Зеркала времени

Мы зашли в подъезд. Поднялись в лифте. Мы не смотрели друг на друга, прекрасно понимая, что достаточно одной искры, чтобы наши предохранители перегорели. И, поскольку ни я, ни он не были поклонниками эксгибиционизма, мы, скрипя зубами, ждали, пока двери лифта откроются на нужном этаже. Потом он долго не мог попасть ключом в замок, виновато оглядываясь на меня. Наконец-то замок поддался и мы зашли в квартиру. Звук закрываемой двери сдетонировал наши страсти. Он набросился на меня как голодный зверь. Кусая, царапая, осыпая тело поцелуями. Без романтики. Почти по-животному. Со всей страстью и желанием. Казалось наши сознания отключились, выпуская на авансцену природные рефлексы и желания. Уже потом, спустя пол часа я лежала на его плече. Мы все так же были в центре коридора. Одежда была разбросана. А я жалась к нему, хотя за окном была поздняя весна и было достаточно тепло. Меня колотило. Меня била дрожь. — Тебе холодно, — то ли спросил, то ли констатировал он, затягиваясь американским Мальборо, — Пойдём в кровать. Я знала эту комнату. По рассказам, по воспоминаниям. Именно такой мне ее рисовало мое воображение. Он подошёл к модному и дефицитному проигрывателю, взял с полки пластинку, бережно вытащил ее из конверта и поставил на неё иглу. Вслед за треском послышалась мелодия. Музыка. — Ив Монтан? — он кивнул. Он начал меня изучать. Теперь трезво, без пелены страсти и похоти. И я начала смущаться. Мне было все равно, что на мне не было одежды, но я меня смущали его вопросы, которые красноречиво свидетельствовали о том, что-то, что произошло — это не просто затмение сердца и помутнение сознания. — Расскажи мне о себе. — Что именно? — Все, что сочтешь нужным. — Ну имя мое ты знаешь. Я журналист, философ, эзотерик. — Это те, кто варят суп из лягушек? — Нет, то ведьмы. — А… — Я не люблю глупость, икру, и понедельники. — А сегодня понедельник. — Сегодня — люблю. — А что ещё ты любишь? — Люблю ящериц, Маркеса, Испанию и… тебя… — Прямо так сразу? — А чего тянуть то? — И как мне теперь жить дальше? — Так же как и раньше. Я же как-то с этим живу. — Наверное нам нужно пожениться? — Прямо так сразу? — А чего тянуть то? Действительно. Просто. А чего тянуть то? — Ты есть хочешь? — спросил он, приподнимаясь на локтях. Он все же смущался своей наготы. — Нет, — ответила я, прижимаясь щекой к его руке. — Это хорошо, а то у меня все равно холодильник пустой. Плохо, что хозяин из меня не очень хороший. — Глупости — хороший. Даже слишком! — промурлыкала я. На улицу начали спускаться сумерки. Приятные весенние сумерки. Влажные и тёплые. Мы лежали на кровати. Мы успели уже попить чай, поплескаться в ванной и, снова, вернулись в кровать. Раздался телефонный звонок. Сначала он не хотел подходить, но после пятого настойчивого «дзинь» он все же, нехотя, вылез из тёплой постели. Говорил он односложно и резко, но и этих обрывков мне было достаточно, чтобы понять, что звонила его бывшая любовница, которая никак не хотела соглашаться с тем, что она бывшая. Насколько я поняла она намеревалась приехать к нему в гости. — Ты знаешь, — задумчиво сказала я, когда он закончил разговор и прижал меня к себе, — Я, пожалуй, поеду. — Куда? — искренне удивился он. — Домой. — Как, ты не останешься? — Оставаться на ночь у незнакомого мужчины? Нет, это не про меня, — я безрезультатно старалась не рассмеяться, пока он хохотал в голос. — Незнакомого? — спросил он, немного успокоившись, — Меня знает вся страна. — Но я же не страна. — Ну тогда спрашивай! — Расскажи о себе то, что сам захочешь рассказать. — Один-один. Ну, мое имя ты знаешь. Я актёр, немного режиссёр, романтический