Помоги мне обрести себя
В последнее время она сама не своя. Брук Реин ведет себя непривычно: она словесно бросается на всех, раздражается из-за мелочей, ссорится с учителями, выгоняет девчонок из группы поддержки, из-за чего тренер задумывается о смене капитана, но придерживает эту затею, надеясь провести с Брук личную беседу и выяснить, что с ней происходит. Но Реин непреклонна. Она избегает излишней болтовни о личном. И не только по тому, что настоящая она довольно замкнутая личность. Брук не привыкла обсуждать проблемы с другими. Только с О’Брайеном она ведет душевные разговоры. И то потому, что он сам доверяет ей нечто таинственное, о себе. Реин автоматически искала встреч с ним весь прошлый месяц, она хотела близости, которая сопровождалась бы общением, но парень отсутствовал. Он пропал в тот момент, когда Брук нуждалась в нем сильнее всего, поэтому сейчас девушка перешла в следующую стадию уныния. Она закрывается, перебарывая в себе угнетения, которые её мозг сам же порождает. Предатель. Сознание настроено против неё самой. Цифры растут. Никак не остановится подсчет. Брук задерживает дыхание, влажными от пота ладонями касаясь бедер. Напряженно смотрит на показатель весов. По лбу стекает капля. Усиленная тренировка выматывает её физически, но это приятно, ведь её эмоциональное уходит на задний план. Но… Смотрит на показатель. Смотрит. Дыхание утяжеляется. Смотрит. Сжимает пальцы в кулаки. Смотрит. Напряжение во всем теле усиливается. Почему… Почему вес растет? Что она делает не так? Она не ест… Почти. На самом деле, она лжет. Девушка бросается на еду, не чувствуя ни потребности в поглощении пищи, ни насыщения. Будто внутри неё непонятная пустота, которой нельзя дать оснований. В глотке что-то жжется, глотать невыносимо больно. Одно осознание возможного набора килограмм пугает, вызывая дикий ужас и панику, которая моментально заполоняют её мысли. Если прежний вес вернется, вернется и прежняя Брук Реин. Этого нельзя допустить. За дверью слышны быстрые шаги. Девушка не оглядывается, чувствуя, как что-то подкатывает к горлу, оттого сжимает губы до бледноты, боясь, как бы ничего не сорвалось с языка, но громкий стук сбивает контроль, вынудив прикрыть краснеющие от слез глаза. — Брук, Брук! — женщина с искренней радостью заглядывает в комнату дочери, находя её затылок. — Норам позвонил, сказал… — ПРОЧЬ! — девчонка разворачивается, разодрав к чертям глотку, когда с безумием кричит на мать, которая не успевает осмыслить реакцию девушки, тут же напугано отскочив от порога, захлопнув дверь. И звон в ушах от собственного голоса. Брук внезапно со страхом приоткрывает рот, качнувшись на вялых от стресса ногах. Влажными глазами смотрит перед собой, теряясь в той необъяснимой боли, выедающей её легкие. Что-то не так. «Норам звонил…» Под ребрами сосет. Неприятно так, будто множество пиявок решают коллективными усилиями осушить организм Реин, а ей остается лишь присесть на край кровати, продолжив покорно принимать свои собственные ощущения. Норам. Здесь. Моргает, вдохнув больше кислорода в легкие, но не дает себе замычать от накативших эмоций. Ладонь обессилено возится по одеялу в поисках мобильного телефона. Дилан. Ей нужен Дилан, ведь… Норам… он вернулся за ней. Дэниел ненавидит это утро. Почему? Чем оно отличается от множества других, когда он просыпался с похожим ощущением дискомфорта после вечерних посиделок в компании матери и отца? Женщина так отчаянно пытается внедрить сыну мысль о том, что в скором времени ситуация в семье изменится, что всё встанет на свои места, а отец лишь отмалчивается, не решаясь заговорить в присутствии парня, будто догадывается о его нежелании слышать знакомый голос. И чем же это очередное утро столь ненавистно? Дэн выходит в коридор. А со стороны комнаты матери доносится отцовский шепот. И что теперь? А это означает, что постепенно этот мужчина будет всё больше времени проводить дома, пока окончательно не переберется под одну крышу с Дэниелом. Раз уж мать делает свой выбор в пользу мужчины… В таком случае, Дэн сам уйдет. Наступать на те же грабли — это её выбор. Он его не делал.***
Не до конца закрытый кран. Тяжелые капли воды падают на дно раковины, создавая какой-то шум, помимо воя сильного ветра за окном. Черное небо, горизонт давно тонет в грозовых тучах, медленно надвигающихся на портовый город. Гремит. Соленая вода океана пенится, крупными волнами накрывает берега, разбивается о стены маятника, который принимается тревожным сигналом пробуждать волнение в сердцах жителей. Грядет сильная буря. Вот-вот на здания рухнет сильный дождь. Гудит холодильник. Возникают неполадки с электричеством. Свет лампы над головой дрожит. Тея поднимает глаза, морщась и моргая от неприятного мерцания, и со вздохом опускает взгляд на тарелку салата с яичницей — кулинарный шедевр от Дилана, который из-за плохого самочувствия пригоден исключительно для разбивания яиц. Парень сидит напротив, потому что… Потому что Роббин отсутствует, а неловкость между этими двумя за неделю никуда не испарилась. Хотя О’Брайен умело скрывает свою скованность, ведь это он — самоуверенный кобель, которому без труда удается флиртовать с девчонками и отшучиваться. И откуда в таком случае этот легкий пот на ладонях? Дилан притоптывает ногой под столом. Его колено ритмично дергается вверх. Одна ладонь лежит на бедре, другой держит вилку, постукивая ею о край тарелки. Его нервное поведение привлекает внимание Оушин. Девчонка посматривает на руку парня, почему-то объясняя его состояние волнением за Роббин: женщина часто задерживается на работе, иногда вовсе не появляется дома целые сутки, объясняя тем, что у неё долгие смены, но… они оба прекрасно понимают, что мисс О’Брайен лжет. Конечно, Дилан пытается не беспокоиться о матери, он нарочно избегает тревожных мыслей, зная, что эта женщина, пока он волнуется, неплохо проводит время с этим Эркизом. Какой смысл думать о человеке, который не пытается принять его заботу? Толку-то? Лучше пусть займется кем-то, кому интересен он сам. Поднимает глаза, встретившись зрительно с девчонкой, а та резко опускает голову, растерянно заметавшись взглядом из стороны в сторону. Ерзает, принявшись класть листья салата в рот, пережевывая и без желания проглатывая. Молчание изводит психически. Необходимо… Она скачет взглядом из стороны в сторону, зацепившись за настенные часы. Необходимо что-то говорить. Принимается стучать пальцами по столу, дергать ногами под столом: — Роббин задерживается… — шепчет, беспокойный взгляд переводит на парня, который так же обращает внимание на часы, с фальшивым равнодушием процедив: — Вечерняя смена, — нет, она, наверное, задерживается из-за Эркиза. В его кабинете. Дилан дергает головой, откидывая раздражающие мысли, и подносит кружку к губам, сделав пару глотков воды. Чувствует. Тея наблюдает за ним, поэтому намеренно отводит глаза в сторону, позволяя девчонке дольше исследовать его взглядом. Удерживает кружку возле рта, скрывая губы, уголки который трогаются в усмешке. — Насмотреться на меня, красавца, не можешь? — стреляет вниманием в лицо девчонки, которая тут же опускает голову, не ощутив стыда за содеянное: — Выглядишь не очень, — ковыряет яичницу. — Последнее время, — моргает, перескакивая взглядом с еды на парня. — Что ты куришь? Дилан продолжает довольно улыбаться, хоть его губы и дрогают от нервов: — Сигареты, — произносит со смешком, мол, а что же еще ему поглощать? Тея с непринужденным выражением смотрит на него, качнув головой: — Нет, — глаза стеклянные. — Это не сигареты, — уверенный шепот. О’Брайен глотает собравшуюся во рту воду, и расправляет плечи, ощутив неприятное покалывание между лопаток спины: — Ешь, — плохое самочувствие вызвано употреблением той травы, которая осталась у него после посещения притона. И парень нарочно добывает еще. Отворачивает голову, принявшись опустошать кружку. Оушин глотает ком нервов, продолжает попытки доесть ужин. Нет, не потому, что вдруг решает нормально питаться. Просто еду приготовил О’Брайен, а она перед ним в долгу, так что… С тяжелым вздохом сует кусочек яичницы в рот. Жует. Смотрит в стол. Больше не пытается заговорить о травке, но получает подтверждение своих опасений: Дилан употребляет. И судя по тому, как часто он любит пропадать, то принимает уже давно в виде курительной смеси. Девушка прикусывает кончик языка в попытке прожевать огурцы. Лицо мрачнеет. О’Брайен не должен деградировать. Это же… Нет, он не такой, как Тея. Он не такой, как… Все. Он другой. Не для него этот путь. Как донести до него эту мысль? Возможно, Дилан не дает себе отчет. Он слишком самоуверен, думает, что держит себя в руках, не замечая очевидной потери контроля. Дилан О’Брайен убежден в своей силе. Но… Парень постукивает кружкой по подбородку, со сдержанным вздохом нащупав пальцами косяк травки в кармане джинсов. Но ты теряешь самообладание, О’Брайен. Часто моргает, втянув больше кислорода в легкие, и скользит кончиком языка по губам, хмуря темные брови. Сжимает ткань кармана, стрельнув взглядом на девчонку, которая тут же отворачивает голову, подавившись едой. Прикрывает ладонью губы, морщась, а парень заостряет свое внимание на тонкой шее Оушин. Скользит ниже. На выпирающие ключицы. И слегка запрокидывает голову, врезавшись взглядом в стену. Пальцами проникает в карман, коснувшись косяка с травкой. Если уже не потерял. «Где ты пропадаешь?» — отправить сообщение. Удар. Сильно сжатые кулаки. «Когда думаешь вернуться в школу?» — отправить. Удар. Боксерская груша ответно вздрагивает. «Мне просто…» — набирает текст трясущимися от физического перевозбуждения руками, но слова обрываются в голове, он не может продолжить писать, с трудом понимая, как именно хочет выразиться. Что ему надо донести до друга? Какую важную мысль? Дэниел удерживает телефон во влажных ладонях, напряженным взглядом изучает набранные строчки, и нервно скользит пальцами по экрану, оставляя влажный след. Дилан молчит. Значит, ему нехорошо, но… Ответить-то можно? Хотя бы короткое «отвали». Отчасти Браун понимает, почему его странный друг замыкается в период, когда не способен поддерживать всеми принятый образ. Не хочет, чтобы маска спала, чтобы все увидели его иным. Но у всех людей есть слабости, это нормально. Почему же О’Брайен так яро стремится казаться непробиваемым? Чем дольше Дэн общается с ним, тем больше понимает, что совершенно не знает Дилана. Он знаком лишь с верхушкой айсберга. Бросает телефон на скамью, не заботясь, о его возможном повреждении от удара о твердую поверхность. Расправляет плечи, стрельнув взглядом на настенные часы. Уже восемь вечера. Здание школы опустело. Скоро охранник начнет ругаться. Разминает пальцы, сжимает в кулаки и встает в стойку, подняв их к лицу. Бьет по красной груше, нарочно травмируя костяшки. Очищается от эмоций, стараясь вернуть рассудок. Чувствительность здесь не к месту. Резкими ударами осыпает боксерскую грушу, ощущая, как мышцы сводит от дрожи, но не реагирует на неприятный дискомфорт, продолжая побои. Давление в висках подскакивает, головная боль охватывает. Парень не остановится. Он продолжит бить. Только… Замирает, ощутив теплую жидкость на губах. Металл. Моргает. Перед глазами плывет, вынудив покачнуться на ногах. Отступает от груши, пальцами коснувшись губы. Алая жидкость. Сжимает веки, ладонью накрыв кровоточащий нос, и запрокидывает голову, устремив взгляд в потолок. Опять. Ему нужно упокоиться. Холодный душ поможет. Натягивает на потное тело футболку, схватив сумку с вещами, и через шею перекидывает полотенце, выходя из небольшого спортзала в коридор минус первого этажа, в котором расположены раздевалки для спортсменов и кабинеты тренеров. Идет к помещению для футболистов, в котором расположен душ. Уголком полотенца касается своего лба, впитывая пот в ткань. Ему хотелось устать, но он не вымотался. Совершенно. Свет приглушен, из-за головной боли Дэн плохо видит, двигается интуитивно. Подходит к двери раздевалки, коснувшись её пальцами, и поворачивает голову, расслышав тихую музыку. Хмурится. Прислушивается. Опускает спортивную сумку на пол, побредя на звук. Шаркать приходится надолго. Дэн подходит к двери танцевального зала, без излишнего тяготения приоткрыв её, чтобы понять, кто помимо него задерживается в учебном заведении. И он тут же жалеет о своем любопытстве, когда шире распахивает глаза, находя в светлом зеркальном зале девушку, переминающейся с ноги на ногу от усталости. Брук оборачивается. Музыка играет тихо, поэтому она улавливает дверной скрип. Мокрая от интенсивной тренировки, волосы собраны в неряшливый хвост. Браун. Ты чертов гений. Пора завязывать совать свой нос туда, куда не просят. — Ты в порядке? — Реин быстрым шагом подходит к магнитофону, выключив музыку, при этом оглядывается на парня, застывшего на пороге. Тот теряется. Так происходит постоянно, и ненависть по отношению к себе растет. Почему он не может вести себя нормально? Девушка, небось, считает его каким-то чудиком. — Твой нос, — Брук с хмурым видом подходит ближе, указывая на свою переносицу пальцем, и Браун наконец отмирает, полотенцем принявшись вытирать его, с нервной улыбкой отмахиваясь: — Порядок, перенапрягся. Брук наклоняется, взяв со скамейки бутылку воды, и внимательно смотрит на Дэниела, заставляя того замешкать: — Я… Пойду, — нервно улыбается, намереваясь отвернуться и оставить девушку, но та задает вопрос, покрутив крышку бутылки: — Не знаешь, где Дилан? Дэниел ожидает этого вопроса. Реин если и заговаривает с ним, то только об О’Брайене. Оборачивается к девушке, переминаясь с ноги на ногу: — У него дома были проблемы, — не хочет вдаваться в подробности. Не в его праве раскрывать личное другого человека. Выражение лица Реин моментально мрачнеет, и она делает еще один шаг навстречу Дэну: — Что-то серьезное? Браун решается отмахнуться, с легкой улыбкой проронив: — Уже лучше, — поворачивается к ней всем телом, предполагая, что неловкая беседа затянется. — Тея идет на поправку. — Она заболела? — лицо Брук смягчается легким волнением. — Типа того, — кивает в ответ, продолжая прикрывать нос кончиком полотенца, чтобы скрыть остатки крови. Реин вдруг робко улыбается, качнув головой, и опускает слегка опечаленный взгляд, с каким-то неверием произнося: — Удивительно. Никогда бы не подумала, что Дилан может так беспокоиться о ком-то. Дэн не оспаривает мнения Брук. Он прекрасно понимает, о чем она толкует: Дилан и правда не походит на того, кто способен искренне переживать о другом человеке, но, пожалуй Браун повторится в своих мыслях — чем дольше Дэниел с ним общается, тем больше возникает сомнений насчет характера О’Брайена. Молчание затягивается. Кажется, только Дэн сокрушается из-за чувства неловкости, поэтому хочет избавить себя от компании Реин. Только вот ему охота проявить себя с хорошей стороны: — Хочешь, вызову тебе такси? — предлагает девушке. Та отмирает, вернувшись из своих мыслей, и пару секунд открыто смотрит в глаза Брауну (а он в этот момент медленно умирает от дискомфорта) и наконец качает головой: — Я не тороплюсь домой, — признается, а Дэниелу стоит промолчать, кивнуть и оставить её, но его внутреннее я сильнее: — Я могу проводить тебя… — выдает до полного осмысления, оттого секунду спустя его глотку сжимает гребаный страх. Хорошо, что парень имеет возможность прикрыть лицо. Иначе Брук без труда прочла бы его эмоции. — Пешком? — девушка недоверчиво изгибает брови, но не отказывается. — Ну… — Дэн откашливается, на мгновение опустив глаза. — Ты ведь не торопишься, — объясняет свое предложение её же словами. Реин щурит веки, испытывает его взглядом, заставив в очередной раз замешкать от неуверенности, но в итоге уголки её губ трогаются в сдержанной улыбке: — Хорошо, — кивает, пожав плечами. Действительно, почему бы и нет? Брауну кажется, что он ослышался, но девушка проявляет положительные эмоции… Вроде… Он не может здраво оценивать её поведение. Парень чересчур взволнован. — Хорошо, — он зачем-то повторяет. Девушка ощущает его напряжение, но это не мешает ей отшутиться: — Только душ прими, — пропускает смешок, который Дэн подхватывает, с неловкой улыбкой закивав головой: — Да. — Да, — она повторяет за ним, прикусив край нижней губы, и еле сдерживает эмоциональную реакцию на то, как Браун спешно разворачивается, врезавшись плечом в дверной косяк. Брук прижимает костяшки ладони к губам, пытаясь скрыть свою реакцию на скованность Дэна, а тот хлопает по стене ладонью, окинув девушку быстрым взглядом, и неловко улыбается, продолжив идти по узкому коридору, сильнее сдавив растягивающиеся губы полотенцем. Сердце бешено колотится в груди, ломит, щемит. А она лишь качает головой, наконец, сделав глоток воды, чтобы избавиться от жажды. Изучает себя в зеркале. Да. Ей тоже не помешает принять душ. Берет свой телефон, покидая танцевальный зал, хлопнув по выключателю. Приближается к порогу женской раздевалки, переступает его, внезапно отвлекаясь на вибрацию мобильного аппарата, по экрану которого проводит пальцем, сняв блокировку. Сообщение. Вглядывается в номер, невольно отступив назад. Губы приоткрываются, а на лице проявляется знакомая бледность от удара, полученного по ребрам. «Родители приглашают меня домой на ужин. Я могу зайти?» Рвущий грохот. Девушка поднимает голову, панически оглядевшись по сторонам. Это был гром? Послышались удары об асфальт. Капли дождя. Началась буря. Мощная, если судить по тому, как кряхтят трубы. Брук активно дышит, опустив взгляд на экран телефона. Повторно вчитывается в сообщение. Он спрашивает разрешения. У неё. Норам. Брук качает головой, поджав дрожащие губы, дабы не позволить себе отдаться эмоциям, и повторно проводит пальцем по экрану, затем вовсе решая отключить телефон. Бросает свои вещи на скамейку, быстрым шагом выскочив обратно в коридор. Тяжелые шаги, скованное напряжением тело. Девушка отбрасывает мысли. Свет над головой мерцает от непогоды. Реин как-то не отдает себе отчета, когда без задней мысли отворяет дверь в раздевалку для парней, оказываясь в помещение со шкафчиками, и быстрым шагом направляется к тому, что принадлежит Дилану. Наверняка, Дэниел занял шкафчик рядом. Браун хмуро смотрит в потолок, удерживая футболку в руках. Прислушивается к трещанию ламп. Ничего себе… Поздно улавливает шаги. Когда оборачивается, Реин уже стоит в проеме между шкафчиками, без излишней скованности смотрит на парня, который невольно прижимает к голой груди футболку, заметно подавившись слюной. Но смущение недолго главенствует в его мыслях, ведь он замечает эмоциональное состояние Брук. Выглядит так, будто её что-то напугало, правда, не успевает уточнить, что с ней. Девушка с придыханием выдавливает: — Там буря, — переминается с ноги на ногу, сжимая влажные ладони в кулаки. — Давай переждем здесь? — взгляд мельтешит. Дэниел сглатывает, оставив свои вопросы при себе, и без лишних раздумий соглашается: — Да, — кивок головы. — Давай… Мерцает. Оушин прекращает водить кистью по холсту, подняв глаза. Лампочка над головой покачивается из-за сильного ветра, что тормошит стены небольшого строения. Всё трещит. По крыше колотит дождь. Кажется, крупные капли способны выбить стекла окон. Тея не боится. Она наслаждается возможностью быть охваченной стихией, которой в итоге доверит свое исчезновение. Поэтому девушка слабо улыбается, продолжив рисовать очередную непонятную мазню. И её спокойствию не помешает даже недолгое погружение в темноту — свет пропадает из-за неполадок с электричеством, но через пару секунд вновь загорается. А вот нежданный гость. Он, конечно, заставит девчонку поерзать на высоком стуле. Дилан без труда открывает дверь, впуская внутрь холодный ветер, а вот, чтобы закрыть, ему приходится побороться со стихией. Оушин поворачивает голову, оценив промокшую до нитки кофту парня, который всё-таки справляется с дверью, на всякий случай закрыв её на задвижку. Снимает с головы капюшон, ладонью скользнув по мокрым волосам, и со вздохом молвит: — Я в гости, — устало улыбается Тее, которая качает головой, не понимая, чего этот тип не идет спать. — Лучше бы вернулась в дом, — Дилан подходит к дивану, сняв кофту, ткань которой липнет к коже. — Ветер сильный, боюсь, он может повалить дерево, — указывает на стену. — Которое позади. Вдруг упадет на крышу, — ногой выдвигает небольшой таз, принявшись выжимать ткань кофты. Вода капает. Неужели так сильно промок, добегая от террасы к сараю? И футболка промокла. Он весь мокрый. Оушин смиренно вздыхает, слезая со стула, кисточку бросает в банку с водой, а холст спешит накрыть тканью, чтобы парень не смог увидеть её каракули. — Что рисуешь? — О’Брайен успевает обойти девчонку, которая роняет серую ткань, взволнованно схватив парня за плечи и потянув назад: — Не смотри! — визжит. Серьезно, её голос такой писклявый. — А что? — Дилан улыбается, не прилагает усилий, чтобы стоять на месте. Тея слабая. Она изо всех сил тянет его назад, а ему не составляет труда игнорировать её попытки. — Это не твое! — если бы не её смущенно-напуганное выражение лица, парень бы подумал, что она злится. Девчонка встает перед ним, принявшись давить на грудь, а Дилан отступает назад, но только потому, что он вымотан. Его прорывает на сдержанный смешок. Опускает мокрые ладони, схватив Тею под плечи, и поднимает вверх, отчего девчонка начинает забавно дергать ногами в воздухе: — Дилан! — пищит, а её руки всё равно встревожено цепляются за его плечи. Боится, он может её уронить, ведь кто знает, сколько травки он сегодня выкурил, и как это влияет на его собранность. О’Брайен боком шагает к холсту, сощурившись, и наклоняет голову, изучая рисунок, пока Оушин старается бороться с его хваткой, невольно обхватывая руками его шею и прижимаясь к мокрой футболке, чтобы точно не рухнуть вниз. Яркие краски. Черная, темно-синяя, красная. Рисунок слишком размазан, но парень убежден, что это специальный трюк для передачи эмоций. Он разбирает очертания искривленного лица с огромными черными впадинами вместо глаз и широко распахнутым ртом. Неприятное ощущение оседает в груди при виде такого искусства, но одновременно с этим нарисованное поражает, поэтому Дилан подходит ближе, по-хозяйски прижав девчонку под бок, удерживая под ягодицы. Тея прекращает бороться. Ноги сгибает в коленях. Сидит, как ребенок, но сейчас это не имеет значения. С дрожанием в руках и тревогой в глазах скачет вниманием со своей мазни на лицо парня. Тот подается вперед, чтобы лучше рассмотреть детали. Выглядит очень серьезным. Тея сглатывает, но не дергается, с неподдельным интересом ожидая реакцию. — Ух-ты… — он, честно, лишен слов. Его сердце сжимается, как и глотка, словно каким-то образом девчонке удалось описать его личные эмоции. Да, именно так он себя ощущает в последнее время. Ладони медленно скользят выше, сдержав девушку за талию, и парень опускает её, позволяя встать на ноги. Оушин нервно дергает пуговицы на рубашке, продолжая следить за выражением лица О’Брайена. Он встает ближе к холсту, с недоумением принимая тот факт, что изучение картины доставляет ему мнимую боль. Будто Тее удалось изобразить его дискомфорт, но это невозможно, поэтому парень находит единственное объяснение тому, что способствует созданию подобной ядовитой красоты: — Тебе нехорошо? Оушин растерянно моргает, сжав ткань рубашки: — Что? — шепчет. Дилан поворачивает голову, взглянув на неё со всей присущей себе серьезностью: — Тут много экспрессивности и… — вновь переводит взгляд на картину, не имея понятия, как выразить свои мысли. Тея не хочет его слушать. Ей не нравится, когда кто-то разбирает её эмоции, поэтому девушка отводит глаза, неразборчиво промямлив: «Я-я-спать», — и разворачивается, обняв себя руками. Спешит к двери, получив в спину грозное: — Там буря, — Дилан напоминает, а сам роется в карманах влажных джинсов, находя косяк. — Лучше подождать, пока ветер стихнет, — тут бежать недолго, а он все равно настаивает переждать здесь. Садится на диван, чувствуя себя раскованней, чем Оушин, которая оборачивается, невольно хмуря брови. Дилан поджигает кончик косяка, принявшись втягивать в рот дымок, который после выпускает через ноздри, запрокинув голову, чтобы затылком упереться в диван. Веки прикрывает. Девушка шагает к столу. Аккуратно усаживается на его край, лицом к парню, и руками опирается на поверхность, наблюдая за тем, как О’Брайен выпускает над лицом дым, после втянув его обратно в рот. Что ж, подходящего момента всё равно не дождаться, поэтому чего тянуть? — Что это за травка? — Тея начинает дергать ногами от волнения. — Ты часто употребляешь её? — Дилан тяжело вздыхает, но ответа не дает, поэтому Оушин, не умея вести разговор, сразу вываливает на него информацию: — В тот день, когда ты привел сюда незнакомцев… — вспоминает, уплывая взглядом в сторону. — Я тоже выкурила эту хрень, — задумчиво рассуждает, желая, чтобы О’Брайен сам осмыслил кое-что. — И меня охватило дикое желание переспать с кем-то, — стреляет коротким взглядом в сторону парня, который теперь смотрит в потолок. — Я подозреваю, что… — щурится, видя, как он хмурит брови. — Ты понимаешь, к чему я, — догадывается. Дилан не глуп. Он должен самостоятельно продолжить мысль девушки, но по-прежнему молчит, так что Тея соскакивает с края стола, медленно шаркая к дивану: — Я слышала, есть травка, которая стимулирует потребность в сексе, — ей не стоит прибегать к этому, но… Деградация просыпается. О’Брайен покусывает кончик губы, чувствуя, как Оушин пихает его ногу коленом, добиваясь реакции. Тея внимательно следит за выражением лица молчаливого собеседника, продолжая развивать свою мысль: — Но при этом человеку непросто добиться оргазма привычным образом, — коленом опирается на диван между ног Дилана, который врезается в её бедро взглядом, невольно напрягаясь. — Тогда потребитель прибегает к жесткому сексу, — Оушин наклоняет голову, её голос звучит спокойно, без тональных скачков, а взгляд лишен волнения. — К небезопасному сексу, — еле воздерживается от усмешки, видя, как Дилан моргает и отводит взгляд, слегка отворачивая голову, когда она приседает на его колено, пальцами ладоней сжав кожаный ремень, чтобы удержать равновесие из-за слабости. Невольно в сознании О’Брайена мелькают воспоминания, связанные с притоном. А ведь посетители употребляют эту травку. Дилан не придавал значения тому, почему его, как и остальных, тянуло к совокуплению. Возможно, в словах Теи имеется смысл… — Откуда такие познания? — ему приходится что-то сказать в ответ, иначе девчонка разглядит его скованность. А она уже разглядела. Поздно метаться. Оушин со вздохом поднимает взгляд в потолок, окунаясь в неприятное прошлое, чтобы достать из черного омута необходимые воспоминания: — Один знакомый употреблял нечто подобное, и он был… — мышцы живота Дилана напрягаются, поскольку девчонка оттягивает его ремень, слегка наклонившись телом назад. — Очень грубым. Ему всегда и всего было мало, — качает головой, вдруг усмехнувшись. — В итоге он изнасиловал одну девчонку… Она не выдержала. Дилан хмурится, сощурено смотрит в стену, удержав возле губ косяк, на который переводит взгляд. Подозрения Теи, точнее, то, на что она намекает, похоже на правду. Оушин замечает проявление разумности во взгляде О’Брайена, поэтому переходит к выводу: — Что если твой дискомфорт — это проявление ломки? — нарочно касается пальцами низа его живота, надавив на влажную ткань футболки. — Это бы многое объяснило. Дилан не сдается, но веки прикрывает, всосав в легкие воздух: — Я не могу знать наверняка… — Давай проведем эксперимент? — она сбивает его мысли, ерзая на его колене, будто специально добиваясь потери контроля, поэтому О’Брайен избегает попыток настроить с ней зрительный контакт, иначе девушка убедится в том, что он… Хочет её. Но с другой стороны неясно, чего таким поведением добивается сама Оушин. Вряд ли она пытается его соблазнить. Ей для этого и стараться не нужно. — Ты сейчас покурил, а мы посмотрим, как быстро наступит реакция, — её лицо выражает серьезность, ни намека на улыбку. Оушин любит наблюдение. — Отмечаем твое состояние и следим, — она поклялась быть полезной Дилану. — Главное не употреблять вновь, — смотрит на него, ожидая согласия, но парень не способен ясно мыслить, пока эта девчонка находится так близко. И, кажется, травка уже начинает действовать, раз уж он… Чувствует, как его ломит от накатывающего возбуждения. Тея моргает, слегка наклоняясь впереди приподнимаясь на коленях, чтобы добиться зрительного контакта с парнем. Ей необходимо знать, что он думает насчет этого предложения. Дилан резко возвращает голову в нормальное положение, ощутив, как девчонка давит ему на грудь, и встречается с ней взглядом, невольно сглотнув. Глотка пересохла. Оушин стеклянно смотрит на него, пристально и холодно, выжидающе: — Окей? — шепчет. Дилан нервно моргает, необдуманно кинув головой: — Окей, — дает хриплый ответ. Окей, твою мать, пускай делает с ним всё, что хочет, ему на хрен плевать. Пока её взгляд такой… Непривычный, другой. Тея вдруг слабо улыбается, оценивая легкую дрожь, которой охвачено тело парня, его мышцы напряжены до предела, и девчонке охота поиграться с его скованностью, но пора Деградации отступить, иначе… Он невесомо касается её бедра пальцами свободной руки, но открыто проявляет сбивчивость в мыслях. Тея хмурит брови, рассматривая его мрачное выражение лица, в котором проглядывается скованность и неуместное волнение. Деградация. Отступай. Равнодушие преобладает на её лице. Дилан хмуро изучает его, напряженно коснувшись взглядом бледных губ. И вновь исподлобья смотрит ей в глаза, словно намерен за своей внешней суровостью скрыть чертову неуверенность. Она не присуща ему. Опять же, когда дело касается других девушек. Почему Дилан так взволнован, находясь наедине с Теей? Оушин хмурит брови, ладонями скользнув вниз по влажной футболке. Деградация, уходи. Касается ремня, темным взглядом встретившись с глазами парня, радужки которого к черту почернели. Вакуум. Они оглохли. Не слышно дождя, ветра. Ничего. Нет. Уходи. Тея опасливо наклоняется, замечая, как грудная клетка парня прекращает двигаться. Он не дышит? Осторожно надавливает пальцами на низ его живота, а носом касается виска, вдохнув уже знакомый аромат никотина. Дилан стискивает губы, принуждая себя не прикасаться к ней. Еще есть шанс… Оушин прикусывает кожу его щеки, несильно сдавив зубами, и О’Брайну сносит остатки здравомыслия. Он плюет на косяк, отбросив его на тумбу, и жесткой хваткой сжимает талию девчонки, второй ладонью скользнув к шее, чтобы вынудить её повернуть голову ему навстречу, и Тея туманно реагирует, наклонив лицо, чувствуя, как влажные губы касаются её губ, а теплый язык… Вспышка. Оушин резко вскидывает голову, взглядом вцепившись в черное небо за окном. О’Брайен так же яро реагирует на удар молнии, повернув лицо в нужную сторону. Дыхание сбито. Оба наблюдают за тем, как вспышки продолжают озарять поверхность тучного неба. Девушка хмурит брови, вдруг заерзав, и парень не сразу понимает, что она слезает с него, поэтому как-то растерянно моргает, сжав пальцами вместо теплой талии пустое пространство. Поворачивает голову, с непониманием наблюдая за попыткой Оушин открыть дверь: — Тея? — приходится напряженно вскочить с дивана, ведь девчонка справляется с механизмом, распахнув преграду, и переступает порог, оказываясь на охваченной стихийным безумием улице… …Стоит у окна. С необъяснимой тревогой всматривается в черное небо, под облаками которого вспыхивают молнии. Одна, вторая, третья… Без остановки. Роббин обхватывает живот рукой, ладонью накрыв грудь. Сердце ноет при виде происходящего, но панический страх перед неизвестным отступает, когда к женщине приближается мужчина в белом халате. Роббин поворачивает голову, взглянув на протягиваемую кружку кофе, и губы расплываются в теплой улыбке… …Медленно шаркает босыми ногами по паркету, задевая разбросанную одежду. Голое тело, покрытое синяками. Волосы слегка взъерошены из-за долгого контакта с подушкой. Приближается к балконной двери, пальцами коснувшись ручки. Поворот — в комнату врывается крик ветра и ледяной мороз. Капли осыпают паркет. Внезапно возникший шум приводит его в сознание. Томас резко отрывает голову от подушки, приподнявшись на локтях, и пытается откинуть сонливость. Резкое пробуждение вызывает головную боль, но он не зацикливается на ней, врезавшись взглядом в спину девушки, которая ступает на балкон, позволяя дождю колотить её по коже. Океан бушует. Волны накрывают трассу, смывают тонкие деревья, достигают прибрежных зданий, после чего горизонт втягивает воду обратно — и с новой силой обрушивает на окраину города. Черное небо местами вспыхивает белым и ярко-фиолетовым освещением. Молнии без остановки танцуют на горизонте. Томас приседает на кровати, пальцами трет веки, и с напряжением смотрит на девушку, повысив хриплый голос, чтобы перекричать вой стихии и тревожную сигнализацию маяка: — Рубби! Вернись в комнату! А её мокрое лицо озаряется улыбкой… …Протягивает небольшой стаканчик с горячим чаем. Брук вежливо улыбается. Дэн приседает рядом на мягкий стул. Кабинет истории открыт. Вокруг темнота, охранник разрешил им переждать бурю и предупредил, что выключит электричество, но парень успевает заварить напиток. Их стулья стоят напротив друг друга, за одной партой. Едят булочки, грея ладони о стаканчик. Поглядывают в сторону большого окна, за которым разыгрывается природный хаос. Привычный для этих мест, но… Почему-то он заворачивает, поселив чувство тревоги в сердца… …Тормошит. Сильный ветер пихается, каплями дождя больно бьет по телу, явно рассчитывая прибить девчонку к мокрой траве. В первый момент Тее кажется, что стихия по щелчку пальца сорвет её с места, поэтому она хватается за одно из робких деревьев, не обратив внимания на ругань Дилана, который выходит за ней. Её глаза вспыхивают восхищением, а губы растягиваются в искреннюю улыбку, наполненную светлыми эмоциями. Океан возвращается. Небо горит. Оно… Горит. Гремит. Шумит. Всё вокруг трещит, кричит. Оглушает. Эмоции захлестывают. Тее тяжело дышать. Легкие сжимаются. Она отпускает несчастное дерево, стараясь шагнуть на открытое пространство, чтобы запрокинуть голову, и ей бы не удалось удержаться на хрупких ногах, если бы О’Брайен не схватил её под руки. Помогает подняться с колен: — Идем в дом! — перекрикивает дождь, но Тея не поддается, продолжая стоять на месте, смотреть в небо, и… Восхищаться. Той мощью. Которой она вскоре отдастся без остатка. Она исчезнет. Стихия заберет её. Нет, стихия уже пришла за ней.