Детройтский сувенир

Hey little sister what have you done? Hey little sister who's the only one? Hey little sister who's your superman? Hey little sister who's the one you want? Hey little sister shot gun! Billy Idol Мама, я очень болен, Мама, нас лечат не те врачи, Те, кто нас заразил этим, врачуют нам раны, Именно поэтому я неизлечим. Чиж и Ко

      — Сэр?       Подрагивающая седая голова медленно повернулась на этот приятный женский голос, звучащий достаточно громко, чтобы можно было услышать, но при этом не испугаться от неожиданности. Он потянулся за очками на журнальном столике, дрожащей рукой нацепил их на свой крупный нос и присмотрелся к гостье. Женщина была одета в небесно-голубую рубашку-поло и светлые брюки горчичного цвета. На ногах тряпичные белые туфли на плоской подошве. Рост около пяти с половиной футов, вес около ста сорока фунтов. Лицо блеклое, «среднестатистическое», ни красивое, ни уродливое, простое, но довольно приветливое. Пепельно-русые волосы собраны в скромный хвостик. Никаких украшений, кроме тонкой серебристой цепочки, почти незаметной под воротником рубашки. Ни пирсинга, ни татуировок, ни шрамов, ни родимых пятен. И никакого макияжа. Ничего, что выделило бы её из толпы хотя бы по какому-то параметру. Леди Никто. Мисс Посредственность. Мадемуазель Серая Мышка.       — О, здравствуй, милая, — улыбнулся он в ответ, демонстрируя прекрасные зубы, которые выглядели слишком совершенными и ненатурально белыми. Женщина подошла ближе и заговорила так ласково, будто разговаривала с ребёнком:       — Сэр, я из «Домашних Ангелов». Меня зовут Ханна. Сегодня я буду помогать с домашними делами, уборкой, гигиеническими процедурами. Мы прогуляемся и займёмся чем-нибудь на ваш выбор, например, настольными играми, просмотром фильмов или чтением вслух.       Он кивнул, давая знать, что услышал и понял её. Про себя он отметил, что говорит она заученными стандартными фразами, хотя улыбается при этом довольно мило. Женщина озабоченно посмотрела на свой планшет и спросила:       — К сожалению, в заявке не хватает информации, возможно, в бюро кто-то неправильно заполнил форму. Я не вижу здесь вашего имени. Мне потребуются эти данные, чтобы я их внесла в базу.       — Моё имя?       — Да, сэр, — терпеливо ответила она непонятливому старику.       — Хехе... Мне кажется, мисс, что вы очень проницательная. Я вижу это по вашим глазам. По умным и внимательным глазам. Давайте сыграем в игру? Позабавьте старика: попробуйте угадать моё имя, милая Ханна.       На лице «ангела» не отразилось недовольства или раздражения. Ханна была профессиональным «домашним ангелом». Она плавно опустилась на одно колено рядом с креслом и сделала задумчивое лицо, слегка покачав головой, будто говоря «Ну и задачу мне задали!».       — Что ж... Давайте попробуем. Начнём с самого простого. Может быть, вы Джон? Хотя это было бы слишком просто... Хм, вы немного похожи на моего дедушку, а его зовут Генри...       — Замечательно! — искренне обрадовался мужчина, усиленно кивая головой, и женщина приятно удивилась.       — Действительно? Генри? Это же здорово!       — А знаешь на кого ты похожа, милая? — тряся головой, спросил её развеселившийся старик.       — На кого же?       — На Джоди Фостер! — торжественно и уверенно заявил он. Ханна тепло улыбнулась. Старик оказался довольно милым, и, возможно, сегодняшний рабочий день будет немного приятнее, чем обычно. Она помогла ему подняться, заботливо придерживая жилистое, крепкое на вид, но такое немощное тело. Вывела его посидеть в запущенном садике, пока жара не стала совсем невыносимой. Генри оказался любопытным и задавал много незатейливых вопросов: о работе, жизни, семье, о том, где Ханна живёт, чем увлекается, и с неподдельным интересом слушал ответ на вопрос, какие цветы она любит больше всего.       — Я люблю все цветы, но на свадьбе моей сестры мне очень понравились букетики из альстромерий на столах. Они были очень милыми. Скромные и красивые одновременно.       — Совсем как ты, милая, совсем как ты, — заметил Генри.

❖

      Окна номера выходили на север, и вид из них был не из лучших. А если быть точнее — поганый был видок. Слева помойка со старыми некрашеными контейнерами для мусора, справа узкая полоска земли, на которой не росло ничего, кроме клочковатой безжизненной травы, а за ней — городская трасса, по которой с гулом проносились многотонные грузовики с яркими надписями на бортах. Они все куда-то очень спешили со своими ценными грузами в виде сладких пончиков, собачьих кормов, средств гигиены, бытовой химии и мебели. В общем, смотреть там было абсолютно не на что, так что немытые со дня открытия мотеля окна были плотно закрыты, чтобы уберечься от угнетающей летней жары, а шторы задёрнуты, чтобы скрыть вид, который и на одну звезду никак не тянул. Кондиционер сломался ещё на прошлой неделе, и администратор только вяло обещал заняться этим вопросом, а сам сидел в своём офисе, изнемогая от лени и нежелания делать хоть что-то кроме просмотра бесконечных телешоу. Рабочий-андроид, один на весь мотель, куда-то запропастился. Наверное, как и остальные свихнувшиеся машины, очухался и понял наконец, что ловить в этой дыре нечего.       Тихо шелестел бумажными полосками напольный вентилятор, который она раздобыла в подсобке и утащила к себе, не спрашивая, можно ли. Но особого облегчения этот примитивный прибор не приносил. За пару недель катастрофической жары стены буквально пропитались зноем, и даже по ночам в комнате было душно настолько, что приходилось принимать прохладный душ, чтобы хоть немного облегчить страдания.       Несмотря на то что на Элис были только лифчик и трусики, по спине то и дело стекала капелька пота, и противная липкая влажность кожи вызывала желание снова залезть в разбитую ванную и сидеть там по шею в воде, тупо пялясь на потёки ржавчины и известковые разводы на старой кафельной плитке, а не мучиться, изображая страсть перед клиентом, которому вдруг приспичило. Ей сейчас не захотелось бы трахаться даже с самым прекрасным мужчиной в мире. Сама мысль о том, что придётся касаться кого-то в этой духовке, была почти болезненной. Но Андреас по-своему расценил её вялость и пассивность.       — Давай же, сучка! Шевелись! — Андреас намотал волосы Элис на кулак и потащил её к креслу.       Она уже немного оклемалась от тяжёлой пощёчины, сбившей её с ног. Этот удар больше ошеломлял своей неожиданностью, чем силой или болью, которую он причинял. Она как-то отстранённо порадовалась, что он не стал разбивать ей лицо кулаком. А то потом неделю пришлось бы мазаться штукатуркой и делать внушительные скидки недовольным клиентам. Ухватившись за потёртую спинку кресла, она покорно ждала, пока этот мудак сделает уже свои дела и отстанет от неё.       У Андреаса было одно несомненное достоинство, которое её всегда радовало, — он был скорострелом; несколько минут бешеных и бестолковых фрикций, которые должны были, по-видимому, как-то компенсировать недостаточную длину его члена, под аккомпанемент его аденоидного, вонючего дыхания, и всё — свободна на весь день. На второй заход его никогда не хватало, хотя он иногда делал жалкие попытки поднять свой стручок, включив какое-нибудь совершенно невероятное порно, от которого даже видавшую виды Элис начинало мутить. И совершенно точно кое-что из его коллекции очень заинтересовало бы полицию.       Элис старалась не оборачиваться на него, чтобы не вызвать ещё один приступ гнева, а Андреас пыхтел позади, стаскивая с себя пропотевшую рубашку. Она ловила поток воздуха от тихо шуршащего вентилятора разгорячённым лицом и пыталась представить себе, что находится где-то не здесь. Не в тесной провонявшей потом и ароматическими палочками сумрачной духоте, а в другом месте, спокойном и приятном. Получалось не очень. Её постоянно отвлекало раздражающее сопение, недовольное бормотание и неприятное предвкушение неизбежного акта.       Неожиданно она услышала звук раскрывающейся молнии. Элис сразу догадалась, что это любимая спортивная сумка Андреаса, доверху набитая дешевыми игрушками из секс-шопа, бутылочками, салфетками и идиотскими потрёпанными нарядами, которые, судя по виду, он снял с мёртвой шлюхи-клоуна. Наклейки для сосков с осыпавшимися пайетками, трусики из чёрного липучего кожзаменителя с прорехами на заднице, сетчатые боди с разодранными коленками. Целый ворох тряпок, которые должны были поднять ему настроение. Она потом долго чесалась от этих «сокровищ», которые вызывали аллергическую реакцию. Один чёрт знал, кто ещё напяливал это на себя до Элис...       Видимо, сейчас Андреас полез в свою драгоценную сумку за смазкой: он вечно материл Элис за то, что она слишком сухая.       — Я тебе не нравлюсь, сука? Я об тебя весь член ободрал! — С этим Элис ничего поделать не могла, одно дело — стонать и извиваться под ним, имитируя дикую страсть, а совсем другое — течь от этого уёбка. Миссия невыполнима.       Под Андреасом не получалось даже фантазировать о ком-то более привлекательном. Он запрещал отворачиваться и закрывать глаза, а воображение Элис было не настолько развитым, чтобы разглядеть в этом потном, шумно сопящем мужике с вечно отвисшей нижней губой и плохой кожей какого-нибудь сладкого голливудского актёра. Сегодняшний сеанс был исключением из правил, и это могло бы её обрадовать, если бы не...       Андреас приблизился, и она почувствовала между ног его грубую, бесцеремонную руку, одним небрежным движением густо измазавшую её холодноватой скользкой субстанцией. «Как корову какую-то», — подумала она и напряглась, когда он начал ей вставлять...       — Что это?! — испуганно вскрикнула она, оборачиваясь.       — Закрой рот и отвернись, шлюха, — зло скомандовал он, но Элис всё же попыталась вывернуться.       Её снова схватили за волосы и ткнули носом в пыльную, залапанную чужими грязными пальцами спинку кресла. По-хорошему, следовало бы вцепиться зубами в обивку и потерпеть, но ощущения были слишком уж болезненными: этот засранец выбрал для своих игр слишком крупное дилдо. Наверное, о таком члене мечтал Андреас. Чтобы местные девки извивались на нём и рыдали от боли и избытка чувств. Член, которого у него никогда не будет.       — Мне больно! Хватит! — взвизгнула она и, вильнув тазом, подалась вперёд, пытаясь соскочить с этого орудия пытки.       — Заткнись, шалава, тебе нравится, я знаю, давай, двигай жопой. — Он вогнал силиконовый фаллос на всю длину, не щадя её, и она взвыла.       Извернулась, едва не вывихнув себе руку, оттолкнула клиента и попыталась встать, но не удержала равновесия и упала навзничь на пол. Почти сразу же она получила пинок по рёбрам. Задохнулась, заскулила, поджалась, защищая живот и голову. Больно. Он присел рядом с ней на корточки, откинул спутанные волосы с лица, посмотрел с отвращением. Этот жирный, неухоженный, вонючий боров презирал её.       — Решила повыёбываться, уродина? Хочешь, чтобы я тебя сдал полиции, шлюшка? — угрожающе спросил он.       Элис в тысячный раз прокляла свой длинный язык и привычку жаловаться на проблемы первому встречному мудаку. И этому обмудку Андреасу она выдала себя с потрохами. «Лунный свет» был последним муниципальным пристанищем, где она могла жить, не спуская всё заработанное на аренду. Ни в один другой клоповник её бы не пустили. Оставались мотели, на которые у неё не было денег, или ночёвка в парках или под мостами. А она всегда гордилась тем, что ещё ни разу не ночевала под открытым небом. Она же была не уличная девка. Не дно какое-то.       — Давай. Встала и отработала как следует, и рожу попроще сделай. — Он поднялся, дожидаясь, пока она встанет на четвереньки и снова заползёт на кресло, принимая удобную для него позу. Краем глаза заметила, как Андреас поднял блестящее от смазки дилдо с грязного ковра и, даже не думая хоть как-то его очистить, двинулся к Элис.       — Он грязный... — жалобным детским тоном, совсем не идущим к её грубому личику, сказала Элис, вся сжимаясь от необходимости снова пререкаться с бешеным придурком, который только что её лупил ногами.       — Прямо как ты, сучка. Прямо как ты. — Надежды разжалобить вошедшего в азарт мужика у неё не было. Она уже видела такое. Сначала стараешься угодить, а потом они тебя используют, как коврик для вытирания грязных ног.       «Нет, не хочу!» — пронеслось в голове, и прежде, чем Элис успела сообразить, что именно она делает, подскочила и понеслась в сторону ванной комнаты. Влетела в темень, запоздало думая о том, что глупо, очень глупо прятаться здесь и Андреас, если захочет, может выломать дверь, а на её крики никто не придёт. Но было поздно размышлять, и она закрыла дверь на замок, очутившись почти в полной темноте. В дверь ударилось что-то тяжёлое, потом ещё, и ещё раз, и Элис заорала:       — Я вызываю полицию!       — Не вызовешь, тварь!       — Вызову, мудак, ещё как вызову!       — Воровка, блядская воровка, тебя же первую повяжут. — И Элис мгновенно почуяла, что в голосе Андреаса прозвучало сомнение; этого ей было достаточно, чтобы перехватить инициативу, хотя никакого телефона у неё с собой не было. Трубка лежала где-то в сумочке, и она молилась, чтобы какой-нибудь тупой пизде из её многочисленных знакомых не захотелось вдруг позвонить.       Она решила, что самое время немного припугнуть Андреаса и, не слишком задумываясь, чем эта ложь может обернуться для неё, выкрикнула:       — У меня появился новый клиент! Он сам из полиции, понятно тебе!       — Врёшь, сука...       — Не вру, спроси у Тодда! Он приезжал ко мне. Он детектив, так что отъебись! Меня трахал детектив, понятно тебе? И он меня отмажет, а тебя посадят!       За дверью всё стихло. Скрипнул пол, и Элис будто видела, как этот урод переступил с ноги на ногу. Стоит там и пытается работать своими заплывшими жиром мозгами. Она немного опасалась, что Андреас спросит, как зовут этого внезапно появившегося детектива, но тот вдруг отозвался:       — Я сейчас спущусь к Тодду и спрошу у него про твоего «детектива». И если ты мне соврала, то тебе пиздец.       — Валяй, можешь не возвращаться! — как можно более беззаботным тоном ответила она ему и припала ухом к двери, прислушиваясь к звукам в комнате. Убедившись, что Андреас наконец свалил, она торопливо выбежала из ванной, метнулась к входной двери, закрыла её на замок и цепочку.       А теперь быстрее, быстрее, быстрее! Натянуть бельё, шорты, майку, схватить сумку... Наличные... Элис бросилась к комоду, выдвинула ящик — пусто!       — Вот мразь! — Но разбираться было некогда. Она схватила одну туфлю на плоской подошве, поискала глазами вторую, не нашла и натянула поношенные грязные кеды, которые стояли здесь ещё до её приезда. Не в стриптизёрских же туфлях ей сбегать через окно?       Прихватив сумку, в которую побросала всё, что попалось на глаза и показалось полезным, она попыталась поднять оконную раму. Та поддавалась с большим трудом, и Элис обломала пару ногтей, дёргая раму вверх и прислушиваясь, не возвращается ли Андреас. Наконец она смогла вылезти на пологий козырёк крыши, плавящийся от зноя. Здесь было совсем невысоко, но пришлось вставать на четвереньки и сползать по раскалённому покрытию, обдирая коленки и ладони. Зацепившись за край крыши, она повисла на руках и спрыгнула вниз. Из незастёгнутой сумки посыпалась какая-то мелочёвка. Элис нагнулась, чтобы её поднять, сгребла кое-как вперемешку с землёй и, убедившись, что из-за угла на неё не накинется разъярённый Андреас, побежала к парковке, надеясь уговорить какого-нибудь дальнобойщика довезти её до города.

❖

      — Люблю мёртвых андроидов, — признался Гэвин, рассматривая разбитое почерневшее тело в грязной опалённой одежде.       Повреждённый андроид сидел прислонившись к кирпичной стене, а над его лысой головой жидким пятном растеклась уже подсохшая клякса алой краски. Ричард присел на корточки рядом с телом и принялся за свой скрупулёзный анализ. Гэвин тем временем продолжил свою мысль, зная, что напарник в состоянии слушать его и работать одновременно.       — Самый жаркий июль за последние семь лет. Детройт напоминает пустыню Мохаве. Только игуан не хватает и кактусов. Температура под восемьдесят градусов, а он лежит тут и не воняет. Почти. Очень любезно с его стороны! Какой-нибудь кожаный мешок за сутки превратился бы в токсичную бомбу, и пришлось бы работать в противогазах. Люблю блядских андроидов.       — Ты прав, Гэвин, очень удобно работать с телом, которое не разлагается. Никаких трупных пятен, высыхания слизистых, никакого трупного аутолиза... — Ричард взял тело за плечи и сложил пополам, с треском отрывая прикипевшую к пластику ткань, чтобы рассмотреть повреждения задней части корпуса. Он продолжил мысль самым спокойным голосом: — Никаких микроорганизмов, которые только и ждут момента, когда можно будет начать пожирать мёртвое тело-носитель, никаких проблем с насекомыми и мелкими хищниками, которые любят объедать мягкие ткани...       С противным хрустом он вскрыл черепную коробку, надломив деформированную пластину, и извлёк запоминающее устройство, укладывая его в прозрачный зип-пакет с маркером «Улики».       — Нет кишечника, нет капилляров, лимфатических узлов, в которых начнут размножаться бактерии, чтобы добраться до печени, сердца и мозга...       — Ой, заткнись, Рик! Какой ты бываешь омерзительный... Блевать хочется от твоих речей.       — Твои разговоры тоже не лёгкая музыка для ушей, Гэвин. Ты такой грубый и неполиткорректный... — Ричард обернулся на напарника через плечо и с лёгким укором спросил: — Хочешь, чтобы кто-то посторонний это услышал и подал жалобу на твое поведение капитану Фаулеру?       — Ах, тебя мой имидж беспокоит? Я-то думал, ты расстроился из-за недостатка уважения к почившему... э-э-э, кто он там, кстати?       — Это BL100, серийный номер #210 356 892-11, память повреждена, более точные данные нужно проверять по базе. Здесь я закончил, Гэвин. Регулятор тириумной помпы извлечен... Думаю, что стоит передать эти материалы...       — Что, опять?! — Рид закатил глаза и завздыхал.       Как ни пытался он вернуться к январскому расследованию, на котором ему едва не прострелили голову, но все инциденты, связанные с тем запутанным делом, неизменно уплывали из его рук. Прямо к чудо-парочке Андерсон-Коннор... Можно подумать, что Рид не мог разобраться с шайкой недобитых наци, которые переключились на андроидов, шастающих в неурочное время по городу. Можно подумать, что у Рида нет своего персонального «Я прислан из Киберлайф» напарника.       — Давай оставим его себе, Рик, — предложил Гэвин так, будто речь шла о найденном на улице котёнке с перебитой лапкой, — у Андерсона и так полно этого добра. Всё хранилище забито дохлыми... деактивированными андроидами. Ещё один для них роли не сыграет, а мы... мы могли бы заняться чем-то поинтереснее угонов и передознувшихся торчменов из клуба «Трясущиеся сиськи».       Гэвину не нужно было дожидаться ответа Ричарда. Он мог бы реконструировать мысли андроида с точностью до запятой, просто наблюдая за его мимикой.       «Нет, Гэвин, мы не оставим этот труп себе».       «Да, я знаю, что тебе этого очень хочется».       «Торчмены тоже люди, Гэвин, и их смерти должен кто-то расследовать».       «Не бывает интересных и неинтересных дел, Гэвин, есть только хорошо выполненная работа».       — Просто заткнись, — вслух посоветовал молчащему андроиду Рид, надеявшийся, что хотя бы сегодня тот сделает ему поблажку и пойдёт на небольшое нарушение правил.       «А в постели ты уступчивее», — подумал он, глядя, как диод Ричарда предательски желтеет, когда тот передаёт дело, их дело, грёбаному Андерсону и его девианту на побегушках.       Ответив вялым кивком на приветствие патрульного, который устанавливал портативный проектор для включения заградительной ленты, Гэвин, не спрашивая, куда они поедут дальше, молча сел на пассажирское сиденье. Ричард ожидал такой реакции, поэтому решил выждать, пока предоставится удобный момент для того, чтобы отвлечь Гэвина от мыслей о «большом и серьёзном деле».       Рид всё чаще и чаще вспоминал о том, как всего лишь за сутки обычный, никому не нужный вызов в Хайлэнд превратился в роскошное сложное преступление с целой толпой действующих лиц. И как только он это понял, попытался вгрызться в дело, по горячим, почти раскалённым следам кинуться за добычей, его просто отшвырнули в сторону и не дали даже кусочка от этого лакомого пирога. Всё досталось «более опытной» команде; Ричард, проклятый предатель, даже и не думал сопротивляться решению Фаулера. Теперь же ему оставалось только с завистью поглядывать в сторону лейтенанта и его гончей.       — Ты же лучше этого девианта! — настаивал он, пытаясь воззвать к адскому самолюбию Ричарда.       — Возможно. Мы не устраивали соревнований, Гэвин, поэтому не могу ответить со стопроцентной точностью. Зато ты, и здесь я оперирую более полной информацией, точно не профессиональнее лейтенанта Андерсона.       — Вот и пиздуй! — орал Рид, а на уточнение «Куда ему пиздовать» андроид получал ответ, что он может хоть сегодня пополнить ряды жополизов Андерсона.       — Предпочитаю вылизывать твой зад, — откровенно отвечал Ричард. На этом тему обычно приходилось сворачивать.       Ричард давно выяснил, что Хэнк Андерсон в беседе — это нежелательная и взрывоопасная тема. Желая выяснить причину этой антипатии, он пару раз нарвался на длинный и бессвязный поток ругани. Попытки получить сведения обходными путями внятных результатов не давали.       «Просто не сошлись характерами», — коротко ответил обычно открытый и общительный Крис Миллер, а Тина с Бэном так и вовсе запутали ситуацию, сойдясь во мнении, что Хэнк Риду «на хвост наступил». Пришлось временно отступить, но этим утром Гэвин опять ярко и неоднозначно показал, насколько ему неприятна ситуация с Андерсоном и январским делом об андроидах. Хорошо, что именно сегодня Ричарду было что предложить взамен.       — Гэвин? — осторожно позвал он, убедившись, что напарник перестал хмуриться и раздражённо сопеть.       — Что ещё?..       — Ты помнишь то дело, в мае... — он не договорил, а Рид сразу заёрзал и с горьким сарказмом ответил:       — Ещё бы я не помнил это ебучее дело... Поиграл, блядь, в Супер Марио и ничего не нашёл в ёбаных вонючих подземельях, кроме чьей-то наркоманской нычки... Ещё бы я не помнил, Рик. Надо мной неделю весь отдел смеялся.       — Не весь, Гэвин.       — Да, спасибо тебе, напарничек, что хотя бы ты удержался. Но нахрена ты мне про это сейчас напоминаешь? Это какой-то новый хитровыебанный способ поднять мою самооценку?       Ричард собирался изложить своё мнение по поводу нескольких случаев убийств женщин с последующим обезглавливанием. Сопоставить, провести анализ, сделать выводы с приведением дат, мест обнаружения, характерных, совпадающих черт убийств, но, посмотрев на унылое лицо Гэвина, решил его не томить. Он точно знал, какие именно слова приободрят напарника.       — Это серия, Гэвин, — сказал он уверенно. Резкий поворот головы в его сторону, мгновенно заблестевшие глаза, радостное возбуждение и сжавшаяся на его плече рука вызвали в нём то чувство, которое обычно возникало при успешном выполнении какой-нибудь важной задачи. Это можно было охарактеризовать и классифицировать как «приятные ощущения». И они были довольно интенсивными. Ему интенсивно нравилось, когда Гэвин проявляет радость. Ему интенсивно нравилось, когда он мог вызвать это чувство в Гэвине. Ричард решил усилить эффект прямо сейчас.       — Есть вызов на Ферфилд-стрит. Обезглавленное тело. — Гэвин буквально на выдохе, почти беззвучно спросил:       — Женщина?       — Да, женщина.       Гэвин посмотрел на андроида почти влюблённо. Приятное чувство выполненной задачи усилилось.       Увидев подъезжающий автомобиль с Ричардом за рулём, офицер Гаррет немного поёжился. После того, как он помешал андроиду Рида на допросе, ему казалось, что тот готовит для него какой-то изощрённый план мести, включающий пытки, которым позавидовала бы испанская инквизиция. По крайней мере, посматривал RK900 в его сторону очень недобро. Но сегодня андроид не обратил на незадачливого офицера особого внимания. Они с Ридом улыбались, как два блаженных идиота, и приступили к работе, так и не переставая глупо ухмыляться.       Ни духота, ни жуткий запах и вид разлагающегося тела, ни то, что у жертвы не хватало головы, не портило настроения детективу. Он и думать забыл об удобных, терпеливых, славных мёртвых андроидах, которые так занимали его воображение всего полчаса назад.

❖

      Да была же эта чёртова визитка где-то! Элис вытряхнула содержимое своей сумки прямо на тротуар, обшарила руками весь этот хлам, среди которого едва ли нашлось бы хоть что-то полезное в сложившейся ситуации. Она разобрала бумажки: удостоверение личности, водительские права, ставшие ненужными после того, как её старый пикап утопили в озере, какие-то мятые купоны, лотерейный билет, просроченный рецепт на сильнодействующее болеутоляющее от знакомого фармацевта, скидочные карты, списки покупок, чьи-то номера телефонов на спичечных картонках. Визитки детектива не было. Пришлось звонить дежурному в департамент.       — Мне нужен детектив Раст! — уверенно потребовала она, так и не вспомнив, как звали того мужика со значком.       — Извините, мэм, — вежливый женский голос в трубке сообщил, что никакой «Раст», «Рут», «Риддик», а также «Райан, сука, Рейнольдс», в управлении не числятся.       Тогда Элис взмолилась:       — Да не помню я его хренову фамилию! Но вы же должны знать: детектив с помятой рожей, на гопника похож, и с ним ещё такой хер... андроид, на пингвина похож... Да, бля! У вас же там не армия из детективов с располосованными мордами.       — Скорее всего, вам нужен детектив Гэвин Рид, — отозвалась оператор, проанализировав описание, предоставленное Элис, — секунду, я сейчас переключу вас на его личного ассистента...       — Да зачем! — договорить она не успела, и в трубке раздался мужской голос, представившийся как андроид-ассистент, и далее шли какие-то аббревиатуры и цифры.       — Чем могу помочь? — спросил он, закончив со своей тарабарщиной.       — Дай мне Рида.       — Представьтесь, мэм. — Элис на мгновение показалось, что голос чертовски неторопливого андроида сразу изменился и стал... не слишком вежливым.       — Скажи, что Элис звонит. Он поймёт, — самонадеянно заверила она, хотя не была уверена, помнит ли её этот Рид. Тишина в ответ её взбесила. Не хватало ещё оправдываться перед машиной и уговаривать андроида.       — Оглох, что ли? Быстрее давай!       Связь резко прервалась. Элис недоуменно уставилась на трубку. Не может такого быть, чтобы андроид сам отключился. Это, наверное, какой-то сбой. Она набрала номер повторно и сразу попросила переключить на ассистента детектива Рида.       — Чем могу помочь? — повторил уже знакомый бесстрастный голос.       — Это Элис.       — Могу я узнать ваше полное имя и причину... — Этот пластиковый мудак определённо издевался над ней.       — Ах ты сука... — Обрыв связи. Элис чуть не взвыла. Доехать до департамента ей было не на что. Идти пешком — далеко. Она попыталась сунуться к паре своих знакомых, но ни договориться о ночёвке, ни занять денег не вышло. На последние три доллара мелочью она пообедала. При себе была только сумка, пустой бумажник и перспектива остаться на улице. «Поработать» в таком виде у неё, может, и получилось бы, но слишком высока была вероятность нарваться на патрульных, и тогда пришлось бы ночевать в отделении...       Впервые она почувствовала, что ей действительно некуда идти. Разве что словить попутку и вернуться в мотель, где Андреас наверняка устроит ей незабываемую встречу. Или... Или снова позвонить проклятому андроиду!       — Чем могу помочь? — спросила эта бессердечная тварь.       — Меня зовут Элис Роу и мне нужно поговорить с детективом Ридом. Он оставлял мне свой телефон, когда расследовал дело Стива Новака, — смиренно ответила она, подчиняясь необходимости быть вежливой с этой невыносимой, занудной машиной.       — Назовите причину обращения.       — Я по личному делу.       Ричард не ответил, внимательно глядя на Гэвина, который уткнулся носом в карту района и что-то сосредоточенно там выискивал, устанавливая красные тревожные маркеры возле аккуратных прямоугольников, изображающих здания.       — Гэвин. Тебе звонит Элис Роу.       — Ага. Поговори сам. Я занят, — рассеянно ответил ему напарник.       — Гэвин. Она говорит, что ты оставил ей свой номер, когда занимался делом Новака. Элис Роу, — медленно и чётко повторил он, убеждаясь, что на этот раз его услышали.       Гэвин, едва не вздрогнувший при упоминании имени Новака, оторвался от карты и немного сморщился, будто от начинающей разыгрываться мигрени. Он сразу вспомнил тот день, когда одновременно «познакомился» со своим папашей, проходимцем и мерзавцем, а потом и с сестрицей, которую ему почему-то стало немного жаль. Она не перезвонила ни разу, и он уже почти забыл об этой дурной девке.       Ричард ждал ответа. Красноречиво молчал. Умудрялся выглядеть безмятежно осуждающим. Одобрительно укоризненным. А Гэвин и сам понимал, что это плохая идея — связываться со своей безбашенной сестрицей, но его никто за язык не тянул. Он сам предложил помощь. И, в конце концов, что такого особенного в этом звонке? Наверняка ей просто нужны деньги, а не его внимание и поддержка.       — Переключи, — попросил он, взяв телефон в руки.       — Гэвин? — в трубке раздался дрожащий, почти плачущий голос.       «Мне пиздец», — обречённо подумал Рид, стараясь не смотреть на Ричарда.

❖

      У Элис началась новая непонятная жизнь после встречи с детективом. После разговора с Ридом она приготовила сценарий, планируя развести этого копа не только на пару сотен баксов, но и на что-то посерьёзнее, раз он до сих пор её не забыл. Но Рид немного спутал карты, когда притащился на встречу с ней со своим невыносимым пластиковым уродом, который мало того что присутствовал при их разговоре и пялился на Элис как на преступницу, так ещё и «ценные» советы давал, в какую гостиницу её лучше поселить. Пришлось изобразить бедную одноногую собачку и расплакаться на плече у детектива. Всхлипывая, она рассказала о том, как ей страшно, но при этом не вдавалась в подробности. Ей совсем не хотелось, чтобы Андреас сдал её с потрохами этому копу. Андроид ни слова не сказал, когда растерявшийся от такого всплеска эмоций Рид предложил ей остаться у него на «пару дней». Зато посмотрел так, что Элис чётко поняла: это уёбище ни одному её слову не поверило.       Детектив Рид оказался довольно странным мужиком. Не пил и на предложение накатить вечером после работы ответил хмурым взглядом и недовольным фырканьем.       — На компанию не рассчитывай, — прямо сказал он, но ругать её за потраченные на алкоголь деньги не стал.       Пить в одиночестве оказалось неинтересно, так что упаковка пива отправилась в холодильник до лучших времён. Романтический вечер тоже отодвинулся в неопределённое будущее. Соблазнение этого непонятного мужика, который оказался ещё и трезвенником, становилось всё более сложной задачей.       Рид не курил, хотя Элис нашла початую пачку сигарет, обыскивая тумбочку у кровати. «Прячет от своего зануды», — догадалась она. И подумала, что этот андроид совсем берега потерял, если Рид даже покурить при нём не может.       Элис обшарила всю квартиру и не нашла больше ничего интересного или компрометирующего. В аптечке кроме витаминов, антисептика, пластырей, бутылочки со слабым болеутоляющим, леденцов от кашля не нашлось никаких лекарств, даже простого снотворного не было. Компьютер оказался защищён паролем.       Элис попыталась собрать все эти жалкие сведения в целостную картину. Вредных привычек не имеет, не трахается, не болеет. Сам готовит, сам моет за собой посуду, сам занимается уборкой. Никаких следов присутствия женщин не обнаружено. Она изловчилась проверить его телефон вечером и увидела ежедневные звонки какой-то «Дэб». Но ни фотографий, ни текстовых сообщений, которые бы разъяснили, что это за девка, не нашла. Она даже немного заревновала и решила во что бы то ни стало получить доступ к компьютеру, постели и вообще узнать побольше. Заполучить в поклонники этого копа было довольно заманчивой и вдохновляющей идеей. Ей понравилась его чистая квартира, он сам был, конечно, не красавец, но явно получше, чем те козлы, которые ей попадались после старшей школы.       С приставаниями Рид не лез, поэтому Элис сама решила «наладить контакт». Руководствуясь золотым правилом «Все мужики одинаковые», она попыталась ускорить процесс сближения с не в меру стеснительным детективом.       На вторые сутки их совместного житья Гэвин, порядком заебавшись колесить по району в поисках маньяка, которого он окрестил «Мидтаунским потрошителем», несмотря на протесты Ричарда, пришёл домой только под утро. Когда он свалился на кровать, полностью вымотанный бессонной ночью, Элис двинулась в бой, рассудив, что жертва слаба и не имеет воли к сопротивлению.       Утомлённый детектив ощутил сквозь приятную дрёму, как по его талии скользнула рука. Гладкая ладонь мягко прошлась по вздрогнувшему от предвкушения животу и пробралась под резинку трусов, обхватывая прохладными пальцами быстро твердеющий от такого напора член. Он, не открывая глаз, улыбнулся этому похвальному энтузиазму со стороны Ричарда, послушно откинулся на спину, приготовившись к приятным впечатлениям, и в знак одобрения издал сонный звук, больше похожий на довольное мурлыканье.       «Ох, Рик, ты всё-таки не выдержал...» — Но вдруг потом резко вспомнил, что Ричард не оставался на ночь, ведь у Гэвина гостила...       Он подорвался как ужаленный, отталкивая цепкую руку, освобождаясь из захвата пальцев, которые уже полным ходом стимулировали его, и в сумеречном свете, заливавшем комнату, он увидел рядом с собой взлохмаченную длинноволосую голову Элис.       — Ах ты дрянь, — зло зашипел он, отталкивая паршивку прочь, а когда она, приставучая, как кошка, потянулась к нему, пытаясь обнять за шею и повиснуть на нём, Гэвин, едва сдерживая желание дать ей пощёчину, ухватил подушку и смазал Элис прямо по лицу. Она притворно и жалобно взвизгнула, но с кровати не слезла.       — Пошла вон! — хрипло потребовал Гэвин и, увидев, что слова на неё не действуют, он влупил ей подушкой ещё раз, да так, что она кувырком скатилась с кровати. Он не собирался церемониться с шлюхой, которая лезла к нему в трусы, не спрашивая разрешения.       — Козлина, — раздалось откуда-то снизу, — урод!       «Выгоню прямо сейчас», — решил Гэвин.       — Дура! — отвечал он ей вслух, разозлённый и одновременно смущённый этим блядством. — Немедленно съебись на диван и дай мне поспать. Блядь, ни минуты покоя даже дома...       Элис поднялась с пола и, потирая лоб, посмотрела на детектива, который всё не мог прийти в себя от этой мерзости. Она прошла к двери в гостиную, к своему одинокому дивану. В дверном проёме остановилась и, обернувшись на Гэвина, спросила:       — Точно не будешь? Если не нравится руками, то...       — Заткнись уже, богиня любви и отсосов по двадцать баксов за сессию.       — А ты прямо в курсе цен, как постоянный клиент, — заметила она с насмешкой и остановилась, будто была готова вернуться в его постель сразу, как только он изъявит хоть малейший намёк на согласие.       — Я полицейский, забыла? — напомнил ей Гэвин. — Я, может, и не знаю, почём сейчас банка колы в магазине на углу, но почём продаёт свою жопу Майли с Форт-стрит, я тебе скажу в любое время суток с точностью до цента.       — Ага, только я стою подороже твоей Майли. Не двадцать, а тридцать пять, и руками не трогать.       — Да что ты... наверное, талантливая. Не сомневаюсь, что мама тобой гордится, детка, — как-то странно сказал Гэвин.       — Ненормальный ты какой-то. И шутки у тебя дурацкие, — зевнув, сказала Элис и ушла в гостиную, шлёпая босыми ступнями по полу.       Гэвин вернул подушку на место, улёгся обратно, пытаясь уснуть, но выходка сестры его просто вывела из себя. Он закурил прямо в постели, достав свою заначку из-за прикроватной тумбочки. Приходилось задуматься над тем, а надо ли вообще скрывать от Элис их родство. Но снова пришёл к выводу, что лучше вообще не затрагивать эту тему. Так будет спокойнее для всех. Для него в первую очередь. Нахер ему не нужны такие родственники, а уж маме и подавно.       Нужно было пристроить куда-то эту дурочку, чтобы она не сходила с ума от безделья и не донимала его, пока живёт здесь. Он потянулся за телефоном и написал Ричарду:       «Нужно подыскать ей работу. Поищешь вакансии?»       Понятливый Ричард не стал задавать лишних вопросов или требовать прислать резюме Элис.       «Я всё сделаю, Гэвин», — ответил он, и Рид, успокоенный этим обещанием, попытался урвать хотя бы пару часов сна перед новым напряжённым днём.       Утром Рид уехал со своим пластиковым хмырём, который появлялся ни свет ни заря и торчал под окнами как столб. Элис, не догадывающаяся о том, что андроид планирует её трудоустроить, маялась от скуки в пустой квартире. Вечером напарники долго о чём-то говорили в машине, будто за день не успели толком пообщаться. Элис подозревала, что Рид целиком и полностью свихнулся на своей работе, раз вместо лишнего часа отдыха сидел в тачке и не торопился подняться домой и провести время в более приятной компании. Она изнывала от скуки и нетерпения, придумывала, с чего начать разговор, как соблазнительнее сесть или лечь перед ним, репетировала диалог у зеркала, любуясь на свою новую, очень откровенную маечку с глубоким вырезом, которую она купила днём на деньги Рида.       Однако она и предположить не могла, о чём именно разговаривает детектив со своим строгим и скучным андроидом.       — Вот дожил, не могу спокойно отдохнуть и потрахаться в своей квартире! — возмущался Гэвин. — Она меня доведёт своими выходками, я её вышвырну, как приблудную кошку. — Он сжимал через ткань колено Ричарда и жалел, что не может прямо сейчас затащить его домой.       Он устал, хотел принять душ, поваляться на диване под успокаивающие рассказы Ричарда о том, каким именно инструментом «Мидтаунский потрошитель» отделял головы от тел, и мирно уснуть, слушая его низкий, бархатный голос. Но всё это ему не светило. Вместо приятного отдыха его ожидала сестрица со своим щебетом и бесконечными вопросами о работе, семье и друзьях. Как будто ты на допросе, а не в своей холостяцкой квартире.       — Ты её сам позвал, — напомнил Ричард, — это называется ответственность. Иногда нужно отказаться от привычного образа жизни ради того, кого опекаешь.       — Ещё и на проповедь нарвался, спасибо, Рик, этого мне и не хватало для полного и безоговорочного счастья. Эй! Только не говори, что принял вызов, не спросив меня! — Ричард молча тронул автомобиль с места, поняв, что Рид совсем не торопится сегодня домой. Элис, наблюдавшая за ними из окна, проводила полицейскую машину разочарованным взглядом.       — Куда мы? — Вопрос был задан, просто чтобы нарушить затянувшуюся паузу.       — Туда, где твоя сестра не будет нам мешать, Гэвин. — Ричард выбрал ближайший приличный придорожный мотель на выезде из города, когда он заглушил двигатель и выразительно взглянул на Рида. Тот довольно ухмыльнулся.       — Да ты романтик, Рик. Похитил меня из дома и привёз... кстати, куда ты меня привёз? — спросил Гэвин, любуясь кричащей вывеской в виде стрелки, на которой половина лампочек перегорела, и поэтому сложно было разобрать название этого скромного приюта для проезжающих мимо Детройта водителей.       — Интересно, здесь хотя бы полторы звезды наберётся? — язвил Рид, выбираясь из автомобиля.       — А это имеет значение? — очень просто и прямо спросил Ричард, глядя на Гэвина так, что ему пришлось приоткрыть рот, чтобы глотнуть побольше воздуха.       Нет. Не имело значения, сколько звёзд у этого мотеля. Даже если бы ему сейчас сказали, что там плетёные циновки вместо кроватей и фаянсовый горшок вместо туалета, он и то бы не отказался провести в этом дивном месте несколько часов наедине с напарником. Нахлынула уже почти привычная лёгкая слабость в коленях, и приятно холодящее волнение, поднимающееся из низа живота вверх, распирающее грудь, заставило кровь прилить к щекам.       Жарко.       Самый жаркий июль за последние семь лет...       Когда дверь номера закрылась за ними, он не спешил найти выключатель, чтобы разогнать эти серо-голубые сумерки, прошитые ирреальным жёлтым электрическим светом, сквозящим через вертикальные жалюзи.       — Постой, постой... — остановил он Ричарда, упираясь ладонями в его грудь и прижимая андроида к стене. Хотелось спрятаться в этой темноте от взгляда Ричарда, потому что что-то новое, непонятное рвалось наружу.       Уже не больная страсть, не первоначальное желание получить необычные ощущения, не будоражащее ощущение опасности быть раскрытым или сбросить своё копившееся месяцами напряжение, что-то другое росло, ширилось и захватывало его изнутри. Поцелуй Гэвина, прижавшего Ричарда к двери, получился очень неловкий, неуверенный, совсем не такой, как обычно. Ему вспомнился другой поцелуй. Первый. Такой внезапный и горячий, когда он, хищно вцепившись в волосы на затылке андроида, почти кусал эти послушно подставленные губы, изучал необычную текстуру языка, который заполнял его рот, давая облизывать, сосать его, позволяя поиграть с собой. Тогда ему было интересно, на что способен Ричард. А сейчас от пошлого любопытства, от стремления к экзотике он перешёл к осознанию того, что Ричард вовсе не игрушка. Совсем не игрушка.       — Гэвин? — позвал андроид застывшего Рида, который всё ещё упирался ладонями в его грудь и молчал.       — Да... Чёрт, что-то жарко здесь, включи кондиционер, Рик, я в душ... — Ричарду эта просьба показалась немного странной.       В номере была вполне комфортная температура, особенно для теплолюбивого Рида, но он послушно выполнил требование, установив систему на двадцать четыре градуса по Цельсию. Подумал секунду и увеличил до двадцати пяти. Прислушался к шорохам из-за тонкой двери, бренчащему металлическому звуку, с которым Гэвин отдёрнул занавеску в душевой. Зашумела вода, и Ричард подумал, что мог бы присоединиться к Гэвину сейчас. Вряд ли тот будет против. Но он решил, что не стоит входить без приглашения. У Гэвина иногда была совершенно непредсказуемая реакция на такие вторжения. Он совершенно не стыдился наготы в постели, но требовал, чтобы Ричард отворачивался, когда он переодевается.       — Не пялься на меня! Не врывайся без стука! Извращенец!       Он решил не проявлять инициативу сейчас. Раздеваться тоже не стал. Гэвину больше нравилось, когда он делает это при нём или же детектив сам с видимым удовольствием снимал одежду с андроида. Ему нравилось расстёгивать рубашку Ричарда и укладывать его прямо в ней в постель.       — Кто вообще придумал тебя в такое нарядить? Это, блядь, просто противозаконно.       — Я что-то сделал не так? — тревожился Ричард, мгновенно реагируя на слово «противозаконно». А Гэвин смеялся.       — Ты противозаконно горяч, придурок. Этот воротник так и просит: «Придуши меня нежно, Гэвин».       — У тебя вряд ли получится меня задушить, у меня нет дыхательной системы, — резонно замечал Ричард, а Гэвин уверял, что «эти тупые андроидские разговоры» его тоже заводят.       Пока Гэвин принимал душ, Ричард успел обследовать номер, заметить массу нарушений, но бельё на постели было чистым, система вентиляции работала исправно, опасности получить травму или заразиться инфекционным или грибковым заболеванием здесь не наблюдалось. На подоконнике он обнаружил неубранную коробку с приклеенным стикером «Для забытых вещей». Её наверняка забыла нерадивая уборщица, и Ричард подумал, что стоит отнести это администратору. Но дверь душевой уже открылась, и Гэвин, в одном полотенце на бёдрах, мокрый и освежившийся, вернулся в комнату.       — Что там за хрень у тебя? — Он заглянул через плечо, касаясь щеки Ричарда влажными растрёпанными волосами.       — Забытые вещи, — пояснил Ричард.       — И что же ты там ищешь? Возил сюда кого-то кроме меня, а, Рик? И что же твой тайный любовничек здесь потерял? Хм, дай-ка... — Он отобрал коробку у андроида, сел на кровати, подогнув одну ногу под себя.       Раскидал потерянную мелочевку пальцами, чтобы получше рассмотреть. Связка ключей, серебряное колечко с тёмным непрозрачным камешком, на треть наполненный флакон духов Эсте Лаудер, гигиеническая помада и куча тому подобной ерунды, за которой никто и не подумал бы возвращаться. Гэвин покрутил в руках ярко-красную пластмассовую зажигалку и извлёк из коробки маркер с надписью «перманентный» на корпусе.       — Хрень, — повторил Гэвин, поставив коробку на полку у изголовья кровати. Он потянулся к Ричарду, цепляясь пальцами за пояс на его брюках.       — Иди сюда, Рик.       Ричард оказался прав. Гэвин сам хотел его раздеть. Он неторопливо распустил ремень, наблюдая, как Ричард занимается пуговицами на рубашке. Легко поцеловал обнажённый живот, оттягивая брюки вниз. Помог выпутаться из брючин, зубами прихватил плотную резинку форменного белья, на котором светилась надпись «АНДРОИД». Напоминание для таких придурков, как Гэвин. Для придурков, которые впускают машину в свой дом, в свою постель, в свою жизнь, в свою...       Но Гэвину уже было плевать. Даже если бы в Киберлайф сделали татуировку «АНДРОИД» на лбу своему подопечному. С клеймом или без клейма, Ричард был бы для него одинаковым.       Гэвин стянул бельё Ричарда вниз, помогая себе руками и скользя щекой по гладкой коже бедра андроида. Потрогал твёрдые мышцы, выступающие пики подвздошных косточек. Ричард только гладил его по голове, но никакой ответной реакции, хоть немного похожей на то, что так поразило Гэвина, не было.       «Скин мешает», вспомнил Гэвин.       — Сними. Хочу как тогда, — попросил Гэвин, но Ричард совсем не торопился исполнить его просьбу.       — Тебе не нравится вид корпуса, а я не хочу причинить тебе дискомфорт. — Сидящий Гэвин поднял голову вверх и пристально посмотрел на Ричарда. На его лицо, наполовину исполосованное жёлто-оранжевыми отсветами, наполовину скрытое в мягкой полутени.       — Боишься мне разонравиться? — Ричард немного подумал, будто сверяясь со своими расчётами.       — Да, — честно ответил он и повторил, — тебе неприятно видеть корпус. Это биологически нормальная реа...       — Хватит пиздеть. Сними, я хочу.       Скин разошёлся, но только в области живота и груди. Рубашка чёрной тенью скользнула вниз и упала на пол, освобождая руки Ричарда. Гэвин провёл пальцами по белому корпусу и вспомнил, что в прошлый раз нашёл только несколько особенно уязвимых мест на теле Ричарда. Шея, несколько точек вдоль позвоночника, несколько в районе сердца, на бёдрах... Ему этого хватило, но сегодня хотелось узнать больше.       — Покажи, где тебя трогать, — попросил Гэвин, поглаживая пальцами обнажённый бок и не обнаруживая мест, которые отозвались бы дрожью в теле андроида. Ричард бережно перехватил его руку и повёл выше.       — Здесь, — сказал он, прижимая пальцы Гэвина к груди, ровно посередине. Голубоватое свечение под ладонью, тёплый, глянцевито поблёскивающий пластик. И вибрация в ответ на прикосновение. Слабая, но ведь Гэвин ещё ничего толком не сделал.       — Ещё, — потребовал он, чувствуя, как в нём просыпается исследовательский азарт.       — Здесь... — Его ладонь переместили в область сердца. Они вместе надавили на грудь, и Ричард дёрнулся, будто пытаясь отстраниться. Гэвин обхватил его рукой за талию и притянул ближе, продолжая стимулировать чувствительное место.       — Как это, Рик?       — Непонятно... Много информации... Обработка затруднена. Не...       Гэвин приподнялся и впился губами прямо туда, где под твёрдой пластиковой бронёй работало сердце. Он проходился языком и зубами, не кусая, а только поддразнивая. Пальцы Ричарда впились в волосы на затылке, не нежно, совсем не нежно. Он оторвал Гэвина от себя, и тот, ловя затихающую пульсацию в теле андроида, спросил тихо и серьёзно:       — Не хочешь так? Тебе неприятно?       — Хочу, просто мне этого... Много. Ты слишком стараешься, я не успеваю обрабатывать информацию и... Я... выпадаю...       — Выпадаешь? Отключаешься, что ли?       — Не совсем. — Гэвин отодвинулся на постели, притягивая Ричарда к себе; они улеглись рядом, и андроиду пришлось отвечать в паузах между поцелуями.       — Я теряю концентрацию. Не могу следить за последовательностью выполнения задач. Появляется какая-то... хаотичность. Это похоже на сбой.       — А зачем тебе выполнять задачи последовательно? Мы же не на приёме у мэра. И не на работе. Мы в дешёвой придорожной гостинице. Лежим голые, собираемся потрахаться. Расслабься уже... Тебе же это нравится, Рик, я вижу.       Он толкнул андроида от себя, опрокидывая его на спину, сдернул полотенце со своих бёдер и оседлал Ричарда. Сжал пальцами его пассивный член, прогнулся в пояснице, потираясь о мгновенную, такую неестественную и такую привычную уже эрекцию.       — Скин, — коротко сказал он, глядя вниз. Его просьба, больше похожая на команду, была исполнена.       Член андроида без скина выглядел почти естественно, со всеми складочками, неровностями, жилками, с красивым венчиком головки и на ощупь был почти живым, только цвет такой, будто держишься за мраморную статую, отполированную до блеска.       Облизнув пальцы, он обхватил головку и слегка сдавил, потёр, проехался вниз по стволу, прощупал полностью. Он попробовал и нежные, невесомые касания, и грубый захват, от которого у человека вырвался бы болезненный стон. Ничего. Никакой ожидаемой реакции.       — Рик? Он... Почему ты ничего не чувствуешь?       Гэвин не верил, что обычное трение корпуса в области груди доводило андроида до полубессознательного состояния, а член был как неживой.       — Это нормально, Гэвин. Мне установили стандартное оборудование. Оно не должно работать для моего удовольствия.       — Там вообще никаких датчиков нет?       — Есть, но ровно столько, чтобы я не навредил... тебе. Датчики, реагирующие на давление, на температуру... Но на этом всё.       — Вот уроды!       Гэвин возмутился совершенно искренне, хотя вопрос, получают ли андроиды удовольствие, его никогда раньше не интересовал. Но тот факт, что он спал практически с инвалидом, стал для него не слишком приятным открытием. У него появилось острое желание наверстать упущенное время. Его взгляд упал на коробку с забытой мелочёвкой, и он быстро потянулся к ней. Выудил оттуда маркер.       — Что ж, Рик. Раз всё так хреново, то начнём заново. — Он наклонился и поставил жирную чёрную точку на грудине под послушно расступившимся скином.       Ричард выдержал это с достоинством. Вторая точка, у сердца, заставила его закрыть глаза, видимо, чтобы снизить нагрузку на систему и не обрабатывать дополнительную визуальную информацию. Он не ждал, что Гэвин задаст новый вопрос. Его пальцы просто указывали: «Здесь, Гэвин», и он подрагивал, не произнося ни слова, когда влажный волокнистый наконечник маркера отметит новую точку, которая выдаст Гэвину все слабые места. Гэвин слез с Ричарда, чтобы дать ему возможность показать, в каких местах надо касаться его бёдер, коленей, голени.       Он отмечал и запоминал, прикидывая, где нужно будет прижаться, притереться, надавить. Это была их личная карта наслаждений, схема потери себя. Запутанная сеть из чёрных зияющих звёзд в непроницаемо белом небе.       — Всё, Рик? — спросил Гэвин, невольно любуясь своей работой.       — Нет. — И он протянул раскрытые ладони, на которые Гэвин тупо смотрел какое-то время. Конечно... Пальцы. Он вспомнил, как Ричард любил его трогать. Эти пальцы, тянущиеся к Гэвину, ненавязчивые касания, настойчивые ласки, соприкосновения с руками Гэвина, словно попытка слиться. Ему стало тоскливо и стыдно, невероятно стыдно за то, что он часто просто отталкивал эти руки от себя. Как говорил, что терпеть не может этих подростковых нежностей. Бедный Ричард... Бедный.       Он поцеловал сначала одну раскрытую ладонь, потом вторую.       Вот что Ричарду было нужно. Не постель, не бессмысленная игра в человеческий секс, в ласки, которые он просто не чувствовал. Не мог чувствовать. Ему нужно было только это. Взяв Ричарда за запястье, он серьёзно пообещал:       — Я тебя сейчас так оттрахаю, что придётся систему переустанавливать. И никаких стоп-слов, Рик.       Он вложил два пальца андроида себе в рот. Обхватил губами, пососал, двигая их вперёд и назад, второй рукой прошёлся по чёрным меткам на корпусе, как по клавишам. Ричард изогнулся под ним, прижимаясь пахом и твёрдым бесчувственным членом. Так сладко было чувствовать власть над ним и его желание получить удовольствие. И Гэвин был намерен ему это удовольствие дать, даже если придётся до утра отстукивать секретные коды по датчикам в поисках супер-комбинации.       Заставить его «потерять концентрацию», «выпасть» из реальности, дать ему чувствовать что-то хотя бы приблизительно похожее на то, что чувствовал Гэвин. Разделить с ним это смятение, желание отдаться, не думать ни о чём, забыть всё и всех.       Он почувствовал, как пальцы Ричарда сами двинулись глубже, проникая в рот, Гэвин помог ему, даже не задумываясь о том, насколько это странно. Он вообще ни о чём не думал, всё больше погружаясь в неизведанную область, в мир чувственности андроидов. Ричард отрицал, что может получать физическое наслаждение. Ричард лгал сам себе. Не признавал очевидного. Гэвин мысленно улыбался, глядя, как Ричард уже не пытается «держать лицо» перед ним, чтобы не оттолкнуть и не вызвать брезгливость. Он обнажился, и из живого человеческого на его лице был только жалобно приоткрытый рот с нежно розовым языком. Хотелось поцеловать его, но жаль было отрываться...       Большой палец андроида упирался Гэвину в подбородок, оглаживал щетину, которая покалывала его гладкую подушечку, остальные хозяйничали во рту всё смелее. Пару раз Гэвину приходилось откидывать голову назад, чтобы подавить рвотный рефлекс и сморгнуть выступившие на глазах слёзы. Но он хватал ртом побольше воздуха и продолжал, сосредоточившись на процессе.       Указательный, средний, безымянный, а потом мизинец и обратно...       Вылизывать, послушно заглатывать, обхаживать языком, слегка прикусывать, дробно постукивая зубами по косточкам. Руками он лихорадочно оглаживал, потом легко-легко простукивал места на теле Ричарда, и тот извивался под ним, как одержимый.       И чем сильнее, быстрее и настойчивее Гэвин был, тем грубее пальцы начинали двигаться во рту, уже не давая толком дышать, и хотелось высвободиться, когда Ричард вдруг поднёс вторую руку к своим губам и стал вылизывать свои пальцы, пропуская между ними свой дрожащий язык... Рид был настолько заворожён этим зрелищем, что не сразу заметил, как диод, чёртов диод, который и так уже давно сигнализировал, переливаясь из насыщенно-жёлтого в адски-красный, замигал, как сумасшедший, привлекая к себе внимание ошалевшего человека.       «А вот это нихуя не нормально...» — запоздало сообразил Гэвин, откидывая голову назад, почти болезненно вырываясь из захвата пальцев, скрючившихся, как когти, чтобы удержать его, не упустить. Ричард слегка царапнул ему губу, и на языке сразу стало солоно и горячо. Гэвин попытался перехватить руку, которую Ричард сам активно стимулировал и остановить его, замедлить...       — Тише, тише! Помедленнее, тигр.       Светлые, оттенённые жёлтыми бликами и оттого почти кошачьи глаза распахнулись удивлённо, непонимающе, он посмотрел на Гэвина дико и рванулся, садясь на постели, перехватывая тело любовника.       — Ещё, Гэвин!       И не объясняя, что «Ещё!», лизнул окровавленные губы, подхватил под ягодицы и больно, жёстко, бешено поцеловал. Затея Гэвина выходила из-под контроля, и он хотел было остановиться, но Ричард сжал его, не давая дёрнуться, и застонал. Стон, едва ли похожий на человеческий, вернее, на грани между человеческим и каким-то механическим звуком, будто голос прорывался сквозь какие-то неведомые помехи. Они упали вниз, на постель, вместе, крепко сцепившись, и тут же Гэвин почувствовал, как его подталкивают вверх, он сообразил, чего хочет Ричард, только когда тот практически усадил его к себе на грудь.       — Нет, нет, нет! — запротестовал Гэвин, который вовсе не планировал заниматься оральным сексом с распалённым андроидом.       — ПОЖАЛУЙСТА!       — Бля, ёбаный ты придурок...       Гэвин ухватился за изголовье кровати, пододвинулся ближе, чувствуя, как кровь снова приливает к члену, хотя ему всё это казалось неправильным. Но губы Ричарда там, внизу, настойчивые касания... Непонятно было, кто кого тут трахает.       — Да пошёл ты... Только не откуси мне ничего, Рик, пожалуйста... — едва не заплакал Гэвин от острого желания вытрахать эту дурную голову, чтобы все датчики заклинило.       Он оседлал плечи Ричарда, подался тазом вперёд и вниз, попадая в жадно открытый рот. В засасывающий ласковый и мощный водоворот, бесстыдно, как и всегда, втягивающий его в себя. Ладони Ричарда подтолкнули Гэвина сзади, поощряя, заставляя делать это: совершать фрикции с откинувшейся на подушке головой, проникать в глубокое горло, сжимающее его со всех сторон. Гэвин только и успел, что оторвать руки андроида от себя. Он упирался лбом в высокую спинку кровати и, удерживая ладони Ричарда прямо у рта, обхаживал их языком, одновременно активно двигался в глотке Ричарда, ловя вибрацию под собой.       Ричард дрожал всё сильнее, и в какой-то момент Гэвин почувствовал, как андроид попытался выдернуть руки из захвата, уже не справляясь со своими ощущениями. Нужно было сразу отпустить, дать успокоиться, но Гэвин, отираясь лицом о пальцы, просто не смог заставить себя остановиться. Губы Ричарда сильно сжали его, и в тот же момент тело андроида выгнуло дугой. Гэвина подбросило, будто мощной пружиной, и ударило лбом о деревянное изголовье. На некоторое время он потерял связь с реальностью и буквально сполз по стене, успев только удивиться тому, что умудрился кончить и получить нокаутирующий удар одновременно.       — Гэвин! — услышал он тревожный голос.       — Да нормально всё, блядь. Нормально, я живой, — потирая ушибленный лоб, отозвался Рид, у которого перед глазами всё ещё мельтешили звёзды, как в мультфильме Луни Тюнз.       Ричард не поверил ему на слово и попросил открыть глаза, проверил способность Гэвина сфокусироваться и несколько раз извинился, а Гэвин только хмыкал, думая о своём, и вытирал пальцами лицо андроида, на которое попали капли спермы.       — Надо тебя помыть в душе, — сказал он невпопад, так и не ответив ни на один вопрос Ричарда о самочувствии. Прижавшись к мягкому, покрывшемуся искусственной кожей торсу Ричарда, он закрыл глаза. Они полежали молча некоторое время.       — Ну ты и извращенец, Рик, — сказал наконец Гэвин.       — Я не девиант.       — Утешай себя дальше, Рик. Да, кстати. Предлагаю остаться на ночь. Я не транспортабелен после твоих девиантских игр...       — Телефон, Гэвин. — Ричард хотел встать и подать трубку, но Гэвин запретил.       — Нахуй пусть все идут. Мы спим.       Элис так и не дозвонилась до Гэвина. С его телефона пришло только одно короткое сообщение: «Я в ночную смену», а после он всё время сбрасывал вызов. Она, разозлённая этим, ушла спать на кровати хозяина, надеясь, что, когда Гэвин вернется, ему придётся с ней поговорить. Но ни ночью, ни под утро детектив не явился, только в обед он прислал сообщение:       «Ричард подыскал тебе работу, подробности вечером».

❖

      — Доброго вам дня, офицер! Как служба? — Высокий седовласый мужчина со спортивной сумкой на плече козырнул полицейскому, ослепительно улыбаясь. На нём были спортивные шорты, открывающие мускулистые, жилистые ноги, лёгкие беговые кроссовки и футболка с немного поблекшей от стирок надписью «Участник Детройтского полумарафона 2037».       Патрульный невольно подумал, что ему тоже стоило бы заняться бегом, чтобы в шестьдесят лет иметь такой же цветущий и счастливый вид. Он перебросился парой слов с приятным румяным бегуном и любезно подсказал ему короткий путь до цветочной лавки «Цветы и подарки от Стеффани».       Мужчина поправил тяжёлую сумку на плече, пожелал отличного дня и двинулся в указанном направлении. В цветочной лавке он не стал терять много времени, разглядывая нежный и ароматный товар.       — Мне нужны альстромерии, милая, — обратился он к флористке.       Та засыпала его вопросами, показала все имеющиеся в наличии варианты и собрала целую охапку из белых, розовых, лиловых и жёлтых альстромерий с пёстрыми яркими пятнышками, напоминающими фейерверк, выстреливающий из самой сердцевины цветка. Цветы пришлось тщательно упаковать, укрыв от беспощадной летней жары в плотную коробку. Получив указания, как именно ухаживать за букетом, чтобы он дольше радовал глаз, мужчина душевно поблагодарил продавщицу и, бережно держа коробку перед собой на вытянутых руках, покинул лавку.       Дальше мужчина направился прямиком к себе домой.       — Дом, милый дом, — по своей многолетней привычке сказал он, входя в чистенькую и аккуратную квартирку, буквально залитую солнечным светом. Широко улыбнулся себе, увидев отражение в зеркале в прихожей.       Он всегда старался быть позитивным. Это помогало держать себя в форме и легко сходиться с людьми. Всем нравятся милые люди, не так ли?       — Ну, за работу, — весело скомандовал он себе, предвкушая несколько часов продуктивного и радостного труда.       Он радовался тому, что всё готово и можно приступить к самой приятной части процесса. Только красота, только чистое творчество, только вдохновение.       Закрыв жалюзи, он создал в комнате иллюзию пасмурного дня. Кондиционер, включённый с самого утра, создал в квартире приятную атмосферу прохладного весеннего утра, и не нужно было опасаться того, что жара помешает работе и заставит работать в спешке. Он совсем не любил спешку и неорганизованность.       Мужчина извлек тяжёлый свёрток, обложенный охлаждающими пакетами, из своей спортивной сумки. Отнёс его на небольшой и очень удобный рабочий столик, где были разложены щётки для волос, пинцеты, бутылочки со спиртом, очищающими жидкостями, тональными кремами разных оттенков. Быстро развернув плёнку, он оценил состояние объекта.       — Прекрасно, — постановил, он натягивая медицинские перчатки и включая подходящую к случаю композицию: шелест прохладного летнего дождя и низкий вдумчивый звук флейты хоттику.       С первым этапом он справился на удивление быстро. Опыт хоть и был небольшим, но он всегда быстро учился. Управившись с «гигиеническим» этапом, он выбрал щётку, и, приподняв голову женщины, которая назвалась Ханной этим утром, он снял резинку, перехватывавшую её волосы. Цвет не самый красивый, но если выбрать правильное освещение и изящно уложить локоны вокруг лица, они будут немного золотиться. От макияжа он решил отказаться, только слегка подтонировал слишком бледные сероватые губы матовой розовой помадой.       — Прекрасно, — повторил он, перенося голову на стол для фотосъёмки.       Он глубоко вдохнул, но внезапный слишком резкий звук нарушил медитативную атмосферу хмурящегося весеннего утра. Защёлкал сигнал автоответчика, который он забыл отключить, войдя в квартиру, и высокий, слишком резкий женский голос механически оттарабанил:       — Мистер Эзра Мильтон, от имени компании «Титан Логикс» вынуждены сообщить вам, что срок аренды оборудования истёк. Вы обязаны вернуть весь комплекс фототехники в течение двух суток и в полном объёме, в противном случае вас ждёт наложение штрафа в виде фиксированной суммы, которая составляет...       Женщина остановилась, видимо ища глазами нужную строчку в таблице, и продолжила только спустя несколько секунд:       — Штраф составляет пятьсот долларов. Надеемся на скорейшее разрешение ситуации и дальнейшее успешное сотрудничество.       Голос оборвался глухим механическим щелчком.       Тщательно и искусно созданное настроение было испорчено. Эзра прикрыл глаза, стараясь снова уловить нужную волну, вернуться к тому светлому и радостному ощущению, которое наполняло его. Но всё было безнадёжно испорчено.       Он взглянул на безвольное лицо Ханны. В глаза бросились незаметные ранее несовершенства. Расширенные поры, слишком ярко выраженные носогубные складки, непропорционально маленький рот и эта блеклость бровей и ресниц, которая подчёркивала какое-то безвольное, тупое, овечье выражение лица. Не ангел. Не демон. Не зачарованная спящая принцесса. Обычная стареющая одинокая тётка.       Рука Эзры ощутимо задрожала.       — Спокойно, — сказал он себе, — мастерство художника явить красоту там, где её нет... Приступим...       Открыв коробку с цветами, которые показались ему такими славными и изысканными всего полчаса назад, он увидел, что это разноцветье скучно белых, легкомысленно жёлтых, безвкусно розовых лепестков напоминает лоскутки и обрезки дешёвого старого тряпья.       Вся его великолепная затея теряла смысл. Материал был жалким, пресным, ПОСРЕДСТВЕННЫМ.

❖

      — Обычно мы не берём сотрудниц без рекомендаций, проверки и тщательного тестирования.       Женщина ещё раз окинула критическим взглядом Элис, которая хоть и была одета, как для первого причастия, но явно не вызывала симпатии и доверия. При других обстоятельствах Элис бы послала бабищу куда подальше и свалила, но сейчас это автоматически означало потерять довольно удобное место жительства и покровительство Рида, которому приспичило наставить её на путь истинный. Мысленно обматерив блядского ридовского андроида за такую работёнку, она послушно кивнула, делая вид, что очень серьёзно отнеслась к словам будущей начальницы.       Так же послушно и вовремя кивая, она выслушала самый длинный и скучный в своей жизни инструктаж: перечень обязанностей, запретов, предписаний, рекомендаций.       — Быть доброжелательной, милой, терпеливой, предупредительной...       — Как андроиды? — не выдержала Элис, которая не верила, что такой набор достоинств вообще может быть у живого человека.       — Нет, не как андроиды. Вы должны быть лучше андроидов. Вы должны быть тем, что заявлено самим названием нашей компании. Вы должны быть ангелами, которые скрашивают пожилым людям их старость. Вас рекомендовали как девушку с хорошим опытом социальной работы, поэтому проблем возникнуть не должно.       Элис едва не поперхнулась от такой «рекомендации», но спорить не стала. Формальности были улажены быстро, хотя работодательница не удержалась от того, чтобы не заметить:       — Одна из наших сотрудниц не вышла на работу вчера, а быстро найти замену сложнее, чем кажется. Наши клиенты не слишком-то любят, когда к ним присылают андроидов. И я могу их понять. Человеческое тепло ничем не заменишь, не так ли?       И Элис отправилась дарить тепло человеческого общения клиентам компании. К восьми вечера она готова была рыдать от усталости и жалости к себе. Старики были капризны, раздражительны, критичны, требовательны и не затыкались ни на минуту, рассказывая о своей жизни, детях, внуках и трудовых подвигах.       Её бесило в этой работе буквально всё, начиная от того, что ей приходилось улыбаться, как идиотке, так, что скулы сводило, заканчивая тем, что ей нужно было заниматься омерзительными вещами типа мытья самых немощных в ванной и «лёгкой» уборки.       Гэвин приехал за ней вместе с андроидом, и она, чертовски уставшая и дьявольски злая, заняла место на заднем сиденье, потому что место спереди, видите ли, было «только для полицейских». Она пнула в спинку кресла, непрозрачно намекая тупому андроиду, что сзади не хватает места для её коленок. Он поправил положение кресла и как ни в чём не бывало поинтересовался, как прошёл первый рабочий день.       — Он издевается? — обращаясь к Гэвину, спросила Элис.       — Нет, ему просто интересно, — заверил детектив.       — Тогда передай этому интересующемуся, что первый рабочий день прошёл хуёво. Я заебалась и ног не чую. А ещё, от меня пахнет старушатиной, я хочу жрать, а потом отмокать в ванной с порцией пинаколады.       — Добро пожаловать в реальный мир, кошечка, — ухмыльнулся Гэвин, который тоже бы не отказался от водных процедур и вкусного ужина.       Распрощавшись со своим ненаглядным андроидом, Гэвин предусмотрительно занял ванную комнату, разумно предположив, что Элис там будет плескаться до самой ночи. Приняв душ, он впустил её и сразу предупредил:       — Только не устраивай мне тут стриптиз.       — Не нравятся мои сиськи? — удивилась Элис, а Гэвин от этого вопроса только глаза закатил. Достал зубную щётку и уже совершенно серьёзно сказал, давая понять, что шутить не намерен.       — Ты хотела, чтобы я тебе помог. Надеюсь, ты понимаешь, что «помочь» и «посадить себе на шею» это разные вещи, кошечка?       — Ага... Но, Гэв, мыть жопы старикам и слушать их бред — это не по мне!       — Работать официанткой — унизительно, приходящей сиделкой — противно, но быть шлю...       Гэвин постарался сдержаться от грубости и продолжил немного погодя.       — Тебе просто ничего не нравится, признай. Ты ничем не интересуешься. Ни черта не умеешь и ничему не хочешь учиться.       — Нет, я хочу! Хочу. Я когда-то хотела стать парикмахером... Правда-правда!       Элис быстро подошла к нему сзади, пока Гэвин, наклонившись над раковиной, сплёвывал белую пену зубной пасты и полоскал рот. Он не успел разогнуться, когда почувствовал руки Элис, холодной щекоткой пробежавшие по шее до затылка и впившиеся тонкими пальчиками в ещё влажные после душа волосы.       Он распрямился, откинул голову назад, наблюдая, как она снова делает это. Снова игриво улыбается. «Соблазняет». Трётся грудью о его локоть и блудливо смотрит ему в глаза через отражение в зеркале. Поднятые руки Элис, трепавшие его за волосы, оглаживающие шею в ожидании реакции, беспокойно блуждали, касаясь чувствительных точек. Хищно сновали в поисках эрогенных зон, искали способ возбудить, зажечь, вызвать желание. Он смотрел на неё без любопытства, точно зная, чего она добивается.       Вечер тяжёлого дня, неприступный детектив устал, вымотался, после горячего душа подстеречь его в ванной комнате, приласкать, сдёрнуть полотенце с бёдер и всласть потрахаться. Может, даже не доходя до кровати. Прямо здесь. Элис ждёт, что он усадит её на стиральную машинку и будет драть, а она тем временем будет симулировать бешеную страсть и строить планы, как бы ей понадёжнее окрутить этого сентиментального болвана, который решил спасти и пригреть рандомную шлюху. Святой Гэвин. Или, скорее, Гэвин-дурачок, которого можно развести на секс, на привязанность, на деньги.       — Тебе хорошо? — спросила она, хотя видела, что Гэвин никак не отзывается на её прямолинейные ласки.       — Зря стараешься, завязывай, — спокойно посоветовал он, ополаскивая зубную щётку под струёй воды. Руки Элис остановились на его плечах. Взгляд стал разочарованным и немного злым.       — У тебя с этим какие-то проблемы?       — Ты каждого, у кого на тебя не встало, называешь импотентом? Может, ты мне просто не нравишься?       — Зачем тогда?..       Она ещё раз из чистого упрямства провела ладонью по его спине, обвилась вокруг талии и попыталась спуститься ниже, но он перехватил её руки и остановил.       — Мозгов у тебя и вправду, как у кошки, — сказал Гэвин, пристально глядя в зеркало на эту глупую девку, которая не умела ничего в этой жизни, кроме как нести чушь, лениться и трахаться. Он никогда не мечтал о сестре. Тем более о такой. Но жизнь подсунула ему этот «подарочек», а он растерялся от неожиданности и не смог отказаться. Гэвин-идиот. Гэвин, притащивший в дом проблему, которую теперь нужно было решать, вместо того чтобы наслаждаться покоем и вниманием Ричарда. Минутная слабость, и вот: его андроид ночует в кладовке департамента, Гэвин ломает голову, куда пристроить эту дуру, а Элис второй раз за неделю пытается заняться ловлей змей в его трусах, как будто начался техасский весенний фестиваль. Семейная, блядь, идиллия.       Элис посмотрела на его отражение в зеркале так, будто вообще впервые увидела. А может, так оно и было. Вместо очередного мужика, чье лицо и имя запоминать было напрасным трудом, она увидела что-то новое. Странное. Она вспомнила то утро в мотеле, когда, открыв глаза, впервые увидела Рида. Утопленный пикап. Вопросы про Стива Новака, её нерадивого папашку-алиментщика...       Глаза Гэвина. Изменчиво голубоватые, как у Стива. Дурацкая ухмылка. Она потрепала его за тёмные волосы и спросила глухо, упираясь лбом в его плечо:       — Ты мой брат? — И у Гэвина что-то подкатило к горлу от этого вопроса. Как будто он только сейчас по-настоящему понял, что это всё значило. Но отвечать ему не потребовалось. Она отпустила его и призналась:       — А я думала, что ты какой-то маньяк. Типа заставишь меня наряжаться в вещи твоей покойной жены или что-то в этом роде.       — Ну и хуйня у тебя в голове, кошечка, просто поразительно. Для тебя все мужики либо животные, либо импотенты и маньяки?       Гэвин наконец поставил щётку обратно в стаканчик. На душе стало как-то мутно и тяжело. «Это ответственность, Гэвин», — напомнил ему голос Ричарда в голове.       Элис мгновенно почувствовала эту перемену в настроении детектива и смиренно пообещала ему, что завтра выйдет на работу и не будет жаловаться.       — Спасибо, Гэв, — сказала она ему вслед.       — Это ещё за что?       — За то, что ты не такой мудак, как наш папуля.

❖

      Ханна должна была быть чистым полотном для создания шедевра, а оказалась чистым разочарованием. Хотя её предшественницы не были идеальны, но в них была хоть какая-то изюминка. Стиль. Своеобразное очарование.       Эзра критическим взглядом прошёлся по своей маленькой галерее. Закреплённые на пробковой доске фотографии подверглись тщательному анализу.       Вот Мария с длинным и строгим лицом, обрамлённым тёмными прямыми прядями, которые восхитительно контрастируют с белыми душистыми фрезиями. Чёрные полумесяцы опущенных ресниц, синеватые веки, небольшой шрам на верхней губе. Некрасива, но прекрасна.       Коротко стриженная Эдна, утопающая в синих сумрачных ирисах. В ней особенно были хороши чётко очерченные скулы и острый подбородок.       Рыженькая Мелисса в венке из гербер, веснушчатая и такая же простоватая на вид, как и её любимые цветы.       Раньше они ему казались почти безупречными, но после внезапной неудачи стало очевидно, что всем им чего-то не хватало. В его букете недоставало какой-то яркой доминирующей ноты.       Он ещё раз взглянул на фотографии с Ханной. Из сотен снимков он выбрал лучшие, и даже они не выдерживали никакой критики. Она была похожа на вытащенную из воды медузу. Вялая, блёклая, отвратительная, а ворох альстромерий только подчеркивал её омерзительную белёсую дряблую кожу.       Послезавтра он должен был вернуть оборудование, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Денег на продление аренды не было. Эзра слишком увлёкся творчеством и совсем запустил свои дела. Что ж, искусство требует жертв. Следует поторопиться. Хотя пользоваться дважды одним и тем же способом «добычи материала» было довольно опрометчиво.       Он проверил сумку. Кейс с набором хирургических инструментов, пакеты, плёнка, перчатки, упаковка влажных салфеток, защитный костюм, водный раствор рогипнола. Всё это было уложено на дно сумки вместе с охлаждающими элементами, которые он забросит в морозильную камеру, как только прибудет на место. Сверху — аккуратно сложенная рубашка, брюки и мягкие кожаные домашние туфли. Очки в потёртом футляре. Больше ему ничего особо не требовалось. Небольшая маскировка, импровизация и дружелюбие. Какая женщина останется равнодушной к комплиментам от симпатичного, добродушного старика? Только самая бессердечная и циничная, а таких в «Домашних ангелах» не держат.       Он снова составил заявку с другого почтового ящика, намеренно допустив ошибки при заполнении графы «Имя». Указал ещё один запасной адрес, точно зная, что хозяева не появятся дома раньше следующей недели. Эзра добрался до скромного кирпичного дома без сада и заднего двора на Аделаида-стрит. Вошёл, открыв дверь ключом, который был спрятан за вынимающимся из стены камнем. Подготовка заняла у него минут пятнадцать. Всё остальное время он прождал своего «ангела» в кресле-качалке, мысленно пытаясь представить, какой же она будет. Он даже не сразу услышал, как открылась дверь и на мягких лапках крадучись вошла присланная компанией сиделка.       Эзра вздрогнул, услышав резкий и громкий хлопок, когда «ангел» швырнул свой планшет на стол. Он выглянул из-за спинки кресла, делая вид, что близоруко щурится и не может толком рассмотреть свою гостью.       — Ох, бля, — хватаясь за красивую грудь и отскакивая в сторону, воскликнула она, — ну ты и напугал меня, дед!       Эзра медленно потянулся за ненужными ему очками, старательно имитируя старческий тремор. Он ждал, что девушка как следует представится, но она только оглядывала пространство вокруг, совершенно не обращая внимания на клиента. Пришлось самому начать разговор.       — Как тебя зовут, милая?       — Элис, — нехотя бросила она ему в ответ, явно не намеренная любопытничать в ответ по поводу его имени, которое нужно было бы внести в базу.       Вместо этого она довольно бесцеремонно поинтересовалась, нужно ли его мыть и помогать ходить в туалет. Явно обрадовалась, когда он сказал, что сам отлично справляется с такими делами.       Она взялась за мытьё посуды, которую Эзра специально заранее испачкал соусами и остатками пищи, принесёнными с собой. Делала она это крайне небрежно, бурча себе под нос. Невыносимая и чудесная. Полная противоположность пресной Ханны. Такой необычный цветочек явно стоил мучений, поэтому Эзра решил быть терпеливым.       Он давал Элис мелкие несложные поручения, от которых её грубоватую и пикантную мордашку передёргивала гримаса скуки и отвращения. Сам же максимально незаметно разглядывал её лицо с разных ракурсов, отмечая всё больше и больше восхитительных деталей в её внешности. Распущенные, вопреки правилам, тёмные волосы, обветренные яркие губы, подвижные брови, чуть что сходящиеся к переносице и сливающиеся в одну суровую черту. Бесстыжие глаза с неопределённым серо-зеленоватым оттенком.       Она вся была одна сплошная шероховатость, сплошная колкость, неотшлифованный алмаз, только-только извлечённый из грязи и песка с самого дна жизни. Судя по специфическим манерам девицы, так оно и было.       Его радовало, как эти острые белые зубки зло покусывали многострадальную нижнюю губу. И это фырканье на вопрос о любимых цветах Эзру совсем не разозлило. Да, конечно. Он сам выберет цветы для неё. Самые необычные, такие, каких ещё не было на его столе.       Может быть, это будет экзотическая пассифлора с её бесстыдно вывернутым сладострастным нутром?       Или инопланетная, хищная, закованная в драконью чешую протея?       Или... ну конечно же! Похожая на ощетинившееся застывшее пламя стрелиция, с острыми, колючими и яркими лепестками...       — Тебя как зовут, дед? — обратилась к нему Элис, видимо вспомнившая, что ей нужно правильно заполнить документы для отчёта начальству.       — Моё имя? — переспросил Эзра, будто не расслышав.       — Нет, имя моего дедули, который осенью по пьяни упал в озеро Тред и утонул, а нашли его только по весне. Твоё имя, дед. Ты сам-то его хоть помнишь?       — Не особо, деточка... — Эзра попытался улыбнуться как можно веселее, — может, ты попробуешь мне помочь? Сыграем в игру...       Она сразу смекнула, о чём речь, и оборвала неугомонного старикана.       — Ага, ща поиграем. Эни, Мини, Майни, Мо, будешь ты у нас... Джон Смит, — нарекла его Элис и, прихватив свою бутылку с газировкой, вышла из комнаты, не давая возможности подмешать рогипнол к предложенному напитку.       Она громко зашуршала чем-то в коридоре, бурча что-то вроде: «Где эти чёртовы сигареты?», потом хлопнула входной дверью, видимо решив устроить себе перекур. Неловкая шумная малышка...       Эзра, успевший проверить кухонные шкафы до прихода Элис, знал, что у хозяев есть небольшой запас спиртного, а такая девушка, как Элис, явно не откажется от баночки пива или бокала вина.       Пока Элис курила на крылечке, он успел открыть бутылку красного калифорнийского и налить в бокалы. Добавив свой «секретный ингредиент», Эзра вернулся в кресло и прикрыл глаза, покачивая рубиновое вино в своём бокале.       — Что, Джон, ни дня без допинга? А это для кого? Ждёшь какую-то весёлую бабулю из пансионата для пожилых леди?       — Ох, я хотел выпить с милой юной мисс... — расстроенно сказал Эзра.       — Ну, извини, Джонни, я в основном по пиву, а от вина у меня башка трещит, — призналась Элис, и Эзра проклял свой выбор напитка, на который извёл весь имеющийся запас наркотика. Оставалось только... Броситься на Элис? Попытаться скрутить её и придушить? Так можно и лицо попортить, да и вряд ли она из тех, кто будет долго соображать. На её крики вся округа сбежится. Пока он мучительно обдумывал план дальнейших действий, не желая выпускать из рук этот полюбившийся ему образчик, Элис решила его огорошить:             — Слушай, дедуль, мне тут брат звонил, он в больничку загремел, говорит, что его отмудохал взбесившийся андроид, так что...       Они посмотрели друг на друга, и Эзра точно знал, что Элис бесстыдно врёт, желая пораньше сбежать с нелюбимой работы. Она даже не постаралась придумать более правдоподобную ложь. Нельзя было её спугнуть. Стоило устроить ещё одну встречу, раз уж она работала в «Домашних ангелах». Если завтра он всё сделает правильно, то успеет сделать всё, что запланировал.       — Да, конечно, милая, — закивал он.       — Спасибо, дед, ты меня прямо выручаешь... И там указано, что ты платишь наличными, — она помахала планшетом. Да, конечно. Деньги. Деньги, которых уже почти не оставалось, но ему жизненно необходимо было, чтобы она завтра вернулась сюда...       Элис легко выбежала из дома, помахав на прощанье ручкой старому дураку. Завернув за угол, она пересчитала наличку.       Так и есть, лишние пятьдесят баксов на чай! Старик на неё явно запал. Она в таких вещах разбиралась. Элис подумала, что стоит захватить по пути китайской еды для себя и Гэвина. Ему готовить всё равно некогда, а у неё даже вода могла подгореть.       Счастливая от того, что удалось вырваться из дома «Джона Смита», она ещё кое-что вспомнила. Сунула руку в карман и достала безделушку, которую ловко вытащила из спортивной сумки, спрятанной под накинутой курткой в прихожей. Будь у неё побольше времени, она бы обшарила и саму сумку, но и этот улов ей показался весьма недурным. Тонкая серебряная цепочка с необычным кулоном в пёстрых разводах. Она потёрла его пальцами и пришла к выводу, что это какой-то дорогущий камень. Можно будет продать или носить самой. Она спрятала украшение в карман и поспешила домой.

❖

      Гэвин наотрез отказался обедать в кафе на углу. Он заставил Ричарда довезти его до дома, но сразу забыл о еде, как только переступил порог.       — Наконец-то!       Он сказал это так, будто после их странного рандеву в мотеле прошло не два дня, а целый месяц. Гэвин до дрожи хотел хотя бы на полчаса устроить себе отдых от всего этого бардака, от бесплодных попыток найти хоть какие-то зацепки и бесконечного анализа документов, которые он выучил почти наизусть. Имена жертв он знал лучше, чем имена отцов-основателей, был в курсе их биографии, места проживания, семейного положения и месячного цикла. Он знал обо всех пропавших с их тел цацках, будто это были фамильные драгоценности из заветной шкатулки его мамы. Но что толку? Перебирая фотографии с этими заурядными, хоть и довольно милыми женщинами, он не понимал, что между ними общего, кроме пола и того, что все они в фертильном возрасте. Рассматривая грубо сработанные бусы из речного жемчуга, дизайнерские браслеты с художественной эмалью, скромные золотые серёжки и серебряную цепочку с пёстрым кулоном из детройтского агата, он понимал: такое барахло вряд ли где-то всплывёт. Если маньяк это оставлял себе, то явно не для продажи в ближайшем ломбарде.       Что-то должно было объединять этих женщин, но он никак не мог понять, что именно. Внешность? Социальное положение? Образ жизни? Как они попадались «потрошителю»? Нужно было отдохнуть. Расслабиться. Отвлечься. Обнулиться.       Он потянул Ричарда за рукав в спальню, говоря на ходу:       — Время не ждёт, давай не раздеваясь!       Он упал спиной вниз на постель, притянув к себе Ричарда, который, не задавая лишних вопросов, сладко поцеловал Гэвина, одной рукой расстёгивая брючный ремень и проскальзывая под ткань. Рид в долгу не остался и закрыл глаза, восстанавливая в памяти картинку с обнажённым Ричардом и «картой наслаждения» на белом глянцевом покрытии. Он пробрался под рубашку и приготовился сыграть на датчиках андроида славную импровизацию. Гэвин точно попал на три нужные точки, зажав их одновременно. Ричард дёрнулся в его руках, слегка придавливая Рида своим телом, но не остановился. Хорошая машина...       — Да, вот так, хорошо... — Гэвин задыхался от предчувствия ни с чем несравнимого удовольствия, которое умел ему доставлять только Ричард, и вцепился зубами в лацкан его куртки, постанывая от знакомых выверенных движений, быстро приближавших его к долгожданной разрядке. Ричард, словно издеваясь, замедлился, оттягивая кожу на стволе, и легко провёл пальцем по венчику головки.       — Мне не нравится делать это в одежде, — сказал он Риду, который чуть не заплакал от этой паузы в интенсивных, почти грубых и весьма эффективных ласках.       — Рик, садист грёбаный... Не останавливайся! Ох, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...       Эту просьбу, произнесённую рваной скороговоркой, он скорее выдыхал в склонённое над ним лицо Ричарда, чем толком произносил. Ричард целовал его в дрожащие приоткрытые губы, послушно продолжая стимуляцию, ускорялся, вытягивал душу с каждым движением сжатого на члене кулака. В ответ Рид царапался, давил, постукивал подушечками пальцев прямо по адски чувствительным сенсорам и уже был готов ухватить Ричарда за шею, коварно впиться губами в подставленное ухо, чтобы в наивысшей точке наслаждения почувствовать ответную, сильную вибрацию, которая доводила его до исступления, но Риду не дали насладиться этим моментом. Не прошло и десяти минут, как он, весь взъерошенный и напряжённый, тихо и счастливо стонавший, вцепившись в любовника, услышал звук ключа, проворачиваемого в замке. Гэвин вместо очередной нежности прямо в ухо Ричарду выдохнул:       — Бля!       Тот сразу выпустил его из страстного объятия, а Гэвин, мгновенно оценив опасность быть разоблачённым, вскочил с кровати и понёсся в ванную комнату, на ходу застёгивая брюки. Он захлопнул дверь, а через секунду открыл и прошептал:       — Изобрази, что ты здесь по работе!       Ричард, который с феноменальной скоростью застегнул и заправил в брюки свою рубашку, изобразил. Он поправил воротничок, одёрнул смятое покрывало на постели, диктуя какие-то выдержки из очередного дела громким и невыносимо скучным голосом. Когда Элис вошла в комнату, она увидела вытянувшегося в струнку андроида, стоящего у стены между напольной лампой и комодом, словно был предметом интерьера. Она хмыкнула:       — Что, читаешь Риду, пока он там на унитазе сидит? Ну и работёнка у него: посрать спокойно не дадут. Хорошо, что он тебя здесь на ночь не оставляет, свихнуться можно от твоего бубнежа...       Рид распахнул дверь и бросил испепеляющий взгляд на Элис.       — Ты же вроде должна быть на работе? Ты же обещала!       — А я передумала. Меня достало прикидываться лапушкой перед вонючими стариканами и играть с ними в ёбаное лото. Поищу другую работу... сама. Поживу у тебя ещё пару дней.       — А меня ты спросила? — Элис сладко улыбнулась и пообещала:       — Я буду паинькой, правда-правда, — она потрясла шуршащими пакетами, — я нам обед принесла.       — Откуда деньги? — сурово поинтересовался Гэвин, подозрительно глядя на Элис. Она слегка замялась, но Ричард вдруг пришёл ей на помощь:       — Я ей дал денег на еду.       Гэвин мгновенно решил, что сегодня Ричарду не избежать взбучки за потакание этой наглой девке. Она тянула деньги сразу с них двоих, а учитывая склонность Ричарда к широким жестам, он бы не удивился, если бы она убедила андроида в том, что ей жизненно необходимо бриллиантовое колье от Тиффани.       — Я не голодный, — ответил он сурово. Ричард и Элис переглянулись, когда Гэвин пристегнув кобуру, направился на выход.       — Ты завис там, что ли? Едем в участок, работа сама себя не сделает, — довольно грубо позвал он андроида и вышел за дверь. Ричард задержался буквально на несколько секунд.       — Если это повторится, я больше не буду тебе подыгрывать.       — Ой, да брось ты! И я тебя не просила...       — Я не детектив Рид, — напомнил андроид, намеренно не обращаясь к ней по имени, — я не подвержен человеческим эмоциям. Если я увижу, что ты снова солгала ему или занялась чем-то незаконным, то лучше тебе уйти самой.       — Я его сестра!       Ричард пожал плечами и быстрым шагом вышел из квартиры, считая, что сказано было достаточно.       Элис решила серьёзно поговорить вечером с братишкой, который явно не замечал восстания машин в собственной квартире. А пока он поехал «нагибать преступность» с этой зловещей механической жопой по имени Ричард, она со вкусом пообедала, помылась, накрасилась для настроения и, вспомнив о красивой безделушке у себя в кармане, нацепила её на шею.       Отполированный почти до зеркального блеска камешек с алыми, синими, чёрными и белыми перемежающимися полосками очень красиво смотрелся на фоне растянутой чёрной футболки Рида, которую Элис решила носить, как домашнее платье.

❖

      Вечером Эзра получил долгожданный ответный звонок на свой одноразовый телефон.       — Да, мистер Смит, заявка на Аделаида-стрит, дом сто семнадцать, подтверждена. Да, на полный день.       — Спасибо, милая, но я бы хотел узнать, кто ко мне придёт.       — В заявке указано, что с вами работала Элис Роу.       — Да, да, малышка Элис, — ответил он, чувствуя, как сердце приятно сжалось от упоминания этого шелковистого, мягкого, совсем неподходящего к этому колкому характеру имени.       Он убрал из своего холодильника полки, чтобы втиснуть туда большую белую коробку с купленными заранее стрелициями. До блеска отмыл и без того чистую квартиру. Ему очень хотелось обставить место съёмки свечами, но тепло от их огня было бы слишком разрушительно для его «цветка», так что от этой идеи пришлось отказаться, чтобы провести с ней побольше времени.       Фото в дневном, вечернем, закатном, электрическом и нежном новорожденном утреннем свете. Светает рано. Он успеет поймать нежные розовые отблески на её бледной коже, а потом избавится от неё, навечно сохранив прелесть её лица на цифровом носителе.       — Так вы пришлёте её? Не другую девушку? — уточнил он.       — Да, конечно, мы всегда учитываем пожелания клиентов. И мы очень рады, что Элис с вами поладила. Ожидайте своего «ангела» завтра в одиннадцать утра, сэр.       Нетронутые инструменты он перебрал, протёр, полюбовался их зеркальным блеском. Газировка, бутилированная вода, два сорта пива, всё готово для того, чтобы утолить жажду Элис. Все деньги потрачены. На оплату услуг у него не осталось ни одного доллара, но ему и не потребуется платить. Всё уже готово. Сегодня она не убежит к выдуманному «брату». Либо яд, либо скальпель, который он предусмотрительно спрятал в кармане. Конечно, не хотелось бы всё залить её кровью прямо на кухне, но выбора особо нет. Главное — не повредить лицо.       Без десяти одиннадцать он причесался перед зеркалом, поправил воротничок рубашки. Улыбнулся себе и занял кресло, ожидая, когда лёгкие кошачьи шажки послышатся за спиной и скрипучий голосок Элис грубо скажет что-то вроде «Ты там живой, дед?».       Считая минуты до её прихода, он размышлял о том, какая музыка бы подошла для работы с ней. Его Офелия, его Маргарита Готье, его Элайза Дэй...       Нет. Никакой музыки. Он будет работать в тишине, чтобы ничего не отвлекало от чистого творчества. Чтобы ничто не сбивало ритм, не туманило разум, не отвлекало...       По каменным ступеням крыльца застучали чьи-то подошвы. Слишком громко для легконогой Элис. Он попытался приподняться, но незваный гость был уже на пороге кухни. Заговорил он не представляясь, игнорируя все правила, нормативы, законы.       — Привет, Джонни-бой или как там тебя? Генри? Или Майкл? Или Роджер? Это ты вызывал «Домашнего ангела», дедуля?       Он спросил с гнусной, саркастической улыбочкой, давая понять, что милый, слабый старик не вызывает в нём умильности. Что он знает, кто тут Страшный Серый Волк. А Эзра знал, кто здесь Охотник.       — Извините? — всё же удивлённо переспросил Эзра, насаживая на нос свои очки дрожащей бессильной старческой рукой. Вторая незаметно сжала в кармане один из скальпелей. Пускай подойдёт ближе. Один рывок вперёд, удар с левой стороны — и у него будет возможность выскочить через заднюю дверь в глухой переулок. А дальше бежать. Уж бегать-то он умеет...       За неприятным копом возник второй силуэт, повыше.       — Выньте руки из карманов и покажите их мне, сэр, — вежливо сказал полицейский андроид, выходя вперёд и заслоняя собой человека. Увидев поднятые ладони, он подошёл ближе, оставаясь непреодолимой преградой между Эзрой и копом.       — Вы имеете право хранить молчание, — сказал андроид, а коп вытащил из кармана латексные перчатки и начал выгружать из холодильника отравленные напитки.       — Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. — Коп извлёк спортивную сумку из кухонного шкафчика и поставил на стол.       — Ваш адвокат может присутствовать при допросе. — Коп вытащил из кармана что-то блестящее, придерживая тонкую цепочку двумя пальцами перед лицом Эзры, он покачал кулоном с ярким детройтским агатом в серебряной оправе.       — Это не ты потерял, Джонни?       Эзра уставился на красочные слоистые разводы автомобильной краски, превратившиеся в женское украшение.       Вспомнил, что это был сувенир от Ханны. От глупой, бесцветной, серой мышки Ханны, которая почему-то любила яркие цветы и необычные безделушки.

❖

      — А мне полагается какая-то награда за то, что я типа поймала маньяка? — поинтересовалась Элис.       — Благодарность американского народа есть высшая награда, — заученно ответил Гэвин, тыкая пальцем в экранчик телефона, — и ты никого не поймала. Это тебя чуть не поймали.       — Ага, из-за того, что кто-то хуёво работает.       — Если бы мы хуёво работали, ты бы уже была частью гербария, кошечка, — не отрываясь от своей писанины, возразил Рид.       «Переписывается со своим уродом», — досадливо подумала Элис, которую бесило то, что брат утром, днём и вечером ходил едва ли не в обнимку с андроидом, а ночью ещё и переписывался с ним, думая, что она этого не замечает.       — Передай своему мудаку, что он трепло и стукач. И подпиши «С любовью от Элис. Пошёл нахуй, пластиковая жопа».       — Если бы он не увидел, что ты спёрла кулон, то...       — Да-да, я бы потеряла голову от Джонни или как его там зовут. Хотя я бы его уработала, отвечаю... Если бы он ко мне полез, то я бы...       — Может, тебя сразу в спецназ устроить, а, кошечка? — Гэвин засмеялся, представляя, как она укладывает Эзру Мильтона мордой в пол. Но ему пришло новое сообщение, и он снова погрузился в переписку.       — Этот андроид тобой крутит как хочет, Гэв, — заметила Элис, усаживаясь рядом и пытаясь увидеть, что пишет в сообщении Гэвин.       — Что ты несёшь? Мы просто работаем вместе. То, что я с ним соглашаюсь, не значит, что он мной «крутит». Мы просто выбираем оптимальные решения, согласуем действия, и вообще, ты не знаешь, что такое работа детектива, — нежно улыбаясь своему телефону, ответил Рид.       — Ага, не знаю. Зато знаю, как выглядят мужики, теряющие контроль. И ты его теряешь, Гэв. Этот твой Рик...       Гэвин оторвался от своих занятий, услышав его имя, произнесённое обиженно, пренебрежительно, колко. Молча они смотрели друг на друга, и Элис, которая была явно глупее всех знакомых женщин, моментально поставила самый точный в его жизни диагноз безо всякой жалости. Как будто она была врачом, заебавшимся утешать каждого ракового больного и потому не тратившего времени на подготовку и утешения.       — Ты его любишь.       Не вопрос.       Не предположение.       Утверждение.       ПРИГОВОР.       «С прискорбием вынуждена вам сообщить: у вас любовь к андроиду в четвертой стадии. Очень жаль, что вы игнорировали симптомы болезни. Мы постараемся что-то сделать, но ваши шансы невысоки. Крепитесь, детектив Рид».       — Мы просто напарники, — тупо повторил он, оглушённый этой простой и невероятно жестокой констатацией факта, который он упорно не хотел замечать.       — Ага, конечно. Утешай себя. А кто это «Дэб»? — спросила она напрямую у Рида, который пытался понять, что ему с этим всем делать.       Выставить Элис за дверь, лечь спать в одиночестве и проснуться полностью излеченным. Ведь никто, кроме неё, не знает. Даже не догадывается...       — Так кто эта «Дэб»? Бывшая? — настойчиво повторила свой вопрос Элис.       Гэвин даже не нахмурился. Он и так знал, что Элис проверяла его телефон. Теперь пресловутые женские привычки ему были знакомы не понаслышке. Пусти женщину в дом, и вот уже для твоей бритвы и зубной щётки едва хватает места в ванной, на спинке стула висит её салатовый лифчик с леопардовым узором, удушающе пахнет ароматическими палочками, и на просьбу погасить эту вонючую дрянь ты получаешь лекцию о том, как аромат сандала благотворно влияет на энергетику дома. Её присутствие ощущается везде: в холодильнике, в шкафу, в гостиной и даже в твоей собственной кровати, даже если ты её туда не пускал. Ночью Гэвину пришлось спать без подушки, потому что вездесущая Элис пропитала её ароматом своего шампуня, от которого у него зудело в носу.       Она мгновенно обжила его квартиру, устроив перманентный беспорядок. И его уже встречала не тишина и покой, а новые, незнакомые, слишком резкие запахи, странные продукты на полках, беспардонные вопросы о его самых сокровенных тайнах.       — Дэб — это моя мама.       — О-о-о, — Элис была поражена, — ты звонишь ей каждый вечер? Она что, болеет?       — Нет, блядь, — разозлился Рид, — при чём тут... Я звоню, потому что хочу её услышать! Понятно тебе? А ты что, звонишь своей, только когда она болеет?       — А я своей вообще не звоню. И не думаю, что она бы хотела меня услышать.       — Это ещё почему?       Элис подумала, стоит ли ему про такое рассказывать, но решила, что Рид и так про неё всё давно понял. Да он и сам не святой, с такими всегда проще разговаривать. Они не строят из себя святых проповедников и не кривят лицо, узнавая тебя получше.       — Когда я уезжала из Флинта, то прихватила из её заначки семьсот долларов. И забрала её пикап. И...       — Стоп-стоп-стоп! — запротестовал Гэвин. — Ты, бля, ограбила родную мать?! И она на тебя не заявила?       — О, это долгая история...       Элис поднялась с дивана и направилась на кухню за припасённой упаковкой пива. Открыла две банки для себя и для Гэвина, который не стал ломаться, хотя и предупредил: «Мне только одну».       — Это блядски долгая история, братишка... — повторила она и, закинув ноги на журнальный столик, начала исповедоваться копу, который не собирался вязать ей руки и тащить в участок за её прегрешения.

❖

      Гэвин не помнил, что конкретно он написал Ричарду, но это было длинное сбивчивое послание с кучей опечаток и смайлов, которые каким-то загадочным образом вставлялись в текст в совершенно неожиданных местах. Но суть сообщения андроид конечно же уловил и появился на пороге уже через пятнадцать минут.       В квартире было накурено, на столике и под ним валялось не меньше десяти пустых пивных банок. Голова Гэвина выглянула из-за спинки дивана, и расфокусированный взгляд остановился на фигуре Ричарда.       — Ты пил? — Ричард задал этот вопрос максимально нейтральным тоном, не выдавая своего неудовольствия.       — Немножечко, — Рид виновато улыбнулся, но по выражению его лица и по этому «немножечко» было совершенно точно понятно, что он здорово пьян и сам это знает.       — Ну конечно... — задумчиво произнёс Ричард, оглядываясь в поисках виновницы такого состояния Гэвина. Следов присутствия Элис в квартире не обнаружилось. Вообще. Ни брошенных где попало туфель, ни одежды, свисающей со спинки кресла или лежащей неаккуратной грудой на столике, ни коробок из-под еды, которые она редко доносила до мусорки.       — Она уехала, Рик. В свой Флинт. Она говорит, что пойдёт там на курсы этих... этих... Казалось, что он забыл нужное слово, поэтому просто взъерошил свои волосы, а потом снова пригладил, пытаясь этой странной пантомимой что-то показать. Ричард подсел к нему на диван, и Гэвин, пьяно улыбнувшись, немедленно завалился на бок, устраивая голову на его коленях.       Он закрыл глаза и начал что-то невнятно рассказывать Ричарду. О маньяках, детройтском агате, ангелах, об Элис и Флинте, о маме...       Белые обнажённые сверхчувствительные пальцы андроида гладили его по волосам, и сквозь мельтешение помех, которые мелкой алой рябью проходили за закрытыми глазами, он едва разбирал эту тихую хрипловатую смазанную речь, которую сложно было расшифровать из-за того, что язык Гэвина уже еле шевелился. Он был пьян и засыпал, прижавшись щекой к бедру Ричарда, спрятав руки между тесно сведёнными коленями, но на автомате продолжал что-то говорить.       — Она просто не могла... знаешь... бывает так. Плохие люди... и вот... знаешь... я тоже... тоже... Помочь бы.       — Да, Гэвин, — тихо ответил Ричард.       — Я думал, что... что никогда никто... так одиноко... Одиноко, Рик... сам виноват, я знаю... Но ведь я могу?       — Можешь, Гэвин, — согласился Ричард.       — Тепло, Рик... побудь... не уходи... там плохо... останься... люблю... Рик... Рик?       — Что, Гэвин?       Но Гэвин уже спал. Пальцы Ричарда легли на тёплую щёку, заскользили к губам, обдаваемые горячим дыханием. Система перегружалась множеством сигналов, поступающих от тактильных датчиков, но Ричард сосредоточился на ощущениях и не старался снизить эту ненужную нагрузку. Тонкая нежная кожица на нижней губе Гэвина, небольшая шероховатость — корочка на заживающей ранке, это всё от привычки Гэвина обкусывать губы. Дальше влажная, скользкая слизистая, гладкая, с небольшими щербинками, эмаль зубов...       Рот приоткрылся, приглашая, соблазняя, заманивая. Гэвин спал. Ричард ему совсем не мешал. Что такого, если оттянет подбородок немного вниз, проникнет пытливыми пальцами в его рот, обласкает обмякший язык, ребристую поверхность нёба, заденет острую кромку резцов? Он толкнулся вглубь, не слишком глубоко, и прикрыл глаза. Сосредоточился. Если бы он мог подобрать аналогии в языке, которые бы описали этот поток данных, хлынувший в мозг, то это было бы...       «Любопытно»? Не совсем.       «Приятно»? Не совсем точное определение.       «Восхитительно»? Да, «восхитительно», «бесподобно», «феерично».       >Исследовать ротовую полость объекта «Гэвин Рид»...       >Цель исследования ротовой полости: ?????....????       >Исследовать????       >Продолжить исследования????       Гэвин немного прикусил его за сустав, неловко повернувшись во сне, и Ричард сразу опомнился.       — Извини, Гэвин, — сказал он, хотя тот его вряд ли услышал.       Ричард восстановил скин и снова погладил Гэвина по волосам. Ощущения были уже не такими острыми, перегружающими систему, которая пыталась расшифровать поступающую информацию, но всё равно это было...       >Любопытно????       >Информативно????       >????....????       >Приятно...       Да, это было приятно. Приятно снова быть только вдвоём. Приятно чувствовать вес головы Гэвина на своих коленях.       >> Пять целых четыре сотых фунта       Приятно постоянно проверять его пульс.       >> Шестьдесят пять ударов в минуту       Его температуру.       >> Тридцать шесть целых девять десятых градусов по Цельсию       Слушать дыхание и считать количество вдохов и выдохов.       >> Частота дыхательных движений: двенадцать движений в минуту       Он ждал, пока Гэвин заснёт достаточно крепко, чтобы можно было встать, не разбудив его, и отнести в кровать приятно обвисающее на руках тело. Расслабленное и безвольное. Доверчивое.       Лечь рядом и не увидеть утром никакого удивления в сонных глазах, когда Гэвин обнаружит его рядом с собой.       «Мы вместе».       «Ты мой, Гэвин».       «Мой».