Только никому не говори

Польша. Белжец. Помощник коменданта лагеря, он же штурмбаннфюрер СС Вальдемар Шефер, начал утро с бутылочки тёмного баварского пива, недавно привезённого Паулем. Стоял июль сорок второго. Было жарко. В воздухе витал запах лета, смешанный с ароматом чего-то страшного и порочного. Шефер любовался бараками и пленными, пугливо передвигающимися по территории, стоя на балконе своего дома. Здесь он был царь и бог. Когда с пивом было покончено, Вальдемар умылся, надел форму и фуражку. Оценивающе глянув на себя в зеркало, положил руку на кобуру, и вышел из комнаты. Неподалёку от газовых камер надзиратель лагеря Беккер выстраивал колонну из евреев и поляков, которым сегодня было суждено отправиться в печь. Остановившись возле них, Шефер заскользил внимательным взглядом водянистых голубых глаз по несчастным, измождённым лицам. — Доброе утро, господин штурмбаннфюрер! — вскинув руку в приветствии, звонко произнёс Беккер. — Доброе, — деловито поправив фуражку, Шефер медленно продолжил путь. Не успел он сделать и десяти шагов, как рядом с ним оказался тощенький подросток. Боясь смотреть в лицо нацисту, он трясся, как осиновый лист: — Господин штурмбаннфюрер, позвольте обратиться… — Чего тебе, Вилли? — тонкие губы немца изогнулись в презрительной усмешке. Он остановился. — Я н-нашёл с-среди вещей убитых вчера интересную вещь. Старинное кольцо из б-белого золота, — запинаясь от волнения, тихо произнёс мальчишка, заламывая пальцы. — Ты очистил его? — Да… — Показывай. Вилли поспешил в сторону производственного помещения, где каждый день трудился. Стоило Вальдемару войти в просторную комнату, как другие работники опустили взгляды и продолжили усиленнее работать за швейными машинками. Кольцо действительно было старинным, достаточно дорогим. Мальчишка не обманул — белое золото. Такие вещи Вальдемар распознавал на глаз. Надев украшение сперва на один палец, затем на другой, Шефер поглядывал на Вилли, который неизменно смотрел в пол. Ничего не говоря, немец бросил кольцо на стол. Он не любил чужих вещей: брезговал. Но в лагере были и те надсмотрщики, которые коллекционировали вещи убитых и замученных пленных. — Краузе отдашь, — приказал Шефер и покинул помещение. Только теперь он ощущал, что здесь, возле производственных зданий, стоял запах пота и смерти. Жара была беспощадна. Тем временем подготовленную к отравлению газом группу евреев и поляков уже завели в камеру. Неожиданно раздались звуки борьбы. Резко обернувшись, Шефер стал свидетелем того, как двое пленников пытались повалить надзирателя и выбить из его руки оружие. Они выглядели относительно упитанными и здоровыми. Новенькие. Вальдемар с отвращением и злостью наблюдал за тем, как толстый и неповоротливый Леххер падает на землю. Не выдержав, Шефер с удовольствием всадил пулю в сердце сперва одному горе-саботажнику, потом второму.

***

Когда Рафтер открыл глаза, комната уже была залита ярким светом. Полдень, не иначе. С кухни доносился аромат кофе. Поднявшись с кровати, Вальдемар размял плечи и медленно прошёл на заманчивый запах. Ему снова снился концлагерь. Неужели он скучал по этому месту? Не было ни дня, чтобы Рафтер не вспоминал своих сотоварищей. Но ему повезло больше некоторых: он смог перебраться в Аргентину по поддельным документам. И что теперь? Тихая гавань? Знойный август сорок шестого сводил Рафтера с ума. Он ненавидел жару. — Доброе утро! Решил сварить кофе и сделать омлет, — улыбнувшись, Таранов налил кофе во вторую фарфоровую чашку и поставил обе на стол. В тарелках уже лежал аппетитный, с золотистой корочкой, омлет. — Доброе. Люблю омлет и кофе, — бархатисто произнёс немец и смутно улыбнулся. Они сели за стол и принялись за трапезу. Рафтер ел очень аккуратно и неспешно, смакуя вкус. — Сегодня я должен встретиться с человеком из Москвы. Он заберёт часть моих переводов, — в серых глазах Игоря всегда появлялись мягкие мечтательные облачка, стоило ему заговорить о родной стране. Рафтер мгновенно уловил состояние того и засмотрелся. Странная связь, зародившаяся между ними, иногда пугала. Никогда и никого он ещё не чувствовал столь остро. — У тебя осталось много текстов? — голос Вальдемара звучал мягко, с лёгкой хрипотцой. — Пара страниц. Но мне подкинут новые книги. О возвращении домой пока мечтать не приходится, — сделав глоток кофе, Игорь быстро облизнул их. — И то хорошо. А я, пожалуй, почитаю, пока ты будешь отсутствовать, — с присущей ему обстоятельностью Рафтер отрезал аккуратный ломтик от омлета. — Ещё не решил, чем будешь заниматься? — Таранов знал, что немец озадачен вопросом, какой род деятельности выбрать в этой стране. — Нет. Ты бы узнал первым. Игорь накрыл свободную ладонь немца своей и легонько сжал. Рафтер с прищуром посмотрел на любовника и улыбнулся ему. — Ты не думаешь о том, чтобы вернуться в Германию? — помолчав, поинтересовался Таранов. Ему вдруг подумалось, что немец может захотеть на родину. Уедет. И закончится их любовная история. И останется он с разбитым сердцем. Звучит наивно, но истинно. — Нет. Меня там ничего не держит. А здесь ты, — сделав глоток кофе, отозвался Рафтер и вдруг осознал, что говорит чистую правду. Конечно, в Германии его ждёт только смерть, но он действительно не хотел туда, а здесь у него был смысл… Этот потрепанный славянин. — Здесь слишком жарко, — заметил русский и встал из-за стола. Обойдя его, обнял немца за шею и поцеловал в макушку. Тот огладил бедро Игоря, довольно раздув ноздри. — До встречи, — добавил Таранов, и нехотя направился на выход из квартиры, прихватив по пути папку с переводами. Игорь всё ещё был достаточно закрытым и стеснительным, несмотря на то, что их связь длилась уже не первый месяц. Советское воспитание — что поделать. И Рафтеру нравилась нераспущенность партнёра. Наблюдать за сконфуженностью русского было даже приятно… Хлопнула дверь. Поднявшись из-за стола, Вальдемар помыл посуду. Облачившись в белые шорты и голубую футболку с воротничком, он надел на глаза солнцезащитные очки, и вышел на улицу. Его тело нуждалось в том, чтобы охладиться в океанской воде, поэтому мужчина направился в сторону пляжа.