Red Hands

У него появились здоровые синяки. В полночь Гарри садится в постели и видит свое отражение в окне лазарета; он может различить подбитый глаз и распухшую губу, небольшую царапину, наспех заклеенную пластырем. Никто не приходит к нему, и он чувствует себя преступником, ожидающим приговора. Наверное, так и есть. Он клянется поблагодарить Фиона, когда они выберутся из этого места. Гарри решает не надевать очки, пока не доберется до башни. Он знает, как туда добраться, и не хочет, чтобы Луи раздражал его, бубня на ухо. Гарри достаточно способный. Он не может видеть левым глазом, и у него ужасно болит голова, но он достаточно способный. Ожидание следующего часа тянется не так долго, как он ожидал. Есть несколько вещей, на которые можно смотреть, например, как снег собирается на большом окне, и еще он время от времени тычет в свой синяк, проверяя, насколько сильно он болит. (Он не болит). Тишина заполняет двор, как грязь; медленно и густо. Он может сказать, что пора. Он откидывает одеяло. Затем, внезапно он слышит, как открывается дверь, и накидывает одеяло обратно на свое тело. Гарри сонно моргает, словно он только что проснулся, глядя на приближающегося человека. Это блондин, тот, что был для него «шотландцем». Выражение его лица было холодным, жесткая линия пролегла складкой на его лбу. Гарри задается вопросом, сколько ему лет. — Вставай, — командует шотландец. Гарри смотрит на него широко открытыми глазами и засовывает ноги в ботинки. — Куда мы идем? Мужчина хватает Гарри за воротник кофты и резко дергает вверх. Его вытаскивают за дверь и тащат к дальней лестнице. — Куда мы идем? — повторяет Гарри. Мужчина бросает на него суровый взгляд, а затем присматривается. — Где твои очки? Блять. Гарри замирает. И затем он ударяет мужчину локтем в лицо. В это действие было вложено не так много силы, но он оглушает парня, что дает Гарри несколько дополнительных секунд, чтобы также схватить его пистолет и, разрядив его, отбросить в сторону, после чего он бежит к лестнице. Он выиграл себе немного времени, но он понятия не имеет, куда направляется. Все, что он действительно может делать, это бежать. Гарри спотыкается на ступеньках, и по мере того, как он поднимается, проходы становятся все уже и уже, и он знает, что он почти на месте. Он особо не задумывался о том, что будет делать, когда доберется туда; он знает, что, скорее всего, он получит пулю, едва завернув за угол. Он не слышит сигнала тревоги, но не может понять, хорошо это или плохо. Гарри снова спотыкается и падает, сталкиваясь ладонями с полом, который жалит место удара. Отсутствие сигнализации, вероятно, хороший знак. Он надевает очки, когда понимает, что приближается к вершине. Чертова лестница бесконечна, и когда это смешивается с его болью в голове и неясным зрением, ему… стоит быть осторожней, хотя это не рассматривается как вариант прямо сейчас. Линзы очков мигают. «Гарри! — кричит Найл, как только очки оказываются у того на лице. — Ты с ума сошел?» — Вы здесь? — задыхается он. «Чт--» — Грузовики здесь? «Черт, они в пяти минутах от лагеря. Не могу поверить, что ты--» — Говори, что мне делать, — Гарри сильно зажмуривается, пытаясь сморгнуть пятна в глазах. — Прошу. Скажи, что мне делать. Найл с отчаянием рычит. «Черт, — снова повторяет он. — Окей. Наверху есть один охранник. Ты должен его обезоружить. Еще есть два… как они называются, Лу? Не патрули. Гребаные… рабочие или что-то в этом роде. Они запускают программы. Программисты! Они будут наверху, но они не вооружены.» Гарри пробегает мимо незакрытого окна. Порыв ледяного ветра врывается через раму, и Гарри поднимает взгляд вверх, чтобы увидеть человека, ожидающего наверху, с пистолетом, направленным вниз и прямо на его лицо. «Ты уже делал это раньше, — тихо говорит ему Найл. — Ты можешь сделать это снова.» — Не двигайся! — кричит охранник. Гарри медленно шагает вперед. — Не