Способны ли мы любить?

В кабинете Кита Шадиса, вот уже час царил бедлам. Скоро зима, а правительство, жопит деньги на необходимое: не хватало денег на закупку дров, для обогрева жилых зон штаб-квартиры. Не говоря уже, о закупке провианта для солдат, (и это с учётом того, что они, в отличии от полицаев из столицы, мясо жрали раз в полгода, и то по великим праздникам, а ради чуть более сытой жизни, даже имели собственный огород). Он затиранил капитанов подразделений, и себя впридачу, вопросом: а как жить дальше, господа? Как вдруг, его осенило: в отряде Эрвина есть особа, из неприлично богатой семьи, и он, небезосновательно, полагал, что капитан, имеет к ней личный подход. Воспоминание о том, что произошло это всё с его подачи он, разумеется, засунул подальше. — На сегодня, все свободны. Кроме тебя, Эрвин. Как только дверь, за последним уходящим захлопнулась, командор поинтересовался: — Как дела у твоей подопечной? Конечно, сметливый капитан сообразил, о ком идёт речь, но осознание того, о чём будет разговор, несколько раздражало. — О какой, из двадцати двух женщин в моём подчинении идёт речь, сэр? — Не прикидывайся валенком, Эрвин. Ты слишком умён, чтобы задавать такие вопросы. В твоём подчинении, только одна женщина интересует нас обоих. Тебя, уж извини, не знаю как, а меня, в плане спасения, наших задниц от холодной и голодной смерти. — Командор, разве недостаточно мы натворили, чтобы просить её об услуге? Как по мне, так и грошовой пьесы сыгранной полгода назад, более чем хватит. — Смит. Речь о наших жизнях, нас и без того немного. Ты готов помереть от голода, плюнув, на свои мечты о свободном человечестве? — Ради человечества, я готов на любые жертвы. Кому, как не вам, об этом знать. Но одно дело, — жертвовать собой за стенами, а другое, использовать личное финансовое положение солдат. — А что нам остаётся? Полиция оторвала лакомый кусок, от жопы короля. А нам остаётся сдохнуть? Я, конечно, могу поговорить с ней сам. Но лучше всех это сделаешь ты. Я в тебя верю. И снова, Эрвин, должен пройти через это. Уговаривать унижаться ту, кого не дал бы в обиду, даже самому королю. Единственную, кто его самого, считала человеком.       За ужином Смит подошёл к столу, за которым сидела троица, именуемая в народе: «наряд вне очереди» и попросил Лисет зайти к нему, в кабинет, как только закончит трапезу. Ханджи чуть не подавилась хлебом: ей хотелось растрепать, на каждом углу, благую весть о своей подруге, захомутавшей капитана, но тяжёлый взгляд Холф, сидящей по соседству, очень сильно понижал градус любопытства Зое. Доев и попрощавшись с друзьями, она пошла хорошо знакомым маршрутом. Эрвин сидел за письменным столом, сцепив руки в замок и смотрел куда-то вдаль, погруженный в раздумья, сведя густые брови на переносице, отчего лоб прорезала вертикальная морщина. Из раздумий, его не смогла вывести даже открывшаяся дверь кабинета. Лисет, глядя на него сразу поняла: разговор будет самый, что ни на есть серьёзный, от мужчины, физически чувствовалось напряжение. Она с удовольствием помассировала напряжённые плечи, чувствуя, как мышцы расслабляются, повинуясь её рукам, и, наклонившись, поцеловала морщинку на лбу, шепнув на выдохе: — Морщины тебе не идут, Эрвин. Он перехватил её запястье и поднес к своим губам. — Я ждал тебя. Нам нужно обсудить кое-что. Она приложила палец к его губам: обсудить можно и позже. Он привлек её к себе на колени и, увлёк в долгий поцелуй. За окном срывались первые снежинки, несмотря на то, что была поздняя осень. — Ты, кажется, хотел меня попросить о чём-то, — спросила она, сидя напротив него и, внаглую, пила чай из его кружки. — Да, Лисет, хотел, — брови капитана вновь свелись над переносицей, — мы в осадном положении. Правительство решило, что до зимы дожило слишком много разведчиков. Он невесело усмехнулся. — Ты хочешь сказать, что эти ублюдки не дали достаточно денег на продовольственные нужды? — сказала она, звенящим от гнева голосом. — Именно так. Резюмируя кратко: мы в полной жопе. И, если согревать тебя я готов, хоть до конца жизни, то с едой ситуация обстоит дерьмово. — И командор решил, что мой отец нам поможет? — по её лицу пробежала тень. И Смит, в очередной раз подумал, что эта девушка, — настоящий