Зеркала времени

Три дня в Москве. Отмокнуть в ванной, сходить на маникюр, съездить на дачу к родителям, полить цветы в московской квартире, заехать в театр, посетить Останкино и Шаболовку и утром четвёртого дня стоять с чемоданами на перроне киевского вокзала. Я была горда — я значилась как член съемочной группы. Мне выдали плёночный фотоаппарат и поставили задачу вести летопись. А что, в будущем я уже вела фотолетопись в Инстаграме одного известного актёра… правда ничего хорошего из этого не получилось. Но первый блин — он всегда комом, ага. В купе мы ехали вдвоём. Вообще, как бы сейчас сказали «по райдеру», человек с его уровнем популярности должен был ехать один в Бизнес классе, но не было тогда бизнес классов. Звезды всесоюзного масштаба жили в гостиницах без горячей воды и передвигались на простых поездах. Однако, мои связи помогли организовать хотя бы отдельное купе на двоих. День мы провели в вагоне-ресторане с коллегами. Знакомились со съемочной группой, пили вино. Мой муж был молчалив. — Что-то не так? — тихо спросила я его в тот момент, когда оператор Вадим рассказывал очередную байку. — Нет, но мне не даёт покоя одна фантазия… — Какая? — Ты решишь, что я похотливое животное… — Любопытно… — Ну, сама напросилась… мне бы очень хотелось, чтобы мы поиграли… — В города? — Не совсем… в знакомство… — Прости? — Ну мы с тобой вдвоём в купе… почему бы нам не сыграть в знакомство со всеми вытекающими?.. — и после паузы, — Прости. Я понимаю, что это уже совсем на грани фола… забудь! — Вот ещё! — фыркнула я, — Я в игре! — Уверена? — Конечно! Я вообще люблю игры… настольные, напольные, балконные, купейные. Но нужно оговорить некие детали… — Какие? — и глаза его загорелись… — Ты — это ты? — В смысле? — В смысле ты — известный актёр? — А это что-то изменит? — Конечно! — Тогда нет. Я — переводчик. — Отлично! И мы не знакомы? — Нет. Случайные попутчики… — Прекрасно! Жду тебя в купе! — и, попрощавшись со съёмочной группой и сославшись на головную боль, я направилась в купе. Спустя полчаса в дверь купе раздался робкий стук. Я встала со своей полки и отодвинула защелку. В дверях стоял он. Но не он. Это, действительно, был другой человек. Возможно брат — близнец. Он залился краской и откашлялся. — Это четвёртое купе? — спросил он срывающимся голосом. — Именно! — ответила я, продолжая наблюдать. Я решила, что буду играть от него. — Стало быть мы с Вами едем вместе?.. вдвоём? — и уши его запылали. — Возможно, — прищурившись, ответила я. — Тогда давайте знакомиться, — он попытался широко улыбнуться, но все равно получилось плохо и нервно, — Меня зовут Федор Иванович Шуйский. — Очень приятно, Аксинья Николаевна Стогова. — Федор, — мой попутчик переступил порог и протянул мне руку. — Ксения, — не опуская глаз я пожала его руку. Он снова покраснел. Правила игры стали ясны. — Вы тоже, в Феодосию? — Да. — Отдыхать? — и он демонстративно ослабил узел на галстуке. — Не совсем. И отдыхать, и работать. Мы кино едем снимать. — Вот как? Эх. Я в детстве мечтал стать актёром, даже в студии театральной занимался. Но потом как-то не случилось… — И чем Вы занимаетесь? — Я переводчик. — О! Хорошая специальность. — Да, благодаря ей я объездил почти весь Мир. — И как там, за кордоном? — Тоже люди. — Удивительно… Он смотрел на меня. Я молчала. Потом он спохватился, засуетился, достал из портфеля бутылку вина. — Хорошее вино! Может выпьем? За знакомство! — Ну если только немного. — Конечно! По чуть-чуть! Мы пили вино и смеялись. Говорили. Много говорили друг о друге. Придумывали биографии на ходу. Оказались оба холостыми. Это было так необычно. Передо мной сидел мой любимый мужчина, но не мой. В данную секунду он был совершенно другим человеком. С другой, иной логикой поведения. С другими мыслями и страхами… Бутылка вина закончилась. Я зевнула. Мой «попутчик» тактично вышел. Я переоделась в домашнее, нарочно оставив на полке нижнее белье. Достала зубную щетку и вышла из купе. Новоиспечённый Федор курил в тамбуре. Я ему кивнула и закрылась в санузле. Когда я вернулась в купе, мой попутчик тоже уже был в домашнем. Постель на моей полке была расстелена. Нижнее даже мое белье лежало на одеяле. Мило. — Смена пажеского караула, — и он удалился из купе. Я закрыла глаза. Сердце бешено колотилось. Мозг понимал, что это лишь игра. Но в кровь было выплеснуто столько адреналина, что сердце сходило с ума. Я пыталась дышать размеренно — не помогало. Я боялась возвращения своего попутчика. Боялась и отчаянно ждала. Вот скрипнула дверь и я затылком почувствовал движение воздуха. Он зашёл, закрыл за собой дверь на щеколду. Остановился. Видимо задумался. А потом тихо опустился на свою полку. Я разочарованно вздохнула. Нет, в этот раз я не буду проявлять инициативу. Не моя очередь. Но вот он встал и подошёл ко мне. Резким жестом отдернул простынь, которой я была укрыта, навалился на меня сверху и впился в губы. Я начала брыкаться. Но он чётко произнес «Стоп игра» и я расслабилась. Тогда, в вагоне ресторане, мы условились, что это словосочетание останавливает игру… В эту ночь мы не занимались ни любовью, ни сексом. Мы жёстко трахались под стук колёс. — Знаешь, — начал он, когда мы, после всего, лежали на узкой полке купе, — Я не хотел так рано останавливать игру, но, видя твои глаза, я понял, что ты своими криками перебудишь весь состав. — Да, ты прав. Я испугалась. Фёдор в итоге оказался маньяком? — Почти. Он очень сильно хотел Ксению, но боялся получить отказ. Вот и взял силой. — Равно как и ты… — Тебе не понравилось? Что ты, — ответила я, прижимаясь губами к его плечу, — очень понравилось. И я, действительно, готова была орать благим матом, что меня насилуют, пока ты не стал собой. А тебе позволено все. — Так уж и все, — он саркастично улыбнулся. — Абсолютно все! — В таком случае как-нибудь ещё сыграем? — Конечно! Через час объятий и попыток уснуть, я все же отправила его на его полку. Под утро же я начала мерзнуть и крутиться и тут он, как-будто ждал этого момента. Он молниеносно скользнул ко мне под простынь, обнял меня, прижал к себе и зашептал: — Это что-то невозможное! Я не могу спать без тебя. Особенно если мы находимся в одном помещении, а прикоснуться к тебе я не могу. Я ворочался всю ночь. А под утро приоткрыл окно, чтобы был повод согреть тебя. — Коварный! — мне тоже плохо спалось без него. Для себя я уже давно выделила параметры, по которым я понимаю — мой человек или нет. Один из таких параметров — совместный сон. Мне нужно было всегда очень много ночей, чтобы привыкнуть спать с человеком в одной кровати и высыпаться. С ним же это было молниеносно. Как будто я просто вернулась домой. Феодосия встретила нас жарким летним зноем. Обливаясь потом в копейке, мы доехали до пансионата Феодосия. Поскольку мы теперь имели полное право проживать в одном номере, нас поселили в двухкомнатный люкс советского розлива. Как он и обещал, каждый вечер, возвращаясь после смены, он, придирчиво считал мои веснушки, а потом осыпал их поцелуями. Иногда мне доводилось присутствовать на съемочной площадке. Стоять где-то с краю. Фотографировать и чувствовать себя частью процесса. Омрачился феодосийский период только моей жесточайшей простудой. Я лежала пластом несколько дней. Я даже порывалась отселить своего мужчину, мотивируя тем, что он может заразиться, но он и слушать об этом не хотел. Так мы прошли боевое крещение высокой температурой, спутанными волосами и лающим кашлем. Но самым неприятным было то, что через день его мучали головные боли. Больше нельзя было тянуть. И, как только, закончился первый блок съёмок на натуре, мы вернулись в Москву для собеседования в посольстве Израиля и на Лубянке. Да, о времена, о нравы. Естественно, собеседования прошли успешно и мы, вчетвером, обладатели синих дипломатических паспортов, покидали Родину из Шереметьево 2. Нас ждал Израиль, Штульман и Катц. И операция. Да, это было испытание для нас всех.