Наутро, избегая большаков, они продолжили путь. Цири сама не знала зачем едет в Оксенфурт, но других идей у нее не было. Она резко остановила своего конька и развернулась к плетущемуся сзади Кагыру:
— Послушай, если тебе есть что сказать, то говори! Надоело уже видеть твои ерзанья, как будто ты рта не можешь раскрыть!
— Цири, послушай, в Оксенфурте полно нильфгаардских солдат, мы попадемся сразу же. Мы не знаем, где Геральт. Когда я ехал с ним, сначала он был уверен, что ты в Нильфгаарде, потому что туда привезли девушку, как две капли воды похожую на тебя. Он думал, что это ты. Я убедил его в обратном, и мы поехали в правильном направлении. Что, если он опять держит путь туда, думая, что тебя захватили нильфгаардцы?
— Ага, ты предлагаешь соваться в логово врага, где тебя все знают в лицо, а меня так еще и разыскивают? Так себе идея, Кагыр.
— Я не предлагаю идти в Нильфгаард, я предлагаю ехать по направлению к нему. Тогда мы можем наткнуться на Геральта в дороге. Ты не знаешь, куда вел портал чародейки?
— Нет. Не узнаешь, пока в него не шагнешь. – Пожала плечами Цири. — Самое безопасное место — это Каэр Морхен. Ведьмаки уж сумели бы как-нибудь известить Геральта. Но раз уж по дороге города, значит и Лютик. Ничего страшного, заедем незаметно.
— Вряд ли получится незаметно. — Вздохнул Кагыр и подхлестнул лошадь, уводя ее подальше от показавшейся впереди дороги на Оксенфурт.
Корчма «Алхимия» как всегда шумела и развлекалась. Пьяный краснолюд влез на стол и сцепился с огромным детиной, которому не доставал и до пояса. Схватка вышла презабавной, поэтому вся корчма наблюдала за этим. Цири в капюшоне проскользнула между двумя бугаями и встала у стены. Глаза ее перебегали с посетителя на посетителя, но никого знакомого не было. Она вышла во двор и решила еще пошататься по окрестностям. Кагыр куда-то ушел, и Цири была рада впервые за долгое время избавиться от нильфгаардца. Не то, чтобы она его по-прежнему боялась, но от него исходило угнетающее чувство почти осязаемой тоски. Цири передернулась и пошла вверх по грязной улочке. Выйдя к рынку, она остановилась, ища в толпе хоть одно знакомое лицо.
"Бородатый краснолюд, крестьяне, нищие, разодетые женщины, бабы-крестьянки, капюшоны, накидки, яркая розовая шапочка с пером, колпак, черная борода..." Цири рванула за шапочкой с пером, но уже в нескольких шагах остановилась. Это был не Лютик. Это была девушка-бард со светлыми волосами, распущенными по спине. Увидев Цири, она остановилась:
— Извини, ты ведь бард? — Спросила Цири, слегка запыхавшись и натягивая слетевший капюшон. Девушка чуть усмехнулась, наклонив голову точь-в-точь как Лютик:
— Угадала. А что тебе нужно от скромной певицы?
— Ты знаешь Лютика? Где он сейчас?
— Маэстро Лютика! — строго поправила девушка и прищурилась: — А зачем он тебе?
— Он может знать, где находится мой близкий друг. Если ты что-то знаешь — скажи, это очень важно.
— А-а-а, много вас таких бегает за маэстро Лютиком, поэтому я подумала, что ты из них. Ну раз так, он поехал в Новиград с попутными купцами, только вчера.
Цири выдохнула. Они еще могли его нагнать.
— Как тебя зовут? — спросила она певицу.
— Присцилла.
— Присцилла, если ты встретишь Лютика, скажи, пожалуйста, ему, что я, Цири, ищу Геральта и, если не найду, отправлюсь в Каэр Морхен, пусть Геральт едет туда.
— Хорошо... Цири... — Немного удивленно ответила светловолосая Присцилла. — Удачи!
— Он поехал в Новиград! Только вчера, мы нагоним его! — Цири едва сдерживалась от восторга. Кагыр впервые видел ее такой и тоже заразился этой радостью. Махом Цири взлетела на коня и хлестнула его. Они держались рядом с большаком на Новиград, но не заходили на него. Впрочем, люди им пока не встречались. Их лошади были отнюдь не скакуны, поэтому быстро сдулись и шли бок о бок шагом.
— Раз он с купцами, они наверняка груженые и не торопятся. Если мы будем гнать лошадей как сегодня, то перехватим их. — Рассудил Кагыр. Цири кивнула и больше уже лошадей в тот раз они не гнали. Три следующих дня прошли в погоне за бардом, бесплодной, надо сказать, и даже губительной для медленных крестьянских лошадей, не привыкших столько бегать. На четвертый, к вечеру, они уже шагом ехали по редкому подлеску, когда впереди увидели отблеск костра и услышали разговор. Привязав лошадей, они тихо подобрались к небольшой компании: среди четырех краснолюдов сидел Лютик и рассказывал очередную небылицу. Они вышли к костру, и бард резко замолчал, глядя на них во все глаза:
— Цири! Кагыр! — Заорал он, вскочив и обхватив сразу обоих. — Живы, да еще и вместе! Удался видать ваш с Геральтом план, а, Кагыр?
— Почти, почти... — С тоской кивнул только что улыбавшийся Кагыр. — Мильва, Ангулема и Регис погибли.
Краснолюды молчали, рассматривая пришедших, но не вмешивались и к дубинкам не тянулись. Лютик плюхнулся на то же место, где сидел. Радость от того, что цель их длительного путешествия была достигнута и Цири спасена, покинула его. Он и Кагыр молча налили из фляги краснолюдского спирта и выпили. Цири, доселе молчавшая, села рядом и тоже присоединилась к ним, за тех, кого совсем не знала и кто, не зная ее, шел к ней на помощь. Она вспомнила Ангулему, умершую у нее на руках в замке Стигга, и Кагыра, который кричал им тогда «Цири, Ангулема, бегите!», и Бонарта. Ее передернуло и по ней было видно, ЧТО она вспоминает, потому что Лютик, у которого навернулись слезы при известии о гибели друзей, подлил ей еще чуть-чуть.
— Но где же Геральт? — Спросил он. — Ведь он был с вами?
— Мы искали тебя, чтобы задать тот же вопрос, Лютик. — Сказал Кагыр. — Мы с ним дошли до замка Стигга, разделились, я пошел с Ангулемой, мы встретили Цири, меня чуть не убил Бонарт. Дальше тебе она расскажет. — Он кивнул на Цири.
— Кагыр метнул в него кинжал, я не видела этого, потому что убегала к Геральту и Йеннифэр, как он и сказал, но догадалась. Он настиг меня и упал с кинжалом в спине. А Кагыр чуть не умер тогда, я так и думала, что он мертв; отыскала Геральта и Йен, мы побежали во двор, а там нильфгаардцы узнали, где прячется Вильгефорц, и пришли за ним. Но туда же пришел и Эредин со свитой, он как-то узнал, где я нахожусь, они бились, «черные», Всадники... Был один нильф, он бился как бешеный, спас нам жизнь, задержал самого Эредина, не знаю почему он был за нас. Йеннифэр слабела, укрывая нас куполом, и я обманула ее и Геральта. Я сказала ей открыть портал и сбежать в безопасное место. Она открыла, прошел Геральт, потом она, а я и не собиралась. Портал закрылся, а я желала лишь увести от них Дикую Охоту. Побежала в замок, а Кагыр был еще жив, и тут Эредин убил того отчаянного нильфгаардца и пошел ко мне. Не знаю, что это было, но я такой боли в жизни не испытывала. Будто этот нильф был очень важен. Когда он упал, я не смогла справиться с силой. Ничего не помню, а потом мы с Кагыром оказались в другом мире. — Цири залпом выпила подлитое Лютиком. Кагыр переставил кружку подальше от нее, а сам сел поближе:
— Я бы умер сразу, но она меня выходила. Долго мы там пробыли, но потом нашли способ вернуться и стали искать Геральта. Через твою подругу Присциллу нашли тебя.
Один из слушавших все это — краснолюд в расшитом золотом дублете — подошел к ним поближе и просто молча налил еще.
— Хорошие ребята! — Кивнул на них Лютик. — Не особо болтливые, но зато понимающие.
— Да ты за троих треплешь! — Усмехнулся краснолюд. Лютик деланно обиделся на секунду, потом завел свой рассказ:
— Когда вы с Геральтом ушли за Цири в замок Стигга, я поехал к Анне-Генриетте. Она приняла меня очень ласково, я бы даже сказал слишком; потом ни за что, ни про что приказала меня повесить...
— Прям ни за что? — Прищурилась Цири. Лютик хлопнул рукой по колену:
— А то как же! Я и не виноват был, заметила она меня за разговором с баронессой, весьма личным, но пристойным, уверяю! Повздорили мы тогда с ней слегка, и уже на эшафот вели меня, когда Ласонька все же свое слово изменила. Изгнала она меня из Туссента, и вот я еду в Новиград. А Геральта я с тех самых пор не встречал.
— Ох, Лютик, мы так надеялись на тебя... — Уныло вздохнула Цири. — Сколько же здесь прошло времени, что ты успел из Туссента досюда добраться? Что ж, если увидишь Геральта, скажи, что я и Кагыр идем в Каэр Морхен.
— Почему именно туда? Насколько я знаю, Геральт редко там бывает... — Удивился бард.
— Не знаю, Лютик, не поверишь, но я почему-то чувствую, что должна идти туда. Часто вспоминаю, как училась там, вспоминаю других ведьмаков, тянет туда со страшной силой. Да и чем он хуже других мест?
Лютик согласился. Из рассказов Геральта он слышал об этой далекой крепости, там, наверное, не под силу пройти ни нильфгаардцам, ни самой Охоте. Цири быстро уснула рядом с костром, краснолюдский спирт еще не добрался до Кагыра, но он почти и не пил. Поэт же еще держался, вспоминая их путешествие или рассказывая о тех временах, когда только познакомился с ведьмаком. Неожиданно протрезвев немного, он спросил:
— Значит удалось тебе выполнить просьбу Геральта? Она с тобой, ведь за этим ты ехал? Не обманывай себя, ты не стал бы тащиться в такую даль просто так... Я догадывался об этом.
Кагыр помолчал, глядя на спящую у костра Цири, в дорожной пыли и с перепутанными пепельными волосами. Он видел девушек много красивее ее, нильфгаардских дворянок и диких красавиц нордлингов, но все же его наваждение, мучившее его так долго, притягивало сильнее, и от того, что спустя столько лет она находится сейчас рядом, в душе разливалась тихая радость.
— Я уже говорил об этом с Геральтом. Это его Предназначение, не мое. Он никогда не отпустил бы ее от себя, а она меня не захотела бы. Тогда, когда мне в голову прилетел топорик, и Геральт меня зашивал, я рассказал ему обо всем, о Цинтре, о снах, в которых она являлась мне, как недостижимая мечта, хотя тогда я видел ее последний раз совсем подростком, на Таннеде. Я ей тоже снился, оказывается, но в кошмарах, в горящей Цинтре, когда она была ребенком, и только теперь, спустя столько лет, мы смогли нормально, ну или почти нормально, поговорить.
Лютик кажется протрезвел еще больше и, утратив свой шутливый тон, серьезно произнес:
— А может, и твое Предназначение тоже? Вы столько раз сталкиваетесь на протяжении всей жизни и зависите друг от друга. Вы оба связаны странной нитью, Геральт видел сны про то, где находится Цири, ты тоже. Вы оба хотели ее найти. Ведьмак всегда останется ведьмаком и, рано или поздно, ему придется расстаться с ней, хоть ненадолго, но она пойдет своим путем, чтобы потом вернуться к нему и снова уйти. А с кем она пойдет — уже зависит от тебя.
— Твоими устам, да пиво пить... Впрочем, ты это и делаешь. — Усмехнулся Кагыр. — Я буду помогать ей, пока все не закончится, и только тогда передам ее Геральту и уйду. Она и так меня боится до сих пор, зачем ей такой спутник?
— Ты безнадежен, друг мой, и явно не искушен в романтических делах. Впрочем, могу дать тебе лишь один совет, который здорово поможет тебе в этих делах: никогда не указывай Цири куда идти и что делать. Дай ей то, чего не давал доселе никто — полную свободу действий. Она оценит. — Лютик махнул еще пятьдесят грамм и вздохнул, закутавшись поплотнее в плащ. Краснолюды давно спали, один стоял неподалеку, вглядываясь в лес, но его глаза тоже смыкались. Кагыр прикрыл Цири плащом, и тяжелый сон вскоре сморил его.
***
С Лютиком и его спутниками они ехали еще несколько дней. Но когда дорога стала оживленнее, они тепло попрощались с другом и свернули к лесу. Лошаденки сильно истощали и, в общем-то, совсем не годились для долгих переходов. Но воровать лошадей Кагыр больше не позволил, и надувшаяся Цири плелась сзади. Но долго так ехать она не смогла и завела разговор о своей вороной Кэльпи, которую она потеряла в суматохе замка Стигга. Кагыр тоже очень ценил лошадей, у него всегда были отличные скакуны, ему завидовали многие в армии Нильфгаарда, рассказывая об этом, он с удовольствием увидел, как зажглись глаза Цири, а пальцы стискивали поводья простой лошадки под ней. Он был вынужден признать, что если Кэльпи была и впрямь такой, как описывала Цири, то она была лучше многих виковаровских и нильфгаардских коней.
— Говорю тебе, Кэльпи могла сделать такой переход, как мы плетемся сейчас за один день! Она — магическая лошадь, не чета простым кобылам — Хвастливо заявила Цири.
— Что-то не верится! — Решил подначить ее обычно сдержанный Кагыр. Цири подъехала вплотную и показала ему браслет на запястье:
— Видишь? Этот магический браслет достался мне вместе с лошадью от прежнего владельца, купца Хотспорна. Он рассказал, что если потереть вот таким образом браслет, кобылка сама узнает где ты и придет. Она носила его со стригункового возраста, так он сказал. Когда Хотспорн сдох — Цири брезгливо плюнула, — Я забрала браслет и дала его лошади новое имя — Кэльпи. Она была прекрасна и понимала меня с полуслова. Она придет за мной, вот увидишь, она всегда приходила по зову браслета.
Кагыр недоверчиво разглядел браслетик, но все же кивнул. Цири, вспомнившая Кэльпи, вздохнула:
— На такой лошади можно было бы от самой Дикой Охоты убежать…
— Нет в мире таких коней.
— Есть. И моя Кэльпи из них!
— Тогда тебе очень повезло, Цири.
— Ничего, мы и тебе подыщем резвого коня.
— Нет, Цири. Я не буду убегать. И ты тоже. — Взглянул он прямо на нее, и она согласно кивнула. Они доехали до опушки и решили заночевать. Спали по очереди, но под утро, часов в шесть, сон слетел с обоих. В головах звенела странная ясность. Цири подбросила хворосту в огонь и села рядом с Кагыром. Какой-то вопрос давно уже вертелся у нее на языке, но никак не вспоминался и вдруг вырвался сам, будто против ее воли:
— Почему ты присоединился к Геральту и поехал с ним за мной? Ты же должен был вернуться в Нильфгаард?
Кагыра вопрос застал врасплох. Он помолчал немного, потом заговорил медленно, будто вспоминая события:
— Я упустил тебя в Цинтре. Император заточил меня в башне за это и за то, что я сказал, что он не лучше ястреба, что гоняется так жестоко за маленькой девчонкой. В это время меня мучили сны, Цинтра, ты…Потом он выпустил меня и дал второй шанс — задание, которое мне совсем не хотелось исполнять — но я снова упустил тебя, там, на Таннеде. После этого я бы отправился на эшафот, но я и так был не в восторге от методов нильфгаардских солдат, которыми мне приходилось командовать. У многих не было ни совести, ни сострадания к завоеванным простолюдинам. Может, это и устаревшие понятия, но среди действительно старых дворянских семей они должны выполняться безукоризненно. Возвратиться туда я не мог. К тому же, теперь я желал лишь защитить тебя от Эмгыра. Эта мразь охотилась за тобой, пожалуй, тщательнее Эредина. Геральт пощадил меня тогда, на Таннеде, потому что я сказал, что спас тебя в Цинтре. Я желал ему помочь, а он не верил… Потом выяснилось, что мы оба видим сны, в которых ты путешествуешь с какой-то шайкой, ты пляшешь на столе и счастлива… Тогда Геральт начал мне верить.
— Ты не ответил на главный вопрос, зачем тебе мне помогать? — Мягко спросила Цири, слушавшая до этого во все уши.
— Наши судьбы странно переплетены. Я не хотел больше на тебя охотиться, кому охота преследовать ребенка в таком кошмаре? Только уроду вроде Эмгыра. Мне хотелось помочь тебе, Геральту, найти тебя и вытащить из лап Нильфгаарда. Я хорошо знаю императора и не хотел бы отдавать тебя в его руки.
— Долгий же путь ты проделал, Кагыр, сын Кеаллаха. — Протянула Цири. — Спасибо тебе.
— Цири?
— Что?
— Ты все еще боишься меня?
— Тебя я никогда не боялась. Я боялась черного рыцаря Нильфгаарда в крылатом шлеме. Он снился мне, пока Трисс не прогнала эти сны. Но они возвращались потом, после Таннеда. А на Таннеде я сбила с тебя шлем и увидела, что ты не кошмар, а просто обычный молодой солдат, испуганный и раненый. Мне незачем было тебя добивать. После того раза кошмар мне снился редко. А тебя я не боюсь. — Она улыбнулась и хлопнула его по плечу. — Теперь-то мы друзья!
Кагыр заметно просветлел, а Цири почувствовала, что наконец-то от него перестала исходить тоска, которая так ее раздражала.
«Наконец-то он перестал походить на забродившую мандрагору!» - подумала она. Они молчали. Долго. Но молчание это было глубже, чем все разговоры в этом мире.
***
На деревянном тыне безучастно смотрела в небо голова пожилого мужчины в легком шлеме без забрала. Его длинные седые волосы развевал сухой холодный воздух.
Неестественный.
— Здесь была Дикая Охота. — Пробормотал Кагыр, привстав на стременах. — Вся деревня разрушена.
— Эредин может переноситься на короткие расстояния, а на своем жутком драккаре — и между мирами. Он учуял наше перемещение, он где-то рядом! Мразь поганая! Я убью его собственными руками, клянусь! — Цири в бешенстве крутилась среди трупов, тщетно отыскивая хоть одного раненого. Но Дикая Охота не оставляет свидетелей.
— Раз он рядом, то скорее всего тоже движется по направлению к Новиграду. Разумнее было бы повернуть назад и укрыться в лесу на время. — Сказал Кагыр.
— Это бессмысленно. Он здесь. Мы не станем убегать, рано или поздно мы наткнемся на них в лесу. Будем ехать как и ехали, но, если встретимся… — Цири с яростью сжала рукоятку Ласточки.
После разрушенной деревни, они продвигались еще несколько дней. Цири была мрачнее тучи, и Кагыр предпочитал воздерживаться от всяческих разговоров. Взобравшись на холм, они придержали лошадей. Впереди расстилалась унылая местность Велена, скучная и серая до зубного скрежета. Ряды полей, залитых водой, несколько виселиц у дорог и покосившаяся деревенька в нескольких милях на восток.
— Жилая ли? — С сомнением протянула Цири. — Но в любом случае, нужно купить хоть немного еды и овса.
Кагыр тоскливо озирал край нордлингов, на котором его соотечественники проливали кровь за эти размытые ужасные дороги и нищие черные избенки. Зачем? Этот край никогда не плодородил и был совершенно бесполезен. Но почему его жители так рьяно защищали эту мокрую землю под вечным дождем? Присоединись они к империи, в домах хотя бы появился хлеб, а мужчины были бы живы и приносили бы домой еду. У Нильфгаарда были технологии, механизмы и знания, он сумел бы не только покорить Север, но и сделать его более сытым, пусть и ценой насилия. Сдайся они сразу — такого бы не было.
"Не было бы? Вспомни, как твои солдаты тащили последнее у жителей в отбитых деревнях! Как били и брали в рабство мужиков и насиловали женщин! Разве этого бы не было, если бы они предали свои дома и сами впустили нильфгаардцев?" — Неожиданно услышал Кагыр внутренний голос, безжалостно режущий истину. —
"Ты утешаешь сам себя, но это не так. Они защищали этот убогий край, потому что это их дом, который вы отняли. Ты запрещал своим солдатам грабить и бить пленных. Но выполняли ли они твои приказы, когда ты не видел? Нет. Будь честен хотя бы перед собой!"
— Кагыр! Эй, что ты там застрял?! — Нетерпеливо крикнула Цири. — Смотришь в одну точку! Поехали!
Он развернул лошадь и подъехал к ней, неторопливо направившись к деревушке.
— Чтобы любить этот край, нужно жрать литрами водку! Какую-нибудь реданскую желудевую!
— Хорошая водка, кстати! — Отозвалась Цири. — Пробовал?
— Я много что пробовал, но махакамский спирт самое худшее, что может произойти с человеком или эльфом. Только краснолюдам все пофигу.
С деревней было что-то не так. Она была пустынна, но выглядела жилой. Во дворах расхаживали курицы, на пороге дома лежал пятнистый пес. Дверь одного из домов была приоткрыта. Цири, сжимая Ласточку, медленно шагнула за плетеный забор. Дом за домом проходили они, но ни в одном не было людей. На доске объявлений они увидели два больших белых листка, один на нильфгаардском диалекте, другой на всеобщем:
"Именем Императора Нильфгаарда, Эмгыра вар Эмрейса, данная деревня находится под покровительством Империи. Все боеспособные жители отправляются в Невольничью Пехоту."
— Это произошло около недели назад, судя по следам. Они не тронули животных, но забрали весь скарб, значит торопились или не могли нагружать на себя много. — Размышлял вслух Кагыр. — Нам повезло, мы не наткнулись на них, и у нас теперь есть еда.
Отощавшие куры разбрелись кто куда и выжили только потому, что мешок низкосортного зерна рассыпался в пылу схватки и втоптался в пыль. Два пса с тоской смотрели на них через забор, но достать не могли. Когда Кагыр и Цири посворачивали шеи курицам и запихнули их в мешок, собаки перешли к нападению. Кагыр отбросил одним ударом одного пса, но второй успел тяпнуть его за ногу, прежде чем издох от удара Ласточкой. Они решили остановиться прямо в деревне, зная, что теперь сюда уж точно никто не придет. Ощипав и сварив птиц, они жадно хлебали деревянными ложками похлебку из сухарей и мяса, впервые за долгое время почувствовав себя сытыми. Вылезая из сапог, Кагыр в полной мере смог оценить работу изголодавшейся дворняги. Укус был небольшим, но довольно глубоким и кровоточащим. Сполоснув его водой, он перетянул его куском относительно чистой тряпки, найденной здесь же, в доме.
— А ты живучий! — Усмехнулась Цири, глядя на его манипуляции. — Тогда, после Стигга, я уж и не надеялась тебя выходить.
— Когда Геральт пришивал мне кожу с волосами обратно ко лбу, было хуже. А здесь я почти все время был в беспамятстве.
— Не понимаю…
— Чего?
— Почему тогда, в замке, ты перенесся со мной? Я не держала тебя, это был стихийный выброс.
— Все связано, может, это сила обещания, которое я дал Геральту? — Лукаво усмехнулся Кагыр. Цири хихикнула:
— Может, ты мое Предназначение? — Поддела она его. Кагыр все так же шутливо развел руками:
— Все может быть!
Цири рассмеялась, она давно себя так не чувствовала, наверное, со времен Крыс. Она ничего не пила, но почему-то ей хотелось смеяться еще и еще, говорить что-то, лишь бы в этом страшном опустевшем селении звучали голоса. Кагыр перебивал ее, тоже говорил, словно боялся, что больше не представится возможности. Он не ошибся.
В ту ночь Цири долго не могла заснуть. Она свернулась калачиком на жесткой койке и смотрела, как при крохотном тлеющем огоньке сидел у порога Кагыр. Он казался ей большим сторожевым псом, готовым кинуться на ее защиту. Раньше так никто не делал, такое чувство посещало ее только в Брокилоне, когда она впервые встретила ведьмака. Чувство защищенности. Ей это нравилось, хоть и было непривычно. Кагыр встал и прошелся из угла в угол, беззвучно зевнув. Она прикрыла глаза, чтобы он не заметил слежки и сквозь ресницы увидела, как он подошел на расстояние вытянутой руки, осторожно присел на корточки и посмотрел на нее, дернулся, будто хотел прикоснуться, и вернулся на свое место у двери, оставив в душе Цири легкое сожаление, смешанное с испугом.
