Музыкантишка

      Ровно в 18:30 я села в серую хендай крета.       — Мне нравятся пунктуальные, — прокомментировала владелица сей огромной машины. Осмотрев тачку, я взглянула на неё: рыжее каре казалось ещё более рыжим, более ярким, под белой шубкой (в тон сидениям автомобиля) сияла черными пайетками какая-то маичка («Хоть бы это было не платье.»), зеленые глаза смотрелись выразительно из-за нового макияжа. Но её уши и шею не украшали всякие висюльки, как у большинства женщин её возраста. «Стоп чё? Сколько ей лет?» — Ничего не забыла? — обратилась она ко мне, облокачиваясь на подлокотник сидения.       — Эм-м, нет? — посмотрела ей в глаза.       — Приветственный поцелуй.— Строго сказала Василиса.       — На первом свидании не целуюсь. — Нежно ответила я, как в большинстве драм-фильмов. — Отлично выглядишь, — лампочки машины осветили мою искреннюю улыбку.       — Тебе нравится? — она придвинулась ближе.       — Да, — я перевела взгляд на лобовое стекло. — Куда поедем?       — Ресторан «Ein Stück des Lebens». (Ийн штук дэс лэйбенс — «Кусочек жизни»)       — Это чё в аду?       — Ах-хах-ха, — она повернулась к рулю и дернула коробку передач. — Это немецкий ресторан. Там у меня был выпускной. — Машина дернулась — мы поехали.       — Не знала, что в нашем городе есть такой ресторан. И почему ресторан? Нельзя было…       — Я заплачу, — сказала она спокойно, смотря на дорогу. — Не переживай, — она потрепала меня по колену, которое было действительно «сильно расшиперено». Как только Василиса убрала руку обратно на руль, я соединила свои ноги. «Пора бы быть женственне, не?» — И пристегнись, пожалуйста.       — Мне называть тебя папочкой? — спустя маленькой тишины спросила я. У Василисы было удивленное лицо, однако уголки губ приподнялись в еле заметной улыбке.       — Это ещё зачем? — спросила она, полностью увлеченная дорогой.       — Ну как же? Заехала за мной на крутой машине… везешь в ресторан… заплатишь…       — И?       — Этого мало? — я не могу отвести от неё взгляд. Вся такая сосредоточенная.       — Это… слово мне не походит… — обосновала она. — Пока не подходит…       До этого «Иен шак — хуяк» мы доехали достаточно быстро. Молча. Не потому, что у меня закончились вопросы, чтобы ебать ей мозг, а потому, что она была прекрасна, когда вела машину. Изящные длинные руки были расслаблены, бледные пальцы-ветки не вцепились судорожно в руль, а гладили его, глаза, широ расскрытые, стремящиеся куда-то дальше границ дороги, казались в тот момент самым чистым, самым святым местом этого мира. Мы вышли. Сигнализация пикнула, пока Василиса подходила ко мне. Теперь я вижу её полностью: это была ни майка, ни платье, это было подобие комбинезона, только до пояса идут блестящие чашуйки, а с бедер уже просто черная ткань. На ногах у неё бежевые лодочки (туфли на пиздец какой высокой шпильке). Она подошла ко мне и выставила локоть.       — Пойдём? — сказала она, с высока на меня смотря. В этот момент я ощущала себя нахлебницей, букашкой, которую она скоро раздавит своим благосостоянием. «И откуда это всё?»       — Пойдем, — уверенно ответила я, но под локоть брать её не решилась. «Мало ли что люди подумают».       Мы вошли в дверь, над которой красовались большие элигантные буквы ресторана. Нас встретил швейцар — хорошо одетая девушка, блондинка. Она предложила нам столик, но Василиса сказала, что бронировала на фамилию Рихтер. Блондиночка мило улыбнулась и попросила следовать за ней. Ей, как и Василисе, я была по плечо, однако попу, в обтягивающей классической юбке с разрезом сзади, я успела беспалевно заценить. Её ноги, длинющие и такие аппетитные, быстренько цокали по коричневому паркету в черных туфельках. После длительного залипания мне прилетел легкий подзатыльник от Василисы. «Прекрати смотреть» — внушал её строгий взгляд. Нас посадили за столик номер восемь. Белые скатерти, приятные на ощупь, бордовые диваны, красные обои, похожие на ковёр, и потрясающий вид из окна — фотообои на:       — Мюнхен. Мариенплац — главная площадь города, — проговорила учительница, снимая свою белую шубку и оголяя плечи. — А вон там, — она повела пальцем налево, — Озеро Альстер прямо в центре Гамбурга.       — Здравствуйте, меня зовут Николай. Что будете заказывать? — к нам подошел парень лет двадцати пяти. Высокий, худощавый, короткостриженный в белой рубашке с короткими рукавами.       — Ты доверишь мне выбор? — обратилась ко мне Василиса. — Можно нам ди спецелиштэйтн, зам митнивэн и гетхаинке.       — Айн момент, — отчеканил официантишка и ушёл во свояси.       — Ты его что заколдовала? — спросила я, снимая с себя замызганную теплую куртку.       — Я просто захотела тебя впечатлить. — Василиса полностью сняла свою шубу и кинула её рядом на диванчик. — Тебе нравится? — спросила она, положив своё лицо на ладони.       — Очень богато… — ответила я. — Никогда здесь не была…       — На самом деле это не самый шикарный ресторан в нашем городе, — прошептала учительница.       — Откуда столько всего? — решила спросить я, положив руки на белые скатерти.       — Что именно? — лениво переспросила девушка.       — Ну… машина, шуба, такая одежда… деньги на ресторан…       — Всё моё, — уверено ответила рыжеволосая. — Заработала — купила.       — Заработала? Будучи учителем?       — Учителя хорошо получают, — проговорила она, кладя свою ладонь на мою и мягко проводя по ней пальцем. Внизу живота приятно загудело, пришлось скрестить ноги.       Пришел официант с первыми блюдами. Не помню название, какая-то молитва для фашистов. На вкус кстати так же. Второе блюдо было как музыка Раммштайн — суровая, но вкусная: приятное мясо под рисом с ароматами пива. В отличие от меня у Василисы Андреевны был хороший аппетит. Она не чавкала, запивала водичкой из наичистейшего бокала, иногда шутила на своем эльфийском. Шутки я не понимала, но старалась мило улыбаться. Второе закончилось, нам должны были принести напитки или как они говорят «гетхаинке». Официант попросил позвать его, как только мы соберемся уходить. Однако, уходить мы не собирались:       — Вася? — заорала какая-то нафуфыренная кура. — Василиса Антонова?       — Кристина?       — Ну привет Антонова!       Что может пойти дальше у таких рублевских шмар, как эта Кристина? Поцелуйчики старых подружек.       — Сколько лет не виделись? — восклицала брюнетка, садясь рядом с моей женщиной. Та в свою очередь смотрела на меня неловко. — С выпускного же!       — Хе-ех, девять лет, — с натянутой улыбкой проговорила Василиса.       — Это так много! Ну и что как ты? Слышала, в Германию ездила? Официант! — она подозвала Николая к нашему столику. В это время какой-то мальчик лет семи сел рядом со мной:       — Как тебя зовут? — спросил он, вылупясь на меня.       — Элина… — ответила я пододвигаясь дальше на край.       — А меня Костя, — он положил фигурку Супермена на стол и протянул мне руку. Я ответила на рукопожатие.       — Это моя мама Кристина, — он указал всеми пальчиками на брюнетку в розовом. — А это твоя мама? — указал он на рыжую.       Василиса судорожно засмеялась. Было видно, как её лоб заблестел от пота. «Что ты скажешь, дорогуша?»       — Это… моя… — глоть, — племяшка! — она повернулась к Кристине. — Да, племяшка.       — А что Олежа женился?       — Эм… другая племяша… из деревни… — она опять натянуто улыбнулась. «И кто она тебе, чтобы ты так волновалась?»       — Элина, — протянула я руку девушке.       — Кристина, — она не постеснялась пожать руку. — Одноклассница Василисы, — она повернулась к рыжеволосой. — Ну давай рассказывай, — настаивала брюнетка.       И Василиса начала рассказывать. После выпускного подала документы в институт на переводчика. Через два года поехала в Берлин на обмен опытом или что-то типа того. А потом бла-бла-бла… Принесли еду для веганов. «Мой мальчик не любит мясо» — объяснила Кристина. «Поэтому ты кормишь его немецкой травой?» — подумала я. Кстати Костя не такой уж плохой мальчик: кудрявые каштановые волосы, одет как многие пятиклассники… в свои-то семь, разговаривает хорошо, в основном с Суперменом, сидит на домашнем обучении, потому что его мама не хочет возить его в школу. Пока наши мамочки трепались, он угостил меня своим салатом. Ничем не отличишь от оливье… только майонеза нет и колбасы. Я же попыталась вдохновить его попробовать мясо. Хорошо, что я не все блюда доела. Но этот парень не поддался. Мужчина принципов.       — А как твой муж? — услышала я писклявый голос Кристины и подняла голову на них.       — Муж? Кто сказал? Какой муж? — Василиса опять заволновалась, но при этом смотря на меня. Мой взгляд говорил: «Опа бля… Антонова, чё за хуйня?»       — Да все говорят, — проговорила брюнетка, жуя свое блюдо для веганов.       — Врут… — ответила учительница, выпучивая на меня глаза.       — Ну не хочешь говорить, не надо… — она вытерла свой рот салфеткой, — Костик, пошли домой.       — Да, мама, — они встали. — Пока Элина! До свидания! — помахал нам своими пальчиками Костя.       — Созвонимся, Васька. До свидания, девочки!       Мы крикнули им «до свидания». Это были далеко не последние громкие слова за вечер.       — Николай, мы уходим! — позвала учительница официанта. Тот принес счет и какие-то пакеты. — Большое спасибо, Николай.       Она накинула шубу, оставила три тысячи рублей и забрала пакеты, данные официантом. Я надела куртку и вышла за ней.       — В смысле муж? — спросила её сердито.       Она не ответила. Стремительно и решительно топает своими ногами к машине.       — Что значит муж? — крикнула я, догнав её. — Василиса, объясни! — я схватила её за локоть. Та остановилась.       — Я позже всё тебе расскажу, хорошо?       — Посмотри на меня, — сказала я, разворачивая её к себе. — Василиса, посмотри на меня!       Девушка повернулась. Её холодный взгляд пронзил меня. Она вряд ли знает, что мне сказать.       — Я всё тебе расскажу, но в другом месте. Сядь, пожалуйста, в машину.       Я села. Без слов, в полной тишине мы поехали. Нам освещали дорогу множество фонарей. Я даже не могла смотреть на неё, потому что: «Муж?» «Она мне говорила, что не по мальчикам…» «Неужели пиздит училка?»       Мы приехали. Самая высокая гора нашего городка. Сюда обычно приезжают парочки на четырнадцатое февраля, чтобы поебаться, поэтому кроме нашей машины, здесь ещё было два или три автомобиля.       — Элина, — начала разговор учительница, вцепившись в руль. Казалось, что ещё немного и она разорвет его своими пальцами, — я понимаю, ты можешь думать, что я врала, когда говорила, что у меня не было мужчин в жизни… — она посмотрела на меня. Красивые глаза лани, испуганные. «Оправдывается?», — но это правда. Я никогда не была с мужчиной и… и…       — Может, ты расскажешь мне всё по порядку? — я взяла её за напряженную ладонь и оторвала от руля, — Выйдем?       Открыла дверь и вышла. Василиса за мной. Я подошла к краю обрыва и увидела весь наш городок. Огни хаотично мигали. Их суета заполнила всё моё нутро, я даже не поняла, как Василиса оказалась рядом.