Часть тебя

      Четыре пары глаз смотрят в небольшую коробочку, что стоит на столике в гостиной. Двое понимают всё сразу. Третий не хочет в это верить. Ну а седая женщина, с потухшим блеском в глазах, знает наверняка. - Что это? - нарушает тишину хрипловатый голос японца, и трое садятся по своим местам, оставляя Юту стоять истуканом. Но вскоре и он опускается в кресло, что находится позади него.       Харуми лезет в коробку и с нежностью и трепетом достаёт пожелтевший со временем листочек, тёплой улыбкой одарив сидящую напротив девушку. - Его первый табель, - с улыбкой произносит женщина и неспешно, будто прокручивая у себя в голове воспоминания, откладывает лист в сторону.       Троица в комнате сидит неподвижно. - Его первые часы, - с трепетом произносит хозяйка и поднимает взгляд на своего сына. - Мы купили их, когда были в Сеуле.       Юта молчит и сжимает в руке гранёный стакан с алкоголем. Он помнит, ведь у него в ящике, наверху, лежат точно такие же. - А это - его дневник, - уже тяжелее говорит Харуми, покручивая небольшой записной книжкой в руках и неуверенно добавляет: - С рисунками, записями, наверное.       Женщина берёт в руку стакан и отпивает из него немного бурбона, что был припрятан у неё в комнате.       Юта чувствует опасность. - Откуда он у тебя? - настороженно спрашивает шатен, не сводя глаз с вещи в руках матери. - Он не взял его?       Накамото Старшая качает головой. - Оставил его здесь, - спокойно отвечает женщина, поднимая словно лисий взгляд на своего теперь уже единственного сына, - В моей комнате. - Прочитала? - Нет, - коротко отвечает она.       Японец не сводит взгляда с матери. Он понимает, что записная книжка находится в её руках столь долго, и не идёт вслед за часами и табелем в сторону лишь по одной причине. И Харуми подтверждает его догадки. - Но сейчас, если он поможет нам понять, - она не договаривает, поднимая глаза на притихшего китайца. - Сычен, откроешь его?       Юта этого не хочет совершенно.       Дун отрицательно качает головой, позволяя растрёпанным волосам упасть на глаза. Он не хочет встречаться с её взглядом. Совсем. - Прочтёшь нам? - не успокаивается Накамото, продолжая тянуть свою песню. - Мина здесь. Они были близки, так что...       Мюи опускает голову, молясь, чтобы этот кошмар поскорее закончился. На эту милую женщину больно смотреть. На Сычена смотреть больнее вдвойне. - В любом случае, это скучно, - отрезает Юта, - а у нас гости. Плохая идея.       По лицу Харуми кажется, будто она пересиливает себя, слыша голос родного сына. Женщина сидит с закрытыми глазами, пока говорит шатен, а затем вновь обращается к их гостю: - Сычен, это плохая идея? - Да, - коротко бросает блондин, всё также не поднимая головы.       Выражение лица женщины меняется несколько раз за считанные секунды. Только не видит этого никто, кроме Накамото, на которого паникой накатывает осознание предстоящей бури.       Харуми вновь растягивает губы в тёплой улыбке и смотрит на Мину: - Это его локон, - любовно молвит она, держа в руках тёмную прядь волос так аккуратно, словно та рассыпется прахом от одного неосторожного касания.       Дун поднимает взгляд на руки женщины и с трудом понимает, что перед глазами мутнеет.       У Юкио были прекрасные волосы, мягкие и шелковистые. В них было приятно зарываться руками, носом, прижиматься щекой к его голове и всегда чувствовать аромат от его шампуня, с толикой любимых духов. - Ему было 18, когда он ушёл, - спокойно продолжает Харуми, не замечая происходящего вокруг. - А какая у него была копна волос.       Юта смотрит в пол, не пересекаясь взглядом с матерью, которая смотрит прямо на него. Да, у Юкио были длинные и красивые волосы. Он помнит их мягкость на своих руках, словно касался его только вчера. - Просто чудо, - завороженно повторяет женщина, - просто чудо.       Мина залпом опустошает гранёный стакан и несмело пересекается взглядом с другом, предполагая, что за этим последует. - А потом он вернулся со стрижкой, - завершает историю Харуми.       Дун в её предположениях уверен на сто процентов. - Это Вам, Мина, - с содроганием утверждает женщина. - Это всё теперь Ваше.       У девушки в глазах яркими огнями горит паника, а Сычен едва заметно ухмыляется, вспоминая причину, по которой узнал о кукурузе немного больше. - Почему она не берёт коробку? - после недолгой паузы интересуется хозяйка.       Мюи прячет взгляд, не зная, что делать. Юта нервно отпивает из стакана, ощущая горечь на кончике языка.       У Харуми осуждение на лице, невысказанные подозрения на губах и разочарование на дне тёмных глаз. - Почему она не знает, что делать? - краткая пауза и поджатые губы. - Почему она не грустит? Почему она не бросилась на его могилу?!       Накамото предпринимает попытку исправить ситуацию, но мать непреклонна. Она его даже не слушает, выпуская наружу скопившиеся эмоции: - Почему она не принесла мне цветов?! - Мина вжимается спинку дивана. - Почему Сычен, - с ударением на имя блондина, спрашивает хозяйка, - не сказал речь на похоронах?       Напряжение, наперевес с виной, растут в комнате так, что тяжело дышать. Девушка чувствует, что дрожит. Юта не в силах поднять на мать взгляд. А Сычен... Ему просто хочется умереть. - Почему мой сын перестал приезжать?! Почему он не звонит и не пишет?! - по старому, бледному лицу текут слёзы.       Блондин ковыряет свои пальцы, вспоминая последнюю встречу с Юкио. - Что за несчастный случай?! - кричит Харуми.       Тонкий слой кожи слезает с пальца. - С кем он был?!       Я тоже хотел бы знать. - Как это случилось?!       Это несчастный случай. - Где?! Когда?!       Я не должен был его отпускать... - Никто не умирает в двадцать девять лет! Никто! - кричит женщина, - Никто! Никто! Никто! Никто! Никто..! - Замолчи! - перекрикивает мать Юта, прерывая её истерику.       Мина словно просыпается от ужасного кошмара, чувствуя у себя на щеках слёзы. - Мадам, - вскакивает девушка со своего места, но её тут же перехватывает Накамото, не давая сказать и слова. - Я отвезу тебя на станцию, - уверенно произносит шатен, сжимая пальцами хрупкое девичье плечо.       В этой гостиной больше не будет ароматов счастья, радости и смеха. В этой гостиной только материнские слёзы и вопросы, оставшиеся без ответа.

***

      Стоянка на станции плохо освещена. Рядом какой-то бар, уже закрывающиеся магазинчики и дорога, которую хорошо видно из-за освещения вдоль. - Я совсем пьяная, - уставшим голосом произносит девушка, лениво проводя рукой по своим волосам.       Юта спокойно делает пару глотков из бутылки и протягивает алкоголь девушке, будто и не слышал её слов ранее. - Нет, не хочу, - измученно говорит она, но на задорное "давай" от японца лишь припадает губами к горлышку и пьёт, пока Накамото держит бутылку и смеётся, наблюдая за этой сценой.       Сычен сидит на заднем сидении, как провинившийся школьник. В глазах обида и ненависть, которые направлены прямиком на Мюи, а губы плотно сжаты, образуя тонкую линию. - Чёртовы психи, - сквозь смех выдавливает Мина, получая в ответ невнятное мычание от шатена. - Кучка психованных отморозков. - Уж таким меня создал Господь, - иронично отвечает Юта пару раз цыкнув.       Китаец смотрит в окно, стараясь не привлекать внимания и надеясь, что его не вывернет от отвращения. Шелест пакета и невнятное "Что это?", отвлекают его от неприятных мыслей, и он цепляется взглядом за знакомую вещь, что Накамото протягивает девушке. - Подарок, для тебя, - спокойно отвечает шатен, покручивая в руках стеклянную бутылку. - Боже. Что за чёрт? - пьяно спрашивает Мюи, доставая из пакета бархатный топ, который парень показывал ему ранее, - Ну и что мне с этим делать? - Я не знаю. Просто носить? - передразнивает её Юта и подмигивает.       Сычен отворачивается, когда Мина тянется к японцу. Он закрывает глаза, хмурится, кусает собственные губы и всё, лишь бы не слышать и не видеть ничего. Будто этих двоих для него не существует...       Ровно до тех пор, пока Накамото не вспоминает о его существовании. - Пойди, прогуляйся, - немного невнятно произносит шатен, поворачиваясь к блондину.       Дун смотрит на него потерянным щенком, глядя прямо в душу, через тёмные глаза. Но только потом понимает, что это сказали именно ему. - Что? - Пойди прогуляйся, - более настойчиво говорит Юта, пока Мина поправляет волосы. - Я? - растерянно спрашивает Сычен, в душе надеясь, что нет, японец не будет трахать его пусть и бывшую, но когда-то подругу. - Ты и все твои друзья на заднем сидении, - с сарказмом отвечает шатен, на что девушка начинает откровенно ржать.       У неё всегда был такой отвратительный смех? - проносится в голове у китайца и он тут же вылетает из машины, в душе желая плюнуть Накамото лицо, а Мюи закопать где-нибудь в поле. - Пока, зайчик, - вдогонку бросает девушка, но Сычен уже не слышит, быстро направляясь в сторону бара.       Метрах в пяти от порога, китаец решает обернуться. Он всматривается в темноту машины и в голове у него проскакивает интересная мысль. Бар становится последним пунктом, который поможет расставить все точки над i .       Звон колокольчика над дверью и в уши сразу льётся приятная, но довольно громкая музыка.       По правую сторону от входа бильярдные столы и места для отдыха, которые уже заняты людьми, коим, по всей видимости, уже достаточно весело. А по левую - бар, к которому Сычен и направился.       Атмосфера довольно уютная, расслабленная и Дун спокойно устраивается на стуле за баром. - Хей, - зовёт Сычен, но его не слышат, - Хей. Привет. - Чего тебе, блондинчик? - отзывается наконец-то бармен, обращая внимание на нового посетителя. - Мне пива, - произносит Дун, потирая пальцами уставшие глаза. - Разливного или бутылочного? - Разливного, - задумчиво говорит китаец, а затем добавляет: - Пинту тёмного. - Сейчас, - спокойно произносит бармен и отвлекается на заказ.       Сычен спокойно сидит и смотрит на неоновую вывеску за баром. "Реальные дела" - гласят красивые изгибы букв, переливаясь красивым жёлто-зелёным цветом. - Три тысячи вон, - спокойно оповещает бармен, ставя перед блондином высокий бокал тёмного пива. - Оставьте сдачу себе, сэр, - в тон бармену отвечает Сычен, протягивая деньги. - Что у тебя за акцент? - интересуется мужчина, убирая всё в кассу. - Я китаец, - отвечает Дун, делая пару глотков. - О-о, - тянет бармен, - Китай. А сюда тебя как занесло? - Я приехал на похороны. Мой парень умер. - Сожалею. Правда, прими мои соболезнования, - поджимает губы мужчина и берётся протирать стакан. - Приехал на похороны, - продолжает Сычен, - и помогаю Накамото на ферме. - Надеюсь ты пришёл один? - слегка настороженно спрашивает бармен. - Да. - Потому как амбалу здесь не рады, - уже более недовольно произносит мужчина, резче проходясь тряпочкой по гладкому стеклу. - Юте вход воспрещён.       На этих словах бармен отходит к другой части стойки, интересуясь у посетительниц всё ли в порядке. - Эй, - вновь окликает его китаец, - Почему? - Что почему? - Почему Юте сюда нельзя? - по частям произносит Дун. - Ты сам знаешь, - хмурится собеседник, но на Сычена смотрит как-то растерянно. - Нет, откуда? Я ведь не местный, - включает дурачка блондин, в упор глядя на собеседника. - Слушай, это плохая история, - пытается отговорить его мужчина, на что парень лишь растягивает губы в улыбке и издаёт пьяный смешок. - Расскажи мне, - просит он. - Слушай, сынок, если ты живёшь у госпожи Накамото, я это уважаю, - спокойно произносит мужчина, а после добавляет. - Мне не стоит говорить плохое.       Дун прикрывает глаза и на мгновение срывается: - Да мне плевать! - будто рычит блондин, но тут же берёт себя в руки и мило улыбаясь поправляется. - Простите. Но я хочу знать.       Бармен наклоняется к мини-холодильнику, под стойку и берёт бутылку пива, тут же его открывая. Он делает несколько глотков, прежде чем начать рассказ: - Это произошло здесь, - мужчина указывает за спину Сычена, на свободное пространство, явно оставленное для танцев, - одиннадцать лет назад.       Сычен оборачивается, чтобы проследить за направлением пальца мужчины. Тот указывает на танцпол. - Я помню, - продолжает он, - потому что мы с Боми в ту ночь праздновали тридцатилетие бара.       Бармен вздыхает и опирается руками на барную стойку, глядя в ту область, на которую сам недавно указал, через дымку воспоминаний. - Все радовались, пели, танцевали. Все напились, - подводит небольшой итог мужчина, глядя на блондина. - И Юта был здесь, со своим младшим братом. Танцевали здесь, все разодетые. Кружились, как профессионалы.       Дун еле сдерживает улыбку, глядя на хозяина бара. Он как никто другой знал способности Юкио в танцах, но... Улыбку почему-то вызвало вовсе не это. Ему хотелось представлять и представлять счастливого Юту, который беззаботно кружится в танце на пару со своим братом. - Выпендривались, впечатляли дамочек, - китаец смеётся, но в глазах плескается боль. Ведь он знает, что подобного уже не будет. - Ну и всё такое. - Потом, этот парень, младший брат Юты, - мужчина замолкает, немного хмурясь. - Юкио, - подсказывает Сычен, понимая, что тот попросту забыл. - Да, точно, Юкио! - восклицает бармен, продолжая поглядывать в ту сторону, на танцпол. - Он стал танцевать с парнем, с другом, парнем его возраста. Он был одет в белые джинсы и зелёную футболку.       Сычен смотрит на хозяина бара слегка прищурившись, улавливая и впитывая каждое его слово. - Юта подошёл, - указывает ладонью на место, где сидит сейчас Дун, - и заказал себе пива. Тогда парнишка, с которым танцевал его брат подошёл и заговорил с ним. Он сидел прямо здесь, через два стула. Он сказала что-то и тут понеслось. Вот и всё.       На этом мужчина заканчивает свой рассказ и отталкивается от стойки, становясь в полный рост. Он отходит от китайца, поворачиваясь к нему спиной. Чистые бокалы сейчас были явно интереснее. - Понеслось? И? - китаец прекрасно понимает, что тот недоговаривает. - Что он сказал? - Ну, он сказал... Не помню я, что он сказал! - сердится бармен, взмахивая руками.       Сычен смотрит на него с прищуром, хитро улыбаясь. - А зелёную майку и белые джинсы помните, - с иронией и лёгким упрёком в голосе, произносит блондин.       Мужчина хмурится и смотрит ему в глаза, небрежно ставя на стойку чистый стакан. - Не испытывай судьбу, - с угрозой в голосе говорит он посетителю.       Китаец не отводит взгляда и смотрит всё с тем же ожиданием и лёгкой полуулыбкой на губах. Хозяин бара лишь вздыхает, продолжая свой рассказ: - Он сказал, - короткая пауза, а мужчина явно немного нервничает, заставляя себя вспоминать. - Я должен рассказать тебе кое-что о твоём брате. Присядь-ка.       И снова пауза, на которую Сычен, внешне, реагирует более чем спокойно. - Тогда Юта бросился на него и двумя руками полностью разорвал ему рот, - на этих словах бармен проводит пальцем по своему лицу, показывая масштабы травмы.       Дун не видит выражения своего лица, но любой прохожий явно может сказать, что у парня шок. А сам китаец лишь скажет, что с трудом верит в услышанное секунды назад. - Разорвал? - уточняет блондин, не сводя удивлённого взгляда с мужчины. - Да, разорвал. Прямо отсюда, - он ведёт пальцем от своего уха к губам, - и до шеи, - заканчивает, ведя пальцем вниз от второго уголка губ.       Блондина пробирает холодок и начинает едва заметно потряхивать. Он не был готов к такого рода правде.       В голове всплывает тот день, когда они танцевали с Ютой. Крепкие руки, уверенно сжимающие его тело и тёмный, не читаемый взгляд, которым Накамото смотрел на него, Сычена. - И что потом? - неуверенно спрашивает Дун, приникая губами к полупустому стакану с пивом. - Тебе этого мало за чаевые? - вопросом на вопрос отвечает мужчина, явно сдерживая гнев. - Нет, но... А что парень? - Что парень? Здесь его больше не было, - качает головой бармен, стараясь не смотреть на блондина. - Говорят, он живёт через пару городов к западу отсюда. Другие его видели. Такого ни с кем не спутаешь.       Сычен с грустью смотрит на хозяина, слегка сдвинув брови к переносице. Он падает в водоворот собственных мыслей, почти не вслушиваясь в слова своего собеседника. - ...а мне не до этого. Я постоянно работаю. В последний раз выходил, чтобы позвонить, во время снежной бури в девяносто седьмом, - сетует мужчина, снова пытаясь чем-то занять руки. - Вот так вот. Поэтому Юте сюда и нельзя, - оканчивает свой рассказ бармен и поднимает на блондина тяжёлый взгляд, надеясь на его благоразумие. - Понял? - Понял, - не так звонко, как до этого, произнёс китаец и слабо кивнул.       Дун смотрит на дно своего стакана и произносит негромкое спасибо. Бармен даже не оборачивается на него, отвлекаясь на других посетителей.       Звук подъехавшего автобуса, что слышен через музыку в баре, заставляет Сычена посмотреть на застеклённые двери.       Мюи, буквально, влетает в раскрывшиеся двери.       Растрёпанная, бледная и с глазами на мокром месте.       Сычен грустно улыбается своим мыслям, допивая своё пиво, что плещется на дне стакана.