sol seppy — enter one
За окном середина декабря, но на снег и температуру ниже нуля до сих пор нет и намека. В этом году зима почему-то очень теплая, и с одной стороны это очень радует, а с другой близится праздник, и соответствующего настроения совсем нет: от предновогоднего уныния не спасают даже гирлянды и блестящие украшения, развешенные по всему городу. Дождь идет с поразительной периодичностью довольно часто, из-за чего на улице все время слишком промозгло и сыро, а лужи размером с океаны только добавляют общей картине печали, пока люди глубоко погружены в состояние отчаяния и осенней меланхолии. Но кто-то, быть может, и счастлив среди всего этого тоскливого безумия, охватившего одинокие улицы Сеула. Где-то в центре города в большой квартире с дорогим интерьером находятся юноша и девушка, и сейчас они вместе просто потому что так надо, потому что это привычно для них. Они пытаются поддерживать иллюзию счастливых отношений посредством походов в кинотеатр вместе, в кафе, на простые прогулки в парк, друг ко другу домой с ночевкой, но все это сопровождается тяжелым молчанием, которое время от времени прерывается маленькими беседами, потому что говорить-то им больше и не о чем. Девушка безустанно думает о том, как бы ей не потерять то, что она уже и так давным-давно потеряла, а юноша пытается понять, чего он действительно хочет. Джено лежит на диване в гостиной, просматривая в телефоне социальные сети, пока Чеен ходит кругами по комнате, болтая с подругой по телефону о каком-то школьном проекте по искусству, который они готовят на следующий учебный год. Юноша не особо вслушивается, потому что ему не очень-то интересно — инстаграм сейчас кажется намного увлекательнее. На глаза попадается фотография Джемина в виде полароида — не то чтобы у Джено был выбор, он ведь не может контролировать ленту — двухдневной давности, лаконичное описание которой гласит о том, что она сделана Ренджуном. Джемин на фото улыбается, подперев щеки руками. Джено тоже невольно расплывается в усталой улыбке, чувствуя удовлетворение от того, что его друг в последнее время снова выглядит счастливым. Какие бы у него там проблемы ни были, кажется, что сейчас дела обстоят лучше, чем раньше. (https://pp.userapi.com/c855416/v855416850/75f61/rlAGDBHL3Ik.jpg) Чеен хоть и занята разговором с одноклассницей, от ее внимания все равно не уходит резкая смена настроения Джено, который до этого выглядел очень задумчивым и хмурым, а сейчас вдруг улыбается, глядя в телефон. Девушка непринужденно обходит очередной круг по комнате, останавливаясь прямо позади дивана, на котором лежит юноша, чтобы видеть, что он делает. Джено переходит в профиль Джемина, и, листая старые фотографии, натыкается на одно фото, сделанное еще в самом начале летних каникул, на котором есть он сам, Джемин и Джисон. (https://pp.userapi.com/c850620/v850620631/151e4d/2wqjbSsFHj8.jpg) Это возвращает юноше хорошие воспоминания о том дне, но Чэнлэ, как раз сделавший фотографию, вряд ли бы согласился с тем, что день был отличным. Джисон тогда случайно опрокинул на него половину стакана с клубничным милкшейком, из-за чего ему пришлось несколько минут бегать от Чэнлэ по парку и прятаться за спиной громко смеющегося Джемина. Чеен недовольно хмурится, видя, чем занимается Джено, и решает тут же закончить беседу с подругой, чтобы спросить уже некоторое время мучающий ее вопрос: — Ты снова общаешься с Джемином? — как можно более обыденным тоном спрашивает она, стараясь не выдать свое недовольство. — Да, — тяжко вздыхая, произносит Джено и откладывает телефон в сторону, поворачиваясь к девушке лицом. — Какие-то проблемы? — Нет, просто он явно не хотел с тобой видеться все это время, а как только ему приспичило, ты сразу же снова стал ему другом, — спокойно объясняет Чеен, смотря куда угодно — на хрустальную люстру, на картины, висящие на стене, в окно, но не на Джено. — Уверена? Если я не ошибаюсь, то это ты ему сказала держаться подальше, — грустно усмехается Джено, не веря тому, что девушка сейчас действительно нагло врет ему, полагая, что он поведется. — Так он все-таки сказал тебе? — тихо спрашивает Чеен, обходя диван вокруг и садясь на край рядом. Она нервно поправляет волосы, пытаясь придумать себе оправдание. — Он рушил наши отношения… — Чеен, единственный, кто рушит наши отношения — это ты, — раздраженно фыркает Джено, отворачиваясь от девушки. — Что он тебе сделал? Почему ты так поступила с ним? Он же мой друг! — Друг? — парирует Чеен, горько усмехаясь. — Действительно хочешь знать почему? У него к тебе чувства, Джено, уже несколько лет. В воздухе повисает тяжелое молчание, атмосфера становится напряженной. Чеен ждет какой-либо реакции, но Джено будто завис, пытаясь переварить эту информацию. Поверить в услышанное очень тяжело, осознать ещё сложнее. — Если не веришь мне, то спроси у него сам, — добавляет Чеен, отворачиваясь в сторону, чтобы Джено не видел слезы, наворачивающиеся у нее на глазах. Девушка прекрасно понимает, как трудно для него принять тот факт, что его друг многие годы был влюблен в него. — Я пыталась защитить тебя, не рассказывая об этом, но я видела, что ты тоже к нему что-то чувствуешь. И сказав это вслух, Чеен наконец чувствует себя свободной: она молчала больше двух с половиной лет, наблюдая за тем, как Джемин открыто выражал свои чувства к ее молодому человеку, учитывая то, что Джено был слишком недогадлив, чтобы понять это, но при этом слишком наивен, чтобы не поддаться чарам друга. Однако сейчас, глядя на реакцию Джено, Чеен понимает, что это конец, и она действительно потеряла его. Юноша поднимается с дивана и молча направляется в прихожую, где быстро обувается, натягивает на себя