***
Громкая музыка злит каждого жителя данной улицы. А ведь сегодня даже не выходной день и завтра многим подниматься ранним утром, чтобы отправиться на работу или учебу, как и всем тем, кто отправляется на вечеринку с бесплатным алкоголем и тем, что считается незаконным, но каким-то образом хозяину этого всем известного дома удается раздобыть нелегальное на потех «детишкам». Тротуар рядом с домом, откуда разливаются громкие голоса и смех вперемешку с бьющими по мозгам соседей басами, забит машинами. Странно, почему многие добираются таким образом, ведь после этого, логично, не стоит садиться за руль. А кого из подростков это волнует, когда вокруг полно пива и сигарет, а твои родаки не способны повлиять на твою жизнь? То самое безбашенное время, когда ты считаешь себя и свои установки верными, а нравоучения взрослых кажутся бесполезными и ограничивающими тебя. Свободы. Больше свободы, верно? Приходится припарковаться возле участка напротив. Дилан выбирается из салона, а Дэн спешит за ним. Не любит оказываться наедине в подобных местах. Ему требуется толчок, чтобы влиться в компанию. Честно, до сих пор удивляется, почему О’Брайен общается с ним? Нет, правда. Этим вопросом часто задаются одноклассники, ребята из команды, да что уж там, даже учителя. Дэн привык встречать недоумение каждый раз, когда на его ответ: «С кем ты пришел?» — он называет имя О’Брайена. Как ни крути, Дэн немного… Другой, что ли. Дилан довольно социально развит и ему с легкостью удается приобщиться к любой компании, а вот Дэн… Парень вздыхает, отчасти чувствуя благодарность. Хорошо, что ему повезло сойтись в общении с О’Брайеном, иначе так бы и проводил время дома, играя в приставку. А так он и в команду попал, и обзавелся новыми знакомствами. Круто. Парни приближаются к переполненному людьми дому. Впервые из-за нехватки пространства многие «тусят» во дворе, что делает жизнь соседей намного тяжелее. Дилан закуривает, расслабленным шагом поднимаясь на крыльцо. С ним здоровается каждый. Кто-то протягивает руку, кто-то обнимает, на что он отвечает, сильно хлопая по спине ладонью, а если это девушка, то обходится без больных ударов ладонью, а лишь потирает ею спину, отчего обычно представительницы противоположного пола заметно мякнут, после смущенно улыбаясь и скрытно провожая парня взглядом. Приходится напрячься, чтобы протиснуться в гостиную. Музыка слишком громкая, присутствующим приходится надрывать голосовые связки, чтобы быть услышанными во время общения. Свет приглушенно-фиолетовый. Странное освещение, немного неприятное глазам. Стоит духота. Запах пота в смешении с ароматами духов и одеколонов. У потолка витает дым от сигарет или того, что сегодня удается заполучить у хозяина дома. — Сколько будем пить?! — Дэн встает рядом с Диланом, который останавливается у журнального столика, изучая стаканчики с алкоголем, который разливают из бочки, находящейся у дивана. — Как пойдет, — отвечает, и Дэн понимает, что это означает. Как пойдет с Брук. — Дилан! — какой-то парень проходит мимо, похлопав парня по плечу, и они оба улыбаются. О’Брайен поднимает ладонь, поприветствовав в ответ. — Как дела? — честно, Дилан даже не помнит имен, но сохраняет улыбку, отвечая незнакомцу: — Отлично. — Мама отпустила? — за незнакомым парнем следует другой, и Дилан опять не способен вспомнить, кто перед ним. Возможно, кто-то из школы. Не может же он помнить всех. Да и не хочет забивать себе этим голову. — Тебя, смотрю, тоже, — закуривает, улыбаясь, а ребята смеются, продолжая идти. Дилан зажимает сигарету в зубах, начав поднимать каждый стакан к лицу, чтобы понять, что в них налито, и Дэн приветствует подобную процедуру. Если бы этим занимался он, то все вокруг высмеяли бы его, назвав «мамкиным сынком», но никто не пытается поиздеваться над О’Брайеном. И не только потому, что его внешность вводит всех в заблуждение по поводу характера. Первый момент Дэн так же побаивался парня, ведь каким может быть человек, отбитый татуировками? Может, сейчас О’Брайен и спокойный, но, если верить словам некоторых… Многих людей, этот тип отличается буйным характером. Только вот Дэн общается с ним на протяжении двух лет после переезда в этот город. И на его памяти нет ни единого случая, когда Дилан бы терял контроль. Но подозрения сами возникают в голове Дэна. По поводу честности и искренности поведения его друга. Ведь достаточно часто этот парень пропадает. И надолго. Где он шляется и чем занимается — неизвестно даже его матери. Оттого, наверное, мисс О’Брайен временами такая нервная. Дэн оглядывает помещение с высоким потолком. На огромных окнах развешены сверкающие фонарики, горшки с цветами опрокинуты, местами на полу разлит алкоголь. Накуренные ребята дико смеются, сидя на полу, другие только принимаются употреблять, затягивая косячок. Всем весело, все улыбаются. Возможно, это неправильно, но подобное времяпрепровождение действительно расслабляет, в том плане, что ты забываешься. Ненадолго сбегаешь из реального мира. Только вот Дэну никогда этого не требовалось, что ли… Парень улыбается, наблюдая за тем, как Дилан морщится, когда пробует алкоголь в одном из стаканчиков. Значит, паленое. Было бы неплохо выехать отсюда непьяными, Дэн не против. Совсем. Он оглядывает гостиную повторно, но на этот раз задерживает свой взгляд на коридоре, со стороны которого идет высокая девушка. Её русые волосы красивыми волнами накрывают оголенные плечи, белая майка на тонких лямках не скрывает черного бюстгальтера, а темная джинсовая юбка сильно открывает стройные ноги. Даже сквозь громкую музыку улавливает стук каблуков. Её алые губы растягиваются в улыбку, а красивые глаза приобретают больше блеска. Дэн вовремя отводит взгляд, опустив его в пол, и нервно потирает пальцами переносицу, пихнув Дилана локтем в плечо. Парень оборачивается на друга, с хмурым видом кивнув, ведь полагает, что того опять кто-то донимает, но Дэн кивает за спину, заставив О’Брайена оглянуться назад. Видит Брук и сдержанно улыбается, оставив стаканчики на столике, полностью развернувшись и сунув одну ладонь в карман кофты с собранными в локтях рукавами, пока второй продолжает удерживать сигарету, с которой стряхивает пепел на пол. Широкая улыбка. Притягательный взгляд. Привлекательные формы тела. Да, Брук красивая. — Привет, — девушка останавливается напротив ребят, не обращая внимания на парней которые с интересом и открыто изучают её, проходя мимо, и уж тем более плюет на взгляды девушек, завистливо кусающих губы. А тот факт, что Брук спокойно берет Дилана за запястье руки, потянув за собой, в несколько раз усиливает процент зависти со стороны женской половины присутствующих. Брук кивает с улыбкой Дэну, который поднимает ладонь, сжато растянув губы, и не задерживает своего взгляда на девушке, отводя его в сторону, но приходится вновь поднять глаза на О’Брайена, который похлопывает друга по плечу, успев сказать: — Звони, если что! — перекрикивает музыку, а Дэн произносит что-то вроде: «Забей», — начав пятиться назад, наблюдая за тем, как Брук сжимает ладонь О’Брайена, уводя его из гостиной. Дэн оступается, ногой задевая столик, отчего стаканчики опрокидываются, разливаясь, и парень нервно переглядывается с теми, кто сидит на диване. Незнакомцы искоса смотрят на него, перешептываясь и посмеиваясь. Парень прячет ладони в карманы кофты, начав крутить головой. Куда ему податься? Чувствует себя потерянным. Дилан только успевает закрыть дверь одной из комнат, и уже чувствует, как женские руки проникают под ткань его кофты, потянув на себя. Парень сохраняет легкую улыбку на лице, развернувшись к Брук, которая слишком широко улыбается, разоблачив свое состояние, и О’Брайен заметно хмурится, откинув голову немного назад, когда девушка тянется поцеловать его: — Ты пьяна, — догадывается, на что Брук хихикает, дернув пальцами бегунок его кофты вниз: — Ага, — проникает руками под ткань, обняв парня и прижавшись грудью к его груди, пошатываясь на каблуках. Ей удается чмокнуть его в подбородок, но Дилан не меняется в лице, сохраняя вроде улыбку, а вроде… И сердитость? — Сколько ты выпила? — берет её за плечи, жестко отодвинув от себя, и Брук раздраженно цокает языком, закатив глаза: — Какая разница? — сжимает запястья Дилана, потянув за собой к кровати. Парень вздыхает, больше не пытаясь натянуть наигранную улыбку на лицо: — Есть разница, — выглядит пугающе серьезным, но Брук слишком пьяна, чтобы обратить на это должное внимание. — Расслабься, Дилан, — улыбается, пытаясь заставить парня опуститься на кровать, но тот поднимает глаза в потолок, легонько надавив на плечи девушки — и она падает спиной на кровать, начав громко смеяться, поджимая колени. Смотрит на неё, понимая: — Ты курила, да? — Нет, пап, — она пускает смешок, поднявшись на локти. — Серьезно? — щурит веки. — Ты можешь просто… — разводит ладони, запнувшись. — Можешь просто трахнуть меня без этих нравоучений? — смеется, находя свое замечание забавным. Сейчас ей всё кажется таковым. О’Брайен улыбается краем губ, подходя ближе к кровати, и наклоняется, располагаясь между раздвинутых бедер девушки, которая явно замирает, прекратив смеяться. Парень держится на вытянутых руках, скользнув приятно знакомым взглядом по груди Брук. Девушка активно дышит, пальцами сжимая ткань своей влажной майки, и сглатывает, когда парень подносит сигарету к губам, крепко затянув никотин в легкие. Молчание сопровождается бьющей по ушам музыкой и попытками кого-то со стороны коридора открыть дверь. Брук нервно моргает, скользнув языком по губам, ведь опять. Опять это происходит. Почему он смотрит так серьезно? С каких пор… Дилан отворачивает голову, медленно поднимаясь, и садится на край кровати, потушив сигарету о тумбочку, а окурок выбрасывает в угол помещения, вынув упаковку сигарет. Брук смотрит в потолок. Слышит, как парень чиркает зажигалкой. Вновь чувствует запах никотина. Выдыхает, ощущая, как он медленно отрезвляет её опьяненное сознание. То, чего она так добивалась, чтобы не нервничать. И с каких пор она так волнуется? Раньше всё происходило само по себе. А теперь… Что изменилось? — В чем дело? — кто-то должен начать — и это Брук. Девушка чувствует тяжесть в голове, но приседает, опираясь руками на матрас. С беспокойством смотрит на парня, который хмурым взглядом сверлит пол, пока сутулится, поднося сигарету к губам. Брук потирает ладонью коленку, оценивает молчание Дилана, предполагая: — Ты больше не хочешь меня? — она не станет объясняться перед собой, почему ей это важно. Оно того не стоит. О’Брайен остается внешне суровым, пока пускает дым, вдруг объявив: — Мы отвезем тебя домой, — и она не думает перечить. С Диланом О’Брайеном никто не смеет спорить. Но девушке хочется докопаться до правды. Узнать причину, по которой этот парень отталкивает её на протяжении двух лет. — Просто скажи, что я… — хочет найти проблему в себе, но О’Брайен качает головой, перебивая: — Дело не в тебе, Брук, — тогда в чем? В ком? И… Девушка не успокаивается. — Ты ведь… — она моргает, нервно заерзав на кровати, чтобы сесть ближе к парню. — Ты раньше не был таким, — обеспокоенно улыбается, ладонью коснувшись его плеча. — Ты изменился, знаешь… — зачем она констатирует факты? И без её замечаний понятно, что что-то не так, и девушке не нравится, что О’Брайен не говорит об этом. Да, они не были близкими друзьями, вряд ли у этого типа вообще таковы имеются, но Брук всегда считала, что они с ним намного ближе, чем кажется. Она не сомневается, у О’Брайена было достаточно половых партнеров, но вряд ли он с кем-то говорил о том, о чем порой беседовали они. — Ты спишь с кем-то еще? — она уже не знает, что предположить, может, парень выматывается или… — Я тебя не привлекаю в этом плане или… — её голова готова разорваться от предположений, но Дилан поднимает ладонь к её лицу, заставив в то же мгновение замолкнуть. Брук опускает руки, переплетает пальцы, смотрит на них, с тяжестью вздохнув. Молчание возвращается в комнату. Девушка еле терпит его. Ей необходимо закурить, но остается лишь давиться никотином, что пускает Дилан, пока выкуривает следующую сигарету. Что творится в его голове? Брук медленно поворачивает голову, наплевав на легкую опаску перед человеком, которого давно знает. Да, счастливица, которой повезло застать «прежнего» О’Брайена и стать одним из тех, кто заметил эту перемену. В первый раз он даже не спрашивал её разрешения, а просто воспользовался ситуацией, а теперь ей приходится уговаривать его. Что стряслось с этим чертовым миром? Безумие. Касается ладонью его плеча, медленно скользнув ею к спине, которую потирает, подняв глаза на Дилана. Тот выдыхает никотин, с равнодушием взглянув на девушку. Она сжато улыбается, совсем уж сдержанно, наклонившись к парню, и укладывает голову ему на плечо, прикрыв веки. Плевать. Дилан подносит сигарету к губам, свободной рукой обвивая талию Брук, и девушка жмется к нему, испытав от данного объятия лишь холод. Ничего не понимает. Но в одном она убеждена. Что-то произошло. Что-то определенно повлияло на тебя, придурок О’Брайен.***
Прохладный, но приятный ночной ветер встречает меня. Выхожу из салона, оглянувшись на Дэна, который определенно о чем-то размышляет, но мне своих мыслей не озвучивает. Равносильно тому, как я поступаю по отношению к нему. — Утром увидимся, — обещаю, хотя еще не уверен, пойду ли в школу. Желание отпадает, но не проявляю упадка своего настроения, натянуто улыбаясь другу, который кивает головой, таким же образом растянув губы: — Да, давай. Жестом ладони прощаюсь с ним, закрыв дверцу автомобиля, к которому поворачиваюсь спиной, направившись к крыльцу дома. Не оглядываюсь, когда слышу, как машина двигается, рванув вперед по дороге между домов. Подхожу к двери, справившись с замком быстрее, чем если бы я был сильно пьян. Удачно, что матери нет дома, а то с той стороны порога меня бы уже ожидала женщина со шваброй в руках, которая отделала бы меня до потери пульса. Оказываюсь в теплой прихожей, закрываю дверь, бросив связку ключей на комод, и прислушиваюсь, замедлив шаг. Слышу гул воды, причем сильный, будто кто-то открывает кран на полную. Мать вряд ли вернулась. Она обычно принимает ванну после смены, чтобы отогнать сон, но… Смотрю на экран своего телефона. Даже двух часов ночи нет. Поднимаюсь на второй этаж, по привычке держа одну ладонь в кармане джинсов. Медленно вышагиваю по коридору, к своей комнате, а сам хмуро всматриваюсь в дверь ванной, что расположена чуть дальше. Встаю у двери, касаясь пальцами ручки, и с подозрением щурюсь, когда слышу, как что-то в помещении ванной падает. Думаю, тюбики со средствами для душа. Делаю шаг назад, разворачиваясь к двери комнаты, которая в этом году будет принадлежать девчонке, и без предварительного стука открываю её, окинув помещение взглядом. Пусто. Значит, это она там буянит. Может, уточнить, всё ли в порядке? Если она решит разрушить мой дом, вряд ли мать будет в восторге и похвалит меня за бездействие. Хочется рухнуть лицом в подушку. Нет, я вовсе не вымотан, но чувствую себя неприятно уставшим в психологическом плане. Истощен, хотя причин для истощения не было. Вроде. Шагаю к двери ванной комнаты, автоматически проверяя наличие сигарет в карманах, но вовремя вспоминаю о правиле — не курить в доме. Конечно, оно нарушается мной довольно часто, но я позволяю себе наплевать на просьбу матери, только находясь в своей комнате. Хотя, уверен, и за это она меня размажет по стенке. Подхожу к двери ванной, набрав больше воздуха в легкие. Почему-то общение с этой девчонкой не задается с самого начала, и я продолжаю терпеть неудачи. Конечно, она здесь всего сутки, но мне не нравится ощущать легкую скованность в присутствии людей. Обычно это они чувствуют неловкость, а мне остается лишь поиздеваться над их положением, а вот сейчас это именно я долгие минуты топчусь за дверью, пока не решаюсь постучать костяшками по её поверхности: — Тея? Гул воды не прекращается, но я слышу, как что-то вновь падает на дно ванной. Подозреваю, что девушка роняет предметы, испугавшись моего внезапного обращения. Она больно нервная и дерганная, знаете, такая… Ненормальная. С нестабильной нервной системой, постоянно дергающая свою одежду, кусающая ногти и вырывающая тонкие волосы из пучка. Да. Хочу этого или нет, но я это замечаю. Лучше бы я не был таким внимательным. Порой это вредит мне. В данном случае, мне неприятно. Отвратно с моей стороны, но… Боже, мне неприятна эта девушка. Я не пытаюсь разобраться в её характере, чтобы найти что-то привлекающее, как обычно я поступаю с людьми, но в данной ситуации… Не могу прекратить ловить себя на мысли, что эта девчонка… Ну… К черту попытки казаться толерантным. Она выглядит отвратительно. — Всё в порядке? — но мне придется попытаться иногда переговаривать с ней. В большей мере детьми занимается мать, поэтому не думаю, что от меня будет много требоваться. Просто надеюсь, что этот год пролетит быстро. Очень. А я часто буду торчать вне дома. Ответа нет, поэтому беру на себя ответственность, когда касаюсь ручки, дернув её, чтобы открыть, правда, уверен, что дверь заперта, ведь какой нормальный человек не запрется в ванной во время принятия… Дверь поддается. А, да. Забыл. Тея не относится к «нормальным». Открываю дверь, поморщившись от теплого света, который опадает на лицо, заставив меня сощурить веки. Моргаю. С равнодушием изучаю помещение ванной комнаты, не особо разбирая своих мыслей: на полу разлита вода, коврик вымок, стена над стиральной машиной в каплях, тюбики опрокинуты с полки зеркального ящика. Девушка стоит у раковины, кран которой практически разрывается от сильного потока воды, выпущенного на волю. Он настолько мощный, что вода не успевает утекать в трубу, оттого жидкость добирается до краев, медленно капая на пол. Девчонка сжимает в руках мокрую тряпку. Её свитер промок, кожа лица покрыта капельками… Хочу предположить, что это вода, но девушка выглядит слишком болезненно, поэтому почему-то мне кажется, это холодный пот. Голова опущена. Волосы в пучке растрепаны. Интересно, она вообще заплетается? Расчесывается? Делаю шаг за порог, еще одним беглым взглядом озирая помещение, чтобы в итоге вздохнуть: — В чем дело? — удивительно, но не чувствую злости из-за устроенного срача, хотя чувствую, как хочется сорваться на кого-нибудь из-за тех мыслей, что гложут меня остаток вечера, правда, они никак не связаны с этой ситуацией, наверное, поэтому я старательно сдерживаюсь. Ставлю руки на талию, смотря на гудящий поток воды: — Ты забыла, как пользоваться краном? — предпринимаю попытку отшутиться, но девушка никак не реагирует, лишь заметно глотнув воды во рту. Сильнее отводит взгляд в сторону, и я нервно вытираю губы пальцами, после скользнув ладонью по волосам: — Что произошло? — повторяю вопрос, уже с большим давлением в голосе, и девчонка моргает. Неужели, чего-то добиться от неё можно только руганью? Видимо, только так с ней и стоит говорить. Тея виновато стреляет взглядом в мою сторону, хмуря брови, и начинает нервно дергать ткань мокрой тряпки, пока вода продолжает капать на пол. — Я не могу… — она набирает больше кислорода в легкие, будто ей его не хватает для общения со мной. — Закрыть не могу, — шепчет, ниже опуская голову, а мне приходится немного наклониться вперед, напрячь свои ушные перепонки, чтобы хоть что-то понять. Девушка указывает пальцем на кран, и я замечаю, как дрожит её рука, и меня это удивляет. Я ведь даже не кричу на неё, почему она дрожит? Я из принципа пугаю людей? Стреляю взглядом на свои татуированные руки, медленно отводя глаза в сторону. Ну, в принципе, очевидно. Ладно, не против потрепать языком, но не сейчас, пока мы тут пытаемся залить первый этаж. Мать будет в ярости. Подхожу к раковине, не удивляясь тому, как девушка оббегает меня, встав ближе к выходу. Видимо, чтобы иметь возможность спастись, я ведь намереваюсь прибить её гелем для душа, так? Усмехаюсь от собственных мыслей, взглянув на девчонку, которая с опаской пятится к порогу, продолжая сжимать тряпку в руках и виновато смотреть вниз. Похоже, именно этого она и ожидает. Моргаю, покрутив ручки крана, чтобы выключить воду. В принципе, не колышет. Мне вот тоже кажется, что она постоянно что-то употребляет. Мы в равной степени испытываем друг к другу необычно отрицательные эмоции. — Зачем так сильно открыла? — беру с сушилки тряпку, бросив под ноги, чтобы ткань начала впитывать воду. Коврик придется сушить. Тея никак не успокоит руки, и теперь одной ладонью водит по шее и ключицам, царапая их ногтями: — Я не могла открыть, и… — мямлит, обеспокоенно указывая тряпкой на раковину. — Сильно дернула, — догадываюсь. — А закрыть обратно не смогла, — сам ловлю себя на том, что пытаюсь лишний раз не смотреть на неё, как в свою очередь поступает она. В ответ тишина. Девушка смотрит в пол. Я смотрю в стену. Окей, мне бы хотелось скорее оказаться наедине со своей кроватью, поэтому: — Если ты чего-то не можешь, то спокойно звони моей маме или говори мне, — выдавливаю из себя раздраженно устало, но пытаюсь улыбнуться, правда, уверен, этим лишь сильнее выражаю свое недовольство. — Как бы в этом заключается одна из наших с ней обязанностей по уходу за тобой, — наклоняюсь, подняв тряпку, чтобы выжать из неё воду. — Я завтра посмотрю, может, подкручу, — повторно открываю и закрываю воду. — Ручки и правда слишком туго работают, — действительно подмечаю данную странность, которая никогда мне не мешала, но, видимо, придется что-то менять в доме, чтобы эта девчонка могла здесь выжить. Черт, она даже ящики не способна открывать, о какой безопасной для ребенка среде вообще идет речь? Поселить её в комнате из мягких стен? Так, нет, это уже… Качаю головой. Это слишком, ладно, я просто устал. Выжимаю воду, вновь бросив тряпку на пол, и ставлю руки на талию, обратив свой взгляд на девушку, которая явно не знает, куда себя деть. Честно, лучше я сам здесь разберусь, чем еще хотя бы минуту проведу в этой охерительной компании, так что киваю в сторону коридора за спиной Теи, взгляд которой мечется по полу: — Теперь спать, да? — намекаю, и девушка моргает, виновато морщась. Кажется, она хочет что-то сказать, поэтому я сразу напрягаю ушные перепонки, слегка наклонившись вперед, чтобы точно расслышать её невнятный писк, но в итоге девушка с тревогой озирается, отвернувшись, и вот уже готовится рвануть в коридор. Я успеваю молвить: — Порог, — и сжимаю губы, вздохнув, когда Тея спотыкается об него, но успевает схватиться за дверь, поэтому продолжает идти с опущенной головой, но теперь прихрамывает, стараясь шагать у стены, чтобы опираться на неё влажной ладонью. И тряпку зачем-то забирает. Неловкая и неуклюжая. Мне даже стыдно смеяться над этим. Просто к черту. Закрываю дверь ванной, обернувшись, и оцениваю беспорядок, который она устроила здесь. Слишком много воды на полу. Коврик придется стирать. Мать точно заметит. И мне это теперь убирать, да? Лениво снимаю с себя кофту, потирая больную от татуировок кожу рук, и беру ещё одну тряпку, настраивая себя на уборку. Почему-то мне кажется, что эта девчонка принесет куда больше проблем, чем мать может себе представить.***
Голод берет свое — этой ночью я теряю сознание. Мой организм пытается раздобыть силы. Надеется, что у меня есть какой-то внутренний источник энергии, но бессознание очень даже помогает. После пробуждения я чувствую себя… Не скажу, что гораздо лучше, но мне определенно легче. К тому же я вчера выкурила несколько сигарет. Нет, я не ощущаю снижения потребности, наоборот, мне нужно еще. Еще. Чем больше поглощаю, тем больше хочу. Это типично и ожидаемо для людей, к числу которых я отношусь. Во мне это заложено. Как-то один из докторов прямым текстом сказал мне об этом. Правду, которая мне была необходима. Иначе так бы и давилась ложью, пытаясь что-то изменить, а тот человек дал мне понять — ничего у меня не выйдет. Как бы я не пыталась бороться. Это я. Надо смириться. Спускаюсь вниз. Я слышала, как вернулась Роббин. Она… Заглянула ко мне в комнату, пришлось притвориться спящей, чтобы женщина не уделяла мне своего внимания. Уверена, она устала после смены, не хочу собой оттягивать необходимый для неё момент отдыха. Ступаю осторожно. Носки не спасают от холода, которым охвачено тело. Кончики пальцев ледяные. Шаркаю к кухне, чтобы выпить воды из фильтра. Больше не стану пытаться пользоваться краном, если нет серьезной необходимости. Этой ночью мне было стыдно так, как никогда раньше. Встаю на пороге, тут же начав нервно дергать ткань свитера, который не снимаю с самого приезда сюда. Сонный парень сидит за столом, наливая себе заваренный кофе. Завтрак в тарелках: два варенных яйца и салат. Неужели… Роббин приготовила еду после возвращения со смены? Она… Дилан переводит на меня взгляд. Выглядит так, будто не спал вообще. Отвожу глаза в сторону, проходя по кухне к столу, чтобы взять стакан и фильтр. Мисс О’Брайен очень заботится о своем сыне. Определенно. И это так необычно. Все матери такие? Обеими руками беру фильтр, полный воды, и не могу справиться с ним из-за слабости в руках. — Тебе положили еду, — ровным тоном оповещает парень, без особого желания кушая свой завтрак. — Садись и ешь. У моей матери дурное настроение, — почему-то мне кажется, что он из хороших побуждений предупреждает меня, поэтому я приседаю на край стула, напротив Дилана, и касаюсь вилки пальцами, не намереваясь кушать. Просто подожду, пока он уйдет, а там решу, как поступить. Поглядываю на парня, замечая его странный упадок настроения, обычно он хотя бы пытается улыбаться, конечно, не мне судить, я его толком не знаю, но почему-то меня тянет спросить: — У миссис О’Брайен что-то случилось на работе? — Мисс, — Дилан прекращает переворачивать вилкой салат, а я ерзаю на стуле, потерянно шепнув: — Что? Парень поднимает на меня строгий взгляд, недовольно процедив: — Мисс. Мисс О’Брайен, — жестко поправляет. — У меня нет отца, — на мгновение мне кажется, что он способен пробить мне голову своим резким взглядом, и я опускаю глаза, старательно воздерживаясь от желания сбежать с кухни, так как не могу выдержать такого мощного психологического давления. — Это из разряда «десять фактов обо мне», — внезапно Дилан привычно улыбается, принявшись кушать. Я напряженно и растерянно смотрю на него, врезаясь спиной в спинку стула. Сжимаю вилку, с онемением мускул лица наблюдая за резко изменившимся настроением парня, который либо потрясающий актер, либо… Либо что? Не может же быть, что его эмоции настолько переменчивы, верно? О’Брайен опирается локтями на стол, указав на меня вилкой: — Желаешь узнать больше? — улыбается, говоря с набитым ртом. — Выдай один факт о себе. Так и продолжим обмениваться охерительной информацией, — стучит вилкой по тарелке, больно нервно. — Будет весело, — подмигивает. Меня… Напрягает такая перемена. Я не знаю, как себя вести с ним, это… Вдруг напряжение снижается, а мое лицо прекращает выражать растерянность. Это ненормально. И мне от данного факта становится необъяснимо спокойно. Опускаю взгляд на тарелку, аккуратно воткнув кончик вилки в небольшой помидор черри. Осторожным движением направляю его в рот, обеспокоенно поглядывая на парня, который продолжает смотреть на меня. Что он… Он ждет? Моргаю, нервно отводя глаза в сторону, и кое-как проглатываю помидор, не успев толком прожевать. Вижу, как Дилан уже оставляет меня в покое, понимая, что я не стану говорить с ним, а мне объяснимо некомфортно от услышанного. Я не должна была получить столь личную информацию, я не имею права обладать ею, меня это не может касаться. И теперь я чувствую, что должна как-то компенсировать. Мне нужно сказать что-то равносильное, и… Прекращаю пережевывать листик салата. Смотрю в тарелку. Дилан опустошает свою, поглядывая на настенные часы. Опаздывает на занятия, и хочет встать из-за стола, поэтому я выдавливаю из себя спешно и неразборчиво: — У меня тоже, — и на этом всё. Парень обращает на меня внимание, сощурившись и подавшись немного вперед: — Что? — мне всё равно, расслышал ли он. Я компенсировала. Опускаю голову, принявшись без желания кушать салат, запивая оставленным для меня соком. Дилан еще секунд десять остается обездвиженным, после встав со стула, чтобы вымыть свою посуду. Сдерживаю тяжелый вздох. Молчание. Парень покидает кухню — и я кладу вилку, больше не пытаясь впихнуть в себя еду. Я не голодна. Совершенно. А от наплывших на сознание воспоминаний тянет вонзить столовый прибор себе в ногу или руку, чтобы затмить поток морального дискомфорта физическим. Начинаю чесать шею до проявления красных пятен на коже. Моргаю, испытывая нехватку кислорода из-за образовавшегося комка эмоций в глотке. Давление в глазах усиливается, перед ними всё плывет, и я еле удерживаю себя в здравом уме, сильно сдавив пальцами шею. Но дрожь только усиливается. «У меня нет отца». У меня тоже. Вроде. Нет.