Две девушки еще несколько долгих секунд смотрели в точку, где только что исчез упущенный ими тамплиер.
— Черт! — Валерия с досадой сбросила капюшон и сдернула с лица маску.
— Кто это был? — негромко спросила ее спутница.
— Никифоров, — произнесла она тоном, словно один только звук этого имени был ей противен, и тяжело вздохнула, — Он виновен в провале нескольких наших покушений на царя. Я пообещала Софье устранить его, а теперь… Что же теперь будет, Бетти?.. — девушка задрала голову и устало уставилась куда-то вверх, покачав головой.
Елизавета — вслед за модой на все иностранное все вокруг называли ее именно на английский лад — лишь сжала губы, оказывая соратнице молчаливое сочувствие.
— Идем, мы догоним его, — встрепенулась вдруг Валерия, и уже было шагнула вперед, но подруга тут же остановила ее, взяв за локоть.
— Нет, — она покачала головой, — Догоним его позже. Ты ранена.
Ее взгляд упал на залитое кровью плечо Леры. Отведя глаза, та передернула плечами, мол, не столь важно.
— Пойдем, подлатаем тебя, — вздохнула, наконец, Бетт и потянула подругу вперед, не выпуская ее руку.
Девушки довольно быстро достигли дома Бетти в виду того, что тот, к счастью, распологался совсем недалеко от места сражения. То была довольно просторная и светлая, пусть и скромная квартира, обставленная добротной тяжелой мебелью из темного дерева и всевозможными домашними растениями, распределенными по шкафам, полкам и подоконникам и придававшими помещению какую-то свежесть. Валерия любила здесь бывать; здесь она чувствовала себя спокойно и уютно.
Стоило девушкам переступить порог, в коридоре тут же показалась, шаркая ногами, тучная женщина лет пятидесяти с едва тронутыми сединой медными волосами, тем не менее наполовину скрытыми под цветастым платком.
— Госпожа! — взволнованно воскликнула она, заметив на одежде обеих новоприбывших кровь, и начала причитать, то и дело поминая Господа и ругая черт пойми кого.
— Настасья, — обратилась к ней Бетт, в силу привычки не обращая на столь обильный словесный поток внимания и шагая мимо, — Неси с кухни стул и усади ее, она ранена.
Оставив Валерию топтаться в дверях, хозяйка квартиры решительно прошла вглубь коридора и уже привычно выудила с верхней полки шкафа небольшой сундучок — аптечку со всем необходимым для первой помощи. Оттуда появились чистые бинты и медицинский спирт. Такого добра в этой квартире всегда было навалом, учитывая тот факт, что сражаться приходилось часто, а это влекло за собой и постоянные травмы и ранения, и среди местных ассасинов именно Бетт отличалась легкостью руки и виртуозностью оказания первой помощи, что перманентно и приводило к ней раненных из их рядов, особенно тех, кто не хотел лишних вопросов. К ней приходила и Валерия; она полностью доверяла ей и ее таланту.
— Потерпи, будет щипать, — спокойным тоном проговорила Бетти, усадив подругу перед собой на притащенный все еще что-то бормочущей Настасьей стул, и резко приложила пропитанную спиртом ткань к порезу на оголенном плече. Герасимова зашипела, однако стойчески промолчала.
Вскоре девушка умело забинтовала плечо подруги и отдала аптечку служанке, все еще стоящей рядом и внимательно наблюдавшей за всей процедурой.
— Отнеси на место, а после ступай, отдохни, — произнесла Бетт, после чего, вздохнув, пошла на кухню и поманила за собой Валерию.
Кухня включала в себя и столовую, заключавшуюся, впрочем, лишь в столе на шесть персон и стульях с резными спинками. Здесь приятно пахло травами: должно быть, Настасья недавно заваривала чай. Герасимова уверенно прошла внутрь и уселась за стол; она бывала здесь довольно часто, и потому скованности вовсе не ощущала.
— Выпьем? — Бетт через плечо бросила взгляд на подругу, доставая из буфета пару бокалов.
— Разве есть повод? — угрюмо осведомилась Лера, с отчаянным безразличием разглядывая даже слишком незамысловатый узор скатерти.
— Считай, что это для успокоения, — Елизавета грустно усмехнулась, после чего поставила на стол бутылку, — Эль. Английский. Присылают прямо из Лондона. Не могу ничего пить, кроме него. Впрочем, должно быть, у меня завалялось по бутылочке вина и шампанского.
— Шампанское, — повела плечом Лера.