подарок небес. — Именно так он и решил. Я был против. — Но другого пути нет. Только я не хочу ехать в столицу одна. Боюсь, что я случайно сожгу штаб-квартиру полиции. Эрвин хмыкнул: он и сам недолюбливал полицейских. — Расскажи мне, о своей первой любви, -неожиданно попросила она. — Ты уверена, что хочешь услышать эту историю? — Да. Иначе, я предпочту голодную смерть в твоих объятиях, чем просить о чём-то своего отца. Повисло тяжёлое молчание. Эрвин крайне не любил посвящать кого-то в тайны своей души, но её глаза так просили, что он сдался, она давно не была ему чужой. — Надеюсь, ты не возненавидишь меня после этого, — вздохнул он и, немного помолчав, начал свой рассказ. Всё началось во времена, когда я был кадетом. Я подружился с парнем, по имени Найл Док. Мы были неразлей вода, вместе учились, жили в одной казарме, вместе мечтали поступить, в разведкорпус. Закончив обучение, по выходным, мы любили выпить в одной таверне. Там, я впервые встретил её. Девушку звали Мари, она работала там. У неё были длинные пшеничные волосы и весёлый нрав, а глаза лучились добротой настолько, что я терял дар речи. И, как назло, полюбил не я один. Мари готова была, выйти за меня замуж, но не готова была стать моей вдовой. Поэтому она, со слезами на глазах просила бросить разведку, бросить мою мечту, и быть с ней рядом. Я, как оказалось, не был готов бросить то, к чему шёл всю сознательную жизнь, а она не готова была, принять меня таким. Но горевала она недолго: Найл всегда был хорошим другом, и, должно быть, стал не менее хорошим мужем. Через две недели после нашего разрыва, на стол командора лёг рапорт, о переводе Найла в военпол. И моё сердце и без того надорванное, разбилось окончательно: я узнал цену любви, дружбе и доверию. Я долго не мог заставить себя разговаривать с ним, после всего этого. С ней я не виделся с тех пор, как они поженились. Знаю только, что у них дружная семья и двое детей. Что до меня, то я продолжил жить и верить, что моя жертва не напрасна. Я заставил своё сердце биться ровно и идти к своей мечте, не оглядываясь в прошлое. По щекам Лисет бежали слёзы. Она, словно, пережила всё вместе с ним. И его горечь, была её горечью. — Ну, не плачь. Помнишь, ты обещала меня не ненавидеть за это, — тепло сказал мужчина, вытирая слёзы с её лица. Она вдруг посмотрела на него, будто впервые увидела. — Я…я не ненавижу тебя, Эрвин. И… назови это как хочешь, но я плачу, потому, что разделяю твою боль. Прошу, забудь о прошлом. И, если хочешь я умру за тебя, умру, но не предам. Сердце Эрвина дрогнуло, ледяные оковы пали, когда он посмотрел в её заплаканные глаза и не увидел в них фальши. И, будь оно всё проклято. Если это не любовь, тогда названия этому ещё не придумали. Лежа в темноте, перед сном он слушал её мерное дыхание и прижимал к себе покрепче, одновременно и согревая, и наслаждаясь теплом. Девушка завозилась со сне и, уткнувшись носом в его могучую грудь, засопела, вызвав у него невольную улыбку, пригладив ей волосы он тихо шепнул: «я…люблю тебя», и замер, собственное признание перестало его пугать, и откликаться болью в груди. Она проснулась от того, что её легко встряхнули за плечо. Лисет села, и мужская рубашка сползла с её плеч, открыв грудь. Уже успевший одеться мужчина вздохнул, даже растрёпанная и сонная, она была красива. — Доброе утро. Я принёс тебе чай, будешь? Она улыбнулась: — Доброе. Буду. — После завтрака пойдём к командору. Я хочу поехать с тобой, как сопровождающий. — Эрвин… — она подняла на него взгляд, — спасибо тебе. Он посмотрел на неё и добавил: — Лисет, оденься, пожалуйста, а то мы точно опоздаем. А я не люблю опаздывать. Позавтракав, они направились к командору, который всю ночь страдал бессонницей, думая о грядущих холодах. Отчаянно надеясь, на благоразумие Смита. Его раздумья прервали те, о ком он думал больше всего на свете, этой ночью. — Доброе, утро, сэр. — девушка отсалютовала Шадису. Командор, лишь небрежно кивнул: — Вольно. Перейдем к делу. Эрвин тебе всё рассказал? — Да, командор. — Как видишь, правительство очередной раз, повернулось к нам жопой. Поэтому, вся надежда на тебя, девочка. — Я постараюсь спасти нас, сэр. Надеюсь, что всё пройдёт успешно. Молчавший до сих пор Смит негромко сказал: — Позвольте мне быть в сопровождении, сэр. Шадис приподнял брови, после чего изрёк: — Холф, свободна. Иди, готовься. Нам с капитаном нужно поговорить. Отдав честь, девушка вышла. Ей нужно было перед отъездом увидеть друзей. А тем временем, в кабинете, командор давал последние напутствия капитану. — Эрвин. Каковы наши шансы на успех? — Она сделает всё возможное. Я, кажется, уже говорил, что не привык сомневаться в принятых мной решениях. Просто верьте мне, командор. Иногда командор, небезосновательно полагал, что он всего лишь разменная пешка в руках этого парня. Но принятые им решения, отличались новизной, а самая безумная идея, превращалась в гениальный план, с блестящей реализацией. — Если ты думаешь, что нужен там, то я тебе верю. Вернись с хорошими новостями. — Это приказ? — Нет, Эрвин. Это просьба. Капитан кивнул, и покинул кабинет командора. Лисет посвятила друзей в сложившуюся ситуацию и, обняв их на прощание, просила не доводить до истерики командора, который и так был на грани. В конюшне она встретилась с Эрвином. Погода была не лучшей для поездки, то и дело срывался снег, а холодный ветер, казалось, пронизывал до костей. Но двое мчались в столицу, невзирая на такие трудности, пока, неподалёку от округа Гермина, почти в шаге от цели, усилившийся снег не заставил их остановиться в кабаке, пережидая бурю. О том, что полиция и разведка друг друга недолюбливают, знали все. Однако, отношения между двумя ведомствами, следовало называть ненавистью. Кабак, в который их загнала непогода был полон, как простыми посетителями, так и полицейскими, которые, вместо исполнения обязанностей, прикрываясь дерьмовой погодой, попросту бессовестно надирались вином. — О, смотри, Бирн, мы так допились, что корм для титанов померещился, -хохотнул один из полицейских, и компания одобрительно загудела, от искромётной остроты. Эрвин нахмурился, но не сказав ни слова помог своей спутнице снять промокшую шинель. Они выбрали столик, что стоял в конце зала, теряясь в тени, чтобы лишний раз не привлекать внимания полицейских. — И отец хотел, чтобы я служила с такими, как они, — неприязненно шепнула ему девушка, — бухают, как свиньи, мерзкие твари. — У них всегда были проблемы с дисциплиной. Не обращай внимания, конфликты нам ни к чему. — произнёс капитан, легонько сжав, покрасневшую, от холода руку Лисет. Скромно поужинав, Эрвин вышел справиться о погодных условиях. За столик к девушке, подсел один из выпивох, состоящий на службе короля. — Э, девчуля. И охота тебе с таким личиком, в разведке прозябать? — развязно спросил мужчина. Холф сочла за благо промолчать. Полицейский был не один, а погода оставалась неизвестной, поэтому колкость, готовую сорваться с языка, она предпочла оставить, до лучших времён. — Ну? Что ты молчишь, или язык проглотила? Или твой хахаль не даёт говорить? — схватив девушку за руку, и обдав её винным духом, вкрадчиво поинтересовался он. Она потихоньку закипала. Её навыков рукопашного боя, вполне хватило бы для того, чтобы сломать ему руку в трёх местах, но этот гад был при исполнении, и напасть на него, значило навлечь на себя проблемы. — Отпустите мою руку. — сказала она. — А то, что? Внезапно, по его плечу похлопали: — Кажется, девушка не настроена с вами вести беседу, — негромко сказал Эрвин. Его высокая фигура и холодный взгляд, несколько умерили пыл пьяного. Драться с разведчиком ему не хотелось. Рука его разжалась, выпуская рукав куртки девушки, и бурча себе под нос проклятия в их адрес, он нетвёрдой походкой вернулся за свой стол, откуда, тотчас, донёсся громкий смех. Через полчаса Эрвин и Лисет, расплатившись за еду, покинули заведение. В Митру они попали, когда на улице окончательно стемнело. Неожиданный стук в дверь поместья, застал врасплох его обитателей. Хозяин, страсть, как не любил незваных гостей. Особенно, прибывших в столь поздний час, и служанка уже, грешным делом, подумывала пропустить настойчивый стук мимо ушей, когда в холл вышел сам хозяин дома. — Ты что, старая калоша, оглохла? Или по-твоему, я должен открыть эту чёртову дверь? — рявкнул мужчина. Служанка, ойкнув, поспешно подскочила к двери, впуская вместе с морозным воздухом, девушку в военной форме и её спутника, в дом. — Прошу прощения, за