влюблённый дурак в общем. — А в кого влюблённый? — ответ я знала. — В тебя! — Вот так сразу? — А почему бы и нет? — и добавил, — Ты точно не хочешь остаться? — Нет, не сегодня. — Но мы же ещё увидимся? — Конечно! — Завтра? — Да, прямо утром я приеду тебя будить. Если, конечно, ты не решишь ещё кого-то пригласить на сегодняшнюю ночь. — Ты про звонок? Не бери в голову. Она хорошая… была… а стала сумасшедшая. — Вот видишь, ты сводишь женщин с ума. — Я тебя отвезу. — Может лучше такси? — Нет! Я не могу никому тебя доверить. — А себе? — Себе тем более. Мы долго ехали по вечерней Москве. Казалось он выбрал самый длинный маршрут от Баррикадной до Черемушек. Я не спорила. Одному Богу было известно, как я хотела заснуть в его руках, но работа есть работа. Мне необходимо было написать отчёт и организовать сеанс связи с Виктором. — Кто бы мог подумать, как одна случайная встреча может изменить настрой человека. Ещё утром я был в глубочайшей депрессии из-за того, что со всех сторон мне говорили, что я должен, должен, должен. Родители, жены, любовницы, начальники, страна. А потом появилась ты. Как глоток свежего воздуха. Без ультиматумов и манипуляций. Без ненужных принципов и слов. Просто потому, что нам двоим этого хотелось. Ты себе даже представить не можешь, как мне было хорошо. Впервые за долгое время, в постели с тобой, я почувствовал себя мужиком. Я отпустил себя. Кстати, я не очень больно тебе сделал? — В самый раз, — ответила я и коснулась его лба, — как хорошо, что ты отпустил себя! Мне было не хорошо… мне было восхитительно, волшебно. Жаль только… — Что? — Что ты меня так и не отшлепал… Он смутился. Он. Смутился. Уши его пылали… — Ты первая, кто вот так, с первой встречи, не боится говорить вслух о том, чего в СССР нет. Ты точно отсюда? — Нет, — честно ответила я, а дальше уже не честно, — Я много лет жила в другой стране и вернулась совсем недавно. — В какой? — Сначала в Испании, потом на Кубе. — Ну и как там в Испании? — Хорошо. Море, солнце, песок, хамон, сангрия. — Ага, у нас тоже: Геленджик, варёная кукуруза и ситро. — - Сомнительная альтернатива. — Согласен. Прости, мне показалось или у тебя татуировки? — Не показалось. — А что они означают? — Много чего. Исполнение желаний, тройственность, мудрость. — И как тебя принимают у нас, когда видят татуировки? — Люди не понимают, но мне все равно. Там, где я жила- это абсолютно нормально. — Знаешь, я иногда жалею, что не родился в Америке. Был бы хиппи, носил бы длинные волосы, цветные рубашки и курил бы травку. Дитя цветов и так далее. — Романтика… — Хотя нет, травку не курил бы — я и так дурной. Мы долго целовались в машине у моего подъезда. Долго обнимались на этаже. — Может быть предложишь зайти? — Не сегодня, прости. Завтра в 7 утра я буду у тебя. — Обещаешь? — Честное комсомольское! — всегда мечтала это сказать вслух. — «Чуть свет уж на ногах! и я у ваших ног.» — Да, мне ли не знать, что все горе — от ума. Я безрезультатно пыталась привести мысли в порядок. Худо-бедно я составила отчёт. О настроениях поклонников, о нем, о нас. Виктор знал, кого отправлять на это задание. Я совмещала приятное с полезным. Я не просто играла в любовь — я любила на самом деле. Через 7 минут 45 секунд, ровно на 15 минут появится Wi-Fi и я смогу отправить свой отчёт. А потом спать. Хотя, скорее ворочаться до утра в холодной постели. Я люблю свою работу, я приду сюда в субботу… просто я бессмертный пони. Я никак не могла понять, как люди жили без компьютеров и интернета. Хорошо хоть в моей квартире был телевизор. Я включила этого динозавра. На мое счастье шли Девчата. Зазвонил телефон. Городской? Несколько секунд ушло на его поиска. На другом конце провода я услышала его голос: — Я звоню чтобы сказать, что я уже дома и я уже скучаю. — Откуда у тебя мой номер? — Я медиум! — А если серьезно? — У меня друг работает в Мосгорсправке. Я правда скучаю и жду утра. — Я тоже, я тоже. Доброй ночи! Целую тебя! — Вот уж дудки! Целовать завтра будешь лично! И туда, куда я захочу. Как я и предполагала — я проворочалась в кровати добрую половину ночи. В принципе, так всегда было после прыжка, но тут ещё немаловажную роль играли воспоминания. Как только я закрывала глаза, я видела его лицо, надо мной, с капельками пота на лбу и блаженством в глазах. И меня пробирала дрожь. Я куталась в безразмерный махровый халат и шла курить на кухню. Я пила вино и курила. Курила и пила вино. Ближе к трём часам организм сдался и попросился спать. Будильник был заведён, такси заказано. Я действительно буду у него в 7 утра. Лишь бы он не решил скоротать эту ночь с кем-то другим. Хотя у меня было смутное подозрение, что его бывшая любовница заявится к нему посреди ночи. Но так даже интереснее. Без пяти минут семь я вышла из такси у его дома. Ещё 2 минуты на подъем на лифте. И вот его дверь. Я было потянулась к звонку, как вдруг, откуда-то справа, раздался голос: — Если ты к нему, то его нет. — Кого его? — спросила я прищуриваясь. Так и есть. — Его бывшая любовница. Действительно заявилась посреди ночи. Но в квартиру не попала. -, Ну его. Я его пол ночи жду. — Простите, а Вы кто будете? -Я? — и женщина встала в полный рост, — Я его жена. Будущая. — Прости, но я так не думаю, — и уже мне, — Я боялся, что ты не приедешь! Заходи быстрее! Он буквально втащил меня в квартиру и захлопнул дверь. — И давно она там? — Не знаю. Несколько часов. Какая разница? — Он она же зачем-то пришла? И это «что-то» настолько важное, что она пол ночи провела в подъезде. — Она пришла затем, чтобы заявить на меня свои права. — А ты? — А я ждал тебя. Я же сказал, что ты будешь меня целовать куда я пожелаю. — Так я же только за этим и приехала, — ответила я, развязывая пояс на его пижамных штанах. И вот опять мы лежим в коридоре на полу. Касаемся друг друга только кончиками пальцев, боясь спугнуть этот сон. — Как тебе спалось? — нарушил он молчание. — Отвратительно! — честно ответила я. — Почему же? — Было холодно и одиноко. — А я предупреждал… — Да, ты оказался прав. Больше не буду с тобой спорить. — Никогда? — В большинстве случаев. — Что ты планируешь сегодня делать? — Не знаю. Валятся с тобой на полу в коридоре. — Прекрасные планы на день. Но у меня в 11 утра репетиция в театре. Часа на 2, не больше. И я свободен буду до 6 вечера. И вернусь к тебе на пол в коридоре. — Мне кажется или ты намекаешь на то, чтобы я осталась здесь? — Я не намекаю, я говорю прямым текстом. А будешь перечить — я тебя запру. — Как Вам будет угодно, мой господин! Поскольку холодильник так и остался девственно чист, было принято волевое решение вылезать из постели и идти в кафе. Тогда я в очередной раз пожалела о том, что не существовало ещё служб доставки еды. — Вот если бы можно было позвонить куда-то и тебе бы привезли еду на дом. — Так и будет лет через 30. — Что? — Что? Я наблюдала за ним пока он гладил рубашку. Обнаженный по пояс он стоял напротив окна. Лучи утреннего весеннего солнца путались в его волосах. Напряженный лоб, сосредоточенное лицо… — Ты такой красивый! — Я? — он поднял на меня изумленные глаза. — Ты. — Но мужчина же должен быть чуть симпатичнее обезьяны. — А ты исключение. Ты мужчина. Красивый и умный мужчина. — Поцелуй меня, — казалось этим поцелуем ему хотелось подтвердить для себя реальность происходящего. Мы выходили из квартиры смеясь. Был конец апреля, вторник, утро. Мы были счастливы и влюблены. — Ты мне ничего не хочешь объяснить? — бывшая любовница все ещё была тут. — Нет. — А мне кажется, что нам нужно объясниться, — она воинственно преградила нам дорогу. — Ну раз тебе кажется, — он усмехнулся, — Давай! — Во-первых, кто эта… (дальше последовало нецензурное определение женщины легких взглядов). — Моя женщина, — спокойно ответил он. — А твоя «женщина» знает о том, что таких женщин у него пол страны, — хо-хо! Такой удар и мимо. — Знаю, — ответила я, улыбаясь самой сладкой своей улыбкой. — А она знает, что ты извращенец и тиран? — Знаю! Поэтому я сейчас здесь! — ответила я, прижавшись ближе к нему. — Дура, — процедила она сквозь зубы и ретировалась. — И это я знаю, — задумчиво констатировала я. Мы подождали немного, наблюдая как разъяренная фурия покинула его подъезд, и вызвали лифт. Он молчал. Было видно, как ему было неловко, как его тяготила сложившаяся ситуация. Я лишь взяла его за руку. Молча мы вышли из подъезда и направились к кафе. — Ты любил её? — Наверное… — Как-то неуверенно… — Я уже не знаю. Это было давно. Мы были молоды. Все было легко и просто. И я относился просто. И она сказала правду — я никогда не отличался верностью… тогда не отличался. Потом я женился. На другой. Потом развёлся. Опять же из-за любовницы. И она активизировалась. Начала звонить, приезжать, прыгать в постель. А я уже перегорел. Мне не нужны были эмоциональные отношения с ней. Мне нужны были отношения «на равных». Я хотел покоя. Надежного тыла. А она мне его дать не могла. Ей нужно было угождать, что-то доказывать, совершать поступки. А я устал, понимаешь? Я хотел уюта. Молчать. Обниматься. Заниматься сексом. Без эмоциональных качелей. Без провокаций. Без патологической ревности. И начались истерики. Начались посиделки под моей дверью. — Неужели ты не мог с ней поговорить? — Говорил. Тысячу раз. Она не слышит. Она одержимая. И становилась все одержимее с каждым моим новым фильмом, спектаклем. — Несчастная женщина… — Да… но хватит о ней. Скажи мне лучше? Ты любишь театр? — Любите ли Вы театр так, как люблю его я? — Вроде того. Придёшь сегодня на мой спектакль? А потом поедем к моим. — К твоим? — я резко остановилась. — Ну да, к родителям. — Ой, ты знаешь, мне что-то нехорошо стало… — Да успокойся ты. Они на даче. Просили цветы полить. — Аааа! Ну тогда конечно! Дабы избежать ненужного внимания и приторного обслуживания, мы попросили завернуть наш завтрак с собой. На самом деле нам жизненно необходим был физический контакт. Постоянный. Любой. Любые прикосновения, поцелуи, объятия. А в условиях суровой советской действительности все эти проявления плотских чувств выглядели неприлично. Поэтому мы ограничились тем, что время от времени, брались за руки, тем самым заглушая неконтролируемую потребность полного всепоглощающего контакта.  — Мне кажется, я схожу с ума, — порывисто выдохнул он, прижав меня к себе в лифте, — Я хочу тебя каждую секунду. И когда мы не занимаемся сексом — я вспоминаю, как трахал тебя или мечтаю о том, как буду трахать. — А в чём сумасшествие? — Тебя это что, не смущает? — Нисколько! — А меня смущает. Смущает, что впервые в жизни я жалею, что у меня репетиция. Что у меня спектакль. Что я не могу взять тебя и увезти в глушь. Туда, где нет никого кроме нас. Хотя мне кажется, что и этого мне будет мало. — Так это же прекрасно! Страсть от тождества, от совпадения взглядов, желаний, фантазий! — Давай закончим пока разговор. Сейчас мы окажемся в моей квартире и разговоры — это последнее, что я хочу делать с тобой.