Red Hands

Они уезжают в час дня. Найл желает им обоим удачи; он мокро целует Гарри в щеку и говорит ему, что он отлично справится. Но его улыбка все же выглядит немного напряженной, ведь он знает, что именно их ждет. Эта миссия опасна, причем гораздо больше, чем все предыдущие, в которых он был. Люди, с которыми они имеют дело, опасны. Одурманенные наркотиками и все еще больные со старыми гнойными ранами от болезни, что стерла с лица земли… довольно большое количество людей, но позволила некоторым из них продержаться немного дольше. Гарри видел все это. Он прошел через все это. Он провел какое-то время в карантине не без причины. Гарри не нравится тот факт, что он должен иметь при себе оружие. Это больше не приносит того комфорта и вдохновения, но Бен настаивает, к тому же это, на самом деле, его единственное средство защиты в Шеффилде. Еще, конечно, Луи, но и тот факт, что ему надо полагаться на Луи, его тоже не утешает. Это жаркий день. Солнце стоит высоко в небе, оно обжигает кожу Гарри за те несколько секунд, что ему требуются, чтобы пересечь открытую асфальтированную дорогу и забраться в перегретый пикап. Кажется, из-за потепления погоды грузовик стал неподходящим транспортом для вылазок, так что водитель (которого Гарри не узнает) жестами показывает им забраться в конец пикапа. Он резко задвигает дверь, едва они как-то неловко садятся, и пикап уносится со стоянки. Но да, с течением времени погода становится все более жаркой. Они долгое время сидят в тишине, и в какой-то момент Гарри снимает куртку, оставаясь в одной футболке, и Луи немногим позже делает то же самое. Их винтовки лежат рядом друг с другом на другом конце пикапа. Гарри не беспокоится о том, что ему станет скучно, даже несмотря на тишину, потому что он может смотреть на большие и не очень города и загородную местность, размыто плывущие за окном. В конечном счете, Луи устает от молчания. — Мы могли бы попытаться поладить, — говорит он угрюмо, пока они едут по пыльным дорогам сельскохозяйственных угодий. Гарри моргает и смотрит на него. У них обоих лоб и шея покрыты потом. — Слишком жарко, — он просто пожимает плечами, как будто это подходящее оправдание. Луи фыркает. — Что ж, по крайней мере, я могу сказать, что пытался подружиться. Гарри не отвечает. Они ничего не говорят еще какое-то время. — К черту это, — говорит Луи, может, двадцатью минутами позднее. Гарри тяжело вздыхает и откидывается на пол пикапа, используя свой рюкзак как подушку, и поворачивается на бок, спиной к Луи. — Стайлс. Хватит игнорировать меня. Расскажи мне о своей семье. Гарри поворачивается к нему, нахмурившись. — Почему ты спрашиваешь? — Потому что у меня в планах разузнать твою личную информацию и сдать ее правительству, — саркастично говорит Луи. — А ты как думаешь, почему, тупица? Мне чертовски скучно, и я уже устал считать, сколько раз мы проезжали мимо белого забора. Так что расскажи мне о себе, или тебе придется слушать обо мне, и, буду честен, моя жизнь не так уж хороша. — Что заставляет тебя думать, что моя жизнь хороша? — Скажу прямо, — Луи зевает. — Расскажи мне о себе. Либо я вытолкну тебя с этого пикапа. Гарри переворачивается на спину. — Что ты хочешь узнать? — Гарри не очень-то любит думать о своей семье, не говоря уже о том, чтобы рассказывать о ней кому-то, кто ему не особенно нравится. — Что угодно, что может отвлечь меня от этой гребаной жары. Он на момент задумывается, вспоминая, как Луи говорил с ним в душевой в тот раз, когда у него был приступ паники, и делает вывод, что ему не будет больно. — Мне было двенадцать, когда мои родители умерли, так что. У меня не так много воспоминаний о них, которые не запрятаны в подсознании. Пока все школы еще не были закрыты, я всегда был там. В школе, то есть. — Почему ты так много времени проводил в школе? Гарри определенно не ожидал вопросов, но он, в любом случае, решает смириться с этим. — Музыка. Я играл на пианино. — Оставался на дополнительные занятия по фортепиано? — Я хотел этого. Мне нравилось. — Тебе и сейчас нравится? Гарри нужно время обдумать это. — Ага. Я скучаю по этому. Пикап попадает в яму по дороге и дергается, из-за чего двое внутри него сталкиваются. В бок Гарри прилетает винтовка, и он морщится. Луи вытягивает перед собой ногу, а другую крепко прижимает к груди. Он вытирает пот у линии волос. — А что насчет твоих родителей? — Что насчет них? — Не знаю. Кем они были? Какими они были? — Как насчет того, чтобы ты рассказал мне о своих? Луи фыркает. — Ты не захочешь этого знать. Правда. Гарри снова отворачивается, прикрывая лицо рукой от солнца. Взгляд Луи касается его бицепса и затем возвращается обратно, будто ничего не было. — Но я хочу. Разве это не честно? Ты задаешь вопросы мне, а я — тебе. Он вспоминает, как в самом начале впервые оказался в лазарете и не мог встать с постели. Луи тогда сказал: «Я что-то говорю тебе, а ты отвечаешь на вопрос». Луи приподнимает бровь и наклоняет голову вбок. — Моя история не такая увлекательная, Гарри. — Как и моя, но я взял и рассказал тебе, разве нет? — он щурится от обжигающего кожу солнца. — Ну же. Пожалуйста? Луи вздыхает в преувеличении, после чего, кажется, сдается. — Мой родной отец оставил маму и меня, когда я был еще совсем ребенком. Мы с ним виделись каждые несколько недель. Он много пил. Гарри внимательно наблюдает за его лицом, но не может найти ничего похожего на сожаление или огорчение. — О, — тихо говорит он. — Мне жаль, — и он действительно имеет это в виду. — Все в порядке. Я почти не помню его. — А твоя мама? У тебя были братья или сестры? — он даже не думает о своих словах прежде, чем они вылетают из его рта. И вот тогда у Луи появляется это выражение лица; то, что Гарри искал прежде. Огорчение. — Что насчет твоей сестры? — холодно спрашивает Луи. — Ты ничего мне про нее не сказал. Хорошо. Никаких разговоров об остальной части семьи Луи. — Она была прекрасна. Я не знаю человека лучше, чем она. Она была мне как мама. — Наверное, было очень больно. — Не с ней. Она… с ней было по-другому. Она была правда классной. Луи долго вглядывается в него. — Ты веришь в то, что она умерла? Кровь застывает в жилах Гарри. — Я не могу в это верить. Иначе мне незачем жить. Луи выглядит так, будто понимает его.

*

Так же, как и на его первой миссии в лагере, их поездка заканчивается в миле или около того от места назначения, куда им придется продолжать путь пешком. Так что пикап останавливается, Гарри и Луи накидывают на плечи свои рюкзаки с винтовками и прощаются с водителем. Вокруг нет ничего. Ничего нельзя ни услышать, ни увидеть; только пустые дороги и деревья кое-где на холмах, да изредка встречаются кирпичные дома. Пустая, бесплодная и пустынная земля. Тихая и жуткая. Конечно, во всем есть подвох, и Луи, в данный момент, и есть этот подвох. Он просто жалуется. Все время, что они идут, даже при том, что солнце наполовину за деревьями, он не закрывает рта, говоря о том, как же ему жарко, или как он голоден, или как болят его ноги. Он ведет себя скорее как ребенок из яслей, чем как взрослый человек. Более того, взрослый Повстанец. Гарри хочет врезать ему. — Не мог бы ты, пожалуйста, замолчать? — вздыхает Гарри после добрых нескольких минут нытья Луи. — Мне кажется, мы идем не тем путем. — Мы идем правильно, — хмуро отвечает Луи. — Я бывал здесь раньше. Гарри смотрит на него. Очки Луи чуть ли не свисают с его носа, а волосы у лба и шеи слиплись от пота. — Правда? — Ну естественно. Думал, ты знаешь, откуда я. — Я… — Гарри открывает и закрывает рот, подбирая правильные слова. — Я не знал, что ты имел в виду, э. Именно это место. На лице Луи появляется такое выражение, словно он попробовал что-то кислое. — Что ж, да. Мой приют был несколькими кварталами ниже, наверное. В церкви. Гарри пытается представить Луи в приюте, более юного, невинного и напуганного. Те приюты, в которых он был, не были великодушны для мальчиков-подростков; им давалось только самое необходимое: еда и одно единственное потрепанное одеяло, чтобы согреться, и может, для особенно удачливых, подушка. Он никогда не возражал, потому что хотел, чтобы комфортнее было Джемме-- защищать ее было его обязанностью, в конце концов. Хотя обычно она все равно в итоге отдавала ему свое одеяло. — Значит, ты был в приюте? — слабо пробует Гарри, предпринимая жалкую попытку начать диалог. — Что меня выдало? — Луи поворачивается к нему с такой убийственной ухмылкой, что Гарри чуть не спотыкается. Он что… флиртует? Шаг Гарри замедляется настолько, что он отстает на несколько футов от Луи, идущего высоко подняв голову. Он чувствует, как сердце бьется у него в горле. Луи не должен флиртовать со своими коллегами. Не с ним. Не с парнем. Не тогда, когда он знает, что Гарри такой же, как он, и когда Гарри знает кое-что еще. — Я просто… — Гарри ускоряет свой темп, чтобы догнать Луи. — Мне просто было интересно. Я ведь думал, что ты был с Восстанием довольно долго. — Так и есть, — он замолкает. — Это… долгая история. Во всяком случае, сейчас будет не к месту. Мы уже близко. Еще пять минут, и мы будем на месте. — Но… но как ты оказался в приюте? — лепечет Гарри. — Я провел много времени переходя из приюта в приют, так что знаю, что если бы ты был связан с какой-то внешней организацией, тебя бы не приняли. Луи недовольно смотрит на него. — У тебя склонность делать кучу предположений, ты знаешь это? — Мне любопытно. — Ты когда-нибудь слышал выражение, — жеманно говорит Луи, — «Любопытство сгубило кота»? — Я, — отвечает Гарри в замешательстве, — я не кот. Луи фыркает. — Я знаю, Гарри. Именно поэтому это всего лишь выражение. Гарри закатывает глаза. Солнце уже не так надоедает. — Тебе необязательно быть таким снисходительным ко мне, — он дуется и внезапно понимает, что, возможно, он тоже флиртует. Его пульс взлетает до небес. — Я не подросток, знаешь ли. — Я знаю, — повторяет он, сходя с обочины на дорогу. Гарри напрягается. — Ты выглядел как Тарзан, когда только пришел в Восстание. Теперь без всех тех волос ты выглядишь на добрых десять лет моложе. — Что за Тарзан? Луи хмурится. — Ты шутишь, верно? Гарри мотает головой и чувствует, как у него горит лицо. — Боже. Луи издает что-то похожее на смех, но звучащее как-то слишком грустно. Они проходят мимо здания, выглядящего как бывшая типография, стены которого покрыты вьющимися листьями и лозами. Окна разбиты вдребезги. Гарри пытается не выглядеть слишком смущенным, изучая растительность на здании. — Ты когда-нибудь смотрел диснеевские мультфильмы? Гарри опять мотает головой, не смотря в глаза Луи. — Даже до того, как тебе исполнилось двенадцать? До переворота? — У нас не было телевизора, — Гарри покрывается румянцем. — У нас вообще не было денег. Правительство снижало налог для богатых и повышало его для бедных. — У тебя в приютах не было вечерних показов фильмов или чего-то в этом роде? Гарри недоверчиво смотрит на него. — Это были убежища, а не парки развлечений. Они давали нам место для сна. Луи было хуже всего. Найл сказал ему это в компьютерном кабинете давным-давно. И он не уверен, что верит в это теперь. Почему Луи делал все эти вещи, о которых Гарри никогда даже не слышал? Дисней? Тарзан? Они будто жили в разных вселенных. — У тебя, должно быть, было-- — замечательное детство, собирается он сказать, но Луи поднимает вверх руку, чтобы он замолчал. Гарри замирает. — Ты это слышал? — тихо спрашивает Луи, вмиг став абсолютно серьезным. Происходят три вещи в быстрой последовательности. Первое: Луи поворачивается к Гарри. Второе: его глаза расширяются, и рот открывается, как будто он собирается что-то сказать. Третье: Гарри чувствует, как мимо его уха со свистом пролетает пуля. Ему требуется много времени для того, чтобы отреагировать. В ухе, которое ему чуть не прострелили, начинается такой громкий звон, что он заглушает звук голоса Луи, кричащего ему ложиться. Он зажимает рукой бок головы и может чувствовать, как она мгновенно покрывается кровью. Пуля прошла так близко, что его волосы по линии выстрела подпалились. — Гарри! — орет Луи и бросается к нему, хватая его за руку и таща вперед изо всех сил. — Беги, идиот! Беги! Кто-то бежит за ними, Гарри уверен в этом. Он чувствует, как его ухо кровоточит. Своим непострадавшим ухом он слышит раздающиеся чисто и громко выстрелы, и он пытается понять, откуда, но Луи продолжает тянуть его вперед. — Луи, — пытается он. — Они… — Тихо, — прикрикивает на него Луи и бросается в сторону, ныряет в дверной проем, крепко закрывает дверь и прижимает себя и Гарри к стене напротив. Он быстро отодвигает свою руку, теплую и надежную, от груди Гарри. Тот пытается не чувствовать разочарования от потери дарящего чувство безопасности прикосновения и щурится против тусклого света, пытаясь осознать, что только что произошло. Луи касается пальцем боковой поверхности своих очков, и Гарри даже не понимает, что он делает, пока он не начинает говорить. Гарри сосредоточенно слушает и ждет, когда звон в ухе затихнет. — Бен. У нас проблемы. Стайлсу чуть голову не прострелили. Гарри, ты можешь меня слышать? — Гарри медленно кивает, к горлу подступает тошнота. Он, вероятно, весь позеленел. — Спасибо, черт возьми. Стайлс не оглох. В чем дело? Гарри стирает пот со лба, и-- да, это определенно кровь. Это даже кажется забавным по какой-то причине. Он чуть не остался одноухим. Он хочет начать смеяться, но вместо этого наклоняется, и его тошнит. — Черт, — говорит Луи. Его голос практически превратился в шепот. — Тише, Гарри. Окей. Мы сделаем это. Звон затихнет, правильно? — он заканчивает разговор с Беном, когда Гарри вытирает рот и выпрямляется. — Спасибо. Мы будем осторожны. Луи зажимается в угол и вытаскивает что-то из своего рюкзака, а Гарри тем временем оглядывает помещение, в котором они прячутся. Похоже, когда-то здесь был небольшой магазин; окна давно разбиты, что нисколько его не удивляет, но также он видит прилавок с брошенным журналом записей и несколько подкошенных полок. Ничего съедобного или полезного в пределах видимости. — Куда нам идти? — хрипло спрашивает он. Луи смотрит в карту. — Я думал, ты знаешь здесь все. — Так и есть, — говорит Луи. — Нам нужен другой маршрут, но вариантов не осталось. И у этих сраных ублюдков есть оружие. Иисусе. — У нас тоже есть оружие, — просто констатирует Гарри. У него во рту плохой привкус. Он снимает с плеч рюкзак и начинает рыться в нем в поисках бутылки воды. — И мы лучше натренированы. К тому же они больные, помнишь? У меня была та же болезнь. И она влияет на зрение и-- — Что ты имеешь в виду под «той же болезнью»? — Луи смотрит на него поверх своих очков. — Ты выжил? Гарри прочищает горло и наконец находит воду. — Да. Пробыл в карантине какое-то время, — он откручивает крышку. — Но зрение сильно ухудшается, в любом случае, так что они не смогут прицелиться. Кроме того-- — Приятель, — медленно говорит Луи. — Никто не выживает. Он делает большой глоток из своей бутылки с водой, его мысли вертятся вокруг факта, что Луи назвал его приятелем, после чего до него доходит смысл сказанных слов. — Что? — Было-- — Луи останавливает себя, вздыхая. — Было два штамма этого вируса. Первый из них, тот, которым заражены все эти больные, он как… не особо заразная, но более тяжелая форма гриппа. От этого есть вакцина, которая была у тебя и меня, но которой не было у выживших. Но они просто продолжают передавать болезнь между собой и распространяют также и на еду… так-то. Другой штамм распространился по лагерям. Он смертелен. Он мог бы быть у тебя, вот только ты был бы сейчас мертв. Гарри встряхивает головой в недоумении. — Этого не может быть, — он собирается продолжить, но громкий и бессвязный голос раздается с другой стороны двери, и его кровь леденеет. — Проклятье, — шепчет Луи. — Проверь, есть ли в подсобке выход. Он снимает предохранитель с винтовки и встает у двери. Гарри судорожно хватает свой рюкзак. — Открывайте долбаную дверь! — кричит голос. Подсобная комната открыта настежь, и единственное в ней окно, расположенное напротив дальней стены, заколочено; Гарри копается в кармане, достает нож и начинает с его помощью выдергивать гвозди, закрепляющие на окне фанеру. Его руки все никак не перестают трястись. Он не понимает, почему ему так страшно, ведь он попадал в ситуации гораздо хуже этой. Когда ему наконец удается отодрать доску, крики усиливаются чуть не до воплей, и это хуже, чем 'открывайте долбаную дверь', это угроза, говорящая 'я знаю, что вы здесь', что ужасает гораздо сильнее. — Луи, — говорит он спешно. — Окно. Гарри наблюдает за тем, как парень отступает от главной двери и подбегает к окну. — Ты первый, — говорит Луи. Гарри натягивает рюкзак выше на плечи, перекидывает ноги через раму окна, пригибая голову, чтобы не удариться, и, немилосердно споткнувшись, выбирается из магазина. Луи быстро делает то же самое и прижимает к губам палец. Тихо. Гарри все еще понятия не имеет, какой у них план. Луи ведет его через заросли кустов сзади здания. Их шаги все так же легки и бесшумны. На земле полно мусора и гниющей еды, и если Гарри сильно постарается прислушаться сквозь звон в ухе, то он сможет разобрать все еще кричащий голос того человека. — Куда мы направляемся? — шепчет он. Луи не отвечает ему. Гарри это начинает надоедать. — Луи, — настаивает он. — Куда мы идем? — Мы все еще на миссии, которую надо выполнить, — это все, что Луи говорит, только ускоряя шаг и выводя их из мертвых деревьев и растений, так что теперь они идут через, как это выглядит, небольшой лесок. Гарри может только верить в то, что Луи знает, куда они идут. Они останавливаются только после того, как сворачивают налево и достигают места, где заканчиваются деревья. Здесь, выкрашенный в бледно-желтый цвет и остававшийся долгие годы без присмотра, стоит склад, у главного входа в который крутится один какой-то человек, а автостоянка — единственное, что их разделяет. Задача, которую они должны выполнить, заключается в проникновении на базу. Здесь не может быть слишком много людей, верно? Пристальное разглядывание склада, однако, заставляет это все казаться немного более реальным и много более пугающим. — Сколько их здесь? — медленно спрашивает Гарри, не отрывая глаз от здания. — Семнадцать, — отвечает Луи. Черт. Ладно. Они могут справиться с этим. — Мы просто… убьем их? Луи кивает. Гарри не уверен, что может сделать это. Говоря откровенно, миссия Гарри не так ужасна. Ему всего лишь нужно пробраться достаточно далеко, чтобы вырубить электричество, а Луи позаботится о сложной части. О части с убийством. Но это много, и у него есть оружие, и ему, возможно, придется им воспользоваться, но у него нет времени что-либо обдумывать, потому что Луи оглядывается по сторонам и стремительно пересекает парковку, находясь вне видимости того мужчины у входа, так как он повернут к ним спиной. Верно. Они начинают. Отвлеки его, одними губами говорит Луи, как только Гарри также поспешно пересек парковку. Гарри вопросительно поднимает брови. Как? Луи пожимает плечами и машет ему рукой вперед. Подкрасться к углу и столкнуться с патрулирующим выжившим, вероятно, является последним, что Гарри был бы рад сделать, но, так или иначе, это происходит, и тому мужчине требуется всего секунда, чтобы его заметить. Его рот широко открывается, показывая линию желтых зубов и-- Гарри отступает назад, словно обожженный. Вместо одного глаза на лице мужчины зияет дыра. Он поднимает свое оружие в то же мгновение, как Гарри поднимает свое, и в какой-то момент Гарри уверен, что Луи бросил его здесь, но затем летящая фигура укладывает выжившего лицом к земле. Гарри использует этот дополнительный момент, чтобы перевести дыхание. — Хорошо, — говорит Луи. Мужчина теперь, не двигаясь, лежит на земле, и Гарри не пытается понять, почему или как. — Один готов, остались еще шестнадцать. Он слышит вопль, и затем за плечом Луи появляется еще один мужчина, блеск его ножа отражает солнце, и вот Луи на земле, и все распадается на части.