***
Она так чудовищно похожа на тебя, что перехватывает дыхание. И невозможно не податься к ней в ответ. Здравый смысл замолкает, разбиваясь о её дыхание. И не хочется сопротивляться. Не хочется думать о правильности. Хочется быть здесь и сейчас. С ней. Беру инициативу и подаюсь вперёд, впиваясь поцелуем в её губы. В губы, которые не имеют ничего общего с тобой, и этот контраст будоражит. Оголяет каждый мой нерв. Заставляет нас срывать друг с друга одежду. Считаю каждый стон твоей сестры, чтобы узнать, насколько глубоко ты всадишь в мою грудь кусок льда, когда узнаешь, что происходит сейчас в этой комнате. Ведь тогда мне казалось, что никого ты не любишь больше, чем её. Тем страшнее совершённый мною неискупимый грех. Но это потом. А сейчас есть только голубые глаза , подёрнутые поволокой слёз и затуманенные страстью. Нашим общим безумием. Будто вся наша жизнь сводилась к этому моменту. И что бы ни ждало меня дальше, я готов умереть бесчисленное количество раз, лишь бы не останавливать происходящее. Когда наша страсть заполняет собой всю комнату, с оглушительным грохотом распахивается входная дверь, и на пороге появляешься ты. Пирика испуганно пискнула и поспешила прикрыть первой попавшейся тряпкой своё обнаженное тело. Хоро стоит в дверях и неотрывно смотрит, почему-то, мне в глаза, отчего разом становится холодно и сердце ухает в груди. Смотрит, а во взгляде смесь непонимания, боли, отчаяния, тяжелой муторной злобы и разочарования. - Брат… - раздаётся испуганный, на грани слышимости, голос. Ещё немного и расплачется. А я в эту минуту с ужасом отмечаю, что в глазах Хоро стоит едва заметная пелена слёз. Всё, что пару минут назад казалось правильным, перестало быть таковым. На меня навалилось дикое чувство ненависти к самому себе, которому не отдавал отчёт в тот момент. И эта ненависть придавила тогда меня к полу и приклеила язык к нёбу. Присущая везде и всюду уверенность в себе испарилась и помахала ручкой на прощание. В голове билось одно единственное слово «предатель». За всем этим я не заметил, как ощутимо опустилась температура в комнате. По коже побежали мурашки. Я встал и стал медленно одеваться, стыдливо опустив голову. Лучшим выходом виделось просто уйти сейчас. А потом будь, что будет. Я готов ответить за всё, что сделал. Как точно это описывает всё произошедшее дальше. Уже у самой двери, Хоро неожиданно схватил меня правой рукой за горло и сдавил железной хваткой. - Ненавижу!.. – злой шёпот. – Я. Тебя. Ненавижу! – а я молча подписывался под каждым словом, не сопротивляясь. Для моего сознания всё закончилось очень быстро. Более чем уверен, что никто и никогда не видел его таким жестоким. В состоянии аффекта он раза три приложил мою голову к стене так, что после второго картинка в глазах смазалась в одно цветное пятно и ноги подкосились от боли. Или страха. Или всё вместе. - Брат, остановись, прошу тебя! – кричала не своим голосом Пирика. – Это я виновата! Это я во всём виновата!!! Это были последние слова, которые я смог чётко услышать в ту ночь. Это были для меня её последние слова.***
Резко распахиваю глаза. Очередной кошмар. Только этот отличается от всех предыдущих, ведь он произошёл на самом деле. До сих пор происходит. Не было ни дня, что бы я не вспомнил событий той ночи. Несмотря на то, что после той драки моя память временами стала давать сбои, как и прочие мыслительные процессы. Я не знаю, что было после того, как я отключился. По рассказам друзей, если имею права их так называть, они поднялись на шум и застали впечатляющую картину: моё бессознательное окровавленное тело лежало на полу, в исступлении пинающий меня Хоро и визг перепуганной Пирики, умоляющей брата остановиться. Тогда все в ужасе бросились оттаскивать Хоро, и получалось это из рук вон плохо. В какой-то момент у бедной девушки сдали нервы, и она бросилась брату под горячую руку. Бросилась защищать меня. Ребята теребили на себе одежду и старательно избегали моего убитого взгляда, когда их рассказ прервался на этом месте. - Ты же понимаешь, он себя не контролировал, - решился Фауст, Дзюн сжала мою ледяную ладонь, - нам пришлось применить силу, чтобы оттащить его. И он тоже применил её против нас… Когда… Когда она решила броситься… Мы ничего не успели понять. Фауст с трудом подбирал слова, чтобы это не звучало оправданием, а я с трудом мог дышать. Вся грудная клетка превратилась в комок боли. - Она закрыла собой тебя, - вмешался Чоко, - поэтому ты отделался лишь шрамом на боку. А ей… - Ей мы не смогли помочь. Это было не в наших силах, - печально подытожил Йо. – Не вини себя. Вот и всё, что я услышал от них. Вот и всё, от чего я трусливо убежал сюда, в лес, как только смог стоять на ногах хотя бы пять минут и не упасть в обморок. Который, к слову, стал неотъемлемой частью меня, после ударов о стену. Пока я находился на волоске от смерти, лёжа весь перебинтованный в нашем доме, прошли похороны сестры Хоро, который ни разу не пришёл ко мне в комнату. Его прихода я боялся и ждал, метаясь по подушке из-за кошмаров. Вторгся в мою палатку он на вторую неделю моего проживания в ней. Он выглядел пугающе решительным и потерянным одновременно. Без лишних слов раздел меня и изнасиловал. А я не сопротивлялся. Заслужил. И это, чёрт возьми, помогло! Нам обоим стало легче, словно камень с души упал. Он лежал рядом со мной тогда, не касаясь, смотрел в мои затянутые дымкой боли глаза, и я всё понял. У нас двоих не было другого более разумного способа сказать, что мы оба сожалеем так, что все внутренности скручивает в узел. Потом его взгляд скользнул ниже и замер. На лице появилось нечитаемое выражение. Проследив направление его взгляда понял, что он увидел большой уродливый шрам, оставленным им в ту ночь у меня на боку. Неожиданно Хоро поднялся на локтях, а я испугался, что он бросит меня сейчас одного. Попробуй разбери, что творилось тогда у меня в душе. Я судорожно попытался подняться вслед за ним, но боль в пятой точке отдалась так, что я едва слышно жалобно всхлипнул и в глазах потемнело. Хоро вздрогнул, услышав стон. Наши взгляды встретились, и он неожиданно обнял меня за плечи, спрятав лицо в ложбинке возле шеи. Я гладил его по спине, которая ещё четверть часа судорожно вздрагивала. После этого стена отчуждённости между нами пала. Эта сцена сблизила нас так, как никогда раньше. Он стал приходить ко мне почти каждую ночь, и в какой-то момент я стал получать от этого удовольствие. Хоро всегда молчал, но иногда на него нападали приступы агрессии, последствия которых он зализывал на следующий день. Вернее, ночь.***
Меня подозрительно трясло, я устало прикрыл глаза и заставил себя забыться в бреду.