неожиданный визит, отец. Путь был нелёгким, — сказала Лисет. Фредерик, от удивления позабыл все ругательства, когда узнал в высокой фигуре в шинели, свою дочь. И прикрикнув на слуг, велел немедленно подать горячего вина, в гостиную. — Проходите скорее, там горит камин, вы быстро согреетесь. Сидя на диване, Эрвин, задумчиво вертел в руках дорогой бокал, наполненный горячим напитком и чувствовал себя неловко, на фоне богатого интерьера. Лорд Холф, буравил его оценивающим взглядом, периодически порываясь, видимо, начать допрос. — Надеюсь, вы достаточно согрелись, молодые люди? — осведомился Фредерик. Ему, как и любому отцу на свете, в высоком молодом человеке виделась угроза его дочери. Он почему-то думал, что дочь его сейчас огорошит известием, о своей беременности, от этого проходимца и, мысленно он уже заготовил весь спектр речей, — от матерных, до благословляющих. — Спасибо, отец. Позволь представить тебе моего спутника, — его зовут Эрвин Смит, он капитан подразделения, в котором я служу. — Капитан Смит, значит. Меня зовут Фредерик Холф я, как вам уже известно, её отец, — он кивнул, в сторону дочери. Лорд и капитан обменялись рукопожатием. — Лисет, позволь спросить. Какой у тебя срок? — не выдержал он. Дочь посмотрела на него с удивлением, которое он, трактовал по — своему. — Срок? Срок чего? Прости, я не поняла твоего вопроса, — сказала девушка. Эрвин хмыкнул. Вечер обещал быть очень «тёплым», и душевным. — Я говорю о твоей беременности. Не делай из меня дурака, ты приехала с мужчиной домой. И, я сделал выводы. -заключил он. Пока Лисет переваривала информацию, служанка, любившая сплетни, и греющая уши у замочной скважины, уже готовилась нести благую весть по поместью, как вдруг, немая сцена между отцом, дочерью и «потенциальным женихом», прервалась, неожиданно громким смехом. Лисет смеялась так, как не подобало девушке, выросшей, в благородном семействе Холф, так же, как ей не полагалось служить в армии. Мужчины смотрели на неё, один удивлённо: её смех он слышал впервые, другой недоумённо, ведь речь шла, о чести благородного семейства. Отдышавшись и, вытерев слёзы, проступившие, от смеха на глазах, Лисет, наконец, смогла посмотреть на отца прямо, и сказать самым серьёзным тоном, который был способен понижать температуру в помещении: — Отец, смею заверить тебя, что вывод твой, на корню не верен. Вспомни, хотя бы, по какой причине я сбежала из дома. — Я ошибся? — растерянно спросил Фредерик, переводя взгляд на Эрвина, который сообразил, что эта сцена, была готова загодя, до их прибытия сюда, и её жертвой мог стать любой мужчина, рискнувший посягнуть, на честь дочери хозяина дома. — Несомненно, я счёл бы за честь взять вашу дочь в жёны, сэр. Но, цель нашего прибытия сюда далека от этого, примерно так же, как жизнь в столице, от жизни за стеной Мария, — серьёзно сказал капитан Смит. Лорд Холф нахмурился, глядя на то, как изменилась дочь, с их последней встречи. Внешне она осталась той же, но выражение глаз, говорило о том, что за прошедшие полгода она видела ад, недоступный его пониманию. От её спутника веяло силой и уверенностью, а холодные, льдисто — голубые глаза, были глазами умного человека, мысленно, мужчина вздохнул, готовясь к серьёзному разговору. — Итак. О чём, вы хотите меня попросить? — задал вопрос лорд Холф. Около часа, они в подробностях описывали сложившуюся ситуацию. Фредерик был поражён таким резким дисбалансом, между снабжением полиции и разведки. Он знал, что каждая экспедиция разведчиков требовала существенных затрат, и сам, неоднократно вкладывал в них деньги, что у многих вызывало недоумение. Но, экономия на необходимом, со стороны правительства, вызывала у него искреннее возмущение. — Отец. Скажу честно, мне очень не хотелось втягивать тебя во всё это. Но ты, — наша последняя надежда. Мужчина вздохнул: — Ты ведь не оставишь армию, даже если я не дам денег. Ведь так? Не говори ничего, я вижу, что не оставишь. Особенно теперь, — зачем-то добавил он, глядя на Эрвина. Помолчав, лорд Холф продолжил: — Идите отдыхать. Комнаты для вас уже готовы. Завтра, я решу ваши проблемы. Сегодня, будьте, как дома. Если понадобится что-то, обращайтесь к слугам. Пожелав лорду доброй ночи, они разошлись по комнатам.

***

Комната, отведённая Эрвину была отделана в светло-серых тонах. И всё, от стен, обитых серебристой тканью, до деревянной мебели с искусной резьбой, дышало роскошью, недоступной и непривычной солдату, выходцу, из простой семьи. И он вдруг понял, почему она сбежала, отчётливо ощутив себя обязанным, соответствовать этому великолепию. Его внимание привлёк портрет на стене, изображающий господина Холфа, только более молодого, ещё имеющего густую каштановую шевелюру, нетронутую сединой и, богато одетую светловолосую женщину, с холодными серыми глазами, на которую, так поразительно была похожа, её младшая дочь. От созерцания портрета, его отвлёк стук в дверь, которую он почти сразу открыл. На пороге стоял лорд Фредерик. — Надеюсь, я не помешал? — Нет, сэр. Я как раз любовался портретом. Лицо мужчины тронула лёгкая улыбка: — Написан, по случаю свадьбы в 818 году. А осенью 824, её не стало. Прошу, капитан, составьте мне компанию, выпив со мной. Мне хотелось бы поговорить с вами, о настоящем, а не ворошить прошлое. Смит знал, что идёт по тонкому льду, когда произнёс: — Хорошо, сэр. Лорд привёл его, в свой рабочий кабинет. И, разлив вино, по бокалам, приглашающе махнул рукой. — Прошу, присаживайтесь, пусть окружающая вас роскошь, не угнетает вас. Несмотря на богатство и положение в обществе, доставшееся мне по наследству, я всегда работал, приумножая, честь своей семьи. Я стремился укорениться, в стремительно меняющемся мире. Мои дочери далеки от этого всего. И, если Мэри вышла замуж, за сына моего хорошего друга, то Лисет, унаследовавшая, тяжёлый характер своей матери, всегда стремилась к неизведанному, — мужчина вздохнул и продолжил: — Однако, я горжусь ей. Ей хватило смелости, выступить против всего мира, чтобы получить желаемое. Ведь она сбежала после того, как я сообщил ей новость, о её скорой помолвке с сыном, одного моего старинного друга, с которым наша семья много лет сотрудничает. Эрвин пил вино, которое было неприлично вкусным, и внимательно слушал своего собеседника, чтобы не промахнуться с ответом. — Вы можете не говорить ничего, Эрвин, но я не так слеп. Я вижу, что вы ей интересны. И если в самом начале её карьеры в разведке ей двигало только любопытство, и желание знать, как устроен мир, то сейчас, к желанию знать тайны мироздания, добавились вы. Вами ведь движет та же жажда, что и её. Я прав? — Это то качество, что делает нас разведчиками. Однако, далеко не все из нас такие. Такими, как я или Лисет, пожалуй, можно только родиться. — Вот как. Я буду прямолинеен: мне не нравится то, что моя дочь подвергает себя смертельной опасности, покидая стены. Но тот блеск в глазах, в ваших и её, заставляет меня понимать, вашу важность для человечества. Мне неведомо по какой причине, но вы очень похожи. Поэтому, Эрвин, прошу вас, берегите Лисет. — Я сделаю всё, что в моих силах. Ведь мы, имеем дело с титанами. Наши знания о них, ничтожно малы. Каждый разведчик знает, на что идёт, и ради чего рискует жизнью. Мы не знаем сколько мы проживём и, насколько героической будет наша смерть. Но, я ценю вашу веру в меня и разведкорпус, сэр. — Спасибо, за вашу честность, капитан. Я окончательно убедился в том, что вы, сумасшедшие, — улыбнулся Фредерик, — но, разве не такие как вы, безумцы вершат историю? Спасибо за компанию. Надеюсь, ещё когда-нибудь, нам удастся так же непринуждённо поговорить. Доброй ночи, капитан Смит. Теперь я искренне рад, нашему знакомству.