Ночь чернеет впереди, Свет гаси и приходи. Сплин
Традиционные посиделки в баре после закрытия очередного трудного и запутанного дела были непререкаемой традицией. Гэвин пытался отмазаться, но Фаулер был непреклонен: — Ты давай, Рид, кончай выпендриваться, а то ты со своим андроидом и так уже от коллектива оторвался. — А вы типа сильно скучаете по моим прекрасным глазам? — с вялым сарказмом спросил Гэвин, чуя, что отделаться не выйдет. — Не особо, особенно когда ты рот открываешь. Но традиция есть традиция, так что давай, сгрёб свою жопу, и в восемь встречаемся в «Золотой лихорадке». — Сэр, есть, сэр, — по-военному гавкнул Рид, развернулся на каблуках и вышел, а Джеффри привычно закатил глаза под лоб. Отпустив Ричарда после смены, Гэвин с большой неохотой направился в бар «Золотая лихорадка», с незапамятных времён облюбованный местным отделением полиции. Уж бог знает, за какие такие заслуги: пиво дерьмовое, коктейли разбодяженные, бармен хамло. Гэвин подошёл к двери с прибитой к ней жестянкой, на которой треугольные белые горы венчались восходившим солнцем с острыми зубчатыми лучами, а снизу были красиво выведены старинным шрифтом буквы «Юкон». За дверью уже кто-то орал, кто-то ржал, доносилась громкая музыка, короче, веселье шло полным ходом. — Подожду, пока Фаулер нажрётся, и свалю, — озвучил свой план Гэвин, который предпочёл бы заняться другими делами и желательно в одиночестве. Он ввалился в бар и принял поздравления и бутылку пива, которые ему преподнесли, с одинаковой кривой усмешкой и мыслью: «Да отъебитесь уже от меня. Бухайте, вы же здесь ради этого?» Отметил присутствие Андерсона, который слегка кивнул ему и качнул бутылкой в его сторону, будто чокаясь на расстоянии. Это было приятно, но этот приязненный жест лейтенанта не перекрыл неудовольствия Гэвина, который заметил, что рядом сидит Коннор. «Припёр своего девианта, не удержался. А Ричард, бля, в своей кладовке торчит, хотя это он работал над делом. Ну ты и гандон, Андерсон!» — хотя гандоном был скорее Рид, который не пригласил напарника в бар. У стойки он приметил симпатичную брюнетку и спросил у всезнайки Тины: — Кто такая? — Это временная замена, Гэвин, — и предупредила, — ты руки-то сильно не распускай, герой-любовник, может, нам ещё с ней работать. — Замена? — Гэвин присмотрелся получше. Молодая женщина показалась ему ещё приятнее, чем на первый взгляд. Ему нравились такие миниатюрные брюнетки с тонкими лодыжками и блестящими тёмными глазами. Женщина заметила его взгляд и улыбнулась в ответ. — Она пока вместо Дэвис. Ну ты знаешь, Дэвис же так и не уволили. Хотя я думала, что кэп её прямо в участке придушит. — Оу… — немного разочарованно протянул Гэвин, отпивая своё пиво. Дэвис была легендой отделения. Которую он безуспешно пытался выебать на каждом корпоративе. Настоящая валькирия, едва ли не на голову выше Гэвина, с восхитительной белой кожей, светлыми глазами, прозрачными, как горный ручей, и замашками сержанта Хартмана. По причине невыносимого, буйного характера Дэвис постоянно сталкивалась с начальством, да так, что искры летели. После последнего конфликта она взяла временный отпуск и вышла из отделения, назвав Фаулера «ёбаным чернокожим пидорасом». Странно, что Джеффри предпочёл бы видеть в участке Дэвис вместо этой милой красотки, которая к тому же явно предпочитала изящные туфельки армейским ботинкам, а юбки драным джинсам. Гэвин допил бутылку и всё-таки подрулил к новенькой. В самых лучших традициях офисных подкатов быстро выяснил имя и статус красотки. Не замужем, не прочь поболтать, красивое имя Лора, роскошные тёмные кудри и лёгкий характер. Гэвин снова вспомнил, что с прошлой осени он живёт как буддийский монах, только мантры не читает. И опустошив ещё одну бутылку светлого пива, поинтересовался дальнейшими планами на вечер. — А есть предложения? — без увёрток спросила Лора, и это ещё больше понравилось Гэвину, который уже предвкушал, как нарушит свой вынужденный целибат. — Могу провести тебе незабываемую ночную экскурсию по департаменту. С остановками в памятных местах и живописных закоулках, — и Гэвин широко улыбнулся, слегка наклоняясь к Лоре, — или сразу ко мне. — А у тебя телефон звонит, кажется, твоя девушка… — сказала Лора. Гэвин посмотрел на экранчик: звонила «Дэб». Он развёл руками, виновато улыбнулся своей собеседнице, встал из-за стойки и направился на выход. На улице моросил дождик и Гэвин спрятался под козырёк, разминая в пальцах сигарету, принял вызов: — Привет, мам, — сказал он ласково, — ты чего так поздно? — Привет, малыш, — весёлым голосом ответила Дэбора, — хотелось тебя услышать. Как дела? Всё хорошо? — Лучше не бывает, вот, празднуем закрытие дела всем отделом. Хорошо сидим! — Я рада, расскажешь потом подробнее? — Ещё бы, конечно расскажу. Гэвин представил, как ему придётся в своём рассказе заменять передознувшихся наркоманов школьниками, у которых украли их коробки с шоколадным печеньем, а дилеров — на злобную банду хулиганов-велосипедистов. И всё равно Дэбора будет ужасаться и переживать из-за того, что у сына такая опасная работа. — А Ричард? — Что? — не понял Гэвин вопроса. — Твой Ричард тоже там? — Гэвин едва не цыкнул в трубку, но постарался как можно беспечнее соврать: — Мам, да он вообще первый начал отмечать. Лежит пьяный в стельку, придётся его до дома тащить на себе, этого засранца. — Он много пьёт? — расстроенно спросила мать. И Гэвину стало даже немного стыдно за эту гнусную клевету, поэтому он постарался реабилитировать «пьяного в стельку» Ричарда. — Нет конечно! Ты не думай, он вообще не пьёт. Просто сегодня на радостях набрался с непривычки. С кем не бывает, правда? — Дэбора согласилась с ним, но посоветовала получше следить за другом. А ещё по доброте душевной посоветовала взять для него каких-то чудодейственных таблеток от похмелья и хорошенько напоить водой. Гэвин клятвенно пообещал, что всё будет сделано согласно инструкции. Закрыв эту скользкую тему, он услышал ещё один неприятный вопрос. — Дорогой, ты помнишь, какой завтра день? — Гэвин, конечно же, ни черта не помнил, поэтому он осторожно с полувопросительной интонацией ответил: — Да… — Вот именно, сынок, день рождения твоей тётки Мэри. Я хотела отправить тебе сообщение, чтобы ты не забыл её поздравить, как в прошлый… — Ну мам! Ну я же извинился! — Гэвин взялся за лоб. Или годы идут слишком быстро, или у этой змеи подколодной по четыре дня рождения в год. По-другому он не мог объяснить, отчего он каждый раз забывает поздравить её с ебучим днём приближения к смерти. Возможно, потому, что он терпеть не мог сестру матери за её вечные нравоучения, которые не прекратились даже тогда, когда Гэвин из сопливого пацана вымахал в здорового, сильного и независимого мужика. Но тётка Мэри продолжала передавать ему ядовитые приветы и наставления, неизменно вспоминая какой-нибудь стыдный случай из его детства. Послать её куда подальше было нельзя, всё-таки родная сестра матери… — Гэвин, мне совсем не нужно, чтобы ты извинялся. Просто позвони ей завтра, — и после паузы, которая явно указывала на уныние Гэвина, обременённого такой сложной задачей, она нажала на больное, — сынок, мне будет очень приятно знать, что ты с ней мило пообщался. Всего несколько минут, дорогой. — Хорошо, мам, всё сделаю. — Они ещё немного поболтали о том о сём, и Дэбора отключилась. — А-а-а-а-а! — сказал он умолкнувшему телефону. Ему уже не хотелось возвращаться в бар и мило трепаться с новенькой. Он вообще про неё забыл из-за такого расстройства. Нажал на быстром наборе цифру один и дождался ответа. — Да, Гэвин? — спокойно отозвался голос Ричарда. — Слушай, я тут у «Золотой лихорадки». Заберёшь меня? Дело есть… — Конечно, — лаконично ответили ему и дали отбой. Было уже довольно поздно, и Гэвин давно поставил служебный автомобиль на парковку, однако ему не хотелось вызывать такси. Он хотел пожаловаться на свою тяжёлую жизнь, в которой его заставляют звонить омерзительным старым грымзам, которые его в хрен никогда не ставили, а разве таксисту такое расскажешь? Нет. Нужно было жаловаться напарнику. Пока Гэвин дожидался Ричарда, он вернулся в бар, допил своё пиво, не обратив внимания на то, что какой-то салага уже вовсю флиртует с Лорой. Лишний раз помаячил перед Фаулером — королём вечеринок, чтобы тот ему не предъявлял: «Ты опять свалил раньше всех!» Потрещал с Тиной, сделав комплимент её платью, которое видел уже раз сто, и, получив сообщение от Ричарда, выскочил из бара. — Наконец-то! — сказал он, плюхаясь на сиденье и закуривая. — Кто только придумал эти корпоративные вечеринки? — Наверное, люди, которым нравится общаться с коллегами. Куда мы едем? — Гэвин удивился: — Домой, конечно, а куда ещё я должен ехать после работы? Трогай, Рик. — Но Рик и не думал «трогать». — Ты пил? — Чего?! — и, видя, что его спрашивают на полном серьёзе, сдался: — Совсем немного. Это же вечеринка, Рик. И как ты видишь, всё со мной нормально. — Мне просто не нужно, чтобы было как в прошлый раз. Имей в виду, что я заблокировал двери. Ты же, надеюсь, не собираешься выбрасываться из автомобиля на полном ходу? — Гэвин понял, что вопрос задан скорее с сарказмом. — Да ладно тебе, ты чего? Шуток совсем не понимаешь, Рик? — Твоих пьяных шуток? Нет, не понимаю, Гэвин. И стряхивай пепел в пепельницу, пожалуйста, она специально для этого создана. — Гэвин покорно стряхнул пепел куда следовало, а не на коврик или панель. — Ну хочешь, я извинюсь? Хотя я сегодня весь вечер, бля, извиняюсь… — Ричард посмотрел на расстроенного Рида и участливо спросил: — Что-то случилось, Гэвин? — И в ответ услышал полный мрачной безысходности ответ: — Да… — Это обеспокоило Ричарда, и он потребовал объяснений, а когда услышал трагическую историю о тётушке Мэри, он, успокоенный тем, что захмелевший Гэвин просто раздул из мухи слона, участливо предложил: — Если хочешь, я её поздравлю от твоего имени. И отправлю цветы. Служба доставки цветов, насколько мне известно, отлично работает в Америке с девятнадцатого века. Какие она любит? — А я ебу?.. В смысле от моего имени? — спросил Гэвин, и ему ответили его же собственным голосом, только очень дружелюбным и приветливым: — Милая тётушка Мэри, я бы хотел поздравить вас… — Бля! Не делай так никогда!.. — и, опомнившись от первого шока, Гэвин сунул недокуренную сигарету в пепельницу и уточнил: — В смысле, разочек можно, но только чтобы я этой жуткой жути не слышал больше. Господи Иисусе, ну ты меня и напугал, криповый ты придурок. — Так что насчёт цветов? Могу выбрать сам, если для тебя это представляет такую сложность. — Ещё какую, выбирай сам, и мой номер кредитки… — Гэвин начал вспоминать свой номер, но Ричард его остановил. — Я прекрасно помню твой номер. — Ага. Только почему-то не пользуешься, когда мне что-то нужно. Я не твоя содержанка, Ричард. Купишь цветы на мои деньги. Усёк? Это же моя тётя, чтоб ей пусто было, старой ведьме. — И Гэвин выдохнул, явно успокоенный тем, что всё так замечательно разрешилось. — Гэвин, можно вопрос? — Ага. — Это и было дело, ради которого ты меня вызвал? Цветы для твоей тётки Мэри и доставка тебя до дома? — Ну… — Гэвин смутился. Действительно, глупо было вызывать Ричарда из-за всякой ерунды да ещё и таким тоном, будто им нужно было торопиться спасать человечество. — Извини, Рик. Я не подумал. — Не стоит. Я просто уточнил. — Тихо заурчал двигатель, и Ричард вырулил на дорогу, выбрав самый длинный путь до дома Гэвина. Детектив не стал отпускать по этому поводу никаких замечаний, он был безмерно благодарен Ричарду за помощь и прощал напарнику его странные причуды. Ему даже понравилась дорога, он давно не бывал в тех районах, через которые они проезжали, хотя раньше частенько… — Останови! — воскликнул он. — Чёрт, да это же лучшая бургерная на весь Детройт! Сто лет здесь не ужинал. Я сгоняю возьму парочку. — Она же закрыта, Гэвин, — заметил Ричард. — Это для тебя закрыта, а для старины Гэвина откроют как миленькие. Жди меня! И Гэвин выскочил, накидывая на голову капюшон: дождь усиливался, превращаясь в ливень. Но Гэвину приспичило, и Ричард смотрел, как он молотит кулаком в стеклянную дверь. Ему действительно открыли, и он исчез внутри, в ярко освещённом пространстве. Его не было довольно долго, и Ричард заметил, что сигарета, оставленная Гэвином, всё ещё тлела. Он взял её кончиками пальцев. Внимательно посмотрел, перехватил чуть ниже фильтра и поднёс к губам. Сделал одну затяжку, имитируя движения курильщика, и ощутил привкус дыма во рту. Диоксид углерода, ацетальдегид, изопрен… И следы слюны на фильтре. Он выдохнул дымную струйку и затушил сигарету, давя её в металлической подставке. Задумался. Свет в проёме стеклянной двери мигнул, заслонённый тёмным силуэтом, и к машине уже бежал Гэвин, сжимая в руках пакет с вожделенными бургерами. — Ох, ну и ливень! — Он сдёрнул капюшон и тряхнул головой, волосы надо лбом были влажными и прилипали к коже. Он раскрыл пакет и радостно сообщил: — Сегодня у меня будет пир. С тобой не поделюсь, и не проси. Ты чего это? Гэвин уставился на напарника, который всё это время молчал, наблюдая за ним. Ричард разомкнул губы, явно собираясь что-то сказать, но передумал. Он решил, что не стоит сейчас читать нотации по поводу нездоровой пищи и курения. Ведь Гэвину все эти странные и вредные вещи доставляли так много удовольствия. — Что ты, Рик? — снова спросил Гэвин уже обеспокоенно и ткнул пальцем в висок андроида. — Донос в санэпидемстанцию строчишь на мою любимую забегаловку? Эй. — Нет. Ничего. — Ричард повернул ключ в замке зажигания. Гэвин схватил его за запястье. — Колись давай, что случилось, пока я ходил за сраными бургерами. Ричард посмотрел на его руку и снова поднял глаза на Гэвина. Снаружи по стёклам со всей дури молотил дождь. Видимость практически нулевая, будто они были под водопадом. Уединение и спокойствие. Кажется, Гэвин тоже подумал об этом, хотя Ричард ничего не делал, не спрашивал, не пытался прикоснуться. Гэвин швырнул пакет с бургерами на заднее сиденье и, вытянув руку вперёд, схватил за шею, притянул к себе напарника. Глядя прямо в глаза, потребовал: — Не молчи, бля, и не ври мне, если что-то происходит. Сразу говори как есть, Рик. Ричард слышал его частое, поверхностное дыхание — признак волнения, а может, возбуждения. Слабый запах алкоголя. Недостаточная доза, чтобы Гэвин был им одурманен. Значит, он делает это по своей воле и в ясном рассудке. Ричард подался немного назад, высвобождаясь из захвата. — Зачем ты мне позвонил, Гэвин? — спросил он вместо того, чтобы сделать то, чего Гэвину сейчас хотелось. Нужно было целовать его, а не спрашивать. Но он спросил и снова разозлил Гэвина. — А кому мне ещё звонить? Коннору? — Это прозвучало довольно грубо. Ричард завёл двигатель, понимая, что никаких признаний он сегодня не добьётся, но Гэвин добавил, но уже мягче: — Бля, Рик, ну а кому мне звонить? В ассоциацию писателей-фантастов, что ли? Если я тебя сильно напряг… — Гэвин, ты прекрасно знаешь, что у меня нет никаких личных дел после окончания рабочего дня. Я всегда рад тебе помочь. — Хорошо… — Гэвин откинулся на спинку. Ему очень хотелось взять Ричарда за руку. Может, из-за паров алкоголя, может, по какой-то другой причине. Но он не стал этого делать. Просто сказал: — Смотри, какой дождь. Давай переждём. — Я вижу дорогу, Гэвин, не переживай. — Я и не переживаю, — он посмотрел на андроида, — я просто говорю: «Давай переждём, Рик». Ричард снял руки с руля. Они сидели так долго, пока не закончился дождь, Гэвин курил и травил какие-то байки, ел свои замечательные бургеры, потом ненадолго задремал. А Ричард слушал его, наблюдал и размышлял. Его всё должно было устраивать. Тот уровень доверия, глубина взаимодействия и градус дружелюбия, которого он достиг с Гэвином Ридом. Всё было отлично. Для работы этого было более чем достаточно. Но для самого Ричарда RK900 этого было мало, и он впервые это осознал. Он тронул автомобиль с места и направился к дому Рида, вспоминая тот вечер, когда Гэвин впервые уснул рядом. Остановившись у дома, он протянул руку к лицу Рида и снова, как тогда, провёл пальцем по шраму на переносице. Его не ударили. Гэвин удивлённо раскрыл глаза и, сообразив, где он, зевая, спросил: — Так что насчёт завтра? Всё в силе? Меня все хором нахер послали, знаешь ли. Никому не хочется ползать по канализации, «не имея оснований». Чистюли поёбаные. — Хорошо. Но моё мнение ты знаешь, — напомнил Ричард. Они расстались, Гэвин махнул рукой, не оборачиваясь. У него снова было хорошее предчувствие насчёт расследования. Однако следующее утро не принесло Гэвину Риду того результата, которого он ожидал…❖
— Ну чо, Рид, ты теперь от нас в УБН свалишь, там такие, как ты, нарасхват, или будешь вместо овчарки в аэропорту? — И мужики заржали, а Гэвин с кислой миной показал им средний палец. Он безуспешно пытался оттереть с джинсов грязные пятна, извел пол-упаковки салфеток, но лучше выглядеть не стал. — А ты там не отсыпал в заначку? А то б мы погудели, — продолжали угорать офицеры. — Обломал кайф стольким торчменам, ну ты и злодей, Рид! Сегодня у наркотов на районе траурный день… — А мегамозг, который делал нычку, уже выбирает, с какой башни скинуться, вот ты злодей, довёл человека… — Да захлопнитесь уже, олени хуерогие! — психанул Рид, набирая Ричарда, который упорно не брал трубку, усугубляя и без того отвратительное настроение. — Что за ёбаная жизнь, — посетовал он на свою неудачу. Действительно, встать в пять утра и несколько часов обшаривать подворотни и канализации как какой-то мусорщик или ассенизатор, — только, бля, мне за такое не доплачивают! Да чтоб я ещё раз… И Рид, мысленно пообещав больше не лезть в гадкие вонючие тоннели с фонариком, зажатым в зубах, вспомнил, что у него на карте есть ещё одна неисследованная локация. В которую точно придётся спуститься. А вдруг именно там он найдёт то, что искал? Хотя Ричард кривил ебало и уверял, что всё это напрасная трата усилий и Гэвину на этот раз отказала его хвалёная интуиция. Он даже посмел высказать свои претензии Риду по поводу того, что ему пришлось замарать свой белый костюмчик. Дожили! И Рид, сжав зубы, направился к следующей точке, отмеченной на карте. Чтобы снова лезть в городскую клоаку. И снова безуспешно… Набегавшийся за этот суматошный пятничный день Гэвин изменил своему обычному правилу. Вернувшись в департамент, он вошёл в лифт. Курить, задержавшись на лестнице между этажами, ему совсем не хотелось, а ноги ныли от напряжения. Вслед за ним ввалилась компашка из бухгалтерии, возвращавшаяся, по-видимому, из кофейни на углу. Сытые и довольные, они похохатывали и щебетали на какие-то свои узкопрофессиональные темы. Кое-кто держал бумажные пакеты, аппетитно пахнущие карамелью, корицей и свежей сдобой. Ухоженные здоровые мужики, протирающие штаны за перекладыванием бумажек, и гладкие бабы с идеальным маникюром, в светлых лёгких летних блузках, травившие одним им понятные шуточки. Гэвин отступил вглубь лифта, давая пройти бухгалтерам, а заодно стараясь держаться подальше в своей потёртой, мокрой куртке, в изгвазданных ботинках и джинсах, запачканных чёрт знает чем. Наверняка и пахло от него соответственно виду. По́том уж точно разило за милю. Прислонившись к стене, он погрузился в свои мысли. «Надо же было так проебаться», — думал Гэвин, хотя его вины в том, что был взят ложный след, не было. Но ему всё равно было досадно. Мало того что всё утро по колено в дерьме бродил, так ещё и впустую. Ещё и Ричард куда-то свалил, видимо, всё-таки решил поберечь свой костюмчик. Он вообще теперь частенько сваливал куда-то, не спросясь Рида. Гэвин делал вид, что не замечал этих отлучек. Но ему это отчего-то не нравилось. «И где он только шастает? Мог хотя бы сообщение отправить ради приличия», — с некоторой досадой подумал он. От дразнящих запахов свежей и вкусной выпечки, заполнивших тесное пространство, жрать хотелось ещё сильнее. Грязный, голодный и уставший, как собака, он хотел только одного: дождаться конца смены и попасть домой, прихватив по дороге китайской еды. Гэвин сложил руки на груди, запрокинул голову назад, коснувшись затылком обшивки, и устало прикрыл глаза. Услышал, как в последнюю секунду до закрытия дверей в лифт заскочил ещё какой-то противник ходьбы по лестницам. Народ потеснился, пропуская его. Двери сомкнулись, и лифт, плавно толкнувшись в подошвы ботинок Гэвина, пополз вверх. Буквально через пару секунд сквозь его прикрытые веки замигал свет и внезапно наступила полная темнота. Гэвин разлепил глаза. Было черно хоть глаз коли, но почти сразу люди начали доставать свои телефоны и кабина осветилась яркими экранчиками. Из-за того, что свет был направлен снизу, лица присутствовавших были до неузнаваемости искажены и напоминали о хэллоуинских посиделках со страшными историями. Раздалось тихое «шшшш-т-т-т», и лифт остановился. Судя по фосфоресцирующим цифрам над головой, они застряли где-то между четвертым и пятым этажами. «Ну обоссаться теперь можно от полного счастья». ― Гэвин сунул руку в карман и сжал в пальцах пачку сигарет, которая могла бы его спасти от заключения в этой коробке вместе с квохчущими ебланами. Но нет! Он за каким-то чёртом решил воспользоваться подъёмником! Именно сейчас, когда сраному лифту приспичило заглючить. Какой-то мистер Храброе сердце подбадривал коллег прибаутками и пытался связаться со службой поддержки. Наверное, в его глазах застрять в лифте — это было происшествие, сравнимое с ночной прогулкой по детройтскому гетто в костюме от Армани и с золотым ролексом на руке. «Что за душный пиздабол…» ― поморщился Гэвин, раздражённый не столько происшествием, сколько компанией, которая его окружала. Да ещё его плеча кто-то коснулся, и он сразу попытался отодвинуться, однако было уже некуда — он и так стоял в самом углу. Поэтому Гэвин просто раздражённо дёрнул плечом. Его тронули ещё настойчивее. Он снова открыл глаза и попытался разглядеть хама, который его притискивал к стене, сделать внушение, а если не уймётся, то врезать ему по печени. Пускай потом выясняет, кто ему в обманчивом полумраке лифта навалял! Точно не Гэвин Рид. ― Что такое? ― холодно спросил Гэвин, обращаясь к незнакомцу. Чужая наглая рука проскользнула между стеной и позвоночником Гэвина, обхватывая его талию. «Ричард?!» ― Он сощурился, пытаясь