Бетт кивнула и спустя минуту выудила нужную бутылку буквально из ниоткуда.
— Почему ты разливаешь сама? — вдруг ни с того ни с сего поинтересовалась Валерия, наблюдая, как полупрозрачная жидкость заполняет бокал.
— Что-что, а уж разливать алкоголь я могу и без прислуги, — фыркнула Бетти, убирая бутылки, — К тому же, Настасья не знает, где стоят бутылки. Она и сама, знаешь ли, не прочь налакаться. А в ее возрасте это недопустимо.
— И сколько ей лет?
— Без понятия. Но когда я родилась, она уже долгое время служила в нашем доме.
Наконец, и сама хозяйка квартиры расположилась во главе стола, по левую руку от гостьи. Расслабленно откинувшись на спинку, она взяла свой бокал с элем — ей была присуща крайне странная привычка элегантно сочетать эти несочетаемые вещи. Многие первое время ошеломленно косились в ее сторону, однако Валерия уже давно привыкла к странностям подруги.
— Итак, — девушка задумчиво взглядывалась в свой напиток, — Что мы собираемся предпринимать?
— А есть выбор? — Валерия сделала небольшой глоток, взглянув на подругу, — Найдем Никифорова. Убьем его.
— Убьем, — как-то отрешенно кивнула та, — Но ты ведь понимаешь, что так просто его не убьешь? Сегодня мы это уже уяснили. Нужно что-то более… оригинальное. Может быть, яд. Или что-то в этом роде.
— Яд? Оружие труса.
Девушка снисходительно покачала головой, слегка улыбаясь.
— Не путай трусость с осторожностью. Где бы ты сейчас была, если бы я не подоспела вовремя? На дне Невы, вот где. Это не просто рядовой тамплиер, Лера. К нему нужен подход, и мы обязательно должны найти его. Ладно, впрочем, не будем об этом сейчас. Нам нужно отвлечься.
Еще целый час после девушки убили на рассуждения о том, как можно провернуть очередное покушение на царя, кого и как задействовать. В голову приходила мысль завербовать кого-то из «Народной воли» или «Земли и воли». Почему бы и нет? Одна цель, не так ли? Так почему бы не объединиться в одну группировку? В конце концов, Бетт отправилась спать, перед этим выделив спальню и для подруги; от большого количества выпивки её всегда тянуло в сон. Чего не скажешь о Валерии: она продолжала выпивать, стараясь забыть сегодняшнюю неудачу, и все же раз за разом прокручивая события в голове и пытаясь понять, где же именно она совершила тактическую ошибку.
***
В тусклой комнате, окна которой были уже долгое время плотно завешаны тяжелыми темно-красными шторами, густо витал терпкий, чуть сладковатый дым от тяжелых ароматических свечей, расставленных не только по периметру стен, но и, впрочем, по всему дому. Их запахом давно пропитались насвозь и пресловутые шторы, и уже потертые бордовые обои в цветочек, и ткань балдахинов каждой кровати вместе с постельным бельем оных. Некоторые, кто бывал тут в первый, во второй, в третий раз, непременно закашливались, едва переступив порог. Но не он, о нет, не он. Этот запах, казалось, впитался уже и в него самого.
— Мне пора, дорогая, — промурлыкал Виктор, оставляя на ключице девушки последний горячий поцелуй — прощальный, — Но я обязательно наведуюсь в скором времени.
— Да? Тогда я буду очень ждать, господин, — с лукавой улыбкой протянула проститутка, сладко и как-то по-кошачьи потягиваясь.
— Я тоже, Роза, я тоже, — ухмыльнулся парень, бережно оправляя одежду, и скрылся за дверью.
На улице уже стоял поздний вечер, когда Никифоров покинул, наконец, стены публичного дома. Никто не знает причины, по которой он так увлечен распутными дамами. Ну, а что еще делать, если есть деньги и возможности? Повелевать другими, не иначе. Особенно если они слабее тебя. Виктору всегда нравилась власть, но а кому она не нравилась? Ему определенно доставляло удовольствие повелевать павшими женщинами, он был уже постоянным клиентом в соответствующем заведении. Да, в борделе он был словно дома. Он знал каждую его обитательницу как облупленную, знал вплоть до предпочтений и слабых мест каждой. И все же у него была и фаворитка в этом плане — его прекрасная жгучая фурия Роза. Молодая девушка всегда знала, как умело утолить его голод по женскому телу, как зажечь в нем пламя. Дорогу до ее комнаты в публичном доме он с легкостью отыскал бы с закрытыми глазами.
