Зеркала времени

В клинику мы приехали уже глубоко за полдень. Водитель помог нам выгрузить чемоданы. На пороге нас встречала Ирочка и угрюмый человек во всем белом. Он кивнул нам, погрузил чемоданы на тележку и повёз их, а наши номера. Ирочка же, сразу, повела нас к Штульману в кабинет. Петр Петрович сердечно поздоровался со всеми и тут же начал согласовывать нашу дальнейшую жизнь в их клинике. — Завтра я бы хотел провести обследование. Каждого из вас. На сей раз с анализами, кардиограммами, энцефалограммами. К вечеру уже будут все результаты и мы сможем назначить адекватное лечение. А пока — располагайтесь! Ирочка покажет вам ваши номера. Обед в столовой — Ирочка тоже проводит. Да, советские люди всегда отличались ото всех в мире. Его мама и папа оглядывались по сторонам и удивлялись всему, каждой мелочи. Условились сразу после обеда встретиться внизу и идти на мертвое море: смотреть, купаться, пробовать на вкус. Обед же тоже был достоин внимания- не в пример советскому диетическому меню, здесь был добротный шведский стол. В рамках правильного питания, конечно. Мертвое море действительно поражало. Поражало тем, что плевать оно хотело на гравитацию, Дарвина и прочие сомнительные теории. Оно не давало утонуть, но разъедало кожу. Оно было озером, но называлось морем. Оно лечило от сотен болезней, но убивало все живое. Оно было настоящее, своенравное и дуальное. А воздух… казалось соль в воздухе превышала все возможные и невозможные нормативы. От неё забавно щекотало в носу. Мой мужчина стоял на пригорке и смотрел на гладь воды. Его глаза обладали фантастический особенностью: если он смотрел на небо — его глаза становились голубыми-голубыми, если он смотрел на тучи- они становились серыми и глубокими. Сейчас же они были ярко-синими. Он молча щурился. Он созерцал? Думал? Мечтал? Я подошла к нему сзади и обняла его. Он накрыл мои руки своими ладонями. Символичность. Я всегда хотела быть за его спиной, за ним, быть его тылом, опорой, защитой. Лишь бы знать, что ему это нужно. И он, зная, что я за спиной, расправил плечи. Стал выше. Он был готов к полету. Казалось, ещё немного, и за его спиной расправится пара мощных крыл… я моргнула и видение исчезло. Он повернулся ко мне. Синева его глаз изучала мою душу, опускаясь до самого дна. — Ты же знала, что так будет? — Как? — Что мы будем здесь, все вместе? — Да, знала… точнее надеялась. — Я не силён в медицине — то, что нашли у меня, действительно настолько страшно? — Нет, — честно соврала я уже в третий раз, — Но, купировав болезнь, тебе уже ничто не будет угрожать. — А разве это излечимо? Я не только про сосуды мозга. Я про весь остальной букет диагнозов. — Думаю излечимо. Штульман и Катц не просто профессионалы. Они врачи, целители от Бога. Они используют всевозможные методы лечения. Они, если хочешь, волшебники. — Скажешь тоже, волшебники… — Ах ну да: В век науки и механики Невозможно заблужденье, А возможен лишь прогресс! — Что? — Что? — А, ладно, не важно. Просто понимаешь, я привык к боли. И к физической и к духовной. Мне иногда кажется, что без этой боли награды и признание будут незаслуженными. Я привык. Привык к тому, что я не просто играю роли на преодоление, а живу на преодоление. Во всем. Вгрызаюсь зубами, цепляюсь ногтями. Мне кажется, что я каждый раз впрыгиваю в последний вагон уходящего поезда рискуя разбиться насмерть. — Да, и получаешь такую дикую порцию адреналина, что потом уже ждёшь, чтобы поезд начал движение. Просто зайти в двери тебе уже не интересно. — Возможно, но это же такое наслаждение — скользить по краю… — А ты когда-нибудь задумывался о том, что для скольжения по краю бездны не обязательно рисковать жизнью? — Как так? — Ты можешь минимизировать попытки подчинить мир себе. Тебе не нужно его подчинять. Тебе нужно только позволить себе обладать миром. И ты не будешь жить на преодоление. И, наконец-то, сможешь провести границу между «я» и «я в предлагаемых обстоятельствах». — Откуда же ты взялась — такая умная? — Из будущего, — честно не соврала я. — Допустим, — он решил, что это игра, — И что же там у вас, в будущем? Наступил коммунизм? — Нет. Более того СССР приказал долго жить. Теперь у нас гласность, демократия. У людей есть возможность купить в магазине любую вещь, поехать отдыхать в любую точку земного шара, только вот денег у людей на это нет. Он обнял меня и зашептал в ухо: — У тебя бурная фантазия, но ты аккуратнее. Здесь — ладно, но там, дома, в СССР можно за такие рассказы реальный срок получить… — Конечно. Я что-то не подумала… Вечером, после ужина, сославшись на усталость, он извинился перед родителями, и удалился в номер, попутно, захватив меня с собой. Как только закрылась дверь, он навалился на меня и прижал к стене. — Ты же устал, — саркастично заметила я и была наказана грубым поцелуем. — Я солгал. Я просто не могу себе представить, что в ближайшие три недели я не смогу делать с тобой все то, что я привык делать. Поэтому сейчас я хочу налюбиться на несколько недель вперёд. Пока могу… — Ах вот оно как… Да Вы, сударь, лжец… — Век назад за такие слова я бы вызвал Вашего мужчину на дуэль… — Ну, поскольку мы живем в двадцатом веке и мой мужчина Вы, просто накажите меня. — С превеликим удовольствием, сударыня, — и его рука сжала мою шею. Я застонала. Он снова впился в мои губы, — Я накажу тебя, маленькая дрянь. Моя маленькая дрянь… Я рассматривала в зеркале синяки на своей пятой точке. Он подошёл сзади. В глазах я прочитала ужас. — Это…я? — заикаясь произнёс он и коснулся пальцами багрового пятна. — Ты, — я широко улыбнулась. — Прости, — и он опустил глаза. — За что? — За синяки. — Я наоборот благодарна тебе. — Благодарна? — Да. Это же метка, что я принадлежу тебе. — Неужели? — Конечно! А ты разве сомневался? — Нет. Я просто не до конца верю, что все это происходит со мной, здесь и сейчас. — Я тоже! Мне необходима физическая близость с тобой, чтобы верить в реальность происходящего. — Тебя ущипнуть? — Я знаю другие методы… — Расскажешь? — Покажу, — я начала целовать его шею, грудь, живот. Он сбивчиво задышал и увлёк меня… правильно, на пол… Утро началось с первыми лучами солнца. Сначала всех нас заботливая Ирочка отвела в кабинет забора биоматериала, потом на кардиограмму, флюорографию, МРТ — в общем всех развела по разным специалистам.