свою куртку и открывает массивную входную дверь, все так же не произнося ни слова. Но он не успевает выйти за порог, его останавливает тихий голос Чеен: — Не уходи так просто. Джено колеблется пару секунд, не зная, как ему поступить, но все же разворачивается лицом к девушке, и решает сказать прямо, все как есть. Ему надоело молчать, надоело пытаться возродить то, что уже никак не вернуть, надоел этот бесконечный контроль и эти никуда не ведущие отношения. Они были вместе три года и они были счастливы, но теперь все изменилось, их чувства больше не работают. Их недостаточно, чтобы продолжать эту муку. — Мы должны прекратить все это раз и навсегда, — говорит он и чувствует, словно с его плеч падает огромный камень, весивший наверняка больше тонны, если бы можно было определить вес у метафорического камня. — Мы расстаемся? — спрашивает Чеен, даже не пытающаяся сделать расстроенный вид; она знала, к чему все идет, и поэтому задает этот вопрос, скорее, чтобы поставить точку, чтобы между ними не было никакой недосказанности. И, глядя на нее такую спокойную и смирившуюся со всей ситуацией, Джено понимает, что поступает правильно. Он ничего не отвечает на вопрос девушки, только поджимает губы и уверенно кивает, а затем скрывается за дверью в подъезде и почти бегом спускается по лестнице, думая, что больше не вернется в этот дом. Потому что в этом доме его больше не ждут. И, возможно, никогда и не ждали.— 橙子 —
Донхеку одиноко. До такой степени одиноко, что ему кажется, что он начинает сходить из-за этого с ума. Он чувствует себя так даже когда находится среди людей, и не важно друзья это, мама или случайные прохожие на улице, которых он встречает по вечерам, прогуливаясь по району в попытках привести в порядок мысли. Ему порой кажется, что он совершенно пуст. Одиночество не позволяет чувствовать, переживать, бояться, оно поглощает тебя полностью и забирает у тебя все, взамен предоставляя абсолютное спокойствие. Только вот спокойствие это далеко не перманентное. Одиночество никогда не дает гарантии, что не станет хуже, даже наоборот — оно предупреждает, что хуже станет непременно, но Донхек все равно соглашается на сделку. Ему даже не хочется глушить свою боль алкоголем и таблетками, потому что она почти не дает о себе знать. Он пьет с друзьями, натягивает счастливую улыбку, но на деле ему ни плохо, ни хорошо, ему просто никак. В теории он должен страдать, бить от отчаяния посуду и громить собственную комнату, как подростки в драмах о школьной любви, но все, что он может делать — это продолжать жить так, словно ничего не произошло, потому что это проще, чем изматывать себя. Не спасает даже, казалось бы, такое нужное присутствие Юкхея. Подобно цветку, о котором забыли, Донхек увядает у него на глазах, становится все более холодным и безразличным, но ничего не может с этим поделать. Тяжело притворяться счастливой версией себя, когда на самом деле все, что ты чувствуешь — это ничего. Единственное, что хоть как-то греет душу — приближающееся рождество. Это, наверное, единственное, что нравится Донхеку в зиме. Он любит новогодние праздники из-за того, что у них всегда какая-то особенная атмосфера, которая невольно переносит его обратно в счастливое детство. Донхек помнит ароматный запах свежего маминого имбирного печенья и как он тайком пробирался под вечер на кухню, чтобы украсть сладость, помнит, как его за это ругали, а потом давали второе печенье, чтобы не дулся. Помнит это волнительное ощущение, когда видишь под елкой свой подарок, завязанный красной ленточкой, и непреодолимое желание развернуть коробку раньше времени и узнать, что же тебе купили; помнит, как надеешься, что внутри окажется та самая красивая плюшевая игрушка, которую ты однажды увидел выставленной на витрине магазина. Все было иначе, когда Донхек был маленьким мальчишкой; сейчас же его жизнь будто перевернулась вверх дном. Он живет с мамой в небольшом районе, удаленном от центра Сеула, в трехкомнатной квартире, в которую они переехали после того, как отец потерял работу и не сумел справиться с этим. Донхека вполне устраивает его жизнь, они с мамой живут не бедно, правда, до поры до времени, пока домой снова не возвращается блудный отец. Донхек, кажется, никогда не сможет понять, почему мама каждый раз вместо того, чтобы прогнать нетрезвого отца, наоборот его впускает, переодевает, кормит и укладывает спать, словно маленького ребенка, не способного позаботиться о себе самостоятельно. Насколько же сильно нужно любить человека, чтобы прощать ему подобное? Обычно отец проводит дома не больше двух (мучительных для Донхека) дней, делая вид, что его действительно волнует, какие у его сына оценки в школе, есть ли у него девушка, нашел ли он подработку, есть ли какие планы на будущее. Донхек ненавидит, когда он пытается строить из себя нормального отца, а затем снова пропадает на две недели, заставляя маму, думающую, что ее сын ничего не видит и не замечает, переживать и плакать. Но Донхек не слепой и не глухой, он знает, как матери тяжело, и больше всего он ненавидит отца именно за то, что он причиняет ей боль. Последняя неделя для Донхека являет собой настоящий кошмар. Он думает, что если на Земле и есть ад, то этот ад непременно расположен в самом тихом и спокойном районе Сеула в пятиэтажном доме. Находиться в одной квартире с отцом ужасно невыносимо, и Донхек сам не до конца понимает, откуда у него вообще есть силы игнорировать мужчину. Возможно, юноша делает это только ради мамы, чтобы не расстраивать ее. Однако отец вездесущ, только от одного его присутствия становится неуютно, поэтому Донхек старается по максимуму избегать его, почти все время проводя вне дома; с друзьями