Впрочем, он был частым гостем не только в таких заведениях, но и в питейных. Часто Никифоров проваливался в забытье, проводя сутки напролет исключительно наедине с алкоголем и проститутками.
Он привык жить в свое удовольствие, брать от жизни все, делать так, как нравится, даже если ему нравится что-то на грани, или же вовсе за гранью морали. Естественно, большинство тамплиеров это резко не одобряли. Многие из них считали, что он позорит их старый добрый Орден. Но разве его это волновало? У него было определенное количество последователей, тех, кто не видел в его греховных пристрастиях ничего зазорного, и этого было вполне достаточно.
— Виктор! Так и знал, что ты здесь, — тяжело дыша, к Никифорову спешно направился молодой человек со светлыми волосами и чуть заостренным лицом - Юрий Плисецкий, молодой последователь Никифорова, желающий вступить в Орден, — У меня для тебя новости.
— Выкладывай, — устало отмахнулся голубоглазый блондин, желая быстрее очутиться дома.
— В общем… Во-первых, верхушка считает, что если ты не исправишься, то тебя придётся… убрать, — вздохнул юноша, — И вторая… Скоро будет бал у нашего старого знакомого, и тебе желательно там быть.
— Бал, значит… — первую новость тамплиер по старой привычке предпочел пропустить мимо ушей; но вот известие о бале его весьма и весьма заинтересовало: женщины и выпивка — всё как он любит, — Отлично. Конечно, я приду. Не посмею же я пропустить такое веселье, верно?
***
Несмотря на предшествующий вечер, проведенный девушками с алкоголем, утро в квартире по давней привычке хозяйки началось довольно рано. Бетт, поднявшись и приведя себя в порядок, решила не дожидаться служанки и на скорую руку приготовила завтрак, лишь после того посмев разбудить Валерию.
— Доброе утро, — всегда встающая спозаранку Бетти чувствовала себя свежей и отдохнувшей, в отличие от подруги.
Пробурчав что-то невнятное, Лера поплелась в уборную придавать себе божеский вид, однако уже спустя несколько минут исправно появилась за столом.
— Приходил курьер, — сообщила вдруг Бетт, чинно восседая с чашкой чая и наблюдая, как Лера угрюмо истязает вилкой яичницу, — Принес для тебя письмо. Сказал, заходил и к тебе, но тебя не было, а управляющая домом подсказала, что тебя можно найти тут.
Девушка придвинула к подруге конверт с ярко-красной все еще неразломленной печатью. Лишь кинув на нее быстрый взгляд, Валерия состроила мученическую гримасу: этот герб был ей более чем знаком. Но, несмотря ни на что, она все же развернула письмо и пробежала глазами по его содержимому, после тут же наткнувшись на не требующий пояснений испытующе-ожидающий взгляд молчащей Бетт.
— Приглашение на бал, — вздохнула, наконец, шатенка, и отложила письмо, — От одного… графа.
— Никогда не замечала за тобой такую сильную неприязнь к балам, — отметила девушка, имея в виду недовольное лицо подруги до и во время прочтения.
— Дело в том, что… Он уже не один раз немногозначно давал понять, что имеет на меня… некоторые планы, понимаешь?
— Понимаю. А ты что?
— А что я? — Лера устало вздохнула и как-то раздраженно махнула рукой, — Я не собираюсь отвечать согласием. Да, наша семья была с ним в довольно близких отношениях, но… Это не то, что мне нужно.
— Сходи, — вдруг произнесла Бетти, прервав установившееся молчание, — Тебе следует развяться. Тем более, это может быть полезно: на таких мероприятиях всегда можно подчерпнуть интересные сведения и встретиться с интересными людьми.
Валерия молчала, уставившись куда-то в сторону и что-то обдумывая, когда вдруг хитро улыбнулась.
— Ладно, пойду. Но лишь при условии, что ты пойдешь со мной.
— Смеешься? — весело фыркнула девушка и сделала небольшой глоток, — Ты и сама знаешь, у меня с высшим обществом довольно напряженные отношения с тех пор, как… — она неопределенно махнула рукой, будто не желая продолжать.
— Ты бы все равно когда-нибудь вернулась туда, перестань. Так что?
Встретившись взглядами, девушки какое-то время молчали, будто бы безмолвно споря и общаясь на каком-то своем языке, не понятном никому другому.
— …Так когда этот бал? — обреченно вздохнула, наконец, Бетти, покачав головой.
— Через неделю, — победно улыбнулась Валерия.