двигайся! Гарри дотрагивается до заднего кармана и нагибается как раз в тот момент, когда над его головой проносится пуля. У Гарри звенит в ушах, но у него есть достаточно времени для того, чтобы вытащить крышку от бутылки и отбросить ее в сторону; время. У него есть еще немного. Когда охранник смотрит, что было брошено, Гарри бросается на него, толкая пистолет в сторону. Он стискивает зубы, когда голова мужчины ударяется о стену позади него, и его глаза трепещут. — Я не хочу никому причинять боль, — плакал он однажды ночью, и по его лицу тихо текли слезы. Зи просто смотрел, и Эд крепче обнял Гарри за плечи. Это было в ночь перед их первой миссией. — Тебе придется пройти через это, — ответил Зи. — Руки вверх! — взревел Гарри, зайдя в башню, и направил пистолет на двух людей. Оба были невооруженными мужчинами, как и сказал Найл. Они дрожат. Гарри чувствует, как в нем расцветает чувство вины. — Живо! Это не мой голос, беспомощно думает он, словно наблюдая за собой из-за ширмы. Это не я. Конечно, это я, говорит противоречивый голос внутри него, когда он держит пистолет направленным на них, ожидая команды Найла. Ты всегда таким был. — Оставайтесь на своих местах, — требует Гарри. — Найл, что мне, блять, делать? «Дерьмо. Блять. Окей, слева от тебя есть панель. Видишь?» — Да. «Справа есть три выключателя. Переверни их все.» Он переворачивает. Ничего не происходит. — Найл, — говорит он дрожащим голосом. «Под панелью есть красная кнопка. Ее сложно не заметить. Нажми на нее.» Гарри ощупывает поверхность под панелью; его рука натыкается на что-то похожее на кусок жевательной резинки, и он морщится. И затем он распознает кнопку. Он нажимает на нее, и раздается серия щелчков, после чего пронзительный визг прорезает безмолвную ночь. Он оборачивается и видит двух мужчин, до сих пор не менявших свое положение. Что дальше? думает он. «Беги, Гарри, — говорит ему Найл. — Убирайся оттуда.» И он бежит.

*

Во дворе вспыхнула паника. Направо и налево бегают мужчины и еще совсем молодые парни, все толпятся и наступают друг другу на пятки. И Гарри, на самом деле, даже не видит, где находятся главные ворота, но он почти уверен, что громкий визг доносится именно оттуда. Гарри не совсем уверен, как и когда он решает сделать крюк, но эта мысль приходит к нему внезапно. Он останавливается, его ноги скользят по замерзшей грязи, из-за чего он чуть не падает, и поворачивает голову в направлении своей палатки. Он не беспокоится об остальных парнях. Они прекрасно справятся. Он думает только о Фионе, о том, как они похожи, и что Гарри должен благодарить его. — Дай мне минуту, — бормочет он Найлу, и это, должно быть, выглядит так, словно он разговаривает сам с собой, что Гарри находит довольно забавным. «Хаз, беги к грузовикам! Сейчас же, это тебе, мать твою, не шутки!» — Всего лишь минуту. Ладно? Я буду на месте, — он резко разворачивается, не обращая внимания на протесты Найла, и бежит обратно через толпу. Он ныряет в палатку. — Черт. Там никого нет. Он знает, что велел Фиону бежать, но внутри он чувствует ужасную пустоту, словно… словно кому-то суждено умереть. Он чувствует странную уверенность в том, что сегодня ночью прольется кровь, и не вся она будет принадлежать врагу. «Хаз! — кричит Найл. — Убирайся оттуда!» Ветер словно ножом бьет в лицо, когда он пробирается обратно к воротам. Он уже слышит звуки выстрелов, и он заставляет свои ноги двигаться быстрее. Он не хочет умирать. Не здесь и не сейчас. Не раньше, чем он сможет поблагодарить Фиона. В толпе людей словно образовался разрыв, что позволило ему двигаться прямо к источнику хаоса. Его ботинок зацепился за ветку, и он упал, растянувшись на земле с полным ртом высохшей травы. Он чувствует пульсацию в большом пальце ноги. Наверное, он сломал его. Ему хочется смеяться. Он пробрался в гребаный лагерь и сломал палец ноги. Гарри достигает края толпы. — Не стреляйте! — он