или с Юкхеем. Будучи ребенком, он искренне любил отца, поэтому поначалу ему было трудно принять то, кем стал его родной человек. Но теперь Донхек даже не узнает в этом мужчине своего отца: его словно подменили, поэтому никаких чувств, кроме сильной неприязни, развившейся со временем, к нему совсем не осталось. Донхек тихо сидит за столом и жует свой бутерброд, просматривая социальные сети с крайне серьезным выражением лица, чтобы родители не беспокоили его. Телевизор тихо играет на заднем плане, а мама снова что-то напевает себе под нос, стоя у плиты. Отец читает газету, но при этом все время демонстративно поглядывает на сына, будто бы желая о чем-то спросить. Донхек заканчивает с завтраком и убирает за собой посуду, игнорируя мамины возгласы о том, что она сделает все сама. Не обращая внимание на попытку отца завести непринужденную утреннюю беседу, юноша целует маму на прощание в щеку и исчезает в коридоре. Юкхей позвал его сегодня в торговый центр помочь ему выбрать подарок для мамы на рождество, поэтому Донхек надеется, что это займет у них хотя бы половину дня, а вечером они зайдут в какое-нибудь кафе перекусить. Целый день с Юкхеем — отличный способ отвлечься от одиночества, к тому же не придется видеться с отцом и выслушивать его бесполезные речи о поиске работы. Не сосчитать, сколько раз Донхек слышал эти обещания, но он больше не верит в эту ложь. Счастливые дети носятся по торговому центру, лапают своими маленькими руками витрины небольших магазинчиков, с неподдельным восторгом в глазах рассматривая игрушки, скрытые от них за стеклом. Донхек улыбается, глядя на счастливых малышей, и думает о том, как была легка и беззаботна жизнь в те годы. Однажды эти дети подрастут и будут так же смотреть на младших, вспоминая свое детство, у них будут совсем другие ценности, чувства, желания, мечты. Наверное, этим и прекрасна жизнь. Взрослея, мы познаем новое, приобретаем опыт, становимся кем-то важным для кого-то важного. Можно сказать, у любого возраста есть свои достоинства, поэтому каким бы прекрасным ни было детство, Донхеку не хотелось бы оставаться ребенком вечно. Жизнь — это не прошлое и не будущее, жизнь — это сейчас. Взросление отняло у него семью, но в некотором смысле Донхек обрел ее заново: в средней школе он познакомился со своими друзьями, и с тех пор они все практически неразлучны. Взросление так же подарило ему Минхена, благодаря которому юноша наконец понял, каково это — по-настоящему чувствовать что-то к другому человеку; каково это, когда тебе разбивают сердце. Но Донхек верит, что сможет найти свое спасение в Юкхее: чувства к нему — не пустой звук, и он надеется, что этого хватит, чтобы забыть Минхена. Прогуливаясь по торговому центру, юноши болтают обо всем на свете, обсуждают планы на рождество, думают над тем, что подарить маме Юкхея, и случайно натыкаются на магазин с антикварной посудой. Донхек покупает маме понравившийся сервиз, как и обещал однажды (это, конечно, не посудомоечная машина, но тоже неплохо), желает продавцу хорошего дня и отправляется следом за Юкхеем в кондитерскую по соседству. В итоге они уносят с собой кучу сладостей, а потом заходят в неприметный магазинчик с сувенирами и всякими побрякушками. Пока Юкхей советуется с миловидной девушкой-консультантом по поводу того, что ему выбрать, Донхек рассматривает стенды с безделушками вроде браслетов, колечек или кулонов. Ему на глаза попадается небольшой брелок в виде кленового листа, единственный среди всех остальных сувениров: других таких Донхек почему-то больше не видит. Он снимает брелок с крючка и подходит к кассе. — Извините, это последний? — спрашивает он, поднимая брелок и показывая пожилому продавцу. — Это единственный, ручная работа, — отвечает мужчина, улыбаясь из-за удивленного взгляда юноши и восторженно-тихого «ого». — Желаете приобрести? Донхек сразу не соглашается, сначала он оглядывается на Юкхея, разговаривающего с консультанткой, а затем снова смотрит на брелок, будто бы сомневаясь, стоит ли его покупать. Все-таки приняв решение, он поднимает на продавца уверенный взгляд: — Сколько с меня?—
Вымотанные походом по магазинам, ближе к вечеру Донхек и Юкхей заходят в кафе, садятся в самый дальний угол, как и всегда это делают, чтобы никто их не видел, и заказывают много разной еды, дабы утолить голод после длинного дня. Кафе сегодня достаточно заполненное, поэтому даже в углу юношам приходится держать дистанцию и вести себя как простые друзья, чтобы никто не смог догадаться, какие отношения между ними. Итэвон место хоть и прекрасное, но люди здесь обитают разные: никогда не знаешь, на кого нарвешься, так что осторожность не помешает, особенно в позднее время. Возвращаясь из уборной, Донхек натыкается на Юту, которого совершенно не ожидал встретить. Он здесь, судя по всему, один, но юноше становится тревожно от мысли, что он сейчас, скорее всего, ждет Минхена, и он может прийти с минуты на минуту. — Ты тут с кем-то? — как бы невзначай спрашивает Донхек, стараясь не выдать свое беспокойство. Юта, кажется, все равно замечает это, но ничего не говорит, чтобы не смущать, и юноша благодарен ему за это. — Я кое-кого жду, — усмехаясь, отвечает Юта, и что-то в его взгляде кажется Донхеку странным; только сейчас он замечает, насколько счастливым выглядит старший, словно все внутри него излучает свет. Таким Донхек его давно не видел, очень давно. — Минхена? — осторожно спрашивает младший. — Нет, мы с ним не виделись уже месяц, — произносит Юта и хмурится, наблюдая за удивлением на лице Донхека. — Я думал, ты знаешь… мы не вместе еще с конца октября. Я жду кое-кого другого. — Хватит говорить загадками, я не телепат, — скептично приподнимая бровь, произносит юноша и складывает руки на груди, выражая недовольство. Он специально игнорирует слова о Минхене и переводит тему, чтобы Юта не подумал, что у Донхека все еще остались какие-то чувства. — Просто скажи, кого ты ждешь. — Ну, ты знаешь… его, — тихо говорит Юта и кивает головой в сторону входа, как бы призывая Донхека посмотреть туда. Юноша тут же оборачивается и видит высокого парня в длинном пальто с картузом на голове; он одет во все черное, даже его волосы натурального черного цвета, и только голубая рубашка проглядывает через открытый ворот. Донхек с удивлением замечает, что его одежда в снегу, и переводит взгляд на окно — снег, который уже никто и не надеялся узреть, прямо сейчас падает на землю хлопьями. Значит, зима все-таки наступила. Парень растерянно оглядывается по сторонам, стряхивая с плеч снежинки, и в один момент он замирает, когда наконец находит того, кого искал. На его лице появляется какая-то очень спокойная и удовлетворенная улыбка, он робко машет Юте рукой, приветствуя его, и стягивает с головы картуз. Донхек видел этого парня последний раз весной и думал, что больше никогда не увидит; наверное, так думал и сам Юта. И юноша вдруг вспоминает, как давно Юта был таким счастливым, как сегодня — все той же весной. Донхек возвращается к Юкхею и садится с ним рядом, решая не рассказывать о том, кого только что встретил и что от него узнал. Он снова старается выкинуть из головы мысли о Минхене; ну какое ему дело до того, что он совершенно свободен, что он, оказывается, давно расстался с Ютой? Это уже не имеет значение, потому что сейчас Донхек с Юкхеем, это не должно иметь значение. Как раз вовремя подоспевает официантка с заказом на подносе, заботливо расставляет тарелки и стаканы по столу и только собирается уходить, но Юкхей ее останавливает, поняв, что ему не донесли мороженое. Девушка извиняется и быстро убегает на кухню, а через пару минут к их столику подходит уже другая официантка с десертом в руках. — Юкхей! — радостно восклицает девушка, завидев давнего знакомого, и вручает ему креманку с мороженым. — Что нового? Как дела? Выясняется, что девушку зовут Еын и что сейчас у нее пятнадцатиминутный перерыв, поэтому она может немного поболтать. Юкхей рассказывает ей последние новости, упоминая в разговоре свой университет, и Донхек, который все это время молча слушает и пьет свой клубничный коктейль, узнает, что Еын раньше училась на инженерном вместе с Юкхеем, но позже бросила, когда поняла, что у нее совсем не лежит к этому душа. — А Минхен как поживает? Вы с ним все так же готовы поубивать друг друга? — в какой-то момент произносит девушка смеясь, и Донхек чуть ли не давится своим коктейлем, когда слышит от нее это имя. Еын переводит на него вопросительный взгляд и спрашивает Юкхея, что это с юношей такое. Ответ она, конечно, не получает, потому что старший и сам не знает. Позже вечером Донхек и Юкхей наконец-то покидают кафе. Пока старший заводит мотоцикл и пытается придумать, как разместить все пакеты с покупками, юноша долго молчит, в мыслях пытаясь убедить себя, что его не волнует, какое отношение Минхен имеет к Еын, но в итоге прежде чем надеть шлем, все же решается спросить: — Откуда Еын знает Минхена? Почему она спросила о нем? — Мы ведь на одном факультете с ним учимся, — Юкхей усмехается донхекову «а-а, точно», и добавляет: — Но ты прав, она не просто так спросила. У нее когда-то были чувства к нему, кто-то даже был уверен, что она бросила университет именно из-за Минхена, — хмурясь, через пару секунд выдает: — Полный бред, как по мне. Донхек ничего на это не отвечает, но думает, что, наверное, тоже сбежал бы из университета, если бы учился там вместе с Минхеном. Он надевает шлем, садится на мотоцикл и крепко обнимает Юкхея со спины, готовясь к очередной поездке до дома на большой скорости. Поначалу ему нравились гонки по городу и это всеобъемлющее чувство выброса адреналина, но в последнее время он все больше думает о том, что он скучает по поездкам с друзьями в кабриолете Минхена, куда они все еле-еле помещались всемером. И изменения в поведении Донхека не проходят незаметно. Может, другие не замечают или считают, что причина кроется в Юкхее, но сам Юкхей так не думает, потому что чувствует, как юноша выстраивает между ними стену. Он явно не является причиной странного состояния Донхека, а других предположений у него нет, но Юкхей очень хочет разобраться, понять, что у юноши на уме. Физически Донхек здесь, рядом, но мыслями он где-то совсем в другом месте. Юкхей провожает его до самого дома, кротко целует на прощание и как-то сухо желает спокойной ночи, больше ничего не говоря, а затем уезжает. Донхек тоскливо глядит в след фарам исчезающего вдали мотоцикла, понимая, что такими темпами очень скоро потеряет Юкхея, если будет настолько холодным по отношению к нему. Они неизбежно отдаляются друг от друга, и вина целиком и полностью лежит на Донхеке. Хотелось бы ему все исправить, да только вот как это сделать?— 橙子 —
Белоснежные хлопья осторожно оседают на земле, покрывая асфальт и траву тонким полотном. Снегопад при свете фонаря выглядит по-зимнему романтично, особенно в сумрачной тишине, когда вокруг ни единой души. В редких окнах домов все еще где-то догорает свои последние минуты свет, прежде чем быть выключенным, а в других кто-то давно уже спит крепким сном, и только двое юношей этой ночью ни разу не смыкают глаз. У них три бутылки фруктового соджу на двоих в сером рюкзаке и пачка лаки страйк. Джемин, правда, все так же не курит и не пытается, но Ренджун без сигарет совсем не может (или не хочет). Может, прогулка по парку посреди ночи и не самая лучшая идея — вдруг на патруль наткнутся, и придется потом оправдываться и объяснять блюстителям закона, что это они, несовершеннолетние, делали со спиртными напитками и табачными изделиями после полуночи на улице, — но сейчас алкоголь играет в крови, заставляя их обоих думать, что волноваться вовсе не о чем, и если что, план побега они придумают по ходу ситуации. Стряхнув замерзшими руками снег с поверхности самой неприметной скамьи под огромным деревом с толстыми корнями, юноши садятся на нее, и Ренджун достает из рюкзака последнюю бутылку, открывая ее. Джемин рассказывает какую-то глупую шутку, смеясь над ней так, будто это самое смешное, что он слышал в своей жизни, но вот Ренджуну не смешно ни капли — он маленькими глотками пьет соджу и только улыбается, глядя на смеющегося друга. Джемин толкает Ренджуна в плечо, пока тот делает глоток, из-за чего случайно проливает на себя немного соджу. На несколько мгновений наступает тишина, прерываемая лишь шумом далеких машин, Ренджун смотрит на Джемина враждебно, и младший уже мысленно начинает копать себе яму, понимая, что сейчас между ними двумя начнется гражданская война. Ренджун, не рассчитав силу, толкает Джемина так, что тот сваливается на траву, покрытую слоем снега, и замирает в одной позе. Напуганный Ренджун тоже не двигается пару секунд, а потом бросается к Джемину, разворачивая его к себе лицом, чтобы проверить, жив ли он вообще. У Джемина закрыты глаза, словно он без сознания, и Ренджун прикладывает ухо к его груди, вслушиваясь, а затем резко отстраняется: сердце Джемина бьется слишком быстро; быстрее, чем следовало бы. Джемин застает его врасплох, внезапно открывая глаза и хитро улыбаясь. Он перекидывает руку через туловище Ренджуна и тянет вниз, переворачивая их и меняя местами — старший оказывается прямо под Джемином. — Ты напугал меня, — произносит он, строя обиженное выражение лица. — Ты серьезно подумал, что я умру от падения с лавочки? Там же и метра до земли нет! — младший смеется, и Ренджун решает, что это идеальный момент для нападения: свободной рукой он собирает горсть снега и неожиданно кидает Джемину в голову. Пользуясь его замешательством, старший скидывает его с себя, но далеко убежать ему не удается, потому что в спину ему прилетает большой снежок, из-за чего он, не заметив под ногами корень дерева, спотыкается и падает на землю. Джемин тут же подлетает к другу, спрашивая, все ли в порядке, и Ренджун только просит помочь ему подняться. Не почуяв подвох, младший в одно мгновение оказывается на земле под Ренджуном без шанса на спасение. Наверное, со стороны они сейчас выглядят ужасно глупо, так что это даже хорошо, что никто их не видит. — Ты сдаешься? — победно улыбаясь, спрашивает Ренджун. — Как насчет перемирия? — жалостливо предлагает Джемин, надувая губы и приподнимая брови. Ренджун к такому совершенно не был готов, поэтому сейчас единственный, кто в итоге сдается — это он сам. Он отпускает Джемина и ложится рядом с ним, устремляя взгляд в ночное небо. Звезды плохо видно из-за фонарей, освещающих весь город, но особо яркие все же можно рассмотреть и даже составить из них созвездия. Ренджун по-особенному любит ночь за это. Он достает из кармана куртки пачку сигарет с зажигалкой и закуривает, а Джемин снова принимается рассказывать о чем-то своем, мечтательно глядя вверх на луну и на звезды. Ренджун прекрасно слышит его, но совершенно не улавливает сути рассказа из-за слишком громких мыслей и быстрого сердцебиения, перебивающих даже голос Джемина. Старший ставит локоть на землю, подпирает голову ладонью и поворачивается набок, выдыхая дым, и с этого момента напрочь забывает о звездном небе, потому что настоящая вселенная прямо здесь, перед ним, звонко смеется и улыбается, рассказывая о каком-то фильме, который он недавно посмотрел. — Знаешь, а ведь Лэнни в конце не стала королевой бала, она осталась собой, но при этом она наконец-то открылась, — рассуждает Джемин, не давая Ренджуну и слова вставить в ответ, — и ей помог открыться Зак. Этот фильм натолкнул меня на мысль о том, что строить какие-то идеалы — действительно глупо. Мы должны любить людей за то, что они — это они, а не искать кого-то, кто впишется в картинку, которую мы строим у себя в голове. Ведь в итоге мы все равно полюбим совсем не того, кого ожидали полюбить, и единственной картинкой, которую мы видим, станет тот, кто нам нравится. — А какая у тебя в голове идеальная картинка? — спрашивает Ренджун, предполагая, что Джемин опишет кого-то вроде Джено, и первый раз за несколько минут переводит взгляд на небо. — Не знаю, — младший пожимает плечами и наконец поворачивается к Ренджуну лицом, задумчиво хмурясь. — В последнее время мне кажется, что ты — мой идеальный тип. Ренджун думает, что это какой-то очередной глупый подкол, но за репликой Джемина не следует ни смеха, ни чего-нибудь еще, что даст понять, что он просто шутит, и тогда старший все же смотрит на него слегка удивленно. Они встречаются взглядами; в глазах Джемина нет и намека на шутку, он смотрит как-то выжидающе, и из-за этого Ренджун теряется еще больше. У него в голове сейчас столько вопросов, которые он не решается задать в страхе испортить момент. Ренджун наклоняется вперед, неуверенно смотрит младшему в глаза, пытаясь найти в них какую-нибудь подсказку, но у Джемина совершенно нечитаемое выражение лица, поэтому Ренджун даже представить не может, что у того сейчас творится в голове. Между ними остаются жалкие сантиметры, но Джемин так и не пытается отстраниться или остановить старшего — наоборот, он опускает взгляд на его губы, поэтому тот воспринимает это как побуждение к действию. — Ты не отодвинулся, — утверждает Ренджун, то ли пытаясь себя убедить, что все это действительно происходит, то ли давая Джемину последний шанс передумать. — Знаю. Ренджун на несколько мгновений прижимается к губам Джемина и почти сразу отстраняется, будто боясь, что если он зайдет дальше, его оттолкнут, но Джемин невольно подается вперед, не желая прерывать поцелуй. Они прижимаются друг ко другу лбами, и Ренджун снова целует Джемина: сначала осторожно, а затем настойчиво, но нежно, на грани исступления. Он чувствует, как младший кладет ему руки на шею и притягивает к себе ближе, тем самым заставляя лечь сверху. Джемин моментами улыбается в поцелуй, из-за чего Ренджун чувствует себя так, словно со скоростью света падает в бездонную яму без возможности когда-либо выбраться. Сейчас он абсолютно забывает обо всем, помня только о Джемине, его сладких губах и своих чувствах к нему. Переполненные чувством эйфории сердца бьются в унисон, юноши делят кислород на двоих, и то, что сейчас происходит, сводит их обоих с ума. Юноши слышат чьи-то разговоры неподалеку и резко отстраняются друг от друга, прислушиваясь к голосам. Ренджун всматривается вдаль, и его глаза мгновенно расширяются от удивления, он дергает Джемина за руку и встревоженно произносит: — Кажется, там полиция. Они быстро поднимаются с земли, отряхивая куртки от снега, Ренджун подходит к скамье, хватая с нее свой рюкзак, и юноши убегают из парка, чтобы уж точно не попасться на глаза ночному патрулю. И скорее всего, об этом поцелуе они не заговорят ни завтра, ни послезавтра, ни когда-нибудь потом.— 橙子 —
Может быть, прогулка по небезопасному району поздним вечером — не лучшая из идей, но Минхен понимает это только после того, как в подворотне натыкается на какого-то парня, пытающегося вырвать у девушки из руки сумку. Она зовет на помощь, но никто не откликается, а вор в два раза крупнее не то что девушки, но и Минхена явно превосходит по габаритам. Однако Минхен не из тех, кто пройдет мимо подобного, поэтому как итог — разбитые костяшки и кровоточащая губа, но все же благополучно возвращенная хозяйке сумка и обессиленный вор, кричащий юноше угрозы вдогонку. Минхен наконец добирается до места, ради которого и проделал весь путь пешком. Еще издалека он замечает горящий в окне свет, поэтому без каких-либо сомнений звонит в дверь, ожидая, пока ему откроют. Юта ни сколько не удивляется, когда на пороге своего дома видит Минхена: потерянного, грустного, разбитого; не только в моральном плане. Ему не нужно спрашивать, чтобы понять, в чем (в ком) дело и почему юноша в таком состоянии, поэтому вместо «что случилось?» он задает совершенно другой вопрос: — Снова подрался? — настолько обыденным тоном, что может показаться, что драка — это обычное дело, повседневная рутина. Впрочем, если это касается Минхена, то так и есть. — Не мог же я позволить этому подонку украсть у девушки сумку, — отмахивается младший, вытирая тыльной стороной ладони кровь с губы, и измученно улыбается. — Впустишь? Юта перебинтовывает руки Минхена, аккуратно намазывает на его губу какое-то ужасно пахнущее средство, но, к сожалению, никакого лекарства от разбитого сердца у него в аптечке не находится, поэтому спасать приходится только разговорами и своим присутствием. Минхен думает, что может в принципе обойтись только вторым: ему кажется, у Юты есть какая-то способность заставлять людей чувствовать себя лучше, просто находясь рядом. Минхен жаловаться не привык, поэтому он лишь вкратце рассказывает, что произошло неделю назад, и просит Юту воздержаться от комментариев, предлагая ему вместо этого рассказать лучше, как он сам поживает. Минхен только сейчас замечает, что Юта больше не выкуривает по сигарете каждые полчаса, а его взгляд совсем не кажется мрачным и пустым. Видеть кого-то счастливым приятно, видеть таким Юту — приятно вдвойне. Они до полуночи разговаривают о вещах, которые друг с другом не привыкли обсуждать. Раньше они редко проводили время вот так, как обычные друзья, просто болтая, пока Юта лежит у Минхена на коленях, а тот пальцами перебирает пряди светлых волос старшего. Ничего особенного не происходит, но Минхену каким-то образом все равно становится легче. Позже, когда он уже собирается уходить домой, в прихожей Юта неожиданно заключает его в объятия, прежде чем проводить, и спрашивает: — Помнишь, что ты мне сказал в мой день рождения? — и Минхен сразу же понимает, к чему старший клонит. — Любовь выдержит все испытания. Помни об этом. — Любовь? — парирует младший и усмехается, застегивая молнию куртки. — Разве это любовь? — А это уже не мне решать, — произносит Юта, улыбаясь, и этими словами вводит Минхена в замешательство. Всю дорогу домой юноша с хмурым видом смотрит в окно на пейзажи, проносящиеся мимо, и думает о том, что сказал Юта. Когда Минхен добирается до дома, время показывает без пятнадцати час, поэтому, зайдя внутрь, он не ожидает увидеть тусклый свет настольной лампы, исходящий из маминой комнаты. Минхен разувается и вешает куртку на крючок, секундой позже показываясь на пороге комнаты. Он замечает маму с книгой в руках и очках на переносице, что придают ей еще более строгий вид. Женщина откладывает книгу и переводит взгляд на сына, собираясь что-то сказать, но тот ее опережает: — Да-да, я знаю, я снова вернулся поздно и я ужасный сын, прости, — лениво проговаривает он, не желая слушать мамины лекции. Он и так знает, что она хочет ему сказать, но сейчас у него нет ни сил, ни желания ссориться с ней. — Я спать. Спокойной ночи. — Минхен, подожди, — не успевший еще уйти юноша возвращается, заглядывая в комнату, и вопросительно смотрит на женщину. — Я не об этом хотела поговорить. Что у тебя с руками? — Долгая история, — зевая от усталости, тихо произносит Минхен. — Это