Что есть власть? Безусловный авторитет. Влияние на судьбы. Сила, сосредоточенная в единых руках. И важней наличия этой силы важнее лишь сами эти руки, потому как власть в неправильных руках ведет к хаосу. Однако относительно причиненных бед часто власть уступает по своей значимости самой борьбе за нее. Смена власти в любом слое общества представляет собой междоусобицу между теми, кто борется за место под солнцем. И в войне все средства хороши, не так ли?
Для Поповича в этом плане никаких понятий чести нет и не было. Он просто обязан стать Великим Магистром. И он пойдет до конца.
— …однако ни одной возможностью убить ассасина он так, к сожалению, и не воспользовался, и она активно продолжает подрывать нашу деятельность. Великий Магистр, при всем уважении, я все же настаиваю, чтобы Вы разобрались с этим делом и наказали виновных, — закончил Попович и кивнул сам себе, будто поставив точку; он уверенно начал тираду сразу, как только Яков позволил ему говорить, и не умолкал несколько минут кряду, расписывая все в мельчайших подробностях и умело орудуя всевозможными эпитетами и метафорами; Мила лишь уверенно кивала, иногда вставляя в монолог соратника утвердительные восклицания либо трагично качая головой.
— Так почему никто не убил вместо него? — вскинул бровь Фельцман, уже, право, подуставший от этого представления, и откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.
Тамплиеры мельком переглянулись, сконфуженно осознавая, что они прорепетировали ответы на всякий потенциально возможный вопрос Якова, кроме этого. Нужно было срочно придумывать причину.
— Было слишком людно, а убивать средь бела дня… — неуверенно произнесла Бабичева.
Фельцман тяжко вздохнул и устало потер глаза. Он был полностью уверен в Викторе, однако именно это его качество одновременно делало его и лучшим кандидатом на место Магистра, и самым что ни на есть худшим. Безрассудство. Оно могло как помочь ему возвысить Орден до небывалых высок, так и обратить его в прах. И каким бы большим не был соблазн, риск был больше.
— Если опять станете свидетелями подобного, убейте ассасина во что бы то ни стало, — произнес строгим тоном Яков, подняв полный решимости взгляд.
— А что же Виктор? — неуверенно напомнил Попович.
Магистр вновь устало выдохнул и выдержал паузу, несколько секунд задумчиво глядя прямо перед собой, после чего все же, властно махнув рукой, отрезал:
— И его тоже.
Что же казалось Виктора, так тот при виде ликующих Поповича и Бабичевой, направляющихся к Магистру, сразу заподозрил неладное, и потому, как и обычно, бесстыдно подслушивал за дверью весь диалог. С давних лет, еще с первых его месяцев в Ордене, за ним имелся грешок подслушивать разговоры Якова с другими тамплиерами. И в этот раз навык оказался более чем нужным.
«Что ж… Видимо, это конец, » — мысленно кивнул сам себе блондин и решительно направился на поиски девушки.
Он не собирался рисковать жизнью из-за какой-то женщины, тем более ассасина. Это было ниже его. И все же… Как ему казалось, Герасимова манила его своей внешностью и недоступностью даже больше, чем Роза, хоть та и была намного более доступной. Что недоступно, то и интересно. До этого момента в голову Никифорова лезло много мыслей о том, что и как можно было бы сделать с Валерией. Виктор даже улыбался своим грязным мыслям, к сожалению несбыточным. Особенно теперь.
Валерия же тем временем прогуливалась по городу, натянув на голову капюшон. Уж очень не хотелось ей попасться на глаза Никифорова. Конечно, единственное, ради чего она хотела бы с ним встретиться — так это, разве что, чтобы поквитаться. Девушка поглубже натянула капюшон плаща, даром что это делало её более подозрительной; оружие у нее всегда было с собой, и посему в случае непредвиденных неприятностей она запросто могла бы расправится с парой-тройкой нападающих.
