Doubts of my heart

Гарри молча застегивает штаны и бросает на развороченную кровать смятые купюры. Мэтт все еще стоит на коленях между разведенных ног мужчины и пытается перевести дыхание. Горло неприятно саднит, а тело дрожит, будто превратилось в желе. Каждое легкое движение отзывалось болью, но главное, чтобы клиенту все понравилось. — Сегодня ты отлично поработал, — произносит Гарри, наклоняясь ближе к Даддарио и подцепив двумя пальцами его за подбородок, заставляя приподнять голову и посмотреть прямо в карие глаза. — Хороший мальчик. Твой рот был создан, чтобы доставлять удовольствие. Как и твое тело. Гарри оглядывает обнаженное тело Мэтта. Тот не двигается, не закрывается, дает вдоволь насмотреться, хоть и чувствует себя словно животное в зоопарке. Но это его работа, за свое тело он и получает деньги. Азиат жадным взглядом смотрит на торс парня, чуть улыбается, когда замечает внизу живота ярко-алое пятно. Затем резко встает, что Мэтту приходится отодвинуться, лишь бы не попасть под ноги. Клиенты не особо заботятся о тех, с кем они развлекались. Гарри надевает поверх белоснежной рубашки серый пиджак, поправляет галстук и направляется к двери. — Ты не останешься? — осторожно спрашивает Мэтт, поднимается и накидывает на себя черный халат. Он стоит, чуть морщится от резкой боли и смотрит на спину Шума. Этот мужчина украл его сердце еще тогда, два месяца назад, когда впервые увидел в клубе. Но кто такой Даддарио, чтобы такие клиенты, как Гарри Шум-младший, обращали на него свое внимание? — Сколько раз я должен повторить, чтобы ты, наконец, понял? — раздраженно закатывает глаза азиат и поворачивается лицом к Мэтту. Тот похож на брошенного щенка, который жаждет ласки, но не может ее получить, потому что все от него отворачиваются. Даддарио смотрит с надеждой, надеется, что хоть кому-то он нужен. — Гарри… — Ты — шлюха, которая обязана делать все, чтобы я остался доволен. Зачем мне оставаться у тебя, если у меня есть жена? Даддарио вздрагивает от слова «шлюха», он привык, что все его так называют, ведь это правда. Но услышать такое от человека, который, как ты думал, все в твоей жизни — самое ужасное, что может быть. — Но ты ведь выбираешь меня на протяжении нескольких месяцев, — говорит Мэтт, а сам голодно всматривается в лицо Гарри, пытается запомнить каждую родинку, каждый шрам на щеке или лбу. Хочет запомнить мужчину навсегда. Умом он понимает, что для азиата — это лишь игра, способ расслабиться. Но сердцу ведь не прикажешь. — Мэттью, — голос хриплый, тихий, что по всему телу Даддарио бегут мурашки, а сердце стучит, как сумасшедшее. — Только ты умеешь брать в рот т а к глубоко. Только ты делаешь в с е, что моей душе угодно. В с е г д а такой податливый, покорный и отзывчивый. И мне это нравится. Гарри подходит ближе к Мэтту, достает из кармана пиджака две зеленые бумажки и бросает на прикроватный столик. Парень молчит, лишь глубоко дышит, не в силах отвести взгляд от азиата. Он словно магнит, притягивает к себе. Приручает. Медленно уничтожает. Даддарио помнит, как однажды, чтобы угодить Гарри, согласился на секс втроем. Позволил взять себя другому мужчине на глазах у Шума. Тот был очень доволен, потратил кучу денег, но, что для миллиардера жалкая кучка денег — ничего. Азиат проводит пальцем по нижней губе Мэтта, улыбается, глядя на то, как парень ластится к каждому его прикосновению. Разум твердит одно, а сердце — другое. Мэтт никогда не мог противиться любовным порывам, всегда отдает всего себя без остатка. — Останься со мной, — просит парень, прижимая ладонь Гарри к своей щеке. На мгновение прикрывает глаза, хочет запомнить этот момент, сделать вид, что все по-настоящему. — Пожалуйста. Хоть на одну ночь. — Я не могу позволить себе остаться на ночь у шлюхи, — холодно отвечает Гарри, отстраняясь от Мэтта. — Возможно, мне будет тебя не хватать в Париже. Хотя нет, я найду себе хорошенького мальчика и про тебя забуду. Шум разворачивается и подходит к двери. — Но я люблю тебя! — выкрикивает вслед Мэтт. Его трясет, он так боится потерять Гарри, боится больше никогда не увидеть. — Мне плевать, — безразлично произносит Шум, даже не обернувшись. Затем бросает на пол несколько купюр денег, будто швырнул кость голодной собаке. — Это мой последний подарок тебе. Будь ласков с клиентами, малыш. Дверь громко хлопает, комнатка погружается в тишину. Мэтт все еще стоит и смотрит туда, где еще секунду назад стоял Гарри. — Он вернется, — без конца повторяет Даддарио, аккуратно садясь на край кровати, — вернется. Он не бросит меня. Такие слабо-утешительные слова ни к чему не приводят. Мэтт перестает надеяться на чудо и принимает жестокую реальность. Его просто использовали по назначению. Он — шлюха. Все, что ему остается, — быть ласковым и податливым. Клиентам такие нравятся. Гарри нравились…