Драббл?

Моя сущность ещё не до конца пробудилась. Я все ещё ребёнок, но уже чувствую, что Юнги, мальчик старше меня, слабо пахнет нежно-розовой сладкой ватой с едва уловимой щипоткой ментола. Мне же он долго не признавался, чем пахну я, пока однажды я не разговорил его на совместной ночевке. — Чимин-а, неужели тебе это так интересно? Мы лежали вместе под одеялом с магнитофоном и слушали приглушенную классическую музыку. Юнги она нравилась, а под одеялом было тепло и уютно. Если ему верить, то от меня фанючит за километр ирисом с нотками кофейных зёрен. Довольно редкий аромат для альф, но он ещё может поменяться. Мне всего 12. Мы подружились с Юнги как только его семья въехала в соседнюю квартиру. Наши балконы находятся рядышком, так что я часто гостил у него без ведома взрослых. Чуть позже я понял, что Юнги омега. Я об этом не задумывался. Не думал бы и дальше, но, как я сказал, Юнги старше меня. А омеги созревают чуть раньше. Ему было пятнадцать, когда началась первая течка. Я был рядом все эти дни. Я ничего не чувствовал, кроме усиления его обычного запаха. Ничего не чувствовал в себе. Юнги тоже не имел задних мыслей насчёт меня. Мы ведь друзья, в конце концов. Несколько позже, я последовал за ним в старшую школу. Там мне открылся совершенно другой Юнги. Он был уже выпускником, а я только новичком-первогодкой, но я надеялся провести этот учебный год в его компании. В то время я уже созрел, как альфа. Мой нюх и инстинкты обострились. Ко мне пришло осознание, что, к сожалению, или к радости, но Юнги не был моим истинным, какие бы узы дружбы нас не связывали во время отрочества. Эти узы заметно ослабли в юности. Я наблюдал за Юнги со стороны. Старался здороваться в коридорах, встречаясь взглядами, но получал лишь недоумение в ответ. Дома Юнги был собой. Дома он не был популярной омегой. Он был моим другом. Или только мне теперь так казалось. Дистанция между нами неустанно росла. О Юнги ходило много слухов в школе. Слишком много, чтобы их игнорировать. Я старался опровергать, защищать. Но… ведь я не слепой. Репутация сложная штука. Её нужно беречь, предварительно тщательно выстроив. Если она испортилась, если ты запятнал себя, то тебе уже не очиститься. Мы больше не общались. Я не знал, чему верить. Где же была правда? Юнги, которого я знал, однозначно берег себя для истинного, так что я не допускал и мысли раньше. Все это было раньше. Юнги выпустился из школы и поступил в другой город, не оставив свои контакты для связи. Совсем ничего. Кроме слабого летающего аромата сладкой ваты и мяты в его комнате, которые растворились в потоке времени. Теперь и я выпускник той самой школы. С моим бро Хосоком, альфой, пахнущим цитрусовыми с мягким персиком, мы часто зависаем на крыше учебного заведения, лежа на спине и куря дешёвые сигареты, любуясь проплывающими над нами облаками в перерывах между уроками. Я курю до тошноты противные с ментолом в твою честь. Те грязные слухи, порой, по ночам мешают мне уснуть. Я пытался дрочить на тебя. Хах, глупо. Ты так и остался моим близким другом в воспоминаниях. Мой первый поцелуй, как бы ни было это странно, произошёл с Хосоком. Да, он тоже альфа. Но альфа с опытом. Он лишь учил меня на той самой крыше, воруя из моих лёгких напоминающий о тебе запах сигарет с ментолом. Мысли о Юнги смог вытеснить мой истинный. У нас совсем все было сложно. Мой отец вышел замуж во второй раз. Другой папа умер при родах братика. Обоих не удалось спасти. Так что, я был рад, что спустя столько времени, он решился на такой шаг. Тот омега тоже был одинок. Почти. У него был сын на два года младше меня. Нам удалось познакомиться много позднее заключения брака родителей. Он был болен долгое время, так что находился на стационарном лечении. Мы все вместе поехали его забирать после выписки. Я думал, что задохнусь в машине, сидя рядом с ним. Чонгук пах резким запахом свежего печенья и взбитых сливок. Опущенное окно совсем не спасало. Дома спасали лишь ментоловые сигареты. — Чимин, что нам делать? Скажем им? Мы сидели в осеннем парке, наблюдали падения листьев. Асфальт был мокрым от недавно прошедшего дождя. У нас одна фамилия. Мы братья по закону. Но мы истинные друг друга по законам природы. Альфа и омега приторно сладкой гармонии. К Чонгуку тянуло неимоверно. Я не мог сопротивляться природе. Он тоже не сопротивлялся. Первым заметил Хосок, с которым мы вместе поступили в местный колледж. Он бы точно никому не сказал, но другие сами заметили, что братья Пак чересчур близки. Но самое страшное было слияние наших запахов. Этого не скрыть. Мы ограничили наше с Чонгуком общение. Свели его к минимуму. Ни дома на глазах родителей, ни где-либо ещё на чужих глазах. А потом вернулся он. Я с наслаждением и долькой жадности вдыхал знакомый аромат давно позабытых воспоминаний о старом друге. Юнги привёз знакомить истинного с родителями, все ещё живущих по-соседству с нами. Ким Сокджин пах чем-то освежающим и одновременно сладким, вроде арбуза, но я не особо принюхивался. Меня интересовал больше другой запах. Мы столкнулись с Юнги на лестничной площадке. С его стороны случайно. Перекинулись неловкими обыденными фразами вроде «Ты так изменился. Чем занимаешься? Нашел истинного?» На последнем я солгал. Я не смог бы сказать, даже если бы хотел. Ради нашей семьи. А Юнги стал ещё красивее. Я раньше этого никогда не замечал. Я все ещё помню его при течках. Мне нужно уединиться. Да, чёртов Юнги, теперь мне удаётся на тебя подрочить. Ты украл мою первую любовь, как Хосок мой первый поцелуй. Что я оставил Чонгуку? Юнги совсем изменился. Стал тихим, строптивым. Не таким, каким я его помнил. Мне довелось пообщаться с Джином, когда мы оба вышли покурить на балкон. Высокий. По-домашнему уютный и располагающий к себе. Красивый. Слишком красивый для альфы. Хосок тоже встретил своего истинного омегу на предпоследнем курсе. Я узнал об этом первым. Намджун подходил ему как нельзя лучше. Такой человек точно сможет удержать его рядом с собой. До этого Хосок то встречался, то расходится с неким Ким Тэхеном. Я не был знаком лично с этим омегой, но их запахи абсолютно противоречили друг другу, тем не менее, им удавалось создавать временную идиллию, которой могли позавидовать даже некоторые истинные. Я завидовал. Юнги тогда уехал почти сразу же. Нам, толком, не удалось пообщаться. Сейчас с Чонгуком все сложнее. Он сложный. Или мне так только кажется. Наши отношения никуда не продвинутся, если мы не расскажем родителям. Мы слишком долго играли. Маски почти прижились. Родители думали, что мы все это время просто не ладили и, узнав правду, честно сказать, расстроились. — Чимин, правильно ли мы поступили, разрушив их счастье ради своего? Я не знал ответа. Как не знал и счастья с Чонгуком. Что-то в нем было не так. Что-то чужое, отталкивающее. Нет, это я был чужим. Природа тоже может ошибаться. Прожив с Чонгуком два года после окончания мною колледжа, мы решили взять перерыв в отношениях. Та искра погасла. А была ли она вообще? Перерыв затянулся на долгие годы. Я всё также завидую отношениям Хосока с его омегой. Все также курю дешёвые сигареты с ментолом, вспоминая первую влюблённость, которую не сразу смог осознать. А, осознав, тут же потерял. Было слишком поздно.