Только никому не говори

Таранову приснился страшный сон. Он не помнил, какой именно. Проснувшись с бешено колотящимся сердцем, мужчина облизал пересохшие губы. Окно спальни было открыто. Из него в комнату пробирался знойный запах лета. Впрочем, здесь всегда было лето… Спящий рядом Вальдемар казался ангелом. Холёным, большим, белым ангелом с нордической арийской красотой. Хотелось коснуться этих губ и целовать их, пока оба не задохнутся. Улыбнувшись собственному безумству, Таранов вылез из постели и прошёл к столу, на котором находилась печатная машинка. Усевшись за неё, Игорь взял в руки папку, в которой находилась стопка с уже проработанным материалом. Ему хотелось поработать. Только это могло вернуть мысли в состояние покоя. Он прекрасно знал, откуда появилась череда этих ночных кошмаров. Он скучал по России. Он не был там с 1943 года. А сейчас уже была окончена война. Его народ вышел победителем. Выжившие в кровавой бойне вернулись домой. А он был обречён на жизнь, вдали от родной земли. Здесь, в жаркой Аргентине, от солнца которой голова шла кругом. Ему хотелось домой. Но пока он не представлял, как оставит здесь своего немца, своего Вальдемара. Слишком многое они пережили вместе, слишком прочна была их связь… — Какого чёрта? Убей его сейчас же! — немецкая грубая речь заставила Таранова резко обернуться. Вальдемару явно снился кошмар: он слегка мотал головой, сжимая длинные мужественные пальцы в кулаки. Лицо невидимой плетью рассекла судорога. Таранов не знал и не мог знать, что во сне Рафтер снова расстреливал группу еврейских пленных. Ведь для всех он был немцем, бежавшим из страны от гитлеровского режима. Таранов решил, что сегодня поработать не удастся. Что ж, раз и немца терзают кошмары — он должен разделить участь дорогого человека. Вернувшись в кровать, Таранов обнял мужчину поперёк груди и кашлянул, хрипловато шепнув: — Тише, тише… Вальдемар тут же успокоился. Его лицо снова стало расслабленным, а пальцы разжались. Кажется, он даже улыбнулся… Ведь убивать приятно.