Переворот

— Сириус, какого Лешего ты творишь? — первым высказался прежде молчавший Джеймс Поттер. — Как ты мог дать клятву этому недоноску?! — Спешу тебя заверить, Поттер, — голосом, преисполненным презрения, ответил Снейп, — я родился доношенным. — А тебя вообще никто не спрашивает, Нюниус, — огрызнулся отец героя. — Заткнись, Джеймс! — рявкнула Лили и, к всеобщему удивлению, Поттер послушался свою жену. В Зале Суда люди только и могли, что переводить взгляды с одного оратора на другого. Гарри и Гермиона продолжали стоять вместе, прижавшись друг к другу, словно бы отгораживаясь от всего происходящего. — Вы! — Лили посмотрела на директора школы и, если бы взглядом можно было убивать, то от Великого и Светлого не осталось бы и пепла. — Как вы посмели?! Как вы могли угрожать Северусу? Почему вы постоянно покрывали деяния Мародеров? Вы ни разу их не наказали! Ни разу! — Девочка моя, они ведь были совсем ещё детьми, — заговорил Дамблдор. — Я посчитал, что не стоит ломать им жизни, подвергая таким серьезным обвинениям. — Черта с два! — выплюнула мать Гарри. — Определитесь уже, Дамблдор, были ли это просто «невинные шутки, не стоящие внимания и такой широкой огласки» или же это «серьезные обвинения»! До сегодняшнего дня я и не знала всех подробностей произошедшего. Оно и понятно, вы обманом и угрозами заставили Северуса вам поклясться, что он никому не расскажет об этом кошмаре. Однако там не было и слова о том, что нельзя показать. Северус, почему ты мне не показал?! Ты ведь мог обойти обет и показать мне свои воспоминания! Сейчас же смог! — Лили с горечью во взгляде смотрела на своего школьного друга. — Мерлин! Да я бы не поленилась и послала бы воспоминания мистеру и миссис Поттер, и тогда не удалось бы скрыть происходящий в школе произвол. И тогда, возможно, получилось бы приструнить наглых мальчишек и нападения на младших прекратились бы… — Да, если бы ты показал свои воспоминания хотя бы Лили, то это точно дошло бы до нашей семьи, — вдруг сказал Люциус, обращаясь к своему другу. — Я понимаю, что тогда мы не были так близки, чтобы делиться такими вещами, да ещё так подробно. Но лучшей подруге ты мог показать. До Блэков бы точно дошло, а там и до нас, Малфоев. — Люциус прав, — согласно кивнул Карлус Поттер со своего портрета. — Моя жена — урожденная Блэк и поверьте, не преминула бы обо всем рассказать своей племяннице. — О да, — Дорея Поттер была полностью согласна со своим мужем, — я бы обязательно рассказала все Вальбурге. А зная мою дорогую племянницу и ее норов, в совокупности с кровью Блэков, то я бы не позавидовала молодому Сириусу. Да я и сама бы по голове точно не погладила. Сириус, мы же тебя принимали дома, как собственного сына. Мы приютили тебя, когда ты сбежал из дома, несмотря на то, что не одобряли подобный поступок. Какими бы родители не были — они твоя семья. А тебе, видите ли, просто надоело, что они пытались наставить тебя на путь истинный и заставить учиться, постоянно ставя в пример Регулуса. Это я уже не говорю о Джеймсе, — женщина метнула разозленный взгляд на портрет своего сына. — О, я думаю, что он прекрасно понимал, что ждёт его дома, узнай мы с матерью о ваших выкрутасах, — прорычал Карлус. — Я бы, конечно, не изгнал единственного сына из рода, но точно лишил бы наследства, а также наложил запрет главы рода на подобные… развлечения. И уж точно ни о каком квиддиче не шло бы и речи. Джеймс невольно поежился на своей картине, покосившись на своих родителей. — Тогда бы точно прикрыли вашу группировку, — согласно покивал один из невыразимцев, сидящих в зале. — Ещё и название такое выбрали. Мародеры… Как раз под стать своим деяниям. — Мне вот что интересно, — вдруг заговорил Виктор Крам, задумчиво наблюдающий за разворачивающимся действиями, — неужели никто не жаловался? — Действительно, — пробормотала Гермиона, посмотрев на своего несостоявшегося молодого человека, — ведь если профессор Снейп был не единственным, на кого совершалось подобные покушения под соусом обычных шуток в духе близнецов Уизли, — вышеозначенные близнецы лишь немного напуганно переглянулись. Они надеялись, что их безобидных, как они думали, розыгрышей, суд не коснётся. — Тогда почему младшекурсники не рассказали своим профессорам? — Да брось, Гермиона, — фыркнул Гарри, — неужели непонятно? Думаю, что действительно жаловались, но профессора просто считали это преувеличением, небылицами, либо просто не стоящей внимания информацией. Не так ли, профессор Макгонаггал? Женщина опустила голову, признавая свою вину. В свое время она неоднократно не обращала должного внимания на то, что говорили ей студенты. — Не знаю, мистер Поттер, на что именно вы намекаете, — заговорил профессор Флитвик, — но в свое оправдание могу сказать, что директор запрещал нам вмешиваться в разборки студентов. Он говорил, что дети сами должны научиться налаживать взаимоотношения между собой. — Да, — согласно кивнула мадам Помфри, — единственное, что мы могли, во всяком случае, лично я, это помочь устранить последствия очередных развлечений Мародеров и других шутников. — О чем речь, Гарри? — спросила сына Лили, обратив внимание на состояние своего любимого профессора. — Профессор? — Лили, девочка, дело в том, что… — сглотнув, начала профессор трансфигурации, — на самом деле, мистер Поттер с друзьями подходили ко мне со своими… скажем так, подозрениями, но я… — Вы просто прогнали нас, профессор! — взорвался Гарри. — Вы прогнали нас! Детей! И как, скажите мне на милость, вы вообще надеялись, что в дальнейшем мы будем обращаться к вам за помощью?! — Милый, что произошло? — с беспокойством спросила миссис Поттер. — О, это был первый курс, мама, — казалось, парня прорвало, и он был готов рассказать все. — На самом деле, задумываясь сейчас над всем, что тогда было, я нахожу очень много непонятного и подозрительного. К сожалению, для того, чтобы открыть мне глаза на многие вещи, понадобился этот суд. Но чем больше открывается правда, тем больше и одновременно меньше мне хочется знать. — Ну, именно этот суд и предназначен для подобных вещей, — ответил Магия, понимающе посмотрев на волшебника. — Обещаю, мы во всем разберемся. Ну же, ты можешь поделиться своими мыслями. Сейчас самое время. Гарри кивнул, собираясь с мыслями и посмотрев на подругу в поисках поддержки. Та кивнула, сжимая его руку в своей. Она рядом. — Итак, — Поттер выпустил руку Гермионы из своей и принялся расхаживать туда-сюда, — начнем с начала. Нет, не с той самой ночи… — тут он застывает на мгновение, задумчиво посмотрев на портреты своих бабушки и дедушки. Его как будто только что осенило. — Хотя, там тоже есть несколько непонятных моментов. Мам, вот скажи мне, я так понимаю, что после свадьбы с отцом вы жили в Поттер-меноре, так? — Да, сынок, — кивнула рыжеволосая волшебница с портрета, пытаясь проследить за мыслями своего ребенка. — Кхм, Лорд Поттер, — парень немного сконфужено обратился к своему деду, — скажите, а менор был хорошо защищен? Магически, я имею в виду. — Конечно! — казалось, глава рода был почти оскорблен подобным вопросом. — Все семейные меноры имеют лучшую защиту, которую только возможно наложить. Родовые поместья обязаны защищать всех членов семьи в любом случае и от любой угрозы. И я говорю не про какой-то там Фиделиус. Особенно, если это дом таких родов, как наш, или же Блэки с Малфоями. — Отлично, — довольно кивнул Гарри. Он сам удивлялся своему порыву высказаться, да и тому, как легко ему сейчас думалось, как быстро стали складываться в его голове некоторые факты. — Так вот, живете вы себе в полной, еще раз подчеркиваю, в полной безопасности в Поттер-меноре, когда вам становится известно о том, что за мной охотится страшный Темный Лорд, — Волдеморт поморщился от слишком явного сарказма в голосе мальчишки, но ничего не сказал, потому как уже понял, о чем хотел спросить своих родителей Поттер и удивлялся, как это ему самому не пришло в голову. — И мне только сейчас пришел в голову один вопрос. Какого Мерлина, зная об опасности, вы переехали из совершенно безопасного дома в Годрикову Впадину? В дом, как мы недавно узнали, принадлежавший директору Дамблдору, а так же защищенный одним только Фиделиусом? В зале снова наступила гробовая тишина. Слишком много непонятных и подозрительных вещей стало вскрываться. Сириус сидел, словно громом пораженный. Действительно, почему? Только узнав новости о Волдеморте, они все стали суетиться, бегать, словно в задницу ужаленные гиппогрифы, трясясь за жизнь ребенка, да и свои жизни тоже. И это все сидя в Поттер-меноре. Бродяга перевел взгляд на директора Хогвартса. Тот сидел на своем месте почти спокойно. Именно что «почти». Дамблдор нервничал. Ведь это он тогда их убедил переехать. — А ведь Гарри прав! — воскликнула Гермиона, подходя к остановившемуся напротив портретов другу. — Зачем? Ведь в меноре вас точно не смогли бы достать. Вас просто подставили. Кто-то был заинтересован в том, чтобы Темный Лорд смог до вас добраться. — Нам… нам предложил директор, — растеряно пробормотала Лили. — И очень настойчиво предложил. Лорда и Леди Поттер тогда уже не было в живых, вот мы и действовали не подумав. А потом… — А потом и Питер уговаривал принять предложение Дамблдора, — закончил за жену Джеймс. Кажется, хоть что-то смогло заставить его обратить внимание на происходящее. Все повернулись к Дамблдору. Лоб его был покрыт малюсенькими, но заметными бисеринками пота, выдавая его волнение. — Неужели вы, Альбус, думали, — обратилась к старику Амелия Боунс, — что ваш Фиделиус будет гораздо лучшей защитой, чем родовой замок? — Какого черта у вас вообще происходит? — совершенно растерянно спросил вдруг Дадли. — Я и сам не знаю, Дад, — тяжело вздохнув, довольно по-дружески ответил кузену Гарри. — А что такое Фиделиус? — задал он следующий вопрос. — Это заклинание такое, — с готовностью ответила Гермиона, с одобрением смотря на Дурсля. — Еще его называют заклинанием Доверия. Оно скрывает местонахождение дома от врагов. Дом просто никто не сможет найти, или пройти в него без сопровождающего — того самого человека, на которого завязали эти чары. Потому их так и называют. Ты выбираешь человека, который единственный будет помнить и знать точный адрес дома, где ты скрываешься. Даже зная, кто Хранитель тайны, из него никакими пытками невозможно добиться правды. Даже подчиняющее заклятие не поможет. Однако, несмотря на то, что против своей воли Хранитель не сможет выдать тайну, он может это сделать по собственному желанию. Что, собственно, и произошло… — То есть, кто-то, кому доверились родители Гарри, их предал? — спросил Дадли снова. Казалось бы, он действительно переживал за кузена и серьезно пытался разобраться в непонятных для него вещах. — И сначала все думали на твоего крестного, а потом оказалось, что это был этот человек? — Дурсль указал рукой в сторону Петтигрю. — Да, Дадли, — неожиданно, вместо Гермионы ответил Сириус. — Как я уже говорил раньше, сначала Хранителем этой тайны хотели сделать меня, но потом я их убедил поменять свое решение в пользу того, на кого точно не подумают. Ты все верно понял. Гарри удивленно смотрел на своего кузена. Он не ожидал, что тот настолько проникнется происходящим. — Директор, я могу узнать, зачем вам понадобилось избавиться от меня и моих родителей? — напрямую задал вопрос Поттер, повернувшись к Дамблдору. — Что ты, мой мальчик… — Я не ваш мальчик, профессор! — рявкнул Гарри, выходя из себя, и Гермиона тут же преодолела разделяющие их два шага, обнимая со спины, стараясь успокоить. — Не смейте ко мне так обращаться! Ответьте мне на вопрос! Почему вы решили избавиться от моих родителей? Вы ведь знали, что в Ордене появился шпион, более того, я подозреваю, что прекрасно знали, что это Петтигрю, но все равно решили подставить мою семью! Это я не говорю о том, что, зная все это, вы допустили заключение Сириуса в Азкабан! Он там провел тринадцать лет! Я жил без родителей по вашей вине! — Гарри, ты все неправильно понял, — покачал головой старый Паук, — я не хотел смерти твоих родителей. — Значит, вы хотели моей смерти? Вы хотели, чтобы Волдеморт убил меня? — еще один вопрос в лоб. Профессор Макгонаггал прижимала руки ко рту, не в силах справиться с эмоциями. Почти с самого начала суда светлая картинка ее наставника все больше стиралась из ее сознания. Было отчаянно тяжело и больно видеть правду. А ведь она могла заметить, что что-то в поведении Альбуса не так. Могла, и не раз, но предпочла закрыть на это глаза, не заметить, как не замечала многое в своей жизни. Флитвик нервно ерзал на своем стуле, не отрываясь следя за реакцией директора школы. Ему совсем не нравилось то, что он тут слышал, то, чему был свидетелем последние несколько часов. К слову, никто даже не следил за временем и не знал, который час. Сколько уже идет заседание? Два часа? Три? А может уже и все пять? Но, честно говоря, никого и не интересовал этот вопрос. Слишком шокирующими были новые факты. Волдеморт молчал. Он крайне задумчиво смотрел на Дамблдора, отмечая любые изменения в его состоянии. Ему нужно было время, чтобы обо всем подумать, оценить и взвесить все то, что он уже успел узнать. Студенты были в шоке. Многие не могли себе представить, что директор Хогвартса, Светлый Волшебник способен на такую жестокость. Грюм мрачно смотрел на мальчишку, стоящего в объятиях подруги. Было стыдно за себя. Бывший аврор крыл себя последними словами. Как мог он, считавший Альбуса другом, не заметить этих тревожных знаков? А ведь еще и вдалбливал своим ученикам и всем своим знакомым… «Постоянная бдительность!» А сам?! — Нет, Гарри, конечно же я не желал твоей смерти, — наконец ответил директор. — Я лишь хотел вас всех спасти! Это он, — Дамблдор указал на Волдеморта, который слушал оправдания старика с выражением полного скепсиса, — он во всем виноват и именно с ним надо бороться! Мы должны объединиться перед лицом опасности! Я вас всех предупреждал, что он вернется, а вы мне не верили! — Не увиливайте, профессор! — жестко обрубил весь этот бред Поттер, немного успокоившись в объятиях подруги. — Зачем вам все это нужно было? — Понимаешь, Гарри, пророчество… — Альбус покосился на Волдеморта. Тот недовольно сложил руки на груди и не отрывал взгляда своих красных глаз от директора Хогвартса. — Пророчество? — тут парень немного растерялся. Он понятия не имел ни о каком пророчестве. — Что ещё за пророчество? — В нем говорится о вашем с Томом противостоянии, — тяжело вздохнув, словно выдает огромный секрет, начал директор. — Не смей называть меня так, старик! — услышав свое маггловское имя, Темный Лорд моментально растерял все свое напускное спокойствие. — В чем суть этого пророчества? — спросил Гарри, даже не обратив внимание на вспышку гнева своего врага. — Мама? Тебе что-то известно об этом? — Практически ничего, сынок, — ответила Лили. — Только то, что оно существует, и что именно из-за него Темный Лорд охотился за тобой. Но его текст не был известен никому из Ордена, насколько я знаю… — и тут она замолчала. Никому, кроме Дамблдора. — Да, — согласился с женщиной Аластор Грюм, — Альбус нас не баловал подробностями. — Дамблдор, я желаю знать текст пророчества, сейчас же! В конце концов, оно касается не только Гарри, но и Невилла. Я хочу знать, из-за чего я потеряла сына и невестку, а Гарри своих родителей, — Августа Лонгботтом была настроена решительно. И как она раньше не вытянула всю информацию?! Директор вздрогнул под воинственным взглядом женщины. Он знал, что если она за что-то возьмется, то обязательно доберется до истины. И сейчас у него просто не было выбора. Он понимал, что не сможет противостоять воле Магии. Он и так уже достаточно долго изворачивался и сопротивлялся. Конечно, весь текст пророчества вряд ли порадует публику, но старик понимал, что рано или поздно придётся пожертвовать довольно-таки важной информацией, чтобы скрыть все остальное. Маг все еще надеялся, что ему удастся сохранить хотя бы некоторые и самые ключевые свои планы в секрете. Надеялся, но не обманывался. Дамблдор понимал, что Магия не даст ему отмолчаться, а потому пытался оттянуть момент разоблачения как мог. Нужно продумать свою тактику поведения. Нужен резервный план. Волшебник многое предусмотрел и продумал планы, в зависимости от того, как будут развиваться события. Но вот даже саму возможность Суда Магии не учел. Теперь придётся действовать крайне аккуратно и расстаться со многими секретами. — Это пророчество произнесла Сивилла Трелони, как раз во время собеседования на должность профессора Прорицания, — снова заговорил Дамблдор. Гарри с Гермионой переглянулись. Поттер прекрасно помнил, что эта странная женщина все же не является шарлатанкой в полном смысле этого слова. На третьем курсе она уже произнесла истинное пророчество. Конечно, сначала они с друзьями не поверили, но вот когда предначертанные события произошли на самом деле, стало уже совсем не до смеха. — «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»