Цвет сливы перед сезоном Цую

      По горной тропинке иду.       Вдруг стало мне отчего-то легко.       Фиалки в густой траве.       Басё (1644–1694)       Хиэй поднялась на мостик и поставила на тумбочку стакан с маття. За тумбочкой, на стене, висела школьная зелёная доска с проступающими на ней отметинами надписей, прямых и кривых линий, которые покрывали всю её поверхность и превращались в некое подобие петроглифов, оставленных неизвестной цивилизацией. Хиэй специально оставила эту доску как напоминание о первых попытках командования Ударной эскадрой, разбора ошибок и повторения пройденного, как напоминание о планах которые сбылись и не сбылись, как напоминание о удачах и неудачах, когда они пытались освоить и применить свалившийся на них вал эмоциональной информации.       Хиэй уже по привычке прошла и села в правое кресло у пульта управления, левое, капитанское, кресло в спокойной обстановке занимала, свернувшаяся клубочком, Хоси. Это сложилось само собой. Правда, когда Хоси первый раз заняла это кресло, в котором раньше сидела Хиэй, то Хиэй, возмутившись этому, просто согнала Хоси с кресла. На что Хоси даже не мяукнула от возмущения, а просто посмотрела пристально своим янтарным взглядом и, отвернувшись, ушла с мостика. Спустя 12 минут от ремонтно-восстановительной системы поступил запрос на внеплановую уборку и замену комплекта постельных принадлежностей в связи с их повреждениеми выделениями биологического малого рембота. Хиэй, слегка опешив, дала согласие. Вечером, придя в каюту и готовясь ко сну, по привычке позвала Хоси, но её нигде не было. Осмотрев каюту и санитарный блок, нигде не увидела кошки. На запрос о местонахождении органического рембота ремонтно-восстановительная система ответила отказом. Хиэй похолодела: «Неужели Хоси упала за борт? Утонула! Я себя никогда не прощу за это! Какая я дура! И стоило мне сгонять кошку с кресла? Какая разница где сидеть? Всё равно я могу управлять и получать информацию в любом месте! Вот ведь дура!!! Х-о-о-о-си!!! Ну ты где? Кися! Кисонька! Хосинька моя маленькая! Ну найдись, пожалуйста!! Я больше не буду тебя выгонять! Хо-о-ос-с-си-и-и-и!!!». И расплакавшаяся Хиэй заревела во всё горло, размазывая слёзы по всему лицу: «Хо-о-о-оси-и-и-и! Ну-у-у-у вернись, пожалуйста-а-а-а!! Мне так без тебя пл-о-о-о-хо-о-о! Как я без тебя буду жить? Кто мне мурлыкать будет?» Эмоциональная составляющая ядра линейного крейсера «Хиэй» забирала уже 75% вычислительных мощностей, и ядро, и органический сопроцессор уже находились на пределе своих возможностей, вот-вот готовясь уйти в перезагрузку. Хиэй в это время бессистемно носилась по каюте, кают-компании, мостику, по палубе, причитая и всхлипывая. Пыталась даже проинспектировать, в поисках Хоси, доступные ей кабельные и сервисные каналы, чуть не застряв в одном из них. В конце концов, устав и посбивав до крови коленки и локти, Хиэй приплелась в каюту и обессиленно рухнула на кровать, даже не пытаясь переодеться в пижаму.       Пижама была еще одной тайной, которую Хиэй тщательно скрывала от других девушек. Пижама была на 3 размера больше и ярко-розового цвета. По всей поверхности ткани гарцевали разноцветные миленькие единороги с разноцветными хвостами. Ткань пижамы была немного ворсистой и, когда касалась кожных покровов Хиэй, то создавалось неописуемое словами ощущение уюта, мягкости и тепла, от которого сами собой глаза аватары закрывались, и аватара засыпала, а скорость процессов обработки информации ядра увеличивалась на 17%, а эффективность ремонтно-восстановительной системы возрастала на 2,3654%. Как к Хиэй попала эта пижама, об этом никто не знал. Разве что Акаси смогла получить информацию при полном сканировании системы и просмотре журнала событий, но она ничего об этом не говорила, только изредка в её взгляде виделся некий вопрос, который она так и не задавала.       Глубокой ночью аватару подняли из тяжёлого сна без сновидений и отправили к ядру. Хиэй, позёвывая во весь рот, растирая слипающиеся от сна глаза и почесывая занемевшие участки тела, спотыкаясь, двигалась ходами сообщения в самую защищённую часть линейного крейсера «Хиэй». Ударившись пару раз головой о притолоку и запнувшись о комингс, Хиэй вошла в небольшое помещение, в центре которого, между двумя параллепипедами, сверху и снизу, находилось ядро, имевшее цвет глубокого, почти чёрного, бордо. Периодически по поверхности ядра проскакивали молниями линии и узоры, которые невозможно было отследить взглядом.       И вот напротив ядра, в непосредственной близости от него, на кубе системы охлаждения восседала Хоси, и изредка в ответ на мелькающие узоры поднимала лапку, как будто пыталась поймать эти узоры.       - Хоси! – пискнула аватара, схватив кошку и прижав её к груди. – Ах ты миленькая, непослушная кошечка! Как ты меня напугала! Ну зачем ты пряталась! Я больше так не буду! Прости, прости, прости меня Хоси! Хосичка! Пойдем спать в каюту!       И когда Хиэй направилась в сторону выхода, Хоси вдруг вывернулась в её руках, посмотрела на ядро и требовательно мяукнула.       - Хорошо Хоси! Если тебе надо будет, то ты сможешь сюда приходить и смотреть, только не надо ядро лапками трогать! Хорошо? Вот и славно! А теперь пойдем в каюту, а то уже холодно стало.       Другой раз непонимание между Хоси и Хиэй случилось, когда Хиэй осуществляла отработку манёвров и боевого слаживания Ударной эскадры и 1-ой Патрульной эскадры в условиях противодействия со стороны подводных и воздушных сил вероятного противника. Подводные силы имитировали I-400 и I-402, а воздушные силы представляли самолеты ПЛО и перехватчики авианесущего крейсера «Тикума». Хиэй была на мостике и с напряжением выправляла ситуацию, когда отряд эсминцев во главе с «Миоко», направленный на прикрытие тяжелого крейсера «Начи», попал под одновременный удар из-под воды и с воздуха. Другая группа во главе с «Ашигарой» вполне успешно отражала атаки I-402. Самой «Хиэй» и «Касиме» еще с одним эсминцем приходилось бороться с атаками с воздуха. В тот момент, когда «Миоко» уже было успешно справилась с воздушной угрозой и сосредоточилась на избиении I-400, на них обрушилась новая волна с воздуха: это по условиям учений в бой вступила подошедший тяжёлый крейсер «Тонэ».       И вот Хиэй прошлось взять управление группой «Миоко» на себя, так как «Миоко», получив прямое попадание с воздуха болванкой в мостик, была объявлена «героически погибшей» и отправлена за границы зоны проведения учений. Миоко при этом, сидя на первой башне ГК, прижимала к правому глазу мешочек со льдом, под которым всплывал довольно-таки большой фингал. Его Миоко получила, когда болванка, пробив оконный проём (хотя было сказано, что бронеплиты должны быть подняты, но Миоко гордо заявила, что она-то «от этих воздушных куриц увернётся», и подымать не стала), разнесла заднюю стену мостика. Один из осколков от стены и срикошетил, теряя энергию, вначале в потолок, затем, пробив пульт, в наружную стену мостика, а после в пол и в конечном итоге впечатался под правый глаз Миоко.       - Ой, бли-и-ин, щиплется! И щека замерзает! И кто интересно надоумил эту несуразную бомбить честные крейсера?! Не могла, что ли, как раньше, ракетной атакой обойтись или главным калибром пошвыряться! Ну, на крайний случай, ракето-торпедами атаковать! Нет, придумала с воздуха бомбы кидать! Древность какая-то, явно в человеческой информационной сети насмотрелась! Я ведь её этот, как его называют-то? А! Самолёт, ещё за пределами гарантированного нанесения удара снесла! Причём, явно глупо было с носового ракурса атаку вести! С бортов явно эффективнее! Было же видно, что эта болванка в воду далеко от меня упала! Наверное, я ещё какую-то из этих леталок Тикумы пропустила в запарке, когда эту самотопину гоняла! Вот она и сбросила мне в рубку! Ой! Как холодно! И глаз опухает! – жаловалась в тактической сети Миоко. Эта жалоба и немного ноющая интонация так не походили на всегда спокойную и уравновешенную Миоко, которая больше молчала, чем говорила.       От одного из эсминцев группы Миоко поступил видеофайл, из которого было видно, как летательный аппарат с «Тикумы», летящий на небольшой высоте, сбрасывает болванку, и его самого настигает ракетный залп «Миоко». Но затем, в замедленном воспроизведении, становилось видно, что болванка не погружается в воду, а отскакивает от её поверхности и летит дальше по параболе. И так происходит ещё несколько раз. Последний раз, ударившись о поверхность воды, практически перед самым носом «Миоко», болванка врезается в оконный проём мостика.       - Пример использования топ-мачтовой бомбардировки. Активно применялся при атаке кораблей летательными аппаратами во время Второй Мировой войны. – ровным, лишённым интонаций голосом прокомментировала Хиэй, - Кораблям соединения принять во внимание данный способ атаки со стороны противника. Усилить маневрирование и следить за воздушной обстановкой. Не допускать выхода летательных аппаратов на рубеж атаки.       И добавила лично для Миоко:       - На следующем собрании Ударной эскадры делаешь доклад на тему: «Способы применения летательных аппаратов против кораблей», с обязательным приложением тактических схем и предложений противодействия.       - Есть подготовить доклад! – отрепетовала Миоко, прижимая к опухающей щеке и наливающемуся синевой глазу мешочек.       И вот, координируя отражение атаки воздушного противника и одновременно не выпуская из противолодочных «сетей» I-400, Хиэй с раздражением услышала требовательное мяуканье Хоси. «Вот же ж блин! Нашла когда мяукать!», подумала Хиэй, и отключая общий визуальный и звуковой канал, присела перед кошкой, подобрав под колени юбку.       - Хоси! Кисонька! Я сейчас не могу с тобой поиграть. Я сейчас закончу с этими противными подводными лодками и этими воздушными недоразумениями и тогда с тобой поиграю. Хорошо? А теперь иди в каюту и полежи там! – Хиэй выпрямилась и, включив все каналы связи, тут же забыла о Хоси, погрузившись в управление соединением.       Кошка, простояв в ожидании ещё пару минут, презрительно посмотрела в спину Хиэй и, развернувшись, ушла на мягких лапках в кают-компанию, с трудом преодолевая ступеньки лестницы из-за большого живота.       Когда закончились учения, Хиэй прошла в кают-компанию и слегка трясущимися от напряжения руками заварила себе чашку маття. Пока шел процесс взбивания маття в легкую пенку и его заваривания, прошло возбуждение от не совсем успешно прошедших учений. По результатам учений Флагманом было отмечено успешное управление лидером Ударной эскадры ввереными ей подразделениями, однако при этом было указано на недоработку в части дисциплины одной из Ударниц. По итогам учений Тикуме и Тонэ предложено разобрать процессы обнаружения и атаки надводных сил и сформулировать предложения по улучшению использования воздушных сил. Кораблям 1-й Патрульной эскадры продолжить отработку противолодочных манёвров. Тяжелому крейсеру "Миоко", за проявленное халатное отношение к приказам лидера эскадры, объявлено 3 суток наряда на Опорной базе флота.       Миоко нервно всхлипнула, а Ашигара, Начи и Хагуро сочувственно вздохнули: снова заниматься этой рыбой! Ну, ладно бы свежую ловить, а то ведь снова заниматься сортировкой и очисткой уже пойманных трёх тысяч двухсот двух килограммов. И кто такое наказание на их головы придумал?! Если бы Ашигара, Начи, Хагуро и Миоко узнали, то месть их была бы жестока! Но Хиэй молчала и просила, чтобы Виктор и Конго об этом не рассказывали.       Закончив с административными делами и перейдя в дрейф, Хиэй решила выпить стаканчик маття и ещё раз проанализировать результаты учений. Когда маття был готов, Хиэй по привычке села на диван и отхлебнув горьковатого напитка, похлопала по диванчику и позвала: «Хоси! Кисонька! Иди к Хиэй на коленки, лапушка!». Хоси появилась, как всегда неожиданно, из-под стола. Подошла к дальнему краю дивана, потоптавшись несколько раз, с трудом запрыгнула на диван, и села, с гордым видом повернувшись спиной к Хиэй. От этой эскапады у Хиэй даже не нашлось слов.       - Хоси! Киска! Что случилось? Иди ко мне. Я тебе животик почешу!       Но кошка продолжала сидеть на дальнем конце дивана, не пошевелившись, лишь только ушки немного повернулись в сторону Хиэй. И Хиэй, вместо того, чтобы производить разбор манёвров сводной подчинённой группы кораблей, запаниковала. Нужно было что-то срочно делать. Ибо это презрительное молчание со стороны Хоси выбивало Хиэй из привычной колеи. Ей стало не хватать, как воздуха, мурчания кошки, теплоты и мягкости её шкурки, настойчивых приглашений к ласкам, заигрываний и притворных атак из-за угла лапкой со слегка выпущенными коготками. Игнорирование Хиэй затягивалось, и, как Хиэй ни пыталась подластиться к Хоси, ничего не выходило. Ни синтезированный корм, ни открытая консерва с кошачьим кормом (предпоследняя, между прочим!), ни свежепойманная рыбка не вызывали у Хоси ничего, кроме презрительного взгляда и перемещения на другой край дивана.       Хиэй уже впала в лёгкую панику, не понимая ни причин такого поведения кошки, ни как из этой ситуации выбраться и что необходимо сделать. В надежде избавится от этого навязчивого состояния, Хиэй запустила видеозапись учений, чтобы провести анализ свих действий и попытаться таким образом забыть про кошку. Просматривая видеозапись, Хиэй увидела, что на мостик поднялась Хоси и начала призывно мяукать, но Хиэй была слишком занята и прогнала кошку. Хоси ушла с мостика, и Хиэй включила записи слежения ремонтно-восстановительной системы, которые всегда включались при объявлении как учебной, так и боевой тревоги. По ним она к своему стыду увидела, что Хоси подошла к своей миске с водой и тронув её лапкой убедилась, что воды нет. Хоси еще немного посидела, подняла голову и громко мяукнула несколько раз. Не получив ответ и воду, кошка тяжело вздохнула и ушла. Спрятавшись под диван, свернулась там калачиком и уснула, периодически вздрагивая, когда по корпусу корабля раздавались глухие удары редких попаданий учебными болванками. Хиэй стало стыдно за своё невнимательное отношение к Хоси.       Хиэй тихонечко подошла к углу, где сидела Хоси, и с виноватым видом села на колени по-японски:       - Хоси-сама, прошу меня простить! Хиэй больше не будет так себя вести! Хиэй просит глубокого прощения у Хоси-сама! Кисонька, лапушка, я виновата перед тобой! Хиэй уже налила тебе водички в твою миску. Пей, пожалуйста! Хиэй дала указание ремонтно-восстановительной системе регулярно наливать и менять тебе воду!       После этой тирады кошка повернула свою голову с маленькими, почти круглыми ушками. Посмотрела на Хиэй взглядом хозяйки, смотрящей на провинившуюся прислугу, и тихонько мяукнула. От этого мяуканья Хиэй сразу стало легче и тепло на душе. Смахивая выступившие в уголках глаз капельки слёз, Хиэй села на диванчик, и к ней на колени взобралась Хоси, требовательно подставив для почёсываний своё большое мягкое брюшко.       - Но, Хоси, ты пойми, что у меня есть свои обязанности, и я не всегда могу и поиграть с тобой и погладить тебя. Поэтому, если я занята, то ты уж прости меня, но я смогу поиграть и погладить тебя попозже!       Говоря эти слова Хиэй понимала, что Хоси не сможет её понять, но, к её глубокому удивлению, Хоси, лёжа на коленях Хиэй, казалось, внимательно слушает её, широко открыв свои янтарные глаза. Когда Хиэй закончила говорить, Хоси плавно закрыла и снова открыла свои глаза, как будто соглашаясь с ней. Потом утвердительно мяукнула, окончательно выбив Хиэй из колеи.       «А кошки точно не понимают человеческую речь? И точно не обладают интеллектом? Может быть, я получила не всю возможную информацию? Надо будет не только в японском сегменте информационной системы людей поискать, но и в российском и китайском сегментах», - решила для себя Хиэй.