Заседание

— По распоряжению Визенгамота прибыл Сириус Блэк, — произнес аврор напряженно, крепко сжимая палочку. А потом добавил сквозь зубы, явно не соглашаясь. — В качестве свидетеля. — Пусть войдет, — спокойно произнес Фадж, перебирая пальцами страницы дела сбежавшего заключенного. Его лицо ничего не выражало, однако мысленно, Министр уже практически праздновал победу. Казавшийся неминуемым конец отошел даже не на второй план, а спрятался глубоко в сознании. Корнелиус едва мог сдержать улыбку. Он разгадал план гоблинов, и принял самое лучшее решение в данной ситуации. Подыгрывать Поттеру во всем. Кивнув, аврор возвратился в коридор, но практически сразу же вернулся, уже в окружении дюжины коллег. Вместе они конвоировали мужчину, в котором весьма смутно можно было узнать сумасшедшего, кричащего с колдографии в папке. Блэк старался сделать вид, что все нормально, что он — король ситуации: горделивая осанка, размеренный шаг, голова высоко поднята. Настоящий аристократ. Однако, многие видели, что несмотря на всю вычурность, он идет, аккуратно озираясь по сторонам, и ладони сжаты в кулаки в попытке скрыть дрожь пальцев. Посмотри кто-нибудь ему в глаза и стало бы ясно, что Сириус боится. Этот причесанный по случаю и в черной мантии строгого покроя — чему Гарри на самом деле удивился — волшебник отчаянно боится вернуться в камеру, в которой провел тринадцать лет своей жизни. Тринадцать до бесконечности длинных и мучительных лет. — Представьтесь, — произнес Фадж сразу же, как Блэк поравнялся с Крюкохватом. — Клянусь, что я — Сириус Блэк, — произнес волшебник сдержанно. Сидя в тюрьме, он долго размышлял над всем, что произошло в его жизни, в частности, над ошибками, которые и привели его к такой незавидной участи. Особенно, когда он узнал о смерти Джеймса и погнался за Петтигрю. Уже сбежав и прячась в пещере, он часами смотрел на свою колдографию в «Ежедневном пророке», с регистрационным номером. Неужели тот сумасшедший убийца с обложки и он — одно и то же лицо? Блэк дернул плечом, неосознанно прикрывая шею, с правой стороны которой навсегда вытатуирован этот проклятый номер. — Вы знаете, по какой причине вы здесь находитесь? — Сейчас на рассмотрении дело моего крестника, насколько я знаю. Однако не нахожу причины, почему понадобилось мое присутствие, — произнес Блэк, чем вызвал удивление у всех находящихся в зале. Даже Дамблдор, казалось, не предполагал такого. Имея репутацию раздолбая, что в Хогвартсе, что в Аврорате, никто не ожидал, что он мог настолько грамотно выразить свои мысли. — Мистер Блэк, — обратился к нему гоблин, — мистер Поттер вынужденно прибегнул к одному старому ритуалу, предполагающему рассмотрение более широкого круга вопросов. Вас вызвали по моей просьбе, поскольку вы являетесь крестным отцом моего клиента. — Ясно. Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы помочь Гарри, — Поттер посмотрел на крестного и их взгляды пересеклись. Сириус решительно кивнул. — Клянетесь ли вы говорить исключительно правду? — Клянусь магией своей и Родом моим говорить только правду, — к вихрю воздуха добавились золотые вспышки, закрепляя клятву. — Уверен, каждый находящийся в этом зале хотел бы задать этот вопрос. Являетесь ли вы Пожирателем Смерти? — присутствующие затаили дыхание. — Я не являюсь Пожирателем Смерти, не был им и никогда к этому не стремился. Магия мне в свидетели, — на запястьях вспыхнули золотые ленты и погасли, подтверждая слова мага. Более полный ответ сложно было бы сформулировать, и гоблин удовлетворительно кивнул. Вот так, одним предложением Сириус перечеркнул большую часть обвинений против себя. — Являетесь ли вы крестным отцом мистера Поттера?  — Да, магически закрепленный и признанный. Магия мне в свидетели, — вновь золотые вспышки. Леди Боунс все крепче сжимала губы, как и Фадж. Этот суд все больше обнажает скелеты Министерства, о которых предпочли бы никогда не вспоминать. Смутное было время. Тогда казалось, что они делали все правильно, все, что могли, все возможное. Это была необходимая жестокость, и после кончины Темного Лорда все без исключения решили перевернуть эту страницу своей жизни. Сейчас же гоблин поднимает вопросы, воскрешающие давным-давно погребенные воспоминания о немыслимой сегодня жестокости. Никакого правосудия не было. — Являетесь ли вы предателем Джеймса и Лили Поттеров? — Нет — я никогда не предал бы Джеймса и Лили. Мы с Джеймсом поклялись на крови, — он достал из-под мантии небольшой медальон необычной формы, с красной сердцевиной. Некоторые вскрикнули. Даже невозмутимый Альбус Дамблдор едва не вскочил с места, его губы беззвучно шевелились в немом вопросе. Гарри подметил — как и Крюкохват — что директор Хогвартса совершенно не ожидал такого от своего ручного аврора. Поттер зло усмехнулся — хоть что-то пошло не по плану старого интригана. — Это доказательство того, что я никогда бы не смог предать Джеймса! — Но ведь это темная магия! — воскликнул кто-то громче других. — Этот ритуал действительно относится к кровной магии, однако разве кому-то он причинил вред? Согласно Декрету о запрете Темных Искусств, темной магией является все, что может причинить вред какого-либо рода другому волшебнику или магглу. Наши с Джеймсом узы не касались никого, кроме нас, — Сириус и сам удивился тому, насколько четко он помнит свое аврорское прошлое. — Вы убили Питера Петтигрю?   — Нет, я не убивал Питера Петтигрю, хотя, признаю, очень этого хотел и до сих пор хочу. Эта мерзкая крыса не заслуживает жизни. — Соблюдайте регламент, мистер Блэк, — строго произнес Фадж. — Должен подчеркнуть, что в контексте слов Сириуса Блэка «крыса» имеет прямое значение, — прокомментировал гриффиндорец, не сдержавшись. Все, что касалось этого мелкого грызуна, все еще вызывало бурю гнева. Воспоминания о том, как этот упырь резал его руку на кладбище, все еще слишком свежи. — Что вы хотите этим сказать, мистер Поттер? — спросила чиновница с вытянутым лицом и замысловатой прической. — Питтер Петтигрю является… — Мистер Поттер, вы сказали достаточно, — резко перебил его гоблин. Парень слишком забежал вперед. — Судья Орвальд, должен сообщить, что вскоре вы получите ответ на ваш вопрос, а пока я продолжу допрос, — своим тоном гоблин показал, что не потерпит каких-либо изменений в намеченном им плане, и леди Орвальд осталось лишь кивнуть, соглашаясь. — Итак, мистер Блэк, расскажите суду, что же произошло в ту роковую ночь 1981 года? — Сириус вздохнул. Он знал, что его это спросят, и готовился к этому. Однако, он даже не представлял, насколько же будет трудно начать говорить. Боль от потери друга все еще разрывала изнутри. — В ту ночь я находился у своей девушки. Эмили Фицрой, маггла, американка, — практически все судьи синхронно выдохнули. Чтобы чистокровный английский волшебник якшался с магглой, да еще и американкой?! Впрочем, Блэки всегда отличались своим безумством, а Сириус так совсем лишился разума. — Перед случившимся мы с Джеймсом даже успели недолго поговорить. Протеевы чары на парные зеркала… Так вот, мы с Эмили… — мужчина смутился, подбирая подходящее слово, — общались, когда я почувствовал, что произошло что-то страшное. Наша с Джеймсом связь оборвалась, меня пронзила боль, будто кинжалом в сердце. Я тут же трансгрессировал к их дому. — Вы трансгрессировали при маггле? Это же прямое нарушение Статута о Секретности! — Судья Джексон, вы забыли, наверное, но в то время я все еще был действующим аврором! Я никак не мог нарушить Статут, поскольку Эми знала о нас. Пожиратели напали на ее семью, в качестве развлечения. Вы помните, в новостях часто писали о таком… Спасти удалось только ее. — Тогда почему вы не применили Обливиэйт? — спросила Боунс. — Регламент Аврората обязывает в таких случаях стирать память пострадавшим магглам. — Она получила травмы, не только психологические, но и физические. Мы обязаны защищать невинных гражданских, в том числе, и их психологическое здоровье. Если бы мы стерли ей память, не дав логичных воспоминаний взамен — а какие объяснения можно дать на внезапно появившиеся шрамы по всему телу? — она бы сошла с ума. В общем, так мы и сошлись. Помнится, я всерьез задумывался о нашем совместном будущем… Но что уже говорить?.. Так вот, — он тряхнул головой, сбрасывая нахлынувшие воспоминания, — я трансгрессировал в Годрикову Впадину. Я сразу же увидел раскрытую входную дверь и все понял. Лишь через несколько секунд до меня донесся крик Гарри и я хотел уже бежать к нему. Однако потом я увидел убегающего Петтигрю. Гнев полностью меня захватил, и я уже забыл обо всем остальном. Знаете, это такая семейная особенность… Прости меня, Гарри, — он повернулся к крестнику. — Я… я виноват во всем, что с тобой произошло! — Мистер Блэк, не отвлекайтесь. Поговорить с моим подзащитным вы сможете уже после заседания, — Крюкохват направил разговор в нужное русло. Гарри молчал. Он частично соглашался с крестным. Если бы Блэк остался тогда с ним, не было бы этих десяти лет издевательств у Дурслей. Гарри бы жил в магическом мире, получал нормальное воспитание, как и другие дети-волшебники, учился бы летать на метле. Впрочем, познакомившись с Сириусом ближе, Поттер решил, что он был бы не лучшим отцом, так как сам по сути был еще ребенком. Опять-таки под чутким и неусыпным контролем со стороны Дамблдора. Хотя о том, что у него была девушка, на которой тот хотел жениться и строить будущее, он слышал впервые. — Да, да, вы правы. Я был настолько не в себе, что даже не понял, что Хвост обманул меня, — продолжил Сириус, погрузившись в воспоминания и не обращая внимания на реальные имена, а не их школьные клички. — Только потом, проанализировав произошедшее, я понял, что он специально бежал именно по людным местам, где бы нас увидело как можно большее количество людей. Он никогда не любил спорт, скорее, даже презирал его, а тут такой забег! Я тоже хорош, что уж сказать? Я даже не задался вопросом, почему он сразу не трансгрессировал. Мы все вчетвером сдали экзамен на трансгрессию, так что я точно знал, что он смог бы. Тем более, Годрикова Впадина не является антитрансгрессионой зоной. Потом уже он подстроил свое убийство и скрылся, попутно взорвав около десяти магглов. — Почему вы кричали, что это вы во всем виноваты, когда вас задержали? — Сохат… Джеймс и Лили хотели назначить меня Хранителем Фиделиуса, но я отговорил их. Убедил в том, что это плохая идея. Все-таки, многие знали о нашей тесной дружбе, и мы вместе активно противостояли Пожирателям. Я был слишком заметной и очевидной фигурой. Поэтому-то и предложил Питера, как наименее заметного из нашей компании, на него никто бы не подумал. Как я мог знать, что он окажется предателем?! Если бы только я не убедил Джеймса, они были бы живы! — Я не был бы в этом столь уверен, — спокойно отметил гоблин. — Впрочем, разговор не об этом. Скажите, мистер Блэк, вашу палочку проверяли на последние примененные заклинания? Да и в целом, был ли соблюден регламент и Кодекс по отношению к вам? — Я пришел в себя уже в Азкабане. Я смутно помню заседание, на котором меня обвинили. Да и вообще все, что происходило между трансгрессией к Поттерам и Азкабаном, я практически не помню. — Благодарю. Итак, вы все прекрасно слышали, что сказал мистер Блэк. Как вы уже успели убедиться по документам, что мы вам раздали, мы провели небольшое расследование. Лорда Поттера очень интересовал вопрос его крестного. Результаты перед вами. При задержании, Блэка не только не подвергли полной процедуре проверки, но и осудили так же, без какого-либо следствия. Визенгамот в тот день собрался за полтора часа и практически сразу же признал Сириуса Блэка виновным. Вам это ничего не напоминает? — съязвил он, явно намекая на спланированность сегодняшнего заседания. — При этом, посмотрите на приговор: предательство Джеймса и Лили Поттеров, раскрытие тайны Фиделиуса Тому-Кого-Нельзя-Называть, косвенная попытка убить Мальчика-Который-Выжил. Разве это обвинения?! Вспомните любое из дел других Пожирателей. На их счету десятки убийств, пытки и издевательства. Здесь же — аврор с отличной репутацией, на счету у которого несколько опасных Пожирателей! И что это за обвинения такие и термин — Мальчик-Который-Выжил? Уважаемые судьи, вы когда-нибудь вообще задумывались, почему вы так превозносите моего подзащитного? Ведь до той ночи никто и не слышал ни о каком Избранном. И почему именно Гарри Поттер им стал? Но возвращаясь к теме Сириуса Блэка, — гоблин не давал никому даже слова вставить, и тут же сменил тему, тем не менее, оставив на подсознательное размышление ключевые вопросы, — нужно отметить полное нарушение Кодекса, а также превышение полномочий. При задержании предполагаемого Пожирателя Смерти должны были документально зафиксировать наличие Метки. Колдографии Метки нет. Мистер Блэк? — гоблину даже не пришлось полностью озвучивать свою просьбу. Сириус закатал рукав, выставив на обозрение руки со множеством шрамов. Он не раз пытался покончить с собой, когда становилось совсем невыносимо. — Как вы можете убедиться, Метки нет. Поскольку она имеет магическое происхождение, то никакими средствами ее невозможно свести. Дальше. Его палочку сломали сразу же, на месте, без распоряжения Визенгамота. Таким образом проверить последние примененные заклинания оказалось невозможно. Кто отдал приказ сломать палочку Сириуса Блэка? — Нужно поднять всю документацию. Это произошло более десяти лет назад, — ответила глава Отдела магического правопорядка под многочисленными взглядами. — Всех деталей не упомнишь. Возможно, Руфус и вспомнил бы. — Должен вас огорчить. То, что лежит перед вами, — единственные доказательства того, что Сириус Блэк был обвинен и отправлен в Азкабан. Ни заключения колдомедиков о его состоянии, как физическом, так и психическом. Нет заключения о применении на нем каких-либо чар. Информация о, собственно, судебном разбирательстве — смехотворна. Не было никаких предпосылок к обвинению, отличный послужной список — и практически мгновенный приговор. Не был применен Веритасерум, не было детального допроса, ни одного вразумительного доказательства. Нет заключения легилимента. Ничего нет. Лишь рапорт руководителя отряда захвата, некоего Генри Фельмана, о том, что магглы видели двух странных мужчин, один из которых убегал, а второй со странной палкой в руке гнался за ним. Кто-то рассказывал про разноцветные вспышки. Третьи слышали странные фразы. Мистер Фельман вызвал отряд обливиаторов, и бесценные доказательства были навсегда стерты. Как и акт инспекции палочки, прошу заметить. Не прошло и пяти часов, как Сириуса Блэка осудили. На самом деле, непонятно за что. Судья Боунс, скажите, будьте добры, когда вы впервые услышали о Гарри Поттере? — На том заседании, я думаю, — женщина нахмурилась. Она пыталась вспомнить, слышала ли она раньше о нем, до ночи тридцать первого октября, но не находила ответа. Да, она знала о новичке Джеймсе Поттере, знала, что у него жена. Но о том, что они ждут ребенка — нет. — Председатель Фадж, можете ли вы вспомнить? — Боюсь, ответ будет такой же, — мужчина нахмурился. Веселое настроение как ветром сдуло. Он вспомнил свои ощущения. Негодование, ненависть к волшебнику, посмевшему предать Поттеров… А кто это вообще были такие? Ну, аврор, ну, активный боец с Пожирателями Смерти. Ему, молодому члену Визенгамота, какое было дело до авроров? — Может ли кто-то в этом зале вспомнить, почему предположение о том, что Сириус Блэк предал Поттеров и привел в их дом Того-Кого-Нельзя-Называть, вызывало в вас такое негодование? В то время было много смертей. Многие дети остались сиротами, но имена их родителей стали лишь цифрами в списке непростительных преступлений того или иного Пожирателя. Чем же так отличился Блэк? Что заставило вас почитать Гарри Поттера как героя? — Тот-Кого-Нельзя-Называть исчез, а младенец выжил после смертельного проклятия, — ответила судья Дороти после недолгой паузы. — Откуда у вас эта информация? — парировал гоблин. — Откуда?.. Это ж всем известно… — женщина замолкла, не зная, что еще ответить. Она почувствовала себя ужасно глупо. — И все же, судья Дороти. Попытайтесь вспомнить, какие еще источники с этой информацией у вас есть, кроме «Ежедневного Пророка» и многочисленных «биографий» моего клиента, — женщина покраснела еще больше. Ответа так и не последовало. Этот вопрос относился к каждому находящемуся в зале, он висел в воздухе. — Председатель Фадж, я хотел бы запросить проверку Сириуса Блэка в Святом Мунго. Она не была проведена должным образом пятнадцать лет назад, так что нужно исправить это упущение. — Вы полагаете, что годы соседства с дементорами не оставили на его психике след? — спросила Боунс. — Естественно, влияние дементоров имеет место быть. В любом случае, без заключения колдомедиков сложно судить о состоянии здоровья Сириуса Блэка. К тому же, так мы сможем понять, какой вред ему нанесен, и определить сумму компенсации, которую мы потребуем у Министерства. — Что? — спросил Блэк пораженно. Он даже не думал о таком. — Мистер Блэк, я полностью уверен в вашей невиновности — и благодаря ритуалу, примененному моим подзащитным, смогу это доказать, и Визенгамот не сможет опровергнуть мои доводы. Так, после этого заседания вы будете полностью оправданы и сможете вступить в права Главы Рода Блэк, — Фаджа покоробило от такой самоуверенности гоблина. — Моя мать изгнала меня, когда мне было шестнадцать, — в голосе Сириуса прозвучало намного больше грусти, чем он рассчитывал. Несмотря на все свое грубое отношение к портрету Вальбурги Блэк, Сириус в глубине души любил мать.  — Молодой человек, вы — последний представитель семейства Блэк, носитель фамилии. Только в случае проведения полного ритуала Отречения, как со стороны родителей, так и со стороны изгоняемого, а также со стороны остальных членов семьи, волшебник может считаться изгнанным. Скажите, вы проводили ритуал Отречения? — Нет, не проводил, — Сириус не верил своим ушам. Как он мог забыть о таком?! — Ваша мать или отец проводили ритуал? Впрочем, без вашего участия нельзя сказать, что он состоялся, и все же. — Мне это Регулус донес… — голос становился все тише. От осознания правды, столь долго лежавшей на поверхности, перехватило дыхание. И не только у Блэка, а и у других, наблюдавших разворачивающуюся драму. — О, Мерлин!.. — Сочувствую, мистер Блэк. Однако, это не отменяет того факта, что вы стали Лордом Блэк с момента смерти вашей матушки. Так, вы получите доступ ко всем привилегиям Лорда Блэка, в том числе, и место в Визенгамоте, — гоблин ухмыльнулся. После оправдания Крюкохват сможет стрясти с Сириуса и его поверенного крупную сумму, в качестве уплаты за спасение. Все-таки, юный Лорд потребовал инвестировать его деньги. Да и дом реконструировать нужно. — Я даю разрешение на проведение проверки состояния Сириуса Блэка в больнице Святого Мунго, — произнес Фадж, нарушив тишину. Его слова вызвали шквал эмоций. Никто не ожидал, что Корнелиус согласится на такое. Это ведь неслыханно! Невозможно! — Однако, потребуется время для проведения проверки. — Мы учли это. Ритуал предусматривает такой вариант, однако, судя по прецедентам, нельзя откладывать рассмотрение вопроса более, чем на один день. — В таком случае, мистер Уизли, составьте распоряжение за моим именем касательного Сириуса Блэка, — парень кивнул и приступил к написанию письма, которое вскоре отправилось к главе колдомедиков. — Пока дело крестного отца моего подзащитного отложено в связи с новыми обстоятельствами, я хотел бы рассмотреть следующее обвинение, — Блэк, будто во сне, медленно подошел к первому ряду и сел на первое попавшееся свободное место. Он смотрел в пространство, явно пребывая в своих мыслях. — Семейство Дурслей, с которыми вы уже успели познакомиться. Вы обвиняетесь в неправомерно жестоком обращении c ребенку, а также в подавлении его магического дара, что могло обернуться катастрофой. — Обязуюсь говорить только правду, — произнес Гарри сразу же, не дав родственникам вставить и слова. Вихрь воздуха утвердил его намерения. Наконец-то он отплатит за свою боль! — Какое отношение эти магглы имеют к этому заседанию, кроме того, что они его родственники по материнской линии? — спросила молодая женщина без намека на недовольство. — Как нам всем известно, Гарри Поттер пропал после событий в ночь на тридцать первое октября, и лишь потом Альбус Дамблдор сказал, что мальчик находится в безопасности, и что он является его опекуном. На этом основании он затребовал ключ от хранилища мистера Поттера. Однако, как мне стало известно недавно, мистер Поттер считал своими опекунами этих магглов, и даже не слышал о магии вплоть до появления письма из Хогвартса. Более того, ему с раннего детства внушили, что его родители пьяницы, погибшие в автокатастрофе. Внушали, что магии не существует. Гарри Поттер жил в крохотном чулане под лестницей, — и тут женская половина судейского состава тихо вскрикнула, все же не сдержав чувств. — Его заставляли делать большую часть домашних работ не только за себя, но и за кузена, который постоянно издевался над ним, зная, что тот ничего не сможет ему противопоставить. Он готовил завтраки для всей семьи, он же убирался в доме, он же — полол сад и подстригал газон, — гоблин знал, зачем он все это перечисляет. Аристократы, привыкшие скидывать всю черную работу на домовиков, вряд ли забудут, что равного им заставляли работать как того же домовика, да еще и магглы. — Его били, о чем свидетельствуют справки из маггловских медицинских учреждений… — Это же ужасно! Бесчеловечно! И она называет себя матерью?! Это же магглы, просто вандалы! Кошмар! Бедный мальчик! … — со всех сторон доносились голоса судей. — Однако, этому есть объяснение. Мистер Уизли? — Фадж снова кивнул, и Уизли уже отработанным движением скопировал новую папку и раздал ее судьям. — На одной из колдографий вы можете увидеть воспоминания сотрудника «Гринготтс», который по заказу мистера Поттера провел проверку членов семейства на внешнее вмешательство, а именно применение чар либо зелий. При проверке, сотруднику удалось найти в памяти старших Дурслей воспоминание о том вечере, когда они нашли корзину с младенцем на своем пороге. Миссис Дурсль уже упоминала об этом. Однако, она забыла сказать, что в той корзине также находилось письмо, в котором говорилось о том, что это ее племянник, что он нуждается в кровной защите, которую может предоставить лишь одна с ней крыша над головой, а также то, что у мальчика ярко-выраженные магические способности, которые лучше всего купировать жестким отношением. Любое проявление магии следовало подавлять, чтобы никто из потенциальных врагов никогда не смог его найти. Да и в целом нужна строгая дисциплина. — Все не совсем так! Мы не монстры, какими вы нас рисуете! — вмешалась Петуния. Впрочем, она признавала, что ее поведение, как и ее домочадцев, оставляет желать лучшего. — Вы считаете иначе? Что вы все правильно делали? — задал наводящий вопрос Крюкохват. Он краем глаза наблюдал за Поттером и видел, как тот медленно закипает. — Нет. Я признаю, порой мы могли перегнуть палку… Но всему есть объяснение! — Как вы объясните, что позволили мужу ударить по голове вашего племянника, единственного сына вашей покойной сестры, которому на тот момент едва исполнилось шесть, в то время, как рядом стоял ваш сын такого же возраста? — Он потерялся в толпе, а потом мы нашли его на крыше собора! — кое-кто охнул. Такие сильные способности в детстве — и подавлять под угрозой физической расправы?! Да у них под боком второй Криденс рос! — И не ударил, а всего лишь дал легкий подзатыльник, — бровь Гарри изогнулась, показывая окружающим весь скепсис Поттера к оправданию тетушки. — Я не хочу перечислять все свои травмы по вашей вине, — начал Гарри, — не хватит и дня. Желающие могут ознакомиться с частью выписок сами. Что до вас, — он повернулся к Дурслям, — признаю, я очень злюсь, и вряд ли когда-нибудь вас прощу за испорченное детство. Надеюсь, после этого заседания я больше никогда вас не увижу. Я просто хочу знать. Почему вы так со мной обращались? Письмо письмом, но вы не знали, что за вами наблюдают. Вы могли бы его проигнорировать, и дарить мне хоть немного тепла. Почему я жил в чулане под лестницей? Ведь была свободная комната. Почему вы никогда не читали мне сказок на ночь? Не обнимали, не прижимали к себе? Почему я слышал одни упреки в свой адрес? Почему, тетя? Почему лгали о моей сути и родителях? Неужели только потому, что вы ненавидели свою сестру и ее мужа? Петуния молчала. Племянник прав. Она действительно могла прекратить по своей сути травлю, могла приструнить мужа и сына. Она могла бы полюбить Гарри как своего, и даже закрыть глаза, что внешне он копия Джеймса Поттера. Но было еще кое-что, из-за чего ее сердце не могло принять этого бедного одинокого ребенка. — Я завидовала, — тихо произнесла она, рассматривая рисунок напольных плит. — Прости меня. — Петуния… — начал было Вернон, но замолчал, повинуясь Крюкохвату. Зал затаил дыхание. Сведения, собранные в папках в их руках, ужасали. Как после такого мальчик смог вырасти нормальным, а не социофобом? Его методично пытались «ломать», полностью подавить, и он лишь чудом не сломался. — Нет, Вернон. Гарри должен знать. Да и ты, наверное. Да, я завидовала Лили, — призналась она громко, все еще боясь встретиться глазами с Поттером. — Я завидовала ей, что она волшебница. Что она поступила в настоящую школу волшебства, что у нее там много друзей. Чары, что она творила, приводили меня в восторг и одновременно пугали. И я, наверное, смогла бы смириться с этим, если бы не сама Лили. Как же она возгордилась! Если раньше она прислушивалась ко мне, то, получив приглашение в свою эту школу, она стала считать себя лучше нас. И ладно бы я, но родители! Она с пренебрежением к ним относилась, кривилась, когда они просили рассказать что-нибудь еще, предпочитала компанию мальчишки-оборванца из бедного квартала нам — «он ведь тоже волшебник, не то, что вы!». Родителей это очень расстраивало, я видела, как вечерами они сидели с хмурыми лицами, и мама часто плакала. Тем не менее, они все равно ее превозносили, «как же, наша дочь — настоящая волшебница!». Господи, как же они гордились этим! Я же… Чтобы я ни делала, я все равно была хуже. Не волшебница. Им было наплевать, что я закончила школу с высшими баллами по всем предметам. Плевать, что сама поступила в лучший университет. Им было все равно, кто мой жених. Центром их мира стала Лили, которая не видела в таком отношении к себе ничего необычного. Она привыкла, что ее почитают и превозносят. А потом она привела своего ухажера на мою свадьбу, и его друзей-отморозков. Они издевались над нами! — глаза наполнились слезами, а голос сорвался. Вернон приобнял жену за плечи. — И сами же потом стерли всем воспоминания. Я никогда ей этого не прощу. И то, что она даже не пришла на похороны родителей. Я даже не знала, как ей сообщить, а она… она больше года не давала о себе знать! Я даже не знала, жива она, или нет! Женщина замолчала. Многие уже даже не знали, как реагировать на всю ситуацию. Петуния продолжила. — Я… Я много раз писала письма на имя Альбуса Дамблдора с просьбой зачислить и меня, но неизменно получала отказ. Да, я понимала, что у меня нет способностей, но я очень завидовала Лили. Я ужасная сестра. И тетя из меня вышла отвратительная. Прости, Гарри. Когда я прочитала в том письме, что ты тоже волшебник… Мне показалось, что Лили продолжает надо мной издеваться даже после смерти. Я постаралась забыть, что магия существует, и мне почти удалось, как на пороге моего дома появляется младенец-волшебник, мой племянник, с которым я отныне должна была жить под одной крышей. То, чего я так страстно желала, и что было недоступно, теперь всегда было на глазах. Если Лили хоть на девять месяцев уезжала, то с тобой моя жизнь превратилась в кошмар. Твои магические выбросы выбивали нам окна, вся техника практически сразу перегорала, Дадли в детстве часто болел, в то время, как с тобой ничего не случалось. Ты не помнишь уже, но стоило тебе запретить трогать стеклянный шкаф, как он тут же взрывался. Не помнишь, как ножи летали по кухне, а ты смеялся. Не помнишь, как спустился по воздуху со второго этажа, а я едва успела схватить Дадли, когда он уже перекидывался через перила. Тем вечером я впервые нашла у себя седой волос. Гарри, ты многого не помнишь. Ты отнюдь не был спокойным ребенком. Нам ничего другого не оставалось, кроме как наказывать тебя, чтобы хоть как-то усмирить твой нрав. И дело вовсе не в магии — это уже мои внутренние переживания — а в том, что тебе достался пакостный характер отца в смеси со склочностью матери! Ты запомнил только то, что хотел, что выставило бы тебя в лучшем свете перед самим собой! А нас сделал монстрами! — А когда Дадли спускал на меня собак?! Как тренировался на мне вместо боксерской груши?! А вы знали, что его любимой игрой было «догони и избей Поттера»?! — Гарри было абсолютно все равно, что он сорвался. Он должен узнать ответ. — Дадли? — удивленно обратилась женщина к своему сыну. Парень, мертвенно бледный, смотрел на кузена не отрываясь. — Гарри, я… Родители ведь говорили, что ты сумасшедший, в своих родителей… И сами они тебя наказывали… — Но это не давало тебе права избивать меня, ублюдок! — выкрикнул Гарри в гневе. — Гарри! — взмолилась тетушка. — Не надо! — глаза ее наполнились слезами. — Пожалуйста! — Я вас ненавижу, — выплюнул Поттер, отвернувшись. И пусть все думают, что хотят. Ему все равно. Он сам может решить за себя, что ему нужно. — Гарри! — женщина уже плакала. — Не отрекайся от семьи, Гарри, — наконец заговорил Дамблдор, встав со своего места, чтобы обратить на себя внимание. — Какая бы она ни была. Кровная защита, что они тебе дают… — Хватит лгать, директор! Никакой кровной защиты не существует. То, что вы так пафосно называете кровной защитой, на самом деле является слабенькими защитными и скрывающими чарами, подпитываемыми амулетами. Которые, между прочим, Фигг и меняла с завидной регулярностью. Тишина, повисшая в зале, нарушалась лишь всхлипами Петунии. — Прости, Гарри, прости… — шептала она бледными губами. — Поздно, тетя Петуния. Слишком поздно. — Что ж, думаю, мы услышали достаточно. Открытым остался лишь один вопрос — кого считать опекуном Гарри Поттера? По факту опекунами являются Дурсли, по документам, а также распорядителем средств — Альбус Дамблдор. При этом нам удалось выяснить, что директор Хогвартса не принимал участия в воспитании ребенка, если не считать таковым установление слежки. Председатель, вам слово, — гоблин ждал. Зная о том, что Фадж мечтал потеснить Дамблдора с пьедестала всевластия и вседозволенности, а также предполагая, что он уже принял решение помогать Поттеру, боясь потерять магию, он был уверен, что опекунами назначат Дурслей, хотя в других подобных делах преимущество получил бы волшебник. А даже если и нет, деньги можно стрясти и с Дурслей, хотя и в меньших масштабах. — Ставлю на голосование вопрос о признании вины Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора, — Крюкохват не сдержал ухмылки, — виновным в части самопровозглашения себя опекуном Гарри Поттера, а также не исполнения своего долга согласно Декрету об опекунстве. Решение принято единогласно, — Гарри смотрел, как опускаются одна за другой руки. — Раз уж директора Хогвартса признали виновным, я должен сообщить, что сумма наших требований составляет три тысячи пятьдесят восемь галлеонов. — Что?! — взревел Дамблдор, подскакивая с места, да так резко, что присутствующие усомнились в его почтенном возрасте. — Что еще за требования?! Какие, к дементорам, три тысячи галлеонов?! — Три тысячи пятьдесят восемь галлеонов. Мистер Дамблдор, в эту сумму входит штраф за невыполнение обязанностей опекуна на протяжении четырнадцати лет — 700 галлеонов, по пятьдесят за каждый пропущенный год. На протяжении одиннадцати лет вы каждый месяц снимали со счета мистера Поттера по десять галлеонов, на его содержание. Эти деньги так и не были использованы по назначению. Соответственно, мы требуем возвращение всей суммы, а это 1320 галлеонов, а также письменное объяснение, на что была потрачена взятая сумма. 538 галлеонов — ровно столько было уплачено Лордом Поттером на все школьные принадлежности за последние четыре курса, а это школьные мантии, включая торжественные, форма ловца для игры в квиддич, книги, перья, чернила, ингредиенты, приборы и прочее. Сумма озвучена уже с учетом роста цен за последние четыре года. Кроме этого, мой клиент оказался щедрым и добрым волшебником, поэтому за моральный ущерб, причиненный мистеру Поттеру, мы требуем всего лишь 500 галлеонов, почти кнаты по сравнению с тем, что ему пришлось пережить. И это мы не включили в подсчет всех опасностей, которым подвергся мой подзащитный во вверенном вам учреждении. Итого три тысячи пятьдесят восемь галлеонов, — отчеканил гоблин, закрыв папку. — Вы получите письменное уведомление на форменном бланке банка «Гринготтс» в течение трех дней от дня озвучивания. Оплатить можно как всю сумму сразу, так и по частям, во временных границах, оговоренных с получателем, а также закрепив данное обязательство магическим договором, — Дамблдор молчал. Он впервые в жизни не знал, что сказать. Взгляд Гарри пересекся со взглядом Люциуса Малфоя. Лицо мужчины выражало собой смесь превосходства, веселья, непонимания и восхищения. Он столько лет мечтал поставить этого зарвавшегося старика на место, но вместо него это осуществил Поттер. Да еще и так обогатиться за его счет! — Я не буду ничего платить! — воскликнул Дамблдор. — Сожалею, мистер Дамблдор, но закон един для всех. Вы ведь не считаете себя выше закона? — с издевкой произнес гоблин. — Председатель, раз мы решили вопрос с опекунством, и ждем результатов проверки мистера Блэка, я вношу на рассмотрение предложение отложить заседание до девяти утра четырнадцатого августа. — Поддерживаю. Есть несогласные? — все молчали, оглушенные событиями последних десяти минут. — Тогда обьявляю это заседание временно закрытым. Оно продолжится в девять утра здесь же четырнадцатого августа, — Фадж встал со своего кресла и вспышка колдокамеры засветила его лицо, и Гарри вспомнил про Скиттер, тихо наблюдающую за всем. В нем тут же загорелась идея. Зал зашумел, судьи начали подниматься со своих мест, уже не придавливаемые магией. — Пойдемте, мистер Поттер, — обратился к подзащитному гоблин. — Если столкнемся с репортерами — молчите, говорить буду я… — Нет, — уверенно произнес парень. — Вы не будете говорить. И я буду молчать. — Журналисты все равно потребуют… — У нас есть мисс Скиттер. Вот ей я и дам эксклюзивное интервью, — гоблин ухмыльнулся. — А вы коварны, мистер Поттер. — Жизнь научила, — философски отметил он. — Мисс Скитер, прошу вас, подойдите. У нас к вам конфиденциальный разговор. — Мистер Поттер, я вся внимание, — женщина широко улыбалась. Его идеи ей все больше и больше импонировали. — Что вы скажете, если я предложу вам эксклюзивное интервью? — в ее глазах вспыхнули два огонька. Скитер только этого и ждала.