поднимает руки над головой. — Я здесь! Впереди кто-то толкает солдат назад, чтобы никому из них не удалось выбраться через ворота. Этот человек опускает оружие, и Гарри видит Лиама, глаза которого слишком милые и озабоченные, чтобы смотреть на Гарри через прицел винтовки. Лиам жестом велит Гарри следовать за ним. Гарри хочется упасть на колени и заплакать от облегчения. Он справился. — Иди по дороге, — говорит Лиам серьезно, деловито. — В конце стоит грузовик. Джек ждет тебя там. Они отвезут тебя домой, — Лиам делает паузу, после чего его рот кривится в улыбке. — Хорошая работа. Каким-то образом Гарри улыбается в ответ; движение едва заметное, но все же. — Спасибо. Дальше по дороге припаркованы грузовики. Около каждого стоит по одному Повстанцу. Они наблюдают за ним, пока он идет. Он даже не потрудился обернуться, проверить, что за его спиной. Впервые он не несет ответственности за то, что произойдет дальше. Двери последнего автомобиля, белого фургона с надписью «Х» на боку, открыты. Он снимает очки, и, когда доходит до середины фургона, видит сидящего там Джека. — Гарри! — восклицает он, размахивая руками в воздухе. — Ты сделал это! Гарри молча протягивает ему очки и опускается на край открытого грузовика. Да. Он сделал это.

*

Атмосфера на базе, когда они возвращаются, напоминает затишье перед бурей. Спуск под землю проходит в молчании. Джек сопровождает его через туннели, пока они не достигают смутно знакомого ему места; лестница, которая ведет вниз в спортзал. В коридорах тихо. В каждой комнате тихо. Даже голос Джека звучит тихо, когда он говорит. — Мы пойдем в лазарет, — говорит он приглушенным голосом. — Как ты себя чувствуешь? Он задает этот вопрос уже в двадцатый раз с тех пор, как они высадились с грузовика. Гарри заставляет себя не думать о том, что происходит в лагере, о безумном хаосе и стрельбе. Он закрывает глаза. — Я в порядке, — говорит он, и это не совсем ложь. Его палец распух, но это не доставляет слишком много боли, а его челюсть только немного болит в том месте, куда его ударили. Он жив. И он очень устал. — Хорошо, — сочувственно отвечает Джек. — Пойдем. Они идут медленно, почти мучительно медленно, но это все, кажется, стоит того, когда он, наконец, падает на кровать, и бумажные простыни сминаются под его телом. Джек протягивает ему чистую сменную одежду. — Устал? — спрашивает его Джек, и он кивает, закрывая лицо рукой. — Ну, ты хорошо поработал, — он немного подождал, давая Гарри перевести дыхание. — Я вижу, ты ввязался в драку. — Это все было сделано намеренно, — отвечает он, тяжело дыша от напряжения. — Мне кое-кто помог. Джек застывает, до этого собирая, предположительно, бинты. — Какого рода это была помощь? Разве он не должен был это сделать? Теперь уже слишком поздно. И он завершил свою миссию. Все кончено. Он сделал свою работу. — Это просто ребенок, — осторожно говорит Гарри. — И я ничего ему не сказал, — Джек смотрит на него какое-то время, после чего возвращается к бинтам. — Ладно. В любом случае, они, вероятно, скоро вернутся. Так что ты можешь пока что рассказать, что именно произошло, когда ты попал внутрь, — Джек садится на крутящийся табурет на колесиках и подъезжает к краю кровати, глядя на него сверху вниз. — Мы видели, как тебя вырубили. А что было дальше? Дело в том, что он не совсем уверен. Он может вспомнить что-то в смутных вспышках; как он был парализован, потом как его переносили, помнит обжигающую, жгучую боль, но… на этом все. — Это случилось снова, — решается он наконец сказать. — Эта… я не знаю. Сыворотка. Что бы это ни было, тоже самое они использовали в первый раз. Когда мне было шестнадцать. Джек слегка вздыхает, скрещивает руки на груди и смотрит себе под ноги. Он выглядит так, будто у него в голове происходят какие-то мысленные дебаты, и Гарри заставляет себя сесть. — Ты… — Гарри прикусил щеку. — Ты что-нибудь знаешь? Мужчина поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с Гарри, но прежде чем он успевает открыть рот, чтобы ответить, раздается тихий стук в дверь. — Войдите, — говорит Джек, ручка поворачивается, и входит Найл. У него темные круги под глазами и царапины на лбу и над ключицей. Его одежда испачкана чем-то, что может быть как грязью, так и кровью, и он выглядит измученным. Но когда его взгляд падает на Гарри, на его лице расплывается широкая улыбка, и он неуклюже тянет Гарри в объятия. — Боже, я рад, что ты в порядке, — говорит Найл, Гарри обнимает его одной рукой и сжимает без особого энтузиазма. — Ты плохо пахнешь, — отвечает Гарри и улыбается в ответ. Он улыбается. Он на самом деле улыбается, и он даже не замечает этого, пока Найл не отстраняется, начиная объяснять, что произошло. Он говорит, что наверху два грузовика, оба заполненные солдатами, которых Джек должен проверить. Когда Гарри спрашивает, чем он может помочь, Найл отвечает: — Просто сходи к Луи. Он скажет, что тебе делать. Теперь он морщится. Он не ожидает того, что Луи действительно убьет его, но не исключено, что будет какой-то спор, и он совершенно не в настроении иметь с этим дело в данный момент. — Не волнуйся, — быстро добавляет Найл. — Он не злится. На самом деле, все совсем наоборот. — Ты уверен? — неохотно спрашивает Гарри. — Да. И нам надо начать что-то делать, — он снова усмехается. — У нас около сотни солдат на подходе. У Гарри никогда нет времени сделать перерыв, но он не особо возражает. Приятно, когда в тебе нуждаются.

*

Итак, как оказалось, Найл ошибся, и Луи не слишком рад видеть Гарри. На его лице, казалось бы, застыл горький хмурый взгляд, который становится еще более выраженным, когда Гарри заходит в комнату. Но, опять же, Луи не в очках в данный момент, поэтому он не выглядит слишком суровым, и он не ударяет Гарри по лицу, как только видит его, так что Гарри считает это хорошим знаком. Есть что-то в Гарри, что не перестает его немного волновать, как постоянное напоминание о секрете Луи. Это заставляет его немного нервничать, и он не может сказать, что ему нравится это чувство. — Значит, ты вернулся, — замечает Луи, оглядывая его с ног до головы. Он сидит на крутящемся стуле перед несколькими экранами. Внезапно Гарри почувствовал себя неуверенно и неловко, даже при том, что он снова в своей обычной одежде. — Да, — он в волнении потирает руки. — Найл сказал, что у тебя есть для меня работа. — На самом деле, да, — Луи поворачивается на стуле. Да, без очков черты его лица значительно мягче. — Нам нужно, чтобы ты поговорил с солдатами. Не допрашивай их, а, по сути, просто поговори с ними и получи любую информацию, какую сможешь, — Луи немного щурится. — Тебя проверял Джек? — Да, — повторяет Гарри и замолкает. — Нет сотрясения мозга или… чего-нибудь такого. Ну, если тебе это было интересно. Луи вздыхает. — Это хорошо, — он слегка поворачивает голову, и Гарри замечает тонкий шрам за ухом, спрятанный под линий волос. — Итак. Иди в столовую. Туда всех и ведут. Я приду через несколько минут. — Ладно, — Гарри поворачивается, чтобы уйти, но останавливается. — А о чем именно я должен у них спрашивать? Хмурое выражение на лице Луи блекнет, совсем чуть-чуть. — На самом деле, — медленно отвечает он, — ты их проверяешь. Хочешь убедиться, что с ними все в порядке, — он понижает голос. — Я думаю, что ты для этого подходишь лучше всего. Гарри понятия не имеет, откуда взялась эта новая версия человека, сидящего перед ним, и хотя его доброта немного тревожит, он чувствует себя лучше. Чувство принадлежности этому месту становится немного сильнее. — Хорошо, — отвечает Гарри. Затем, — спасибо. — Не благодари меня, — говорит Луи так тихо, что Гарри едва слышит, и, может быть, если бы он не был все еще в комнате, он бы подумал, что ему показалось. Двигаясь по коридорам, он сосредотачивается на звуке; он постепенно становится громче, пока он не начинает слышать голоса и разговоры, и он чувствует, как его сердце колотится в груди. Он действительно может сделать это? Как он должен утешать других людей, если не может утешить даже самого себя? Любопытство, конечно, берет над ним верх, и он не может удержаться, чтобы не переступить порог. Столовая выглядит как обычно, разве что… повсюду эти мальчики-подростки, и видны их раны, но они все пьют из чашек и набивают свои рты едой, и ему хочется плакать. Потому что что-то в этом, в том, что он видит всех этих парней вместе и спасенными, заставляет его хотеть чего-то, но он не может понять, чего именно. Чего-то вроде прошлого, которого у него никогда не было. Почему-то ему кажется, что это его надо было спасти, а не он должен был спасать. Он чувствует в горле знакомое чувство надвигающихся слез. Он ныряет обратно в дверной проем. И вот, это происходит снова. Он чувствует, как поднимается что-то у него внутри, текут слезы, а грудь сжимается. ПТСР (прим.пер. ПТСР — пост-травматическое стрессовое расстройство), сказал кто-то однажды; он не помнит, кто это был. Но это неважно. Он сильнее этого. Разве нет? В конце концов, он уже не так в этом уверен, когда ноги сами несут его туда, откуда он пришел. Гарри случайно сталкивается с Луи, который в недоумении моргает. — Иисусе, смотри куда… — Луи замолкает. Он все еще без очков, но от этого его глаза не менее пронзительны. — Ты… ты в порядке? Гарри открывает рот, пытается что-то сказать — ничего не выходит, только сдавленный выдох. — Черт возьми. Идем со мной. Луи хватает его за предплечье и тащит по коридору в боковую комнату, у которой, кажется, нет никакого назначения, пока Гарри не замечает раковину, унитаз, зеркало и собственное отражение. Он скользит спиной вниз по стене, и ему кажется, что он плывет, но это ощущение не из приятных. Ни в малейшей степени. — Что обычно делает Найл? — спрашивает его Луи, ломая руки. Впервые он выглядел по-настоящему обеспокоенным перспективой благополучия Гарри. Гарри утыкается лицом в колени и пытается дышать. Его грудь горит. — Стайлс. Скажи мне, что делать. Что поможет? Все это время он держится на безопасном расстоянии, как будто Гарри может вскочить и ударить его. Я не могу этого сделать, думает Гарри и кусает себя за щеку так сильно, что начинает сочиться кровь. Он не может дышать. — Гарри, — в отчаянии говорит Луи и делает шаг ближе. — Что мне делать? — Расскажи мне что-нибудь, — хрипит Гарри. — Что угодно. — Я ничего не знаю, — отвечает Луи с отчаянием в голосе. — Мне нечего тебе рассказать. — Притворись, что знаешь, — Гарри впивается ногтями в икры, всеми силами сопротивляясь тому, чтобы вырвать все свои волосы. — Просто притворись. — Черт, — тихо ругается Луи и пятится к стене. — Гм. Пока тебя не было. — Да, — подбадривает Гарри, сдерживая слезы, чтобы не выглядеть полным идиотом. — Мне приснился этот сон? Вместо Бена была эта собака. И все вроде как поклонялись ему. Как будто это было единственным, что имело значения. Но собаки не живут очень долго, знаешь? И он уже был старым, — в этой истории, похоже, нет смысла. Это не имеет значения. — Продолжай, — шепчет Гарри. — Трудно строить планы, — продолжает Луи напряженным голосом, — когда будущее не определено. Когда ты никак не можешь это изменить. Ты понимаешь, что я имею в виду? — Гарри качает головой и делает шумный вдох. — Например, ты знаешь, что собака умрет. Ты знаешь, что все умирают. Но ты не знаешь, как это произойдет, или когда это произойдет, и как ты собираешься контролировать все после того, как это произойдет. Ты знаешь только то, что знаешь. — Да, — бормочет Гарри себе в колени. Он снова может дышать. Луи замолкает. — Спасибо, — говорит он через некоторое время, когда его слезы высыхают и напряжение в груди становится менее ощутимым. — Тебе не обязательно было это делать. — Обязательно, конечно, — честно отвечает Луи.