Способны ли мы любить?

      Командор Шадис не был дураком. По определению, не был. И, когда неделю спустя, после ежегодного «пополнения» он получил любопытное письмо от инструктора Крепа, новички уже примерили плащи, с «крыльями свободы» на спине, и усиленно готовились к вылазке за стены в общем составе разведчиков. Новичков он доверил не по годам умному капитану Эрвину Смиту, который обещал далеко пойти в будущем, с его незаурядными способностями к анализу полученной информации. К тому же, в его отряде всегда потери были минимальными. В этом году немного желающих было поступить к ним, поэтому новички были необходимы, как газ в баллонах УПМ. И тут на тебе: письмо, как снег на голову. Первым порывом известного своей вспыльчивостью командора было скомкать это сраное письмо и бросить его в нужник, но потом он вспомнил лицо этого лорда Холфа, который был из тех немногих богатеев, что спонсировали экспедиции и интересовались разведкой, и отказать ему значило потерять расположение. Что же поделаешь? Придется выгнать новенькую, но сделать это нужно так, чтобы она сама хотела покинуть это место. Кивнув собственным мыслям, он вызвал к себе капитана Смита. — Вызывали, командор? — отдав честь, осведомился молодой капитан. Прежде чем ответить ему, Кит внимательно осмотрел Эрвина, словно взвешивал, годится ли тот для его затеи. — Да, Эрвин, проходи, присаживайся. Есть разговор, — сказал он, наконец. В течении часа и четырёх выпитых чашек чая, командор наглядно обрисовал Смиту свою задумку, которая заключалась в том, чтобы изгнать Лисет Холф из разведки. Так как барышня из лордской семьи, то и воспитана она, не по меркам деревенских девок, значит следовало капитану её отряда зажать, в каком-нибудь углу и начать её грубо лапать, она откажет ссылаясь на воспитание и вообще. Смит, изображая отвергнутого мужчину, завалит её гнусной работой и нарядами вне очереди, после чего она сломается и свалит. В руки военной полиции, под крыло отца, да хоть к чёртовой матери. По мере продвижения плана Шадиса, густые брови Эрвина то поднимались в удивлении, то сводились к переносице так, что казались сросшимися. Протесты подчиненного не принимались всерьёз и, от абсурдности гнусной сценки в которой, ему, Эрвину Смиту, отводилась роль главного злодея, парню невольно делалось дурно. Он, отказавшийся от любимой женщины в пользу разведки, должен унизить себя такой пошлостью. План был идиотским, и реализовать его предстояло меньше чем за месяц, до следующей вылазки. Но, прежде чем начать грязно лапать девушку, ему предстояло как минимум получше её узнать, ведь он, как истинный стратег, должен продумать всё до мелочей. Всю неделю он присутствовал на тренировках новичков, наблюдая за «объектом своей похоти» и с облегчением понял, что приставать к ней будет легко, ведь если откинуть по-мужски короткую стрижку и излишнюю худобу, она была красива. А когда он невзначай подслушал её дискуссию с товарищами, то пришёл к выводу, что она, при всей своей знатности была остра на язык и обладала хорошим кругозором. В общих чертах, он поставил ей оценку: «трудная мишень». Так прошли почти две недели. Шадис уже прозрачно намекал на то, что капитану пора переходить к более решительным действиям, ведь всё ближе день вылазки, после которого, возможно, уже и некого будет выгонять, но он всё равно медлил, пусть они и не общались толком, но девушка, чьей бы дочерью она не была, не заслуживала такой участи: быть опозоренной собственным командиром. Однако день «х» всё же настал, и настал неожиданно для всех участников этой грошовой пьесы. Один из капитанов женился, и по случаю его радости были приглашены все: от новобранцев до главнокомандующего. Цель Эрвина Смита, вопреки стадному чувству халявы, вызвалась в наряд. Сам же Смит впервые ощутил желание выпить для храбрости, после чего, зацепив бутылку вина и какой-то закуски, наспех поздравив молодожёнов, пошёл порадовать постовых. На посту обнаружился капитан Джонс, который мирно спал, закинув руки за голову, характерный винный дух в караулке говорил о том, что капитан и сам выпил за создание новой семьи без его, Эрвина, участия. Осторожно обойдя спящего он вышел на улицу и пошёл искать пропавшую новенькую, которую он нашёл пять минут спустя за обходом казарм. — Рядовая Холф, — позвал капитан. Девушка обернулась и отсалютовала старшему по званию, после небрежного кивка, означавшего вольно, она спросила его, почему он не празднует вместе со всеми. — Я хотел, чтобы и у вас в карауле сегодня было чуть веселее, — он указал на бутылку, которую всё ещё держал в руках, — да и ночь сегодня тихая, может выпьем? Мысленно Эрвин хлопнул по своему многоумному лбу, за тупость, которую брякнул. Подумать только, капитан предлагает рядовой, при исполнении выпить. Дурак, всё пошло