Хотелось хоть на немного отвлечься от всех этих подготовок к свержению власти, собраний, вербовок, но окружающая действительность не особо помогала в этом, а лишь усугубляла положение дел. При всей роскоши, при всем великолепном убранстве города стоило лишь вглядеться чуть глубже, и тогда с легкостью можно было лицезреть истинное его лицо, самую его изнанку. Бедность и грязь, воришки, бедняки, бездомные. И никто не поможет, никто не исправит этого. Никто, кроме, разве что,
них.
Мимо девушки кто-то стремительно промчался, случайно задев её плечом. Прохожий резко развернулся, чтобы, должно быть извиниться, и девушка тут же узнала в незнакомце более чем знакомый, к сожалению, образ. До боли закусив губу, Герасимова опустила взгляд и незаметно вздрогнула, пыталась отойти назад.
— О, прошу прощения, миледи, — поклонился тамплиер, поднимая взгляд на закрытое лицо, дабы рассмотреть, кто перед ним. — Или же… mon jouet inaccessible? ** — одним лёгким изящным движением он спихнул с неё капюшон.
Сколько еще раз судьба столкнет их на улицах целого города? Валерия уже нисколько не удивлялась способностям Никифорова. Кажется, он выучил каждую её черту, каждую повадку. Но то, что он назвал её игрушкой…
— Д… Да как ты… — рыкнула Герасимова, яростно сжимая кулаки и готовясь напасть.
— Attends ma chérie.*** Ты же не хочешь сражаться прямо здесь, когда на улице столько людей? — Виктор бегло оглянулся, ища взглядом других тамплиеров.
— Мне без разницы, где убивать тебя, — фыркнула Герасимова, и в пару шагов скрылась за ближайшим переулком.
— Ну зачем так грубо? — нахально усмехнулся Виктор ей вслед, доставая кортик для большей убедительности, если за ними следят.
Девушка прогнала с будущего места сражения двух бедняков, дав им немного денег. Они, благодаря её, покинули спешно переулок. Герасимова лишь вздохнула.
— Даже если вы и свергнете царя, таких людей меньше не станет, — протянул блондин, неспешно шагая в сторону девушки, и проводил уходящих бродяг скучающим взглядом.
— По крайней мере люди будут счастливы больше, чем сейчас, — Валерия повернулась к сопернику, гордо выпрямив спину и приподняв подбородок, дабы всем своим видом показать, что она готова и она не боится.
— Какими же вы, ассасины, бываете нудными, — чуть хмыкнул Никифоров, поправляя волосы.
Презрительно хмыкнув, девушка привела в действие механизм клинка и стала выжидать атаку блондина. Она всё еще так и не выучила его тактику и манеру боя. А вот он её сразу же знал как облупленную настолько хорошо, что становилось страшно. Никифоров всегда был на несколько шагов впереди врагов, что часто выручало и его, и остальных тамплиеров. И подводило Валерию.
— Чего ждешь? Дамы вперед, — Виктор рассматривал кортик, словно впервые его видит. — Так или иначе, я всё равно убью тебя сегодня.
— С чего такая уверенность?
— О, я что, забыл сказать? Мне нравилось играть с тобой, но… нашим шалостям конец, дорогая, прости.
Фыркнув, Валерия начала хищно ходить вокруг него, изредка делая выпады в сторону Виктора либо же защищаясь от его нападений. На настоящее сражение это вовсе не походило: раз-другой легко полоснуть лезвием по чужому плечу — максимум, что им удавалось. Виктор, естественно, пока что дрался не в полную силу; Герасимова же старалась понять его движения, максимально растягивая время и завлекая его бессмысленными разговорами.
— Что же ты так резко решил все оборвать? — насмешливо прищурилась девушка, отскакивая от очередной атаки.
— Видишь ли… — внезапно Никифоров резким движением сбил девушку с ног и, подхватив ее и не дав упасть, прижал к стене дома, тут же приставив острие кортика куда-то к ребрам. — Из-за тебя… из-за наших с тобой маленьких игр мою кандидатуру поддерживает все меньше и меньше человек, и потому… — тамплиер не успел договорить, как Герасимова, будучи прижатой к стенке в прямом смысле этого слова, рассмеялась ему в лицо.
— Смотрю, ты даже хуже, чем я думала. Так кичишься, а тебе даже не у кого заручиться поддержкой? — ухмылялась Герасимова. — Как же ты жалок.
И в этот момент что-то будто озарило Никифорова. Заручиться поддержкой, ну конечно! Как он сам не додумался до этого? Самый правильный выход сейчас — найти правильных друзей за границей, на помощь которых можно рассчитывать в случае проблем с Поповичем. У Виктора ведь были знакомые, когда-то оставшиеся в долгу перед ним за оказанную ранее помощь, так почему не спросить с них сейчас? Даже если и помощь была мизерной, то, в любом случае, немного лести, уловок и старого доброго манипулирования — и дело в шляпе.
— Ну, тогда… — Виктор убрал оружие от девушки, быстро взял её руки и поднял вверх, прижимая к стене. — Мне придётся покинуть тебя на некоторое время, ты же не против? — ухмыляясь, Виктор заглянул ей прямо в глаза и прошептал: — Не переживай, я не пропаду на долго.
Зелено-карие чуть прищуренные в гневе глаза Герасимовой буквально горели злобой и ненавистью, но тамплиера раззадорило это лишь еще больше, и поэтому он решил припомнить недавний вечерний случай.
— А губы у тебя сладкие, — с улыбкой шепнул Виктор и, чуть наклонившись, коснулся их своими.
Поцелуй был не долгим, но Никифоров старался углубить его как можно сильнее. Дернувшись, Герасимова пустила в ход ноги, стараясь нанести удар хотя бы в колено. Виктор отстранился и со смехом отскочил от Валерии на безопасное расстояние. Хлопая глазами и глубоко дыша открытым ртом, девушка приходила себя, всё еще не осознав, что произошло.
— До встречи, — поклонился парень и быстрым шагом скрылся.
— Ублюдок! — севшим голосом вскричала Герасимова и было рванула за ним, но тамлиер уже давно исчез. — Ненавижу!
За на мгновение промелькнувшую мысль о том, что этот наглец отлично целуется, ей хотелось ударить себя.
***
— Как далеко вы зашли, — хмыкнула Бетти, из-за чего Лера подавилась только что отпитым чаем и закашлялась, проливая остатки из чашки прямо на пол.
— Не смешно вообще, — фыркнула Герсимова, бросая взгляд в окно.
В кухню тут же зашла, шаркая ногами, Настасья, неведомым образом понявшая, что в ней нуждаются, и принялась вытирать пролитый чай.
— Нужно еще что-то? — осведомилась она, слегка кряхтя.
— Нет. Пока можешь быть свободна, — произнесла хозяйка дома, махнув рукой.
Женщина неловко поклонилась и торопливо удалилась из комнаты.
— Ты так притягиваешь его, — всё не унималась Бетти, загадочно улыбаясь.У Герасимовой уже давно складывалось впечатление, что, если бы не вся эта возня с царем и если бы эти двое голубков не состояли в разных орденах, то Бетт их бы с радостью свела.
— Ч… Чего?!
— Не смей отрицать, тебе же понравилось, как он целуется.
— Бетти!
— Ладно, молчу. Но твое лицо все равно рассказывает все краше любых слов.
Спустя около часа обсуждений дел братства и планов относительно царя в комнате вновь появилась хитро ухмыляющаяся Настасья, тащащая… букет. Большой, прекрасно оформленный, свежий и, несомненно, дорогой букет; он был столь громаден, что практически закрывал собою бедную женщину.
— Кому это? — непринужденно поинтересовалась Бетт, хитро косясь на подругу.
— Госпоже Валерии.
— Как же я надеюсь, что это тот граф с бала… — простонала Герасимова, обреченно забирая букет из рук женщины.
Среди красочных бутонов была прикреплена записка; Валерия развернула ее едва ли не дрожащими руками.
«Я вынужден покинуть тебя на месяц. Не теряй и не шали без меня.
Как только я вернусь, мы продолжим играть.
Только вот, пощады от меня не жди. Такова моя любовь.
De Victor, avec amour.****»
— Вот же… — тяжело выдохнула Валерия, оставляя цветы на столе.
Такова моя любовь.