рассмотреть, во что такое нарядился этот придурок: форменной куртки с высоким воротником на нём не было, это точно. В лифте вдруг снова потемнело, как в погребе ночью. Экраны телефонов все разом отключились. «Ну началось! Дэвид Копперфильд в здании, ёпта!» — Рид отлично знал этот фокус с выключением телефона. Его таким способом с декабря отучали тратить время впустую. Гэвин почувствовал, как Ричард очутился прямо перед ним, прижался грудью и, быстро проведя руками по пояснице детектива, выдернул край футболки, запустив пальцы под ремень. Любимые джинсы давно уже болтались на Гэвине, отощавшем от постоянной беготни и недоедания, поэтому андроиду не составило труда впиться пальцами в обнажённую кожу ягодиц. Лицо Ричарда уткнулось в шею Гэвина, и детектив почувствовал, как он жадно втягивает носом воздух, будто наслаждаясь его запахом. Грязным запахом, который Гэвин так мечтал смыть со своей кожи. Он отчаянно упирался ладонями в крепкий торс, пытаясь оттеснить от себя эту настырную машину, которая настойчиво требовала ласки в самом неподходящем месте. Как будто он хотел раздразнить Гэвина. Тихо, так чтобы не привлекать внимание людей к этой странной возне, Гэвин зашипел: ― Взбесился? Отъебись ты, идиот… ― и, не чувствуя никакой вменяемой реакции, он воззвал к разуму и приличиям, ― услышат же, Ричард! Из динамика над головой раздалось сначала пощёлкивание, а потом полился проникновенный голос Соломона Бёрка, на громкости, выкрученной почти до критического уровня. Наверно, даже в дальних уголках здания департамента было слышно:«When your baby leaves you all alone And nobody call you on the phone Doncha feel like crying Doncha feel like crying…»
Гэвин только хотел сказать: «Вот же ты придурок!» — но его уже целовали в губы, хотя он дергал головой, пытаясь избавиться от дурацких неуместных нежностей. Он уже почти не слышал шума возмущённых и напуганных голосов. Только в тот момент, когда Ричард всё-таки сумел его мягко зафиксировать в относительно неподвижном положении и раздвинуть губы, открыв рот Гэвина для глубокого поцелуя, детектив приложил пальцы к мигающему на виске Ричарда диоду, чтобы его свет не привлекал лишнего внимания. Они уже слишком давно работали по этой схеме «Подчинись и будешь свободен», чтобы Гэвин мог понять: чем быстрее он даст то, что требуют, тем быстрее всё закончится. Наверное, это можно было счесть чистой воды сексуальным домогательством, и Гэвина невероятно бесило то, что ему этот внезапный приступ любовной лихорадки доставлял острое и своеобразное удовольствие. Ричард никогда не позволял себе такой наглости — целовать без позволения. Он только откликался на желания Гэвина. Но не сегодня. Сегодня в него будто бес вселился. Лифт и телефоны ожили, только когда Ричард почувствовал, что Гэвин отвечает на поцелуи с должным энтузиазмом. Когда руки Гэвина перестали его отпихивать и остановились, поднявшись к лицу Ричарда, а дыхание участилось. Ричард откровенно наслаждался этим переходом от упрямого сопротивления к чуткой восприимчивости, к жажде получить запретный кайф в шаге от недоумевающих, напуганных и взбешённых странной неисправностью подъёмника людей. Он блаженствовал от того, что эта преступная игра делала колючего и психованного Гэвина Рида податливым и почти что ласковым. Когда он пересёк эту черту между враждебной отчуждённостью и разгорающимся желанием, он остановился. Отпустил Рида и сделал пару шагов в сторону. Зажёгся свет, от которого люди зажмурились, до того ярким он им показался. Лифт дёрнулся и продолжил движение вверх. Только музыка продолжала орать из динамика. Когда двери открылись и выпустили взволнованных, галдящих людей, они переглянулись. Гэвин показал пальцем на ухо и сморщился. Музыку сразу как обрубило. В ушах немного звенело от резко наступившей тишины. Лифт снова остановился, теперь на верхнем этаже, куда Гэвину, прямо скажем, было не нужно. Но он вышел, а Ричард последовал за ним. ― Поговорим? ― предложил Ричард. Гэвин покосился на приближающегося уборщика и сказал: ― На крыше, а то здесь людей вечно до пизды шастает. Как на Таймс-сквер. ― И они вышли через лестницу на крышу департамента. Ричард предусмотрительно запер дверь снаружи, как уже делал когда-то, при их первой встрече. ― Где твои тряпки, извращенец? ― Рассматривая наряд Ричарда, состоявший из тёмной куртки, джинсов и белой футболки, которые ему очень шли. ― Отдал в чистку. Тебе бы тоже не помешало свои вещи привести в порядок, Гэвин. ― А это барахло откуда? ― Одолжил. Интересует, у кого? ― Вообще не ебёт, ― фыркнул Рид. ― Да, кстати об этом, Гэвин, ― выразительно сказал Ричард, ― я бы хотел сегодня к тебе зайти. После работы. Гэвина передёрнуло, как будто он получил разряд электрошокером. Ситуация переставала быть забавной… Хотя разве она была забавной с самого начала? Сначала этот мудацкий кусок пластика строил его как новобранца, гонял в хвост и в гриву, не брезговал давать пиздюлин, терроризировал, контролируя каждый чих. А теперь, когда понял, что старые приёмы стали плохо работать и Гэвин сам кое-чему научился, когда он взревновал к Коннору, то начал целенаправленно втягивать Гэвина в ещё более нездоровые взаимоотношения. И, надо сказать, делал это чрезвычайно ловко, так, что Гэвину совсем не хотелось сопротивляться. Пиздюли, психологический прессинг, постоянное присутствие рядом, моральная поддержка, помощь во всех делах, преданность, дружба — чего только Ричард не преподнёс ему за эти месяцы. А теперь и это. Неужели это всё ради тотального контроля над человеческой личностью? Заебись, конечно, быть подопытной крысой у Ричарда, прямо мечта всей жизни. ― Помнится, ты обещал, что мне не перепадёт, даже если я буду тебя умолять. А я даже не думал умолять, Ричард. Это ты на меня всё время вешаешься, как малолетняя шалава на байкеров. Что это было опять? Может, объяснишься? ― Тебе это определённо нравится. Поэтому не понимаю причин твоего упрямства. ― Хм, действительно, какие могут быть причины отказаться от ебли с андроидом-напарником? ― покачал головой Гэвин, как будто не зная, с чего начать перечисление. ― Давай лучше поговорим о доводах «за»? ― Ричард улыбнулся, скрестив руки на груди. ― Довод первый: ты меня хочешь. Довод второй: я хочу, чтобы тебе было приятно. Довод третий: никто не узнает. Какие могут быть возражения? Или тебя останавливает морально-этический аспект? Кстати, знаешь ли ты, что это такое? Гэвин слушал его очень внимательно и мысленно был согласен со всем сказанным. Ему хотелось просто отключить думалку и повторить то, что они уже начали однажды, играя друг с другом в какую-то странную игру, где Ричард был не Ричардом, а кем-то совсем другим. Сейчас ему уже не хотелось, чтобы этот андроид изображал кого-то. Но кое-что его всё-таки останавливало, и это точно были не моральные принципы. ― Что насчёт последствий, Ричард? ― Брови андроида удивлённо поднялись. ― Не изображай мне тут целку. Я тебе не про триппер. Последствия, Ричард. Когда люди трахаются, это, знаешь ли, сильно сближает. А мне бы не хотелось с тобой сближаться, ты и так уже, сука, как мой сиамский близнец. Ближе некуда уже. ― Я правильно тебя понял: ты боишься привязаться? Боишься, что ты меня можешь… ― Гэвин грубо оборвал: ― Полегче, Ромео! Тебя уже заносит! ― Ричард подошёл к нему, взял за плечи и, глядя сверху вниз в глаза Гэвина, сказал: ― Гэвин. Возможно, ты не заметил. Но ты уже ко мне привязался, ― не отпуская раздражённо дёрнувшегося детектива, он убедительно и мягко сказал, ― это естественно: привыкать к тому, кто постоянно рядом. Это не слабость, а обычная человеческая эмоция, в этом нет ничего стыдного. Мы не ладили, но, в конце концов… ― Хуй с тобой… ― обречённо ответил Гэвин, опуская голову. Ричард осторожно уточнил: ― Это значит «да»? ― Это значит «хуй с тобой», Ричард! ― Значит, этим вечером? ― От его вопроса у Гэвина в животе всё сжалось. Это было и восхитительно, и ужасающе. «Этим вечером», ― означает, что через каких-то три или четыре часа они будут заниматься сексом в его квартире. Это не укладывалось в голове, несмотря на то что не так давно они уже почти стали любовниками. Тогда Ричард пробудил в нём нехорошее, острое любопытство. Почти довёл дело до конца. И ушёл, оставив Гэвина наедине с этими странными ощущениями и вопросами. «Этим вечером», ― значит, что он сам даёт согласие в трезвом уме и твёрдой памяти на секс с напарником, андроидом, мужчиной. «Этим вечером», ― значит, что дальше всё изменится навсегда. И ему стало страшно. ― Гэвин? Гэвин не отвечал, глядя себе под ноги. Ричард почувствовал смятение напарника, и ему захотелось сказать что-то убедительное, такое, чтобы Гэвин перестал думать о своих глупостях, о каких-то там последствиях. Чтобы он снова стал таким, каким был в парке Гурон. Мягким, поддающимся на ласку, а не упрямым, подозрительным и тревожным, как сейчас. Но, несмотря на своё желание надавить на напарника, чтобы тот сказал «да», RK900 просто сказал: ― Знаешь, может, ты и прав. Стоит забыть об этой идее, если она тебя так смущает. Я не буду настаивать. Пойдём? Он развернулся и пошёл к выходу, не дожидаясь детектива. Пока Ричард открывал замок, Гэвин догнал его, схватил за плечо, повернул на себя и коротко сказал, не глядя в глаза: ― Приходи. Этим вечером. И, пройдя мимо посторонившегося андроида, исчез на лестнице. RK900 проводил его взглядом и повторил, как будто запоминая пароль: ― Этим вечером. Он тоже ощутил что-то... Какое-то смутное ощущение ошибки, неправильности этого разговора, которое передалось ему от Гэвина. Но беспокойство это было иррациональным, поэтому RK900 отказался от него. Повторил, будто детектив ещё мог его слышать: ― Этим вечером, Гэвин.❖
Фаулер, увидев состояние Рида, без обиняков сказал: ― Рид, выглядишь как грязный бомжара. Пахнешь соответственно. Какого хрена ты в таком виде делаешь в офисе, позволь спросить? У меня в изоляторе народ и то приличнее. ― А как я должен выглядеть, если шарахался по блядским отстойникам? ― огрызнулся Рид. ― Вы уж определитесь, шеф, либо свежий вид, либо работа. ― Работа… ― пробурчал Фаулер, который простил бы Риду, даже если бы тот обмазался свежим дерьмом и сплясал джигу на его столе, только за то, что раскрываемость в его отделе пошла вверх по экспоненте. Но признаваться подчинённому в этом он, конечно же, не стал. ― Ладно, я закрою на это глаза. И знаешь что, Гэвин? Валил бы ты домой. Вот прямо сейчас. Это был беспрецедентный случай: Фаулер сам отпускал подчинённого с работы пораньше. Жаль только, что Гэвину сегодня было не до того, чтобы оценить этот великодушный жест. Он только вяло кивнул и поплёлся на выход. Выйдя на улицу, он достал сигарету и закурил, но она не доставила ему никакого удовольствия. Живот сводило то ли от голода, то ли от беспокойства, и Рид завернул в первую попавшуюся забегаловку, чтобы поужинать. Стейк, салат, чашка чёрного кисловатого кофе. Жить сразу стало немного легче. Ключевое слово «немного». Позвонила мать, и он, стараясь придать голосу хоть немного позитивности, ответил: — Как дела, мам? — О, Гэвин! Я знала, что ты сдержишь слово, но, милый, не стоило так стараться! Мэри меня просто замучила вопросами. — Вопросами? — Гэвин не мог сообразить, о чём идёт речь, но дальше всё прояснилось. Оказалось, что его ненаглядная тётушка Мэри получила утром роскошный букет белых роз по числу своих лет, с корзинкой каких-то там невероятных деликатесов. А «малыш Гэвин» полчаса болтал со своей тётушкой о её орхидеях и болезнях тётушкиного пекинеса по кличке Боуи. Тётка была в восторженном шоке, о чём немедленно доложила Дэборе, желая выяснить, что такое случилось с Гэвином в Детройте и не нашёл ли он себе девушку, которая так кардинально и благотворно повлияла на его моральный облик. — Э… Ну, мам, да что ты, я просто ради тебя старался, — промямлил Гэвин, матюкая про себя излишне инициативного Ричарда. Он еле-еле отвертелся от материнских расспросов, обещая позвонить потом, когда не будет так занят. Завершив разговор, он проверил свой счёт, подозревая, что такое щедрое подношение довольно сильно ударило по его карману. Но движений на счету, как обычно, не наблюдалось. Он снова выматерился, но уже вслух. Его жутко бесила манера Ричарда платить за каждую мелочь. А сейчас и подавно. — Рокфеллер ебучий, ну я тебе устрою, — пригрозил он, но звонить Ричарду, конечно же, не стал, желая хоть немного побыть наедине со своими мыслями. Домой пошёл пешком, сделав приличный крюк. Хотелось устать до полного бесчувствия, свалиться дома и впасть в спячку, так чтобы не услышать дверного звонка, когда… Но не получалось. Он привык много двигаться, пахать от темна до темна, жить в постоянном напряжении, и, чтобы устать, ему нужно было обойти Детройт по периметру. Часам к семи он вошёл в подъезд своего дома, медленно поднялся по лестнице, как будто шёл на эшафот. Долго возился с ключами. В прихожей придирчиво осмотрел себя в зеркале. Фаулер был прав: видок просто отменный, хоть иди подаяние просить. Грязную одежду он утрамбовал в корзину, крышка которой уже почти не закрывалась. Давно пора было сходить в прачечную, но когда? Разве что ночью… Встал под душ, долго и ожесточённо отмывал с кожи мерзкие запахи канализации, несколько раз он намыливал все тело и волосы, и всё равно ему казалось, что он чует этот омерзительный запах. Непонятно, почему Ричарда всё это не раздражало, когда он утыкался носом в шею Гэвина или вдыхал запах его волос. У него же нюх как у собаки, так почему ему не было противно? Это же гадость! Гэвин усилием воли снова заставил себя не думать об этом. Он сделал вид, будто был обычный вечер обычного тяжёлого дня. Когда он встал на резиновый коврик и обтёрся полотенцем, раздался звук дверного звонка. Он замер. Звонок повторился. Гэвин обернул полотенце вокруг талии и вышел, чтобы открыть дверь. Взялся за прохладную ручку, сжал её и, помедлив, чтобы немного успокоиться, распахнул дверь. За дверью стояла Мэнди или Аманда, короче, хуй знает, как её там правильно. В общем, это была его соседка с незапоминающимся именем. Отойдя от первого шока, Гэвин отметил, что Мэнди была при полном параде: чёрное платье, абсолютно проститутского вида босоножки на высоченных каблуках, боевой макияж и светлые волосы, распущенные по плечам. В одной руке она игриво держала бутылку текилы, в другой — бумажный пакет, видимо с лаймами. ― Как насчёт «Маргариты» в эту пятницу, офицер? ― Мне завтра на работу, ― ответил Рид, хотя это была не единственная и не основная причина отказа. Он не любил поддатых баб, особенно таких, как Мэнди, которая бегала за ним с той самой ночи, когда он имел неосторожность её уложить в постель. Он уже пробовал её посылать напрямую, но с неё всё было как с гуся вода. Она его словно не слышала. Решила, что он просто боится отношений, что отчасти было правдой. ― Завтра суббота, Гэвин, ― с упрёком напомнила она. Гэвин действительно забыл, что рабочая неделя закончилась. Он совсем заработался. Но это не меняло сути дела. Бухать с Мэнди в его планы совсем не входило. Тем более что судя по виду, соседка планировала банкет с продолжением. «Боюсь, что кое-кому это не понравится», ― подумал Гэвин, а вслух ответил: ― Знаешь, иногда приходится работать сверхурочно. Это же Детройт. Преступная столица Америки. ― А я слышала, что уровень преступности неуклонно снижается, ― кокетливо улыбаясь, сказала Мэнди, ― можно иногда и отдохнуть. В приятной компании. ― Ага, снижается. Только преступность об этом не в курсе. Короче, Мэнди, ― со вздохом сказал Гэвин, которого порядком заебала непонятливая соседка, ― я… Но Мэнди решительно взяла инициативу в свои руки и проскользнула в квартиру. Поставила бутылку и пакет на стол, сексуально отставив при этом задницу в обтягивающем платье, и тоном, не допускающим возражений, произнесла: ― Мы пропустим по бокальчику, и я сразу уйду. Идёт? Гэвин знал, что это наёбка, но выпинывать Мэнди из квартиры, придерживая сваливающееся с жопы полотенце, было плохой идеей. А вот идея накатить хотя бы чуть-чуть перед приходом Ричарда, от мысли о котором у него душа цепенела, была вполне приемлемой. Поэтому он ответил: ― Только по одной, Мэнди, я не шучу. А потом ты уйдёшь. ― Где у тебя бокалы, Гэвин? Гэвин махнул рукой в направлении нужного шкафчика, где стояли доставшиеся от предыдущего жильца бокалы, и пошёл одеваться. Натянул свежую футболку, джинсы. Глянул в зеркало: уже не бомж, но до идеала, конечно… Подумал о том, чтобы сбрить щетину, но тогда Мэнди примет это на свой счёт. Лучше не стоит. Когда он вышел, на столе уже стояли бокалы с коктейлем, Мэнди даже лёд где-то надыбала. А сама уже стояла у окна, листая оставленную Гэвином папку с материалами. ― Эй, леди, ― окликнул он её, ― вообще-то это закрытая информация. И тебе не стоит совать нос в мои вещи… Мэнди легкомысленно захохотала, а потом спросила: ― А кто это ― Рик? ― Гэвин опешил, Мэнди как ни в чём не бывало пояснила: ― Там у тебя везде пометки с этим именем. «Спросить у Рика», «отправить Рику». Второй раз за вечер раздался звонок в дверь. Гэвин ответил: ― Ну вот сейчас и познакомишься с Риком. И пошёл открывать. Ричард возник на пороге в той же одежде, что и в офисе. То ли не успел забрать свою форму, то ли решил, что так будет лучше, без охуенно огромной надписи «Андроид» на спине. Они молча посмотрели друг на друга, а потом Ричард заметил Мэнди, маячившую у окна. ― Проходи. Ко мне тут соседка заглянула. На огонёк, ― двусмысленно произнёс Гэвин. Ричард быстро оценил обстановку. Закрыл дверь. Поздоровался. Гэвин должен был представить гостей друг другу как хороший хозяин, но он забил хуй ― сами разберутся. Просто упал на диван и взял коктейль. Быстрый, выразительный взгляд, который Ричард бросил на бокал, он решил проигнорировать. Лучше быть в зюзю пьяным радостным идиотом, чем дёргаться почём зря от этих его огненных взоров. Расслабиться и просто отдать инициативу в руки Ричарда — вот чего хотелось Гэвину. Мэнди заинтересованно разглядывала Ричарда, и даже предложила ему выпить с ними. «Вот дура!» ― разозлился Гэвин, хотя понимал, что он несправедлив, просто она не сообразила, что перед ней андроид, а не человек. Ричард вежливо ответил: ― Извините, не могу поддержать вашу компанию. ― И немного повернулся так, чтобы был заметен голубой диод на виске. ― О, ― сказала Мэнди, переводя взгляд на Гэвина. ― Мы работаем вместе. Напарники. Передовые технологии на службе у полиции Детройта, ― уточнил Гэвин, приканчивая коктейль. Мэнди, которая свой только пригубила, направилась на кухню и, болтая о какой-то ерунде, сделала вторую порцию для Гэвина. Ричард сел напротив него и посмотрел прямо в глаза. Гэвин не стал отводить взгляда. Они молча смотрели друг на друга, пока она не принесла «Маргариту» и не сказала: ― Какие-то вы скучные, мальчики, лучше расскажите что-нибудь о работе. ― Гэвин жестом предложил Ричарду рассказать историю о работе. Ричард охотно согласился. ― Сегодня мы обнаружили схрон с крупной партией наркотических веществ. Вернее, Гэвин обнаружил. ― Мэнди изобразила на лице изумление, а Гэвин кисло заметил: ― Да, охуенная находка, особенно когда ты искал кое-что другое. ― И что же? ― заинтересованно спросила Мэнди. ― Голову. ― Улыбка на лице соседки немного смазалась, за Гэвина продолжил Ричард: ― Да, точно. Искали голову от трупа, который был найден в этом районе. Молодая женщина. Такой же комплекции, ― он показал на Мэнди, ― вероятно, это эпизод из целой серии, но мы не уверены на сто процентов. Пока не уверены. ― А что же наркотики? ― напомнила Мэнди. ― Гэвин просто нашёл в одной из труб новый мусорный мешок, в котором могли прятать части тела. Но не повезло. ― Но это же хорошо! ― воскликнула девушка. ― Вы же и против наркоторговли боретесь. ― Конечно хорошо, ― кивнул Ричард, ― просто отлично. Особенно если учитывать, что в квартале от вашего дома возможно орудует серийный убийца, который возможно предпочитает девушек вашего типа. Вы ведь натуральная блондинка, Мэнди? И возможно будет рад отрезать вам голову после совершения полового акта без вашего полного согласия. И вероятно из-за того, что мы не можем отыскать его следы, а находим всякую мерзость типа героина, он ещё долго будет иметь возможность гулять по Детройту. Кстати, как вы относитесь к героину, Мэнди? Гэвин залпом допил вторую «Маргариту». ― Гэвин? ― Мэнди вопросительно посмотрела на Гэвина. ― Это правда? Про головы? ― А что тебя удивляет? Хотя... я ж забыл. Спад уровня преступности в Детройте, ― Гэвин щёлкнул пальцами, ― точняк. Не бери в голову. Можно мне ещё? Он поболтал бокалом с остатками льда. Но Ричард остановил Мэнди, которая встала, чтобы сделать ещё порцию. ― Думаю, что детективу на сегодня вполне достаточно. Мы хотели немного поработать с важным и неотложным делом. Ему нужно иметь ясную голову. ― Я бы попросил тебя не распоряжаться в моём собственном доме. ― Гэвин протянул Мэнди бокал. Та молча ушла на кухню. Напарники снова уставились друг на друга, но на этот раз Ричард негромко сказал: ― Я понял, что ты решил нажраться до состояния «возлюби ближнего твоего», но меня такой расклад не устроит, Гэвин. Ты мне нужен трезвый. Или я ухожу. Мэнди вернулась с бокалом и всё так же молча вручила его Гэвину. Он взял, задумчиво покрутил его в руках. И отставил. ― Знаешь что, детка… ― девушка вспыхнула, «деткой» Гэвин её ещё не называл, ― нам действительно нужно сегодня поработать. Я рад, что ты зашла. Это было очень мило с твоей стороны. Такой текст на абсолютно трезвую голову Гэвин произнести бы не смог. Но алкоголь уже подействовал, поэтому он старался быть максимально корректным. ― А я не могу посидеть тихонько, пока вы работаете? Мне жутко интересно и я совсем не помешаю. ― Ричард ответил за Гэвина, облегчая ему задачу: ― Боюсь, что помешаете, Мэнди. Не выдержав строгого взгляда андроида, девушка нехотя поднялась. Вслед за ней поднялся Ричард, а потом и Гэвин. Ричард сказал, что был рад знакомству. Мэнди пообещала зайти «проведать» Гэвина на следующей неделе и очень непрозрачно намекнула на секс. Он ответил ей: ― Ага. ― И захлопнул дверь. Думать о том, как отмазаться от неё на следующей неделе, он будет потом. Обернулся на Ричарда. Тот спросил: ― Я уберу? ― Показывая на бокалы и корочки от лайма на столе. Гэвин кивнул, хотя не понимал, какое это имеет значение. Проследил за тем, как Ричард убирает со стола, открывает воду, моет бокалы, убирает их на место. Всё было не так, как в прошлый раз. Он представлял себе их встречу по-другому. Гэвин опустился на диван. Услышал, что шум воды стих, и Ричард почти что неслышно появился рядом. Наклонился и погладил небритую щёку пальцами, а Гэвин вздрогнул и повернул голову так, чтобы пальцы оказались на его губах. Ричард тихо спросил: ― Устал? ― Ещё как. ― И Ричард сел рядом, обняв Гэвина одной рукой, а второй как гребнем провёл по волосам. Легко, без нажима поцеловал и сказал: ― Можем не торопиться, ночь впереди. Отдохни. ― Издеваешься? Я только что прогнал на всё готовую тёлку с бидонами четвёртого размера. Ради тебя, хуила ты пластиковая. Я не хочу отдыхать. Если бы хотел, то… И Гэвин не хотел тратить лишних слов, объясняя очевидные им обоим вещи. Он заставил Ричарда снять куртку, задрал футболку вверх и, проводя пальцами по бархатистой коже его стройного тела, понял, что хочет его увидеть полностью, а не как в прошлый раз. ― Сними…― не потребовал, а попросил он. ― Только после тебя, детектив Рид, ― ответил Ричард, потянувшись к поясу джинс. Гэвин не успел стянуть с себя футболку, как почуял поцелуй на коже чуть пониже пупка и две ладони скользнули от его талии выше, к груди, задержавшись на бугорках сосков, медленно очертив их, дотянулись выше, до ключичных впадин. А потом совершили обратный путь до пояса, зацепились за него и потянули вниз, заставляя Гэвина приподнять бёдра, чтобы Ричард мог стащить с него джинсы. Он снял их вместе с бельём, оставив Гэвина абсолютно голым, хотя сам не снял ничего, кроме куртки. Он опрокинул Рида на спину и лёг на него сверху. Запустил пальцы во влажные волосы, притянул лицо к себе и требовательно поцеловал. Гэвин чувствовал на себе его тяжесть, грубое прикосновение джинсовой ткани к своей коже. Когда Ричард двигался, это производило на него необъяснимый, но очень сильный эффект. Хотелось, чтобы Ричард укусил его или расцарапал кожу, чтобы усилить это смутное щекочущее впечатление, от которого он то сжимался, то обмякал, схваченный крепкими руками. ― Язык, ― услышал он требование Ричарда. Гэвин высунул язык и его схватили за челюсть, притягивая к себе: Ричард втягивал его язык в свой рот, облизывал его, слегка трогал губами, игрался, как будто забыв о Гэвине, который покорно лежал под ним, прислушиваясь к своему телу. Он хотел бы, чтобы на этот раз его организм остался безучастным к странным играм андроида. Но это были напрасные надежды, он возбудился от поцелуев и от этой нежной грубости Ричарда. Ричард уже почуял, что Гэвин готов, просто он никуда не торопился: у них действительно была вся ночь впереди. Удобнее обхватив Ричарда за талию, Гэвин прижался так, чтобы его возбуждённый член прижимался к ширинке джинсов. Болезненно выдохнул, когда Ричард шевельнулся, слегка царапнув нежную кожу. Ричард замер, потом медленно приподнялся на руках, заглядывая в лицо Гэвина. ― Мы это не обсуждали, Гэвин, но если мы решили стать больше, чем напарниками, — он провёл снизу вверх по бедру Гэвина и остановился на ягодице, поглаживая и сжимая её, — мне нужно узнать тебя получше. Нам надо уменьшить дистанцию. Стать ближе. Ты мне позволишь? ― Мать твою, Ричард… хватит уже пиздеть. Ты лежишь на мне в моей квартире, и я ещё не достал табельное, чтобы прострелить тебе голову. Изучай, Колумб ты сраный. Рука Ричарда нащупала столик рядом с диваном, и он с силой оттолкнул его в сторону. Столик с грохотом отлетел, перевернувшись, а Ричард качнулся набок и упал с дивана спиной вниз, так что Гэвин только почувствовал небольшой мягкий толчок от удара об пол и оказался лежащим сверху. Ричард провёл по его губам пальцами и сказал: ― Нужна твоя помощь. ― Гэвин понял и послушно открыл рот, пропуская пальцы напарника: слюна с запахом текилы вместо смазки. Увлажнённые пальцы скользнули между ягодиц, и Гэвин невольно напрягся. Ричард пообещал: ― Гэвин, я остановлюсь в любой момент. Когда попросишь. Если будет больно или неприятно. Мы просто попробуем. И всё. Ты можешь мне довериться. И я не собираюсь ничего с тобой делать. Просто хочу потрогать. Гэвин понял, что отказаться он просто не может, он хотел этого, как жалкий наркоман хочет новую дозу. Его до жути пугала новизна ощущений. Но она же и привлекала. Когда гладкий длинный палец медленно вошёл в него, он зажмурился, уткнулся в щёку Ричарда и часто задышал. ― Всё хорошо? Расслабься, это может быть приятно, но не когда ты такой напряжённый… ― Легко сказать… Я не могу избавиться от мысли, что ты прямо сейчас записываешь хоум-видео, чтобы разослать всем в отделе… ― Гэвин, ты параноик. Ричард легко поглаживал его затылок, пока вторая рука аккуратно, но настойчиво продвигала палец всё глубже, слегка раскачиваясь и раздвигая плотно сжатые мышцы. Он прошептал на ухо детективу: ― Даже если я и запишу такое видео, то его никто не увидит, кроме меня. Иначе нам пришлось бы расстаться из-за нарушения служебного протокола. А этого ты от меня не дождёшься никогда. А теперь попробуй двигаться сам. Гэвин немного прогнулся в пояснице, чтобы принять участие в процессе, который Ричард проводил максимально деликатно. Он почувствовал, как отхлынула волна недоверия и страха, и понял, что ему это нравится гораздо больше, чем он мог бы предположить. Ричард это тоже видел. ― Гэвин, ты готов? ― Да… ― Ричард ещё медленнее ввёл в него второй палец, внимательно всматриваясь в лицо, которое исказилось, и брови мучительно поднялись, но не от боли. Подождал, пока Гэвин привыкнет к этому тянущему, вероятно, не самому приятному ощущению и расслабится. Дальше напарники работали синхронно. Гэвин, двигая тазом, насаживался на подвижные пальцы, не веря собственному бесстыдству, одной рукой он сжимал свой отвердевший член. Стыдиться Ричарда у него совсем не получалось, казалось, что они этим занимались каждый вечер после работы, настолько естественно всё шло. ― Почему мы раньше этим не занимались? Или ты решил меня вознаградить за все мучения с тобой? ― Не занимались, потому что ты упрямый осёл. Рука Ричарда двигалась всё увереннее. Он быстро понял, куда и с какой силой нужно нажать, чтобы Гэвин начинал жалобно стонать от удовольствия. Ричард не планировал этой ночью заниматься анальным сексом с таким неопытным партнёром. Он хотел только доставить удовольствие и полюбоваться на изнывающего от острого желания напарника. Но Гэвин зашептал, не в силах говорить громче: ― Я хочу тебя, хочу. Считай, что я ебанулся, но я хочу, чтобы ты меня трахнул. Умоляю. Ричард. ― Обязательно, Гэвин, ― Ричард улыбнулся ослепительно, радостно, многообещающе, ― но не в этот раз. К этому нужно подготовиться, и я не хочу тебя травмировать. Так что… Я хочу, чтобы ты мне всё-таки ответил, что ты предпочитаешь: руки, ― и он опустил свободную руку на член Гэвина, огладив головку, ― или рот? ― Слишком сложно… Но я столько раз говорил, что ты хуесос… ― засмеялся Гэвин, ― что не воспользоваться твоей любезностью просто грех. Гэвин перекатился на спину, но когда внизу живота прошлись мягкие губы, он приподнялся на локтях. Закусив губу, он смотрел, как Ричард ласкает его, проводя розовым языком сверху вниз и опускаясь к мошонке. У андроида не было слюны в привычном смысле слова, и, хотя язык не был сухим или шершавым, Гэвину хотелось, чтобы его губы скользили быстрее вдоль поднявшегося напряжённого члена. Он обильно смочил пальцы слюной и коснулся губ Ричарда, тот понял без слов и, собрав его слюну губами, ускорился так, что у Гэвина звёзды поплыли перед глазами. Он стонал и вскрикивал, прогибаясь так, что касался пола только затылком и ягодицами. Его ноги Ричард крепко придерживал под коленями, иногда проводя пальцами по чувствительной коже. Гэвин не знал, от чего получал большее наслаждение: от движений языка, мягко засасывающей его член воронки рта или от того, что к внутренней стороне бедра прижимается наклонённая набок голова Ричарда и его мягкие волосы скользят вверх и вниз по коже. Эта возбуждающая щекотка доводила его до исступления, и он понял, что долго не продержится. Это было просто выше его сил. Когда он был почти на грани оргазма, то крикнул: ― Медленнее, бля! ― И движение почти остановилось, Гэвин протянул руку вниз, коснулся головы напарника, взялся за его волосы и стал направлять его движения. Член почти болезненно отвердел и напрягся во рту у андроида. Ричард остановился, повинуясь руке, вцепившейся в его волосы. Когда Гэвин прогнулся от судороги удовольствия, прошившей всё тело, он смог выдохнуть только имя: ― Рик!.. Он отпустил волосы и обмяк, не реагируя на Ричарда, который вглядывался в обессиленного Гэвина странным немигающим взглядом. Прижался щекой к вздрагивающему колену и очарованно смотрел на запрокинутую голову Гэвина, раскрытый рот, раскинутые в стороны руки и лихорадочно поднимающуюся и опадающую грудную клетку. «Такой расслабленный и открытый. Гэвин, неужели это ты?» Наконец Гэвин очнулся от кратковременного ступора: ― Иди ко мне, ― потребовал он. Рик навис над ним, погладил по волосам, вгляделся в лицо. Гэвин потянул его за футболку на себя, обнял, заставив лечь сверху. Их ноги переплелись. Гэвин с упрёком сказал ему на ухо: ― Так и не разделся. Только не говори, что ты комплексуешь. ― И попытался его поцеловать, но Ричард отстранился: ― У меня полный рот твоей спермы, ты действительно хочешь целоваться сейчас? Или сделаем небольшой перерыв? ― Если только небольшой. Гэвин неохотно расцепил руки, выпуская Ричарда. Оба поднялись, и Ричард направился к раковине. Гэвин прошёл следом, и, привалившись к стене, с интересом наблюдал, как он полоскал рот. Ричард заметил это и пояснил, когда закончил: ― Я знаю, что некоторым нравится, если их сперму проглатывают, но я бы предпочёл этого не делать. Очистка резервуара занимает больше времени, чем полоскание ротовой полости. Так что, надеюсь, это тебя не смущает. ― Меня смущает то, что ты даже не разделся, Ричард. В остальном всё лучше некуда. Ричард закрыл воду. Повернулся, прижавшись поясницей к краю столешницы, и потянул край своей белоснежной футболки вверх. Медленно её снял, глядя в глаза Гэвину. Взялся за ремень, расстегнул и приспустил джинсы, они съехали по стройным длинным ногам до колен. Белья на нём не было. Видно, он не находил в нём нужды. Гэвин не знал, от чего у него заколотилось сердце: от вида обнажённого тела Ричарда или от его взгляда. Он подумал и понял, что определённо от взгляда. ― Ты меня изучаешь? ― спросил Гэвин. ― Следишь за реакциями? И как тебе? ― Считай, что мой собственный способ получить удовольствие от процесса. Это… будоражит. Гэвин подошёл к нему. Ступнёй прижал ткань спущенных джинсов, помогая Ричарду высвободить ноги из брючин. Провёл кончиками пальцев по груди, животу, по бёдрам, немного поколебавшись, прижал ладонь, сложенную лодочкой, к пенису. ― Значит, если вот так тебя трогать, то никакого кайфа ты не словишь? ― разочарованно спросил он. ― Я этого не говорил. Мне это нравится, очень. Но ты же знаешь, в чём разница между поцелуями и минетом? Когда ты меня трогаешь, ласкаешь, как сейчас… ― он приобнял Гэвина и прижался к груди, ― это поцелуй. Когда ты стонешь от удовольствия, просишь тебя оттрахать, когда я чувствую запах твоего пота, твоего возбуждения и слышу, как участился пульс, как сбилось дыхание, ― это минет. ― Горловой? ― засмеялся Гэвин. ― Вот именно. ― И что, это нормально для андроида — так возбуждаться от реакции людей? ― Не от реакции людей. От твоей реакции, Гэвин. Фигурально выражаясь, только у тебя достаточно глубокая глотка, чтобы доставить мне удовольствие. Мне не интересны другие. ― Мне всё время кажется, что ты самый поехавший киберлайфовский андроид, Ричард. И ты всё время пиздишь, что не девиант, а по-моему, ты самый девиантнутый из всех, ― и Гэвин, снова прикоснувшись к члену Ричарда, спросил, ― а что, как это у тебя происходит?.. ― Хочешь увидеть мою эрекцию? ― И Гэвин почувствовал, как под его рукой упруго и ненатурально быстро поднимается плоть, твердеет и ей становится тесно в его ладони. Он посмотрел вниз: ― Наверное, ты прав. Сегодня я не готов к этому внутри меня, это посерьёзнее пальцев… ― Ричард обнял его за плечи и развернул спиной к себе. Взялся за бёдра Гэвина и прижался к нему сзади. Гэвин почувствовал его стояк между ягодиц, выгнул поясницу, прижимаясь плотнее, и вздохнул. — Ты точно мне какую-то наркоту в кофе подсыпаешь. Завтра же сдам анализы. Или я окончательно поехал головой. — Конечно, — подтвердил Ричард, — это всё наркотики, Гэвин, другого объяснения, почему мы с тобой этим занимаемся, нет. — Он прижался губами к шее Гэвина, погладил кожу за ухом, проводя пальцем от выступающей косточки вниз, к линии подбородка. ― Ты замёрз? ― спросил Ричард, чувствуя, как по телу Гэвина идёт мелкая дрожь и кожа покрывается мурашками. ― Пойдём в постель? Гэвин совсем не замёрз, но от предложения пойти в постель он не отказался. Они прошли в его спальню, держась за руки. А потом лежали обнявшись, и Гэвин поразился тому, насколько Ричард, оказывается, любит поцелуи. Долгие, медленные, засасывающие, с покусыванием губ, с игрой языком. ― Ты как школьница, которой ничего, кроме поцелуев, не нужно, ― пошутил он, ― у меня уже челюсть свело, серьёзно, Ричард… Может, хва… ― Да, ― послушно ответили ему и не дали договорить, закрывая рот глубоким поцелуем. Ночью Гэвин успел ещё раз кончить, на этот раз от ловких пальцев Ричарда, смазанных слюной Гэвина, который подумал о том, что стоит запастись галлоном смазки, раз пошла такая пьянка. Выйдя из душа, он рухнул в постель лицом вниз, да так и заснул, хотя ему очень хотелось изучить Ричарда, рассмотреть его получше. Однако нахлынувшая усталость оказалась сильнее его желаний. Проснулся он поздно. Судя по солнцу, времени было около одинадцати часов утра. Такого ленивого утра Гэвин давно себе не позволял. Он потянулся как кот, перевернулся на спину и… вспомнил. Быстро обернулся назад, сам не зная, что ожидает там увидеть. Но ни в постели рядом, ни в кресле возле неё, не увидел Ричарда. Гэвин встал, не одеваясь, прошёл на кухню, выпил воды и закурил. Осмотрелся. Его сброшенные вещи были аккуратно сложены на спинке дивана, перевёрнутый столик стоял на своём обычном месте. Он насмешливо хмыкнул. Состояние было необычное, эйфорическое и одновременно умиротворённое. Возможно, от того, что у него слишком долго никого не было, кроме… Кроме Ричарда, который поглотил все его силы, всё его внимание и всё его время. Кроме андроида, который стал с ним неразлучным сначала на работе, а теперь попал в его постель и, видимо, не на одну ночь. Вспоминая всё случившееся ночью, он усмехнулся: ― И трахнуть себя не дал, и на утренний минет не остался. Недурно, Рик, совсем недурно. Кажется, ты хочешь, чтобы я за тобой поухаживал, принцесса.