прахом. Лисет по всей видимости подумала так же, поэтому сказала, что через час в караул заступит другой солдат, которого она подменяла, и после этого, если капитан желает, она выпьет с ним вина. Смиту ничего не оставалось, как пойти на это, он назначил встречу во дворе за хозпостройками. Там тихо, растёт раскидистое дерево и есть удобная скамейка, на что девушка ответила согласием и, улыбнувшись капитану на прощание, отправилась завершать, прерванный его появлением обход. Час тянулся долго. Нет. Очень долго. Эрвину не свойственно было малодушие, но он почему-то боялся, что она не придёт. И вот, когда он уже начал сомневаться в том, что затея увенчается успехом, он почувствовал, как рядом с ним, с тихим шорохом на скамейку опустилась она. — Простите, сэр, я задержалась немного, -виновато сказала она. — Не страшно, Лисет. Ничего, что я так запросто назвал тебя, по имени?  — спросил он, облегчённо выдыхая: всё-таки пришла. — Вы что-то говорили про вино, сэр. Странно правда, что капитан ищет компании в ком-то, вроде меня, но я польщена, честно, — лёгкая улыбка осветила её лицо. — А что в этом такого? Ты в моём подчинении, и вообще, — с жаром произнёс Эрвин, — зови меня по имени, если тебе так проще находиться в моей компании. Удивленно приподняв брови и, словно, взвешивая произнесённое им, она медленно сказала, почти шёпотом: «Эрвин». Он никогда не думал, что его имя может так приятно звучать. Поэтому, торопливо открыл бутылку и разлил по стаканам содержимое, лишь бы разбавить собственное смущение вином. Разговаривать с ней было удивительно легко, словно они знакомы сотню лет, время шло незаметно, луна несколько раз сменила положение, а вино было давно выпито, оставив после себя терпкое послевкусие. Пришла пора закончить этот вечер, пока он ещё в силах, пойти на предательство, во имя спокойствия её, черт бы его побрал, отца. И ему действительно было жаль. Девушка была очень приятной в общении и понравилась ему, возможно, не будь это свидание фарсом с самого начала, он бы продолжил с ней дружить, и, в момент, когда пришла пора действовать он чётко представил, что в будущем, даже смог бы полюбить её. Но Смит гнал прочь эти мысли, когда прижав её к стене хозпостройки страстно припал к её губам, а его руки то ли, повинуясь его замыслу, то ли сами по себе, жадно блуждали по её телу. Однако, план был обречён: то ли девушка была не столь нравственна, как напевал о ней и, её воспитании Шадис, то ли он, Эрвин, нравился ей, то ли вино подействовало волшебным образом, но когда он поцеловал её, вместо сопротивления, с её стороны, он почувствовал не менее пылкий ответ на свой поцелуй, а тело её отвечало взаимностью, на его грубоватые, граничащие с пошлостью ласки. С минуту он боролся, между исполнением долга и мягким податливым телом, прижатом к грязной стене. Победили мягкие тёплые губы, пошло оно всё к чёрту. Никуда она не поедет, ни в какую полицию, одна уже выбрала спокойствие рядом с полицейским, второй он уйти не даст. Прервав поцелуй он повёл её за собой в свой кабинет, не зажигая лампы, он поцеловал её вновь, не торопясь, смакуя, пробуя на вкус. В этот момент весь мир сконцентрировался на них двоих. Он гладил её по спине, чувствуя её тепло, целовал тонкую шею, почти задыхаясь от мягкости её кожи, чувствуя учащающийся пульс, бьющийся под его нетерпеливыми губами. Девушка тихо простонала. Он, всегда видящий дальше других, сейчас сдавался ей, девочке по сути, новобранцу, на милость. Спросить разрешения продолжить, молча, одним взглядом, увидеть одобрение в глазах, смотрящих на мир с решимостью, так похожей на его собственную. Смит понимал: назад дороги нет, когда снимал с неё рубашку и увидел на нежной коже следы, от ремней, держащих УПМ, Лисет чувствовала то же самое, расстегивая, в секундном порыве рубашку на нём самом и, целуя каждый шрам, на его мускулистом торсе. Все было неправильно, всё смешалось. Посиделки капитана с рядовым, разница в росте, возрасте, происхождении. Вкус вина и смешанное дыхание, тяжёлое и, в то же время, пронизанное самой жизнью. Не было слов, лишь шорох падающей одежды, лишь тихий скрип жалобно вякнувшего во тьме старого дивана, взявшего непривычно большой вес на себя, тихие стоны и общее безумие, охватившее двоих. Они знают друг друга так мало, они знают друг о друге так много, к чёрту пошло оно всё, их сердца стучат в ритм, их глаза видят один мир. И она видела его удивление, когда он встретил неожиданную преграду, входя в неё, и он видел её одобрение, а после проступившие от боли на глазах слёзы, он успокаивал её и что-то ей шептал ободряюще-нежное, не свойственное, впрочем, им обоим на ухо. Он не трахал её, тупо и бессмысленно, сегодня, ему казалось, что он по-настоящему любил. А что случится завтра, никто не мог знать наверняка.