Red Hands

Бен сможет помочь. Это то, что продолжают говорить Найл и Джек. Бен точно будет знать, как справиться с этим. Поэтому они ждут его возвращения на следующий день. Но он не возвращается. Ни утром, ни днем его все еще нет, и к вечеру Гарри, Найл, Луи и Джек вместе, кусая ногти, сидят в пустом кабинете, пропустив ужин. — Я уверен, у него просто появилось какое-то срочное дело, — заверяет Джек в слабой попытке успокоить их. Но в ту ночь никто из них не спал. Они лежат в постели без сна и ждут возвращения Бена, потому что Бен, предположительно, никогда не опаздывает, и сейчас это очень необычно. Впервые Гарри начинает беспокоиться, не случилось ли с мужчиной чего-то ужасного. На следующее утро они все похожи на зомби; бесцельно бродят с мешками под глазами, измученные и лишенные возможности отдохнуть. Гарри задается вопросом, понял ли Луи, что этот план не совсем надежный. Знает ли, как глупо не иметь никаких средств, чтобы связаться с лидером Восстания. Но они продолжают ждать. Проходит весь следующий день. И Бена все еще нет. — Что, если… — начинает говорить Найл в тот вечер, но Луи прерывает его таким пронзительным взглядом, что тот немедленно замолкает. Гарри действительно считает нужным приобрести Луи новую пару гребаных очков. Уже наступила полночь, когда Джек желает спокойной ночи и, зевая, говорит о том, что не может держать глаза открытыми. Луи, который устало листает роман, даже не пытается остановить его. Затем Найл засыпает на стуле, откинув голову и приоткрыв рот, и это было бы то же самое, если бы Гарри и Луи просто остались наедине. Гарри по какой-то глупой причине решил, что лучшим занятием для него будет складывание постиранных вещей Повстанцев; подростки в прачечной были так добры, что Гарри чувствовал бы себя виноватым, просто уйдя, поэтому он вызвался взять ящик. Это не развлекательно или весело, но это дает ему возможность чем-то заняться, а также избавляет от общения с Луи. Вообще. Это как бы идет коту под хвост, когда у него заканчивается белье. Он сложил все в аккуратную стопку, и он не хочет ложиться спать, потому что знает, что не сомкнет глаз, поэтому он решил возиться с предметами на столе Луи в полной тишине. Луи чихает, из-за чего просыпается Найл. — Он здесь? — мгновенно выпаливает Найл, чуть не падая со стула, и вытирает слюни с одной стороны лица. — Нет, — отвечает Гарри. — О, — Найл выглядит разочарованным, а затем встает на ноги. — Ну что ж, ребята, я пойду спать. Не сидите допоздна. Завтра еще работать, — он хлопает Гарри по плечу и уходит. — Ладно, — неловко говорит Гарри после минутного молчания. — Думаю, я тоже пойду спать, — он поднимается со стула. Луи закрывает книгу. — Что? — безучастно спрашивает Гарри после минуты пристального взгляда Луи, пока он стоит у двери. — Просто… — Луи колеблется. — Думал, злишься ли ты на меня до сих пор, — в его тоне есть что-то, что выдает почти мольбу о прощении. Это удивляет Гарри, и он не может понять, доволен он или нет. — Ну, сейчас я явно не в восторге, — горячо и не задумываясь отвечает Гарри. — Итак, мы вернулись к этому, — Луи вздыхает и садится ровнее. — Почему ты не можешь поверить, что я пытался защитить тебя? Гарри хочет сказать что-нибудь язвительное, но, по правде говоря, ничего не приходит ему в голову. Пытаться защитить его в первую очередь очень непохоже на Луи. — Потому что ты не должен этого делать. Я не твой, чтобы меня защищать. Поднимаясь, Луи делает несколько шагов к нему и скрещивает руки на груди. — Я управляю этим местом. Защищать тебя — это моя работа. Гарри хмурится. Луи делает еще один шаг. — Не то чтобы ты не хранил другие секреты, — тихо продолжает он. Гарри прижимается спиной к двери и чувствует, как его руки начинают потеть. — Не то чтобы ты не хранил именно этот секрет столько, сколько помнишь себя. — И это говоришь ты, — так же тихо отвечает Гарри. Луи прищуривает глаза. — И что это должно значить? — Ничего. — Он достаточно близко, чтобы видеть, какие у Луи ясные глаза и мягкие волосы, как выросла его щетина после миссии. — Похоже, ты много знаешь о хранении секретов. Выражение лица Луи меняется с возмущенного на что-то нечитаемое, что-то уязвимое. Гарри наклоняет голову, хмуря брови. — Ты не помнишь, что ты мне сказал? Луи заметно сглатывает. Гарри наблюдает за движением его Адамова яблока. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Заметив, как он прикусывает губу и сжимает руки в кулаки, Гарри предполагает, что он лжет. — Но ты помнишь, — осторожно говорит Гарри. — Верно? И мы похожи друг на друга больше, чем ты считаешь. Теперь он подходит ближе, почти касаясь его грудью. Он понятия не имеет, что им движет, но внутри у него все горит, прямо как когда они поцеловались. Эта магнитная сила заставляет все в его животе сжиматься. Он все еще злится на Луи. Но… уже не так, как раньше. Ему вроде как хочется поцеловать его снова. Хочется ощутить его вкус. Даже при том, что его руки вспотели, сердце колотится в груди, а все тело словно в огне. Гарри определенно не был бы против поцеловать его снова. Он не знает, что это значит. Луи смотрит на него снизу вверх. Он медленно опускает руки. — Ты не знаешь, что делаешь, — шепчет он, и Гарри приятно слышать, что он говорит — так же, как Гарри себя чувствует, — задыхаясь. — Ты прав, — говорит Гарри и соединяет их губы. Он не знает, о чем думает в этот момент, потому что не думает совсем. Он понимает, почему его так сильно за это ругали; когда он был ребенком и не умел говорить, он не думал, а когда был в лагере, думал слишком много. Прямо сейчас, прямо здесь, он думает обо всем и в то же время, кажется, не думает ни о чем, не чувствует ничего. Только его пылающие, сдавленные внутренности, губы Луи и щетина Луи, потирающая его подбородок. Луи прижимается ближе, так что теперь их тела действительно соприкасаются, и он в огне, он в огне. Он делает глубокий вдох через нос и крепко зажмуривает глаза. Не осознавая этого, Луи сумел прижать Гарри к стене, даже с его небольшим ростом. Он сильнее, чем кажется, и он немного неуверенно прижимает язык к губам Гарри, как будто переживая из-за того, что заходит слишком далеко. Гарри не знает, что это значит. Он открывает рот шире и сжимает в руках рубашку Луи. Луи очень, очень хорош на вкус. Гарри не может это описать. И он не может дышать. Как будто из его тела высасывается весь воздух, и Луи обхватывает пальцами его шею сзади и сжимает, и Гарри никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Даже с Зи. Это никогда не ощущалось так, как сейчас. Теперь он может целовать парня и не волноваться о том, что их могут увидеть. Вполне вероятно, что это самое удивительное чувство в мире. Луи отстраняется первым. Его глаза не такие сосредоточенные, как обычно, но они такие чертовски синие, что Гарри думает, что он умрет, а губы красные и блестящие, потому что… черт. Да. Это слюна самого Гарри. Ему кажется, что он вспыхивает пламенем. Гарри прижимается лбом к лбу Луи, и в течение мгновения они переводят дыхание. Он чувствует нежность, но не слишком сильную. Потому что это ничего не значит. Это не должно ничего значить. — Прости, — шепчет Луи, Гарри чувствует на лице его дыхание. — За… ты знаешь. Что не сказал тебе, что не рассказал Бену. — Все в порядке, — автоматически отвечает Гарри. Он не думает перед тем, как сказать, и сейчас. — Эм. Ты… мертвой хваткой вцепился в мою рубашку. — Черт, — говорит Гарри и отпускает ткань. Рубашка Луи теперь помята, а волосы взъерошены, и почему-то Гарри гордится тем, что именно он привел его в такое растрепанное состояние. Сделав небольшой шаг назад, Луи проводит рукой по волосам, отчего становится только хуже. — Тебе… — он опускает взгляд, и Гарри видит, как он прячет ухмылку. Точно. Хорошо. У Гарри довольно откровенно выпирает стояк сквозь ткань его свободных штанов. Он натягивает футболку на промежность и хочет ударить себя, чувствуя, как его лицо краснеет, как свекла. — Тебе, наверное, пора идти, — заканчивает Луи. — Да, — подавленно выдает Гарри, выходит и закрывает дверь, заставив себя не оглянуться в сторону Луи. Гарри почти уверен, что слышит смешок. Гарри специально проходит половину базы, чтобы попасть в частные душевые. Он раздевается, включает воду настолько холодную, насколько это возможно, и не двигается в течение двадцати минут. Он не знает, что это значит.

*

В следующие два дня это входит в привычку. Бен все еще не вернулся, но Гарри на самом деле не возражает, потому что у него есть другие заботы. Голубоглазый повстанец — один из них. На самом деле, голубоглазый повстанец — это все его заботы. Им изредка удается остаться наедине. Найлу, похоже, нравится, что они больше не вцепляются друг другу в глотки, поэтому он любезно уходит спать немного раньше, чтобы они могли «поболтать». Они не болтают. Поначалу они осмотрительные и робкие. Они будут сидеть друг напротив друга в кабинете Луи, и Найл уйдет спать, и они немного подождут. Затем, осторожно, неуверенно и мучительно нежно, Луи встанет, Гарри почувствует жжение в легких, и Луи поцелует его. Как будто экспериментируя. В эти два дня они стараются ограничивать прикосновения. Это ощущается как-то слишком по-дружески, и Гарри думает, что они оба все еще осторожны друг с другом. Но наступает третий день. В целом, Найлу требуется немного больше времени, чем обычно, чтобы уйти спать, что заставляет их обоих немного нервничать. Когда дверь, наконец, закрывается, Луи ждет всего пару секунд, прежде чем подойти к Гарри, сесть ему на колени, схватить его лицо обеими руками и поцеловать так, что у того перехватывает дыхание. Это… что-то новенькое. Гарри так жарко, что он даже не может осознать, что происходит. Этой ночью они дают волю своим рукам и чувствам. Впервые Гарри опускает руки ниже плеч Луи; он сжимает его бедра, когда Луи облизывает его губы и… Что ж. Он старается не думать об этом. О том, что, на самом деле, этим не занимаются почти-друзья. Но если это приятно, и им обоим это нравится, разве это так плохо? Вот о чем размышляет Гарри, пока Луи засасывает его язык, после чего прикусывает его нижнюю губу, заставляя Гарри на какое-то время забыть обо всем. На четвертый день Гарри решает начать действовать и перестать так колебаться. Найл уходит, около пятнадцати секунд ничего не происходит, а затем Гарри встает, поднимает Луи со стула за руку — за руку — и прижимает его к стене, после чего целует. Наступает короткая пауза, когда Гарри отстраняется, чтобы перевести дыхание, после которой Луи кладет руку ему на плечо, останавливая его. Гарри чувствует, как у него падает сердце. Дерьмо. Он зашел слишком далеко, не так ли? Он все испортил. Единственное хорошее, что у них было друг с другом. — Подожди, — говорит Луи. — Почему мы это делаем? Гарри моргает. — Я… я думал, что ты хотел этого. — Я хочу! — быстро смеется Луи. Его смех действительно прекрасен. Гарри хочет продолжить целовать его, но он все еще говорит. — Я действительно хочу. Черт, мне это правда нравится. Но… в этом нет никакой романтики. Гарри едва не задыхается. — Эм. Я так не думал? Ты… — его глаза расширяются. — Ты хочешь этого? — Нет, — обиженно говорит Луи. — Я просто хотел убедиться. Что ты не думал, что мы… вели себя странно. — Я подумал, что мы делаем это, потому что это приятно, — смущенно говорит ему Гарри. Луи улыбается ему. Это похоже на настоящую улыбку, и в уголках его глазах появляются морщинки, и в этом есть что-то нежное. — Да, — говорит он, и затем они возвращаются к поцелую. В ту ночь руки Луи опускаются ниже талии Гарри. Ему это действительно нравится.

*

По правде говоря, Гарри на некоторое время забывает о проблеме, связанной с Беном. Впервые за целую вечность с ним происходит что-то хорошее. Луи, кажется, больше не ненавидит его; они целуются и заставляют друг друга чувствовать себя хорошо, и от этого не должны исходить какие-либо чувства. Теперь, когда они оба признали это, легче просто делать то, что кажется приятным. Но вопрос с Беном так и не был решен. А это значит, что ничего еще не закончилось. На пятый день Луи надоело ждать. Гарри иногда забывает, что ему еще нужно руководить Восстанием, когда они не бессмысленно целуются. Он зол с самого утра, и это заметно. Он угрюм с Джеком и Найлом и отказывается есть, говоря, что ему нужно спланировать доставку припасов, поэтому он выгоняет всех из своего кабинета, и Гарри остается один. Он чувствует себя ужасно, хотя в этом не было ничего личного. Это похоже на отказ. Он так привык быть с Луи, что теперь его выворачивает наизнанку. Он ненавидит это. Насколько сильно ему нравится то, что они с Луи делают, настолько же сильно он ненавидит тот факт, что он расстроен тем, что его не впустили. Гарри планирует целовать его особенно крепко сегодня вечером, чтобы тот почувствовал себя лучше. Часть его даже не хочет, чтобы Бен возвращался. С тех пор как он уехал, все стало намного лучше, и вполне вероятно, что он просто решил провести еще одну неделю в Глазго, чтобы разобраться во всем. Это он скажет и Луи сегодня. Может быть, после того как поцелует его. Во время обеда Найл указывает вилкой на Гарри и поднимает бровь. — Хей. Я, кстати, забыл спросить… что происходит между тобой и Луи? У Гарри пересыхает во рту. — О чем ты говоришь? — он говорит слишком быстро, чтобы его слова звучали непринужденно. Найл бросает на него в ответ забавный взгляд. — Вы двое, кажется, смягчились друг к другу. Верно. Что ж, в какой-то момент эту тему должны были поднять. Эти двое перешли от ненависти друг к другу до того, что стали ждать момента, когда останутся наедине; это определенно немного подозрительно. Или очень подозрительно. Гарри открывает рот, все еще не совсем уверенный, что ему сказать, но, к счастью, Лиам выбирает этот момент, чтобы разразиться приступом кашля, и Найл начинает смеяться, одновременно похлопывая его по спине. — Не в то горло попало, — бормочет Лиам, указывая на свой стакан с водой и громко прочищая горло. Сочувственно кивая, Гарри мысленно благодарит его за то, что ему не пришлось отвечать.

*

В тот же день он один шел в спортзал, когда раздалась сигнализация. Первое, что он делает, — останавливается и оглядывается. Это поразительно напоминает сигнал тревоги, которая сработала, когда он сбежал из своей камеры в свою первую неделю в Восстании. Никакого движения; в коридоре с ним никого, никакого постороннего шума, только оглушительный визг. Встревоженный, он ускоряет шаг, направляясь теперь к кабинету Луи. После одного стука дверь открывается, и Луи стоит за ней, выглядя таким бледным, что Гарри приходится встряхнуться. — Что это? — спрашивает он в замешательстве, вынужденно повышая голос из-за сигнала тревоги. — Блять, — отвечает Луи и, протискиваясь мимо него, убегает за угол. Гарри стоит там еще мгновение, просто приходя в себя от шока, а затем решает, что ему следует пойти за Луи, чтобы попытаться выяснить, что происходит. Вот тогда коридоры начинают заполняться. И становится слишком шумно. Люди высовывают головы в дверные проемы, кричат друг другу и спрашивают, что происходит. Гарри замечает, что уменьшающаяся по мере отдаления фигура Луи все еще бежит, размахивая руками и шипя на людей, чтобы те возвращались внутрь. — Луи! — кричит ему вслед Гарри и, сам того не осознавая, тоже бежит. — Что происходит? Ему не требуется много времени, чтобы догнать его, и когда они оказываются рядом, палец Луи прижат к уху, и он кричит о том, чтобы все оставались внутри. — Что происходит? — громко повторяет Гарри. Луи внезапно останавливается и кладет руку Гарри на грудь. Гарри кашляет, словно из него выбили весь воздух. — Гарри, — твердо говорит он. — Мне нужно, чтобы ты нашел Найла. Скажи ему, что произошло нарушение безопасности. Мне нужно, чтобы вы изолировали детей. Гарри сглатывает и трясет головой. — О чем ты говоришь? — Просто делай, что я говорю, — приказывает Луи, а затем уходит. Гарри замечает что-то выпирающее из его заднего кармана и торчащую рукоять; он взял свой пистолет. Везде шумно, и все кричат, и от сигнализации у него ужасно болит голова, но в животе у него дыра, как будто вот-вот произойдет что-то ужасное. Ему действительно ничего не остается кроме того, чтобы развернуться по коридору и попытаться найти Найла. Это не так сложно, как он ожидал. Найл кричит во весь голос, чтобы люди запирали свои двери и заграждали их изнутри комодами. Вот тогда-то в нем и просыпается настоящий страх. Их нашли? Их подверг опасности Гарри? Неужели Правительство наконец нашло его? У него в груди возникает всепоглощающее чувство ужаса. Они здесь, чтобы убить его. Лицо Найла поворачивается к нему и тает от облегчения. — Гарри, черт возьми, спасибо. Где Луи? — Он куда-то ушел, — удается сказать Гарри, чувствующему себя совершенно потерянно. — Я не знаю, что происходит. Он сказал, нам нужно… собрать всех детей? И… изолировать их? — Черт. Хорошо. Следуй за мной, — он сворачивает в коридор и Гарри приходится практически бежать за ним. — Что происходит? — нетерпеливо настаивает Гарри. — Никто мне ничего не говорит. — Сначала дело, потом разговоры, — Найл ускоряет шаг, и звук ударяющейся о пол трости становится быстрее. — Нам нужно дойти до детей. Дети. Верно. Настоящие дети. Гарри замедляет шаг. — Сколько их? — нервно спрашивает он. Вдали визжит сигнализация. — Около тридцати, — говорит Найл. — От трех до двенадцати лет, — они подходят к двери, у которой стоят два охранника. Узнав Найла, они сразу же пропускают их обоих. — Они не знают тебя, — продолжает он, и сигнал тревоги затихает по мере их продвижения по новому узкому коридору, в котором он никогда раньше не был. — Они будут немного нервничать, так что просто сохраняй спокойствие. Чем дальше они идут, тем больше явных признаков присутствия детей замечает Гарри. На стенах приклеенные рисунки и неровные линии от цветных карандашей, и ему кажется, что он слышит тихие детские голоса. — Что, если… — начинает Гарри, но потом они останавливаются перед дверью без стекол. — Что, если что? — говорит Найл, задерживая руку на дверной ручке. По ту сторону двери раздается смех. Гарри качает головой. — Что происходит? — Нет времени, — Найл открывает дверь. Здесь… много детей. Они все сразу же останавливаются, что бы они ни делали, чтобы посмотреть на них двоих; сначала они замечают Найла, и их лица озаряются, а затем они видят Гарри позади него и с любопытством наклоняют головы. — Гарри! — кричит тоненький голос из угла, и он смотрит вниз, видя Мэй, девочку с музыкальной вечеринки, что была много месяцев назад. Она подбегает на неуклюжих маленьких ножках и обхватывает Гарри тонкими руками за талию, улыбаясь ему. — Привет, Мэй, — неловко здоровается он, нежно поглаживая ее по голове. Для него странно общаться с детьми. Он боится, что скажет что-нибудь не то. — Хорошо, детишки, слушайте, — объявляет Найл. Мэй отступает назад и протягивает свою крошечную ручку, чтобы взять за руку Гарри. Ему хочется смеяться и плакать одновременно. — Помните все те учения по изоляции? У нас будет еще одно прямо сейчас. Это Гарри. Он нам поможет. — Где Луи? — заговаривает ребенок сзади. — Он занят. А теперь все с ковра. Как мы делали раньше, — дети разбегаются, и с ними Мэй, отпустившая его руку. Найл хлопает его по плечу. — Под ковром есть люк. Ковер тяжелый, и для его перемещения требуется некоторое время; от него летит изрядное количество пыли, из-за чего Гарри чихает. Пара детей хихикают. Он вроде как доволен собой. Люк сделан из тяжелого дерева, а защелка стальная, но она достаточно незаметна, чтобы ее было вообще не видно из-под ковра. Найл подходит к столу и достает ключ из одного из ящиков. Здесь сигнал тревоги такой слабый, что его едва слышно. У Гарри появляется подозрение, что там происходит что-то не очень хорошее. Он все еще понятия не имеет, в чем дело, но эта яма страха все еще остается у него в животе. Найл отпирает задвижку и поднимает люк. Гарри смотрит вниз. Чем становится глубже, тем темнее, и одна только шаткая лестница спускается в эту темноту. — Быстрее, детишки, — зовет Найл, и неустрашимые дети начинают спускаться по лестнице. — Что там внизу? — спрашивает Гарри. — Канализация, — объясняет Найл. — Давно заброшенная, поэтому мы с группой обустроили ее как убежище на случай, если что-то произойдет. — Например что? Найл открывает рот, чтобы ответить, но прежде чем он успевает это сделать, весь свет гаснет, погружая комнату в кромешную, всепоглощающую тьму.