиолетового оттенка синяк. Порывшись в шкафчике, он, наконец, находит зубную щетку, затем быстро снимает бинты. Порез неровный, швы неаккуратно наложены тонкой швейной нитью. Он накладывает новую повязку как можно быстрее, проводит рукой по волосам, пытаясь привести их в порядок, и слегка щиплет себя за щеки, чтобы придать цвет лицу. Он делает глубокий вдох, собираясь с мыслями. Когда примерно через три минуты он выходит, Луи уже стоит у двери, нетерпеливо постукивая ногой. — Уже почти восемь. Пойдем. Гарри немного скользит в носках, пока они идут по коридору. Сейчас в нем пусто, но когда они выходят в крыло солдатских комнат, люди начинают поворачиваться к ним, шепча и бормоча что-то, как будто слух о произошедшем уже распространился. Когда они заходят в комнату Гарри, Найл и Лиам тихо разговаривают. — Иисусе, — вздохнул с облегчением Найл, когда они вошли. — Мы ужасно волновались. Что, черт возьми, случилось? Хаз? Что с твоей головой? — Надень ботинки, — говорит Луи Гарри, который подходит к своей кровати, рядом с которой валяются его кроссовки. — Произошло нападение, — продолжает Луи, обращаясь к Найлу и Лиаму. — Босс хочет, чтобы вы с Ником тоже пришли на допрос. — Какое нападение? Что? — бормочет Лиам. — Это был Том. Нам пора идти. Где Ник? — Пошел завтракать, — отвечает Найл, не дыша. — Блять. Ты в порядке, Хаз? — поворачивается он к Гарри, который завязывает шнурки.— У тебя кровь. Срань господня. — Я в порядке, — говорит Гарри. — Срань господня, — повторяет Найл, не переставая трясти головой, как будто от этого все плохое исчезнет. — Вы трое идете в офис Бена, — говорит Луи. — Прямо туда. Никаких обходов. Я найду Ника. Когда никто не двигается с места, он повышает голос: — Сейчас! Найл кладет Гарри руку на плечо, и они выходят из комнаты; все, что Гарри может делать, это пытаться игнорировать пульсацию в голове, которая постепенно начинает усиливаться.