Every time I fall asleep Pray the Lord your soul to keep
Солнечные блики слепили мальчишку, но он не мог оторвать взгляда от воды, прозрачной и чистой, которая так и светилась в колодце, завлекая провести пальцами, вызвать лёгкую рябь на идеально равной поверхности. Тэхёну стало немного жаль, когда Санхи со всплеском опустила деревянное ведро в воду и зачерпнула до половины воду. Больше она не донесёт, а Тэхён знает, что он и этого не поднимет. Листик сорвался с дерева и опустился на колыхающуюся воду, но мальчишка не стал его убирать, только подметил, что так красиво. — Сегодня базарный день, совсем забыла, — воскликнула сестрица и пошла к дому, таща за собой ведро. — Да, — Тэхён прошептал самому себе и, улыбнувшись, направился за Санхи в дом, по пути наступая на мокрые пятна на земле, что были оставлены тем злосчастным, протекающим ведром. Базарный день означал, что вскоре они пойдут на рынок, а Санхи, стараясь помочь матери, будет торговаться за каждую монетку и рассказывать Тэхёну, где лучше покупать рыбу, а каких торговцев стоит обходить десятой дорогой. Тэ будет пропускать всё мимо ушей, только кивать и разглядывать фрукты на прилавках, думая о том, что уж очень хочется попробовать виноград. Но, тем не менее, он покорно последовал за сестрой, игнорируя мамины крики о том, что он похудел ещё больше. — Вот кормлю тебя, а куда всё уходит — ума не приложу! — первое, что услышал парень, войдя на кухню. — Ладно, берите корзины и мигом за продуктами, пока не прозевали всё самое хорошее, — мать авторитетно добавила: — Ко мне должен прийти господин, которому нужна моя помощь, — она бросила многозначительный взгляд на сушёные травы, — так что ни ногой в дом. Санхи вылила воду в таз и оставила ведро возле выхода, беря в руки две большие плетёные корзины. Она схватила растерянного брата и увела на улицу, попутно жалуясь на то, что мать всё больше верит в свои магические силы, и находятся же дураки, которые за это даже платят. Тэхён только едва слышно поддакивал и тёр кожу в районе бедра, которая после встречи с принцем расцвела непонятными буквами (это он догадывался, что это буквы), и очень жалел, что не умеет читать. В его душе было столько эмоций, что её разрывало, кромсало на части, хотелось стереть проклятую метку, но Тэ отчётливо понимал, что, встретившись со своей парой, теперь он уже никогда не избавится от клейма. Тёмные глаза преследовали мальчишку везде, ему казалось, что они сожгут его душу, а из головы не шли нахмуренное лицо и дурные слова, которые он слышал о принце Киме. Узлы сходились вокруг шеи Тэхёна, а сам парень еле дышал, когда думал о том, какая опасность его ждет. Тэ отвлек громкий возглас одного из торговцев на рынке, и он увидел своего товарища, с которым иногда рвал соседские груши. Чонин попытался украсть яблоко, а теперь получал яростные пинки от заметившего его продавца. — Я тебе говорила, что нечего с этим водиться, — Санхи только пожала плечами и увела за собой брата, хотя он всё так же неотрывно смотрел на Чонина, не моргая и судорожно размышляя, долго ли будут сходить синяки с его тела. Купив всё необходимое, сестра пересчитала оставшиеся монеты и радостно улыбнулась, когда вручила отвлёкшемуся Тэхёну рисовый пирожок. Он перевесил отяжелевшую корзину на другую руку и принялся есть. — Ты всё так же витаешь в облаках? Что-то с тобой сегодня не так, — она обнажила ряд ровных зубов и откусила кусочек своего пирожка. — Всё в порядке, — Тэ вымученно улыбнулся и пожал плечами. Санхи не любила докапываться до причин и первоисточников проблем брата, а потому лишь иногда закатывала глаза и не обращала внимания на его странности. Тэхён это прекрасно понимал и умело пользовался предоставленным шансом, не стесняясь уходить в себя и долго размышлять о том, почему небо голубое, а трава зелёная. Каждый день его был похож на предыдущий, а следующий — на сегодняшний. Ночи сменяли дни, оставляя после себя новое жжение на бедре. Однажды, в бочке, в которой дети по очереди купались, Санхи заметила надпись на ноге брата, но не стала расспрашивать, а в один из вечеров она залезла на кровать к Тэхёну и стянула с себя платье, оставаясь в одной рубахе, прикрывающей колени. Ткань немного выцвела, но была чистенькой, так как мать приучала их с самого детства ценить то, что имеют. Санхи прижалась к брату и закинула ногу на его бедро, прижимаясь головой к груди. На соседней кровати спал отец, а мать ещё готовила похлёбку, которую глава семейства должен был взять с собой в поле, чтобы сэкономить время и не возвращаться на обед домой. Он изо всех сил пытался прокормить свою семью, а потому прослыл, как непьющий, за что получал уважение соседок и дополнительные монеты в день выдачи медяков. — Что бы было, если бы Проклятая карета остановилась и принц Чонгук вышел? — пятнадцатилетняя девочка всегда отличалась бурной фантазией, а Тэхёна передёрнуло, метка немного заколола. — Он бы нас съел? — Не думаю, что он живодёр или людоед, — Тэ хмыкнул, гладя сестру по распущенным волосам. — Может, — мальчик понизил голос, — он бы отрезал твои длинные волосы, — зловеще прошептал, — и забрал бы в замок, как трофей. — Простофиля, — девочка прыснула со смеху и ударила Тэхёна кулачком по груди. — Ты знаешь, что король ввёл какую-то там «роформу» и теперь мы будем учиться, в каждой деревне будет учитель, мы сможем читать. Я подслушала, когда мать с отцом разговаривали, — девочка тихо прошептала прямо в ухо брату, прикрывая рот ладошкой. — Ты сможешь узнать, что чувствуют короли, — девочка провела ладонью по ноге брата, чем вызвала лёгкий озноб. Тэхёну бы очень хотелось узнать, что испытывает обладатель чёрных глаз, и даже в своих самых смелых мечтах он не осмеливался звать его принцем, или Чонгуком. — Тэхёни, — мама появилась возле кровати и вручила мальчишке кружку с отваром, а Санхи боязливо покосилась на уставшую женщину, на плечах которой было всё хозяйство, — выпей, а то ночи холодные, ещё простудишься. Тэ привычным жестом опустошил ёмкость и, почувствовав знакомый гул в голове, откинулся на подушки и тут же заснул, чувствуя сквозь сон, как Санхи поглаживает его короткие волосы. К нему приходил обладатель чёрных глаз, который три раза отчётливо проговорил, что они скоро встретятся, а потом уехал на своей лошади, поднимая на полевой дороге пыль. Но на сердце было тяжело, а мальчишку забрасывали со всех сторон невидимыми камнями, пригвождая их тяжестью к самой земле, нарушая баланс в хрупкой, тонкой душе. Ночь давалась так тяжело, что пережить её казалось невозможным, но он дышал, хоть и чувствовал, как что-то вытесняет его из собственного тела. — Больно, — он хрипел, но никто не обращал на мальчика внимания, Санхи только прижимала ладони к ушам и несколько раз пинала источник шума.***
Утром Тэхёна с сестрой разбудила не мать, а сильный грохот и стук в двери. Незнакомый мужчина в доспехах о чём-то говорил с отцом, пока дети тряслись на кровати, а потом велел собираться и выходить из дому. Тэхён боязливо косился на сестру, а потом, превозмогая сильную боль в бедре, задрал штанину и заметил корочку засохшей крови вокруг метки, которая теперь состояла из четырёх букв, в очередной раз пожалел, что не умеет читать. Ничего не понимающие подростки доверчиво глядели на отца, который упрямо отворачивался, а мать плакала, суя Санхи в руки небольшой свёрток с хлебом. Тэхёну казалось, что он спит, и это больше всего походило на кошмар, плохой и глупый кошмар, какие приходили в особенно тёмные ночи. А если связать всё это с его предыдущим состоянием и травами, отваром которых мать его так заботливо поила, то это казалось вполне правдоподобным. — Вы пойдёте служить в королевский дворец, — отец выдавил из себя, теребя подол своей рубахи, — это очень хорошо, — на этом его речь кончилась, а Тэхён почувствовал, как узлы потуже обвязали горло, лишая возможности вдохнуть. Хотелось подобрать с пола последние крупицы надежды на спокойную жизнь и сбежать от всего, минуя сады и поля. Нужно лишь найти небольшую избушку в лесу, о которой никто на свете не узнает, спрятаться там и часами отмывать метку с бедра. Но Тэхён не успел опомниться, как Санхи толкнула его в спину и повела к повозке, в которой сидело ещё около пятнадцати детей из их деревни. Увидев знакомые лица, в том числе и Чонина, который не прекращал болтать и демонстрировать всем свои синяки, которые до сих пор не сошли после избиения за воровство, Тэ еле заметно выдохнул. — А отец меня потом так выпорол, — мальчишка затягивал слова, развлекая перепуганных детей, — что до сих пор сидеть больно. Тэхён в ответ лишь тихо посмеивался и ловил красноречивые взгляды сестры, предупреждающие, что ему лучше заткнуться.***
Лес сменялся лесом, а на крики детей, которые отчётливо видели, что их везут совсем не к замку, никто не обращал внимания. Тэхён воспринимал всё спокойно и несколько раз даже просил кричащую Санхи успокоиться, особенно когда встречался с противным, маслянистым взглядом одного из наёмников. Он так косился на девчонку, что у Тэ в жилах кровь застывала, поджилки тряслись и сердце сжималось от страха за сестру. Но он не трогал детей, им даже выдавали скудные порции, на что Чонин отвечал, что он помирать не хочет и требовал его высадить, чтобы насобирать возле дороги малины. На его возгласы ответом были смешки мерзких ублюдков, смешанные с отчётливым похрюкиванием. — Свиньи, — однажды не сдержалась и бросила Санхи, а Тэхён тут же заметил тот самый сальной взгляд. Девушка отдавала почти половину своего пайка брату и только гладила чёрные волосы да приговаривала, что всё будет в порядке и их везут в другой замок Кимов, о котором никто не знает. Тэхён делал вид, что верит и трепетно обнимал сестру, когда та крепко засыпала, улыбаясь во сне. Но однажды Тэхён проснулся не от тепла родного тела, а от жутких криков, которые раздавались совсем под ухом. Тэ попытался встать, но его плечо придавил один из воинов, чуть не ломая хрупкие кости ногой. Санхи вырывалась, истошно кричала, а вокруг неё всё было залито кровью. Тэхён изо всех сил пытался высвободиться, но, поняв, что дело безнадежное, только стал громко всхлипывать и просить отпустить. Не его, а её. Животный ужас сковывал маленькое сердечко, но никому до него не была дела, Чонин молчаливо кусал губы и отворачивался, когда Тэхён смотрел на него умоляюще. Он прекрасно знал, что ничего не сможет сделать сильному мужчине, зажавшему товарища, как бы ни хотел. — Знаешь, почему её деру прямо на земле? — мужчина сально улыбнулся, натягивая на себя еле дышащее тело девушки, он смотрел прямо в глаза Тэхёна, а тот медленно захлебывался своим отчаянием и бессилием. — Чтобы не замарала повозку, — он рассмеялся своей шутке, а Тэхён прикрыл глаза, когда услышал, что дело кончено. Повозка тронулась с места, а Чонин больше так и ни разу не рассказал интересную историю, лишь гладил повреждённое плечо Тэхёна и отдавал свою половину пайка, к которой мальчик не притрагивался.***
Чонгук занёс меч над головой Чимина, но тот увернулся, ударив Кима прямо в живот рукоятью своего меча, выточенного из лучшей стали, лёгкого и смертельного, как и сам хозяин. Пламя костра освещало ликующее лицо Чимина, и он постарался убрать довольное выражение, возвращая на лицо безразличную маску. — Делать такие выпады — необдуманно, мой принц, — Чимин завёл левую руку за спину и поклонился, всё же снисходительно улыбнувшись. Чонгука такое положение вещей не устроило, и он, рыча, набросился на расслабившегося соперника, наступая и яростно размахивая мечом. Пак отбивал удары, а перед глазами то и дело пролетало острое лезвие с высеченными на нём рисунками диких животных и прекрасных нимф. Меч Чонгука походил больше на самое изысканное творение искусства, чем на холодное оружие для жестоких убийств. Его повышенное расположение центра тяжести, три килограмма металла с секретным составом, черенок с завораживающими узорами и навершие, не позволяющее ему выскользнуть из рук — делали оружие уникальным. Чимин знал каждый изгиб и линию слишком хорошо, так как сам подарил его принцу, а до того полгода изменял чертежи, искал наилучшего коваля и, преподнеся господину подарок, был доволен, когда тот отложил свой старый меч в сторону и крепко привязался к новой игрушке. — Не зевай, — Чонгук ударил остриём прямо в одну из металлических пластин панциря и ногой по колену Пака. Воины, наблюдающие за поединком, победно заголосили. Пока Чонгук ухмылялся, он был открыт, но в следующую же секунду отразил сильный удар Пака и сделал два шага назад, победно качая головой и разводя руки в стороны. Он смахнул невидимую пылинку с рукояти и бросился вперёд. Чимин едва заметно улыбнулся, но тут же пригнулся, и, словно кошка, вывернулся и ударил принца своим коротким клинком, который незаметно вытащил, прямо в сердце. Острие отскочило от металла, а Чонгук раздосадовано бросил свой меч на землю. — Мой принц! — Чимин поднял чужой меч с земли и посмотрел на спину Чонгука, который быстро шагал к своему шатру. — Вот же заносчивая дрянь, — тихо прошипел Пак, но направился следом, обходя костры, у которых грелись воины. Летнее тепло сменялось прохладой с наступлением ночи, а сильный, сухой и холодный северный ветер заставлял с каждой остановкой разжигать огромные костры. Чимин кивал кланяющимся ему воинам и ступал по тёплой, ещё не остывшей земле. Ему казалось, что погода здешнего региона похожа на самого принца королевства Кимов — такая же непредсказуемая и непонятная, заставляющая угадывать свое настроение и гадать, что же произойдет в следующий миг. Уже третий день они двигались к северным границам, в направлении к королевству Чонов и каждый шаг давался Чимину всё тоскливей, а каждая равнина казалась бескраней пустыней, которую им никогда не перейти. Его привлекли громкий вскрик и один из людей Чонгука, который бил ногами тельце бледного паренька, что плакал и метался по земле, кое-как прикрываясь руками от сильных ударов. В любой другой раз Пак бы спокойно прошёл мимо, но мальчик смотрел прямо в глаза Чимину и протянул в его сторону руку. Он вальяжной походкой направился к мужчине и приставил меч Чонгука к его шее. — Развлекаешься? — прошипел Чимин, увидев, как и без того лоснящееся лицо покрылось испариной, а мужчина чуть пошатнулся, тяжело сглатывая. — Господин, — прошептал он, — он не слушался… — Чимин не дал возможности договорить, лишь тяжело ударил его по затылку и брезгливо поморщился, когда тот упал навзничь. — Что это за дети? — Чимин оглядел нескольких подростков, что перепуганно смотрели в пол и подошёл к одному из людей Чонгука. — Отвечай на вопрос. — Г-господин, — мужчина быстро поклонился и боязливо уставился на разъяренного Пака, — мы прибыли час назад, это приказ принца, мы сопровождаем двадцать детей крестьян к замку Чон Хосока. Но одна померла по пути, так что девятнадцать. — Вот как, — Пак тихо прошептал и подошёл к мальчику, что так же лежал на земле. — Имя. Мальчик притянул к себе колени, отгораживаясь таким образом от всего мира, а Чимин присел на корточки и дёрнул его за ворот свободной рубахи, замечая в свете огня бесчисленные следы побоев. — Я дважды не повторяю, — Чимин увидел в глазах мальчика животный страх и поднялся на ноги, таща за собой мальчишку. — Моя сестра, — мальчик всхлипнул, — они, — он пытался подавить свою истерику, а Чимин закатил глаза, — они её убили. Пак бросил мальчишку на землю, и тот приложился головой о рядом валяющийся камень. На один миг ему стало жаль ребёнка, но он лишь тяжело вздохнул и, покосившись на остальных детей, развернулся и направился к шатру принца, не обращая внимания на тихие всхлипы позади.***
Шатёр Чонгука был небольшим, но принцу было комфортно, а само укрытие служило и местом планирования, и ночлегом для Кима. Он развалился на одном из мягких одеял и подложил руку под голову, наблюдая за девушкой, что неспешно раздевалась. После проигранного боя Чонгуку нужно было отвлечься. Пак Чимин ещё ни разу ему не проигрывал, вышколенный пограничной службой, беспрерывными тренировками и природным даром, мужчина убивал врагов одним взмахом меча, а Чонгуку оставалось лишь бессильно шипеть и проклинать Пака, который ни разу ему не поддался. — Мой принц, — в шатёр вошел тот, о ком думал Чонгук последние полчаса, и прожигающим взглядом уставился на девушку, которая тут же подобрала свои вещи и поспешила покинуть укрытие, даже не одеваясь. — Чего тебе? — Чонгук поднялся на локтях, мощное тело тут же снесло его, заставив откинуться. В янтарных глазах мелькали искры, и принц в сотый раз спрашивал себя, когда же началась эта странная связь. — Ты бросил свой меч? — Чимин прошипел, но встал, чтобы скинуть свою броню. — Ты не мог мне поддаться? — Чонгук помог расстегнуть кожаные ремни и развернул к себе Пака, впиваясь тому прямо в губы. Чимин прикусил мягкую губу Чонгука и принялся стягивать с него одежду, но принц остановил своего любовника, подводя его к одеялу, толкая на мягкий, устланный пол. — Хочешь отыграться? — Чимин усмехнулся, но перевернулся на живот, выпячивая попку, наслаждаясь нежными прикосновениями. — Еще как хочу, — Чонгук провёл горячими ладонями по нежной коже и наклонился, чтобы прикусить плоть, оставляя след своих зубов, заявляя свои права. — К чёрту девок, — прошипел принц, засовывая пальцы в рот Чимину, хорошенько их смачивая, стараясь всё сделать как можно аккуратней, чтобы рубашка не спала и не оголила «скорбь» на его плече.***
Тэхён всхлипнул и почувствовал, как тёплая жидкость вытекает из раны на голове, поднялся на ноги, а в сознание ударили картинки, на которых Санхи насиловал один из зверей в доспехах. Он даже не удосужился сдёрнуть с неё бельё, только разорвал на девочке всю одежду и осквернил отбивающегося ребёнка, замарал своими грязными руками, а потом выбросил на обочину, заставляя Тэхёна выть от отчаяния. Мальчик то приходил в себя, то терял сознание, но никому не было до него дела, остальные дети боязливо жаловались друг другу, даже Чонин не решался дернуться в его сторону, а воины боялись подойти усмирить мальчишку, так как ударенный Пак Чимином до сих пор был без сознания, а злить господина ещё больше никто не рисковал. Тэхёну казалось, что его мир раскололся надвое, а метка больно жгла. Видимо, на бедре появились новые буквы, которые мальчик так и не сможет прочесть, в силу своей безграмотности. Но Тэхёну было плевать, он лишь прижимал колени к груди и чувствовал, как волосы увлажнялись с каждой капелькой крови, а земля с каждым часом становится всё холодней.