не может подождать до утра? — Боюсь, что нет. Удели мне пару минут, — просит женщина и хлопает рукой по кровати, прося сына присесть рядом. Юноша произносит на выдохе «ладно» и проходит внутрь помещения, опускаясь на край постели. Кажется, все-таки придется выслушивать нотации о том, во сколько он должен возвращаться домой и как должен жить. Мама все время либо на работе, либо работает дома, поэтому, к сожалению, единственное время, которое она находит на Минхена, она тратит на нравоучения. Мама делает это совсем не со зла: это ее нормальное проявление заботы и ее собственные методы воспитания, потому что она хочет лучшего для своего ребенка, но она часто перегибает палку, поэтому Минхену порой даже кажется, что он для мамы — очередная работа, к которой она относится чересчур ответственно и строго, но как результат — ничего хорошего из этого не получается. — У тебя все в порядке? — внезапно спрашивает мама, вводя своим вопросом Минхена в ступор. Он ничего не отвечает, только согласно кивает головой и непонимающе хмурится. Женщина снимает очки, кладя их на тумбу, и берет юношу за перебинтованную руку. — Я знаю, как это выглядит, знаю, что никогда не интересуюсь твоей жизнью и не спрашиваю как у тебя дела, и я сожалею. Минхен понятия не имеет, что ему сказать, потому что это явно не то, что он ожидал услышать; единственное, что его беспокоит — почему мама вдруг стала волноваться из-за этого? Но ему не приходится спрашивать, она отвечает на его не заданный вопрос сама: — Меня сократили, — тихо произносит женщина, и Минхен сжимает ее руку крепче, как бы говоря этим «мне жаль». — Все, над чем я работала столько лет, в одно мгновение потеряло смысл, потому что компания разрушилась, но я расстроена не из-за этого. Я говорила с твоим отцом об этом, когда он спросил меня: «как там Марк?», и я поняла, что не знаю. Я не знаю ничего о тебе, о твоей жизни, о том, как ты себя чувствуешь. Минхена передергивает, когда он слышит это имя. Имя из совершенно далекой сейчас жизни, из счастливого, беззаботного детства, где все было совсем иначе, где его родители еще любили друг друга, где его окружали совсем другие люди, где жить было намного проще. Отец едва ли не единственный, кто до сих пор называет юношу этим именем, поэтому Минхен очень редко слышит его, а оттого и такие странные ощущения. — Вся моя работа исчезла, но ты, Минхен, ты все еще тут, и я только сейчас понимаю, что все эти годы я неправильно расставляла приоритеты, хоть мне и тяжело это признавать, — у женщины настолько виноватый взгляд и до того печальный голос, что Минхену становится не по себе. Мама действительно искренна в том, что говорит и чувствует. — Я знаю, что я была не лучшей матерью для тебя, но я хочу изменить это, так что, пожалуйста, скажи мне, у тебя все в порядке? — Нет, — юноша отвечает честно, — но я справляюсь с этим. — Я так и знала, — шепчет мама. Она пару секунд сомневается, но затем все же обнимает Минхена, немного удивляясь тому, что он не отталкивает ее, а наоборот обнимает крепче. — Если захочешь поговорить об этом, я буду рядом. — Что ты будешь делать с работой? — юноша не хочет заострять внимание на себе, поэтому переводит тему на более важную проблему. Все-таки несмотря на очевидный плюс потерянной работы, заключающийся в осознании мамой своей ошибки, ситуация имеет и отрицательную сторону. — Это второе, что я хотела с тобой обсудить, — женщина вдруг улыбается и успокаивающе сжимает плечо Минхена. — Твой отец предложил мне вернуться в Канаду и работать на него. Мы не будем продавать дом, если что, он останется на тебе. Думаю, ты уже достаточно взрослый, и тебе можно довериться, — она на секунду прерывается, видя удивленный взгляд сына, — не смотри на меня так! Я о многом поменяла мнение, но я хотела спросить… может, ты тоже хочешь переехать обратно? Не нужно отвечать сейчас, я даю тебе время на размышление. Не ожидавший подобных новостей Минхен только кивает, давая этим понять, что подумает. Он чувствует себя так, словно находится в каком-то трансе, и все это происходит не с ним, а с кем-то другим; он уходит в свою спальню, пожелав маме спокойной ночи. Минхен ворочается в кровати несколько часов, несмотря на ужасную усталость, и никак не может уснуть из-за бесконечного потока мыслей. Хватит ли у него смелости бросить все и уехать в Ванкувер, начать там новую жизнь? Он не уверен, что ему хватит всего времени в мире, чтобы принять решение.— 橙子 —
Что делают люди, когда узнают, что их близкий друг, возможно, влюблен в них? Джено искренне хочет знать ответ на этот вопрос: последние пару дней он только и думает о том, что ему делать со всей этой ситуацией с Джемином. Он не хочет потерять его, не хочет причинить ему боль, не хочет испортить все то, что они и так с трудом смогли восстановить после того, как он уехал. Но что, если Чеен действительно сказала правду? Размышляя об этом и вспоминая различные моменты из прошлого, Джено с сожалением понимает, что может поверить в то, что все эти годы он правда нравился Джемину. А он и не замечал (или просто не хотел замечать), как младший порой слишком открыто проявлял свои чувства, но никогда не говорил о них прямо, чем сбивал с толку и не раз заставлял Джено сомневаться в его собственных. Теперь отмалчиваться и прятаться от Джемина бессмысленно, поэтому он приходит к тому, что ему нужно лично поговорить с младшим и узнать от него правду: так он не сможет уйти от ответа. В глубине души Джено все еще теплится надежда на то, что Чеен все просто выдумала, но что-то ему подсказывает, что она права. Юноша хватает телефон в руки, открывая сообщения.[вы] 19:28 «привет, нужно поговорить, я подойду через полчаса к твоему дому?»
[джемин] 19:30 «что-то серьезное?»[вы] 19:31 «зависит от того, с какой стороны посмотреть. просто выйди, ладно? это важно»
Как Джено и обещал, через полчаса он уже стоит у подъезда Джемина и курит, выдыхая дым и наблюдая за тем, как он растворяется в воздухе. Джемин случайно замечает, что пачка сигарет Джено выглядит совсем новой, но сейчас она уже практически пустая, что довольно странно, потому что обычно его пачка всегда слегка потрепанная из-за того, что курит Джено не так часто — обычно только когда нервничает. — Что ты хотел? — произносит Джемин, опираясь на лестничные перила возле входа в подъезд, и засовывает руки в карманы куртки. Он чует что-то неладное, но пока не знает, чего ему ждать от этого разговора. — Джемин, ты влюблен в меня? — Джено не церемонится, спрашивает сразу в лоб. Он не любит ходить вокруг да около, он должен знать наверняка: либо да, либо нет. Но Джемин настолько ошарашен этим вопросом, что кажется, будто он забыл все слова в родном языке. Он молча смотрит на Джено, совершенно не двигаясь. — Значит я прав, да? — Кто тебе это сказал? — опомнившись, говорит Джемин, стараясь звучать как можно увереннее, но опущенный в землю взгляд выдает его беспокойство. — Чеен мне все рассказала, — Джено тяжело вздыхает, выбрасывая сигарету в мусорный бак. Джемин хочет закричать «нет, это не так», хочет убедить друга, что он ошибается, но что-то его останавливает, и он продолжает молчать. Потому что он сам не знает ответ на вопрос старшего. Он не знает, влюблен ли до сих пор. Джено хочет услышать «да» или «нет», но Джемин понимает, что ни один из ответов не подходит, и он собирается сказать честно, что он не понимает, что чувствует сейчас, что он запутался и не знает, что ему делать, но Джено его прерывает: — Пожалуйста, не говори ничего. Мне нужно время. И он просто уходит, оставляя друга позади. Джемин смотрит ему в след, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, но он быстро их смахивает, не желая быть слабым даже наедине с собой. — Черт! — шипит Джемин, когда Джено скрывается за углом. Юноша не сдерживается и пинает стоящий рядом мусорный бак, вымещая всю свою обиду на этом несчастном куске железа. Почему он промолчал? Почему просто не сказал «нет»? Джемину казалось, что он начал избавляться от своих чувств к Джено, хотя это не так-то просто сделать, когда ты пытаешься забыть того, в кого влюблен несколько лет. Ему казалось, что он начал чувствовать что-то к Ренджуну по-настоящему, но сейчас он ни в чем не уверен. В нем словно что-то перевернулось, когда Джено спросил о его чувствах: он осознал, что не знает, влюблен все еще или нет. Он многие годы жил с этой влюбленностью, и она стала для него настолько привычной, что теперь он с трудом понимает, какая природа у этой влюбленности. То, что Джемин чувствует к Ренджуну, совершенно отличается от чувств к Джено. Влюбленность в Джено принесла много боли, а симпатия к Ренджуну помогла ему снова искренне улыбаться, снова ощущать себя живым не потому что так надо, не потому что он должен жить, а потому что так и есть — он действительно жив. Но сейчас Джемин не знает, что он вообще чувствует и к кому. Он запутался, потерялся в этом огромном лабиринте, который сам же и построил. Он зашел в тупик.—
Запертая на защелку дверь, чтобы мама не зашла не вовремя, лучший друг, пара бутылок соджу и пива — все, что нужно Джено, чтобы отвлечься и привести мысли в порядок. Донхек лежит на кровати с ноутбуком, выбирая какой-нибудь интересный фильм, чтобы посмотреть его, когда курьер привезет заказанную им пиццу. Он замечает, что сегодня Джено отчего-то слишком тихий и задумчивый; хотя и Донхек прекрасно осведомлен о расставании друга с Чеен, что-то ему подсказывает, что причина в другом. — Я вчера говорил с Джемином. Ты знал, что он влюблен в меня? — ни с того ни с сего спрашивает Джено, с подозрительным прищуром оглядываясь на друга. Донхек давится чипсами от неожиданности. — Нет! — восклицает он чересчур наигранно, чем тут же выдает себя. — Ты знал, не так ли? — приподнимая бровь, произносит Джено и бросает сигарету в стакан с водой, разворачиваясь к другу лицом. — Ты просто ужасно врешь. — А ты не замечаешь вещи, которые происходят у тебя под носом, — усмехается Донхек, жуя чипсы с довольным видом. — Джемин не особо скрывал это. Вообще-то, знали все, кроме тебя. — Чувствую себя полным придурком после этого, — Джено падает на кровать рядом с другом, утыкаясь лицом в подушку. — Ты и есть придурок, — утверждает Донхек, в следующее мгновение получая удар подушкой по голове. — Эй, за что? — жалобно тянет юноша, толкая Джено. — Знаешь, ты поздновато опомнился, мне кажется, у Джемина сейчас что-то происходит с Ренджуном. Джено только хмыкает, а потом долго молчит, глядя в потолок. Чувства Ренджуна — далеко не новость, юноша давно заметил и их, и тот факт, что они сильно отдалились после возвращения Джемина из Китая, но не никак не мог понять, почему это произошло и как это связано с влюбленностью Ренджуна. Теперь это обрело смысл. — Я буду только рад этому, — заявляет Джено через несколько минут тишины, — ну, если они будут вместе. Но когда я говорил с Джемином, он ничего не сказал мне про Ренджуна. — Так тебе все-таки не нравится Джемин? — удивляется Донхек, откладывая ноутбук с загружающимся фильмом в сторону и поворачиваясь всем телом к другу. Джено кивает в ответ на вопрос. — Ты уверен? — Буду честным, какое-то время назад я не совсем понимал, что чувствую к нему, но, думаю, здесь свою роль сыграли его чувства и мое желание вернуть прежнее общение. Я просто был расстроен, что Джемин всегда с Ренджуном, а потом он попытался меня поцеловать, и я еще больше запутался, — объясняет Джено, избегая зрительного контакта с Донхеком из-за странного чувства неловкости. — Подожди, он пытался тебя поцеловать, но даже тогда ты не понял, что он влюблен? — осуждающе произносит юноша, раскрыв глаза в шоке, — ты действительно придурок. — Он сказал, что мне показалось, — пожимает плечами Джено, наблюдая за тем, как Донхек прячет лицо в ладонях, удивляясь глупости друга, — я не поверил, но списал все на алкоголь, он тогда был очень пьян. Я решил, что он забыл. После вчерашнего я всю ночь думал об этом и окончательно понял, что в его лице мне нужен только друг. На этом их разговор прерывается звонком курьера в дверь: Донхек поднимается с постели и уходит в коридор, чтобы оплатить пиццу. Во время просмотра фильма Джено витает где-то в облаках, думая о своем, а Донхек, прежде чем полностью погрузиться в атмосферу сюжетной линии, мысленно хвалит друга за то, что тот наконец-то разобрался в себе и своих чувствах. Однако теперь ему предстоит столкнуться с не самыми приятными последствиями, и юноша искренне надеется, что Джено не натворит глупостей.