Переворот

— Мистер Поттер, скажите, — заговорила мадам Боунс, нарушая повисшую тишину, — кто вас научил создавать телесного Патронуса? Еще и в таком раннем возрасте. — Действительно, — поддакнула леди Лонгботтом, сидящая рядом с внуком, — создать телесного защитника в пятнадцать лет дано далеко не каждому, — она мельком взглянула на Невилла, а тот покраснел и отвернулся. Чары были не самой сильной его стороной. — Мне было тринадцать лет, когда профессор Люпин обучил меня этому заклятью, — лаконично ответил подросток. — В тринадцать?! На третьем курсе?! — отовсюду посыпались вопросы от безмерно удивленных волшебников. — Но зачем вам вообще понадобилось учить такое сложное заклинание, мистер Поттер? — спросила недоумевающая мадам Максим, но тут же осеклась, заметив как передернуло большинство здесь находящихся студентов Хогвартса. В их памяти еще были слишком свежи воспоминания о первой встрече с этими адскими тварями. Фадж побледнел, прекрасно понимая, о чем сейчас пойдет речь и злобно зыркнул на того, кто заверил его в необходимости данного шага. Директор Дамблдор предпочел сделать вид, что не заметил озлобленного взгляда министра. — Понимаете, — начал Гарри, под подбадривающим взглядом Магии, — дело в том, что на третьем курсе моего обучения в Хогвартсе, а по совместительству, этот год ознаменовался побегом моего магического крестного из Азкабана, министерство решило обезопасить нас от такого «страшного преступника и убийцы», поставив дементоров сторожить школу. — Что?! — возмущению публики не было предела. Что примечательно, многие пожиратели, чьи дети учились в Хогвартсе, были совершенно солидарны с большинством, и волком смотрели на белобородого долькоеда. — Постойте-ка, — обратил на себя внимание, как ни странно, Драко Малфой, не обращая внимания на одергивания отца, — неужели только я один заметил оговорку Поттера? — Вы не могли бы выражаться конкретней, молодой человек? — недовольно нахмурив брови, спросил Аластор Грюм, заставив сидящую рядом Гермиону вздрогнуть. Драко слегка поежился, вспоминая далеко не самый приятный опыт принудительного превращения в хорька в середине четвертого года. Он, как и подавляющее большинство, так и не узнал, что это сделал Барти Крауч-младший под личиной отставного аврора. Об этом знал лишь ограниченный круг лиц. — Кхм, — прокашлявшись, Драко продолжил, — когда Поттер говорил о причине, из-за которой были приняты подобные меры, он открытым текстом заявил, что Сириус Блэк является его магическим крестным отцом. МАГИЧЕСКИМ! А это значит, — слизеринец не успел договорить, когда его перебила собственная мать. — А это получается, что мой кузен не предавал Поттеров, и, следовательно, просидел в Азкабане двенадцать лет совершенно без причины! — в голосе Нарциссы послышались слегка истеричные нотки. Все же, Сириус был частью ее семьи, и она никогда не желала ему ничего плохого. Более того, она всегда сомневалась в обвинении, которое повесили на ее кузена. И она, в компании ныне покойной Вальбурги, обивала пороги министерства, чтобы добиться повторного пересмотра дела, но так ничего и не добилась. — Мистер Блэк, скажите, это правда? Был проведен ритуал? — хмуро посмотрев на Сириуса, спросил Фадж, начиная потихоньку понимать, в каком дерьме они все находятся, и даже подозревал по чьей вине. Он собирался хотя бы попытаться выйти изо всей этой истории с минимальными потерями. Хотя надежды на это было мало. — Да, — чуть охрипшим от волнения, но твердым голосом произнес Сириус. Маги зашептались. Они понимали, что никто не сможет соврать отвечая на поставленный вопрос, или отвертеться от ответа, находясь в этом зале. Магия просто не позволит. — Мы непременно обсудим это, — подал голос Магия, — вернемся к вопросу о дементорах. Мистер Поттер, когда вы в первый раз повстречались со стражем Азкабана? — В поезде, по пути в Хогвартс перед началом третьего курса, — ответил парень, едва скрыв дрожь в теле от воспоминания о встрече с порождением тьмы. — Вы не против показать свои воспоминания суду? — задал риторический вопрос мужчина. Гарри только кивнул, понимая, что с очень большой долей вероятности, все его воспоминания, вся жизнь станет достоянием общественности. Но он знал, что сделанного не вернуть, что он сам подписался на это, призывая Магию в помощь. Ему оставалось лишь подчиниться воле Высшей Сущности. Тем временем, мужчина подошел к подростку, аккуратно изымая воспоминания, а затем проецируя их на экран омута памяти. По понятным причинам, Гарри совсем не улыбалось снова проживать те ужасные воспоминания, а поэтому, как и в прошлый раз, решил понаблюдать за эмоциями и реакциями зрителей. Как и следовало ожидать, Рита Скиттер во все глаза смотрела на экран омута памяти, стараясь не упустить ни малейшей детали, а ее прыткопишущее перо без устали что-то писало на нескончаемом пергаменте. Гермиона и Рон, которые тогда были с ним в купе, а также профессор Люпин смотрели на транслируемые воспоминания с плохо скрываемым страхом. Было видно, как они сами словно бы вернулись в тот день. Дурсли, казалось, более менее смирились со своем присутствии на магическом суде, пусть и с помощью самой Магии, любезно успокоившей их нервы. Профессора Хогвартса хмуро взирали на жуткое существо в черном балахоне, тянущее к подросткам свои конечности, покрытые струпьями. Настоящий ужас отразился на лицах женщин, когда они смотрели, как дементор присосался к Гарри, готовясь выпить его душу. Мерзкая крыса Петтигрю совсем сжался в своем кресле, стараясь не привлекать к себе внимания. Волдеморт и остальные Пожиратели, особенно приближенные к нему, рассматривали это действо с куда большим спокойствием, чем все остальные наблюдатели. В глазах же директора Дамблдора можно было заметить лишь тень интереса. Казалось, его интересовало лишь то, сколько Гарри смог продержаться в сознании под давлением этой твари. И никакого участия или же сочувствия. Гарри нахмурился. Ему совершенно не нравились результаты собственных наблюдений. Даже Снейп смотрел на то, как он, его ненавистный ученик, оседает на пол купе, теряя сознание от воздействия дементора, с выражением, чем-то смутно напоминающим сочувствие. Но вот, экран омута памяти погас, отвлекая парня от его наблюдений. — Итак, — заговорил Магия, на этот раз не давая публике времени, чтобы прийти в себя, — министр Фадж, объясните нам всем, чем вы руководствовались, когда отдавали приказ отправить дементоров охранять Хогвартс? У школы, кстати говоря, имеется своя собственная первоклассная защита, сквозь которую и птица не сможет пролететь, не говоря уже о «беглом преступнике», который, как мы выяснили, таковым не является. Никто не может пройти в школу без ведома директора. Вы все должны были об этом знать. Зал шокировано замер, как и Гарри, до которого медленно доходила суть сказанного мужчиной. То есть, исходя из данной информации, директор был прекрасно осведомлен о том, что кто-то нарушил защитный барьер школы. Более того, он мог никого не впускать. А значит, директор зачем-то впустил в школу не только Сириуса, которого тогда все считали преступником и приспешником Темного Лорда, но и Квиррелла на первом курсе он не мог не заметить. Школа должна была его предупредить. Как и о дневнике все того же Волдеморта на втором курсе и лже-Грюме на четвертом. И это только первое, что приходит на ум. Голова Гарри пошла кругом и он встретился с таким же ошалевшим взглядом Гермионы, до которой это дошло так же, как и до остальных. «Да какого Мерлина происходит в этой школе и в какие игры играет директор?!» Кажется, эта мысль пронеслась в головах всех, находящихся в зале суда. — Мистер Фадж, — снова обратился к министру мужчина, вырывая его из собственных мыслей, — мы ждем. — Понимаете, — прокашлявшись, начал Корнелиус, — когда стало известно о побеге мистера Блэка из Азкабана, все мы были… чего уж скрывать, довольно напуганы. Мы тогда думали, что он сбежал с единственной целью — убить мистера Поттера. А тут еще и Дамблдор заявился, подтверждая наши опасения. Он говорил, что не только самому мальчику грозит опасность, но и всем мирным жителям и ученикам. Он убедил меня, что лучше дементоров с поимкой беглого преступника не справится никто, и что они будут идеальной охраной школы. — Так-так, и снова директор, — покачал головой мужчина. — Ну, и сколько же их было? Сколько дементоров вы выставили на охрану школы для поимки «чрезвычайно опасного преступника»? — Пятьдесят, — едва слышно пробормотал министр, не смея противиться воле Магии. — Сколько-сколько? — притворно приложив руку к уху, переспросил он, — повторите, будьте так любезны. — Пятьдесят, — уже более громко сказал Фадж, заставив зал дрогнуть. — И как? — преисполненным сарказмом голосом продолжал допрос мужчина. — Поймали? Молчание министра говорило громче любых слов. — Не поймали, — озвучил очевидное он. — А они вообще пытались? Им был отдан приказ искать именно Сириуса Блэка? Потому что по моим данным, — он снова заглянул в пухлую папку, пролистав несколько страниц, — дементоры нападали исключительно на мистера Поттера. За исключением только одного раза, и то, думаю, это было лишь «удачным» стечением обстоятельств, что мистер Блэк также подвергся нападению стражей. Молчание было ответом. — Я еще раз спрашиваю вас, министр. Кто отдавал приказ дементорам? — Это был не я, — покорно ответил сильно побледневший Фадж, хотя, казалось, куда еще больше. — Я лишь дал свое согласие выслать их на стражу школы. Я не мог проследить за исполнением, потому как… сильно подвержен влиянию этих… существ. Дамблдор уверил меня, что он справится с этим. Тем более, что он является директором Хогвартса. В зале повисла давящая тишина, а все взгляды были направлены на Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора.