///
После репетиции вечер пятницы, естественно, предвещает хорошую душевную пьянку. Если под конец репы все уже начали сдуваться от навалившейся усталости, то вместе с открывающейся в лофт 707 дверью, открывается и второе дыхание у присутствующих. Сычен тут же устроился на диване в ожидании движа, организовывать который он был не намерен, Сюйси последовал его примеру, а остальные расположились на кухне. Нужно было понять, что стоит прикупить к застолью и найти добровольцев, которые отправятся за этим в магазин. — Кстати, тебе письмо из универа пришло, — Юта подходит к холодильнику, который он нашел лучшим местом для складирования почты, и достает с него то самое письмо, которое далее кидает на стол перед Марком. — Из универа? — удивленно спрашивает Джехен. — Ты учишься в универе? Ну, Чону определённо стало легче с того, что не он один тут об этом не знал. Хотя то, что Джехен не в курсе, удивляет его не меньше. Он же спрашивал об этом Марка. Тот сказал, что ничем не занимается. Почему он соврал? Марк не отвечает. Он молча берет письмо и встает из-за стола, чтобы выбросить его в мусорку. Причина, по которой этого не происходит, заключается в том, что Юта останавливает парня, хватая его и вырывая письмо из чужих рук. Марк недовольно цокает, но далее так же молча садится обратно за стол, пока Юта разрывает конверт. — Тебя исключат, если ты не появишься в универе до конца следующей недели, — говорит блондин, сворачивая бумажку обратно. — К сожалению, они не исключат меня, даже если очень сильно захотят. — Да ты что? Дипломную работу они тоже за тебя защищать будут? — Нет. Именно этого я и жду. — Марк, — Чону впервые слышит, чтобы Юта говорил таким серьезным и настойчивым тоном. — Начни посещать универ, пока не поздно. Письмо он после этого выбрасывает, понимая, что младший к нему все равно не притронется, так толку его хранить. Открывает холодильник и мысленно начинает составлять список покупок. — На кого ты учишься? — спрашивает Джехен, когда понимает, что Марк не собирается ничего говорить по этому поводу сам. — Музыкально-инструментальное искусство. Я, типа, виолончелист по профилю. — Серьезно?! — выпадает старший от такого. — И ты реально умеешь играть на виолончели? — Да. — Это же так круто, чувак! Почему ты не хочешь учиться? — Ля, по ряду причин. — Например? — Мне это не интересно. Этого недостаточно? — Тогда почему ты поступил? — Это был не мой выбор. Мои родители пихнули меня туда, типа, готовые поддержать меня в том, что я хочу связать свою жизнь с музыкой. Только, блять, они нихуя не слышали, что я говорил им на самом деле. Сделали все так, лишь бы было с выгодой в их пользу, — Марк злится, когда говорит это. Его тон раздражен донельзя, что не оставляет без комментария даже Донхек, который сидел до этого молча, будучи в курсе событий. — Полегче, — он хлопает Марка по плечу, словно его это успокоит. — Но почему ты не рассказывал? — Не люблю об этом трепаться. Знаю, что вы подумаете тоже самое, что и Юта: что я идиот, который пренебрегает хорошим образованием и светлым будущем, ради черте чего. Я и сам прекрасно понимаю, что пора что-то менять. Не буду же я до конца жизни спать у него на диване? — Марк не договаривает. — Ты живешь здесь? — хором вырывается у Чону и Джехена. — А вы не очень наблюдательные, — хмуро отвечает Марк, но взгляд его направлен только на Джехена. Кажется, то что старший упустил из вида эту информацию, его особенно задевает. — Ну, мы все здесь частые гости. Казалось нормальным, что ты постоянно тут тусуешься. — Частые, мягко сказано, — подмечает Юта. Чону только сейчас переводит на него взгляд, интересуясь, что старший делает. Сложно разглядеть, когда тот стоит спиной, но спичечный коробок, который Чону видел, сильно интриговал. — А почему ты уверен, что тебя не отчислят? — продолжает Джехен. — Потому что мой отец спонсирует этот университет. — Что? — ох уж это изумление, которое читается в полностью сухом тоне. — Ты, типа, богатенький сыночек? — Он ушел из дома, — почему-то отвечает за Марка Юта, подходя к столу. Он протягивает над столом сжатый кулак, из которого торчат спичечные соломки. Вот оно что. — Тяните жребий, кто в магазин потопает. — А об этом ты почему не рассказывал? — угрюмо продолжает Джехен, дергая за соломку. Сломанная. — Повода не было, — отвечает Марк и тянет следующим. Ему достается целая спичка. — За год нашего знакомства у тебя правда не было повода рассказать об этом всем? Прежде, чем ответить, Марк пронзает Джехена сердитым взглядом. Будто набирается сил, чтобы не сказать лишнего. — Я никогда нарочно ничего не скрывал. Да, я не трепался о себе, но если бы ты элементарно поинтересовался моей жизнью — я бы рассказал тебе. Джехен явно не находит, что ответить на такое. Гнетущую атмосферу пытается перебить Юта, который хлопает по плечам рядом сидящих Дже и Хека со словами собираться. Младший жребий тянуть не стал, без него сказал, что пойдет, так как желает еще Тэена встретить. — Я интересовался, — говорит Чону, хотя ему максимально неловко что-то говорить сейчас, ощущая чужой недовольный настрой. — Почему ты соврал, что ничем не занимаешься? — А где я врал, ля? Я ничем не занимаюсь! Я не хожу в универ, я не работаю! Трачу жизнь на то, да се! Ну да, логично. Марк не врал. Хочется спросить, а уверен ли он в том, что поинтересуйся Джехен — не ответил бы он ему тоже самое? Но Чону молчит. Кто знает, что у них там с Джехеном за год общения было и как, раз не представилось момента узнать о таком. Лучше не лезть. Сычен, которому так же перепала участь прогуляться до супермаркета, еще немного ноет о том, что, может, они обойдутся без него, но получив краткое «я на твою харю тогда готовить не буду» от Юты, молча идет обуваться. В лофте остаются трое. Только Чону собирается открыть рот, чтобы расспросить Марка подробнее обо всем, касательно универа и его жизни, вопрос раздается от Сюйси. — Почему ты просто не поговоришь с Джехеном? — спрашивает он, направляясь к холодильнику. — Ой, ля-я. Не лечи чужую залупу, пока не вылечил свою. — Чего, блять? — недоумевает Сюйси. — Какую нахуй залупу? — Че ж ты сам с Сыченом не поговоришь, раз такой умный? — А че ты стрелки переводишь? У меня с Сыченом вообще другая ситуация! — Сюйси громко хлопает дверцей холодильника, из которого достал бутылку пива. — Он прекрасно знает о моих чувствах! И че? И ниче! Ему насрать! — Бля, Сюйси. Ты такой тупорылый, если честно, — Марк раздраженно приподнимается из-за стола. «Че ж сегодня все такие взвинченные?» — непроизвольно проносится у Чону. Да, день сегодня насыщен событиями и новостями, а ведь все еще только впереди — понимает брюнет, думая о том, что пьянка еще даже не началась. — Куда ты? — спрашивает Чону, наблюдая, как младший обувает кроссовки. Он впервые видит, чтоб Марк так остро на что-то реагировал. — Догоню пацанов. Чону конкретно неловко оставаться с Сюйси наедине после этого диалога. Присутствует ощущение, что он услышал то, чего не следовало. И пусть он видит, что Марк и Сюйси не пытаются скрыть от него больше, чем друг от друга, да и не испытывают неловкости обсуждать межличностные отношения при нем, самому Чону максимально некомфортно от этого. Отчасти за счет того, что после такого язык так и чешется от распирающего любопытства. Но его уж точно нужно сдержать. Или нет? Марк громко хлопает дверью лофта, а парни остаются сидеть в давящей (на Чону) тишине. Сюйси делает глоток пива, а Чону упорно пытается придумать, что сказать и как перевести тему. В голову, как назло, ничего не лезет. А, хрен с ним. Была не была. — Тебе нравится Сычен? — Ну наконец-то ты спросил! — Сюйси довольно усмехается. — Не люблю первый начинать рассказывать о своих переживаниях и чувствах, а то хер знает, нужно оно тебе или нет. Да! — яро восклицает он. — Не просто нравится! Я люблю его! Я, блять, люблю его еще со школьных времен! Блять, ты бы знал, как я бегал за ним в то время! Но знаешь, что он сделал, когда я сказал ему о своих чувствах? Он перевел взгляд на ларек, который был сзади меня и со словами «о, мои любимые печеньки на акции» пошел туда. Если бы ты знал, как ему похуй на мои чувства, ты бы заплакал. Я сам, бля, плачу и дрочу. Каждую ночь! Дрочу и плачу, плачу и дрочу! Херов спор. Чону облокачивает подбородок на руку и смотрит в одну точку, пытаясь воспринять полученную информацию. Все это было бы, конечно, очень грустно, если бы не этот спор, о котором, хорошо, что Сюйси напомнил, ведь старший уже и забыть успел. Спор, в ходе которого Сюйси полгода воздерживается от секса, а в качестве выигрыша — с ним переспит Сычен. Это ломает всё в голове Чону. Вопросов, как всегда, получается сильно больше, чем ответов. — По пальцам не сосчитать, сколько я ему признавался в своих чувствах, — к счастью или нет, Сюйси продолжает сам. — Последний раз в тот самый день, когда мы с тобой познакомились. Ну, ты помнишь, когда он меня плеткой хлестал, — посмеивается парень. Радует, что он сам это вспоминает с улыбкой, потому что даже Чону не уверен, что он испытывает от этих воспоминаний. — И он всегда игнорирует мои признания. Просто, блять, игнорирует, представляешь? Я неоднократно по пьяни начинал чуть ли не ныть ему, просить объясниться, что со мной не так? Почему нет? Чем я ему не нравлюсь или хотя бы что он обо мне думает? Может, ему кто-то другой нравится? Или почему он не видит нас вместе? Почему? Дай же хотя бы понять! Ни хрена. Он включает дурачка, переводит тему или молчит. Что угодно, но ни разу! Ни разу за шесть лет он не проронил ни слова по этому поводу. Шесть лет! Это делает мне больно, — Сюйси вздыхает без всякой наигранности и делает еще глоток. — А этот, блять, — брюнет намекает на Марка, а далее передразнивает его слова. — Че ж ты сам с Сыченом не поговоришь? Реально, че ж я с ним не поговорю?! Было бы все так просто! Чону молчит очень долго. Очень. В голове слишком большая каша от попытки проанализировать данную ситуацию. — Прости, что вывалил это на тебя, — похоже, Сюйси испытывает смятение от этой тишины в ответ. — Все в порядке, — мигом отвечает Чону, спохватившись, что такая реакция может огорчить младшего. — Я просто… Не ожидал подобного. И все равно мало что понял в ваших взаимоотношениях… Ты же ведь… Насколько я понял, у тебя всегда были девушки? Если ты любишь Сычена, почему ты всегда с кем-то проводил время параллельно? Чону не видит никакой логики в том, что касается этих двоих. Один говорит, что любит, но при этом спит с каждой, кто попадется. Второму вроде как насрать на это, но он готов прыгнуть к первому в постель, как только тот прекратит блядствовать. Нет, ну второе со стороны звучит слишком очевидно, чтобы прийти к определенному выводу. Слишком. — Как говорится, любим мы одних, а ебем других. — Это ж кем так говорится? — Чону хмурит брови, высказывая тем самым свое неодобрение к данной поговорке, которая для него в новинку. — Мне так мама всегда говорила в детстве, — Сюйси посмеивается. — Я все равно тебя не понимаю. Тебе самому не кажется странным, что он сказал, что переспит с тобой, если ты будешь воздерживаться от секса с другими? — Чону пытается намекнуть Сюйси на свои догадки. Может, это же имел в виду и Марк? — С чего бы ему вдруг спать с тобой? — Хотел бы и я знать. Ну, Сычен не из тех людей, кто будет играть на чужих чувствах. Наверное, он решил, что для меня это будет лучший подарок? — Сюйси грустно усмехается. — Но он ошибся. Вообще-то, я не собираюсь с ним спать. Это как-то… жалко. Я же правда люблю его. Я не хочу переспать с ним, потому что он мне проспорил. Я сам нахожу это мерзким. Я просто хочу показать ему, именно ему, что мне на самом деле не важны все эти перепихоны. Это ж все так… Банально будет, если я скажу, чтоб забыться? Не знаю, надо куда-то выплескивать все это дерьмо из себя, а секс — действительно отличный способ снять стресс. В какой-то момент я нашел это даже забавным, так сказать, проникся во всю эту игру, ну знаешь, со всем этим пикапом и тому подобное. Но, бля, понимаешь, если бы он попросил меня — я бы тут же все бросил ради него. И через этот спор я хочу показать ему, что он важнее мне чего-либо другого и кого-либо другого. Я все сделаю, что он скажет. — Хорошо. Тебя я понял. А теперь давай еще раз. Может все-таки за этим что-то есть? Тебе так не кажется? С его стороны странно было бы предложить тебе переспать, учитывая, что вы друзья, разве нет? На самом деле, понять Сычена очень хочется. Чтобы он сам пришел и объяснил, что он думает и что творит. Но если он Сюйси это по прошествии стольких лет не может объяснить, Чону и не надеется, что сам так просто все разузнает. — Ой, да ладно, это точно наименьшее, что могло бы волновать его в данной ситуации, — машет рукой Сюйси. — То, что они с Ютой друзья, ему никак не мешало. — Что, прости? — А, ты ж не знаешь. Они переспали с Ютой. Юта ж тоже тот еще блядун, на самом деле. Я был искренне удивлён, что тогда между вами ничего не произошло. Только вот это правило не спать с друзьями по пьяне именно после Сычена он и ввел, судя по всему. А Сычену че? Наверное, ему так даже лучше — переспать с кем-то знакомым, нежели с кем-то левым. Это был такой пиздец для меня, ты представить себе не можешь. Я лежал здесь, на этом диване, понимаешь? — видно, что Сюйси не может сдерживать эмоций, когда говорит о подобном. — И вдруг слышу какие-то звуки со второго этажа. Вначале — что-то непонятное… Но я тут же напрягся, прислушиваюсь. И понимаю, бля. Они целуются, — отчаяние на лице Сюйси можно прочесть даже сейчас. — У меня сердце будто остановилось. Я никогда такого не испытывал, как в ту ночь! Меня буквально в жар кинуло, я лежу, сердце будто замерло, я слышал-то, сейчас понимаю, не то чтобы хорошо. Но я понимал, что там происходит и мне хотелось сдохнуть. Бля, я рыдал потом. Я тебе честно говорю. Я не выдержал, я ушел спать на базу, но всю ночь я тупо ревел как последняя сука. И я понимал, что… Он не мой. Это нормально. Он будет встречаться с другими, он будет спать с другими. Я не должен так реагировать. Но я был так зол и разбит. Мне, блять, было так хуево, как никогда не было. Блять, просто пиздец, — Сюйси заметно изменился в настроении, что подтверждает и словами. — Нахуй я это начал. Бля, все. Не хочу дальше об этом говорить. «Я бы сказал, что я не верю в дружбу между мужчинами и что это просто секс, отложенный на потом, но, боюсь, что пять тел, которые лежат внизу, доказывают обратное». Если бы Чону сейчас взаправду собирал мозаику, то на данном этапе, пусть в ней не хватает еще приличного количества кусочков, начинает проявляться определенная картина. И картина эта вызывает в Чону не то злость, не то разочарование. Он понимает, что не имеет никакого права испытывать нечто подобное к тому, за что сам взялся, зная, что за этим может вырисовываться все, что угодно. Но только вот, будь это настоящей мозаикой — он бы в миг сорвался, глядя на эту еще не целую картину, ударил бы кулаком по столу, с удовлетворением наблюдая как она снова распадается на раздельные кусочки, никак между собой не связанные. Собрал бы их в кучку, скинул обратно в коробку и никогда бы больше к ним не притрагивался, уже понимая, что эта картина будет ему не по душе. Но только эти люди — не кусочки пазла. Эти ребята уже стали неотъемлемой частью его жизни, и у него нет и мысли выразить какое-то недовольство в их сторону по поводу того, что некоторая информация щекочет ему нервы. Но как переварить эту информацию в себе — Чону не представляет.///
Все дальнейшее время, проведенное в лофте, он сидит как в воду опущенный и не может перестать думать о том, что узнал, испытывая при этом странное мерзкое чувство. Смотрит на Сычена, смотрит на Юту. Снова на Сычена, на Юту. Это чувство внутри — никак не ревность. Они все взрослые люди, у них у всех есть прошлое, у них у всех было что-то свое. Как и сказал Сюйси — это нормально. И Чону понимает, что он тоже не должен так реагировать. Эта ситуация вообще далека от ситуации младшего. Они с Ютой знакомы не так давно, да, он ему нравится, очень нравится, но Чону и не может сказать, что он по уши влюблен. Странно испытывать какую-то обиду за то, что у него что-то с кем-то было когда-то, когда они о существовании друг друга не знали. Да будь даже сейчас — у человека своя жизнь, и Чону не находит в себе сил показать этому человеку, что он ему небезразличен, чтобы иметь за собой какое-то право обиды на чужие поступки. Так почему, если Чону прекрасно все это понимает, берется это мерзкое чувство внутри? Смотрит на Юту, смотрит на Сычена. Снова на Юту, на Сычена. Сычен. Вот, в чем дело. Именно в чем. К самому Сычену у Чону нет никаких претензий, отношение к этому парню абсолютно не поменялось (разве что, за Сюйси обидно). Проблема в том, что куда сильнее давит осознание, что в этом новом обществе, в которое попал Чону, у людей есть не просто общее прошлое, а между ними было нечто большее, интимное. Чону к такому не привык. Осознание, что у Юты была такого рода связь с человеком, который постоянно в его кругу общения, будто делает пропасть между ними еще больше. «— Можешь не пытаться ни к кому ластиться. Кроме меня. — Почему кроме тебя? — Потому что я свободен целиком и полностью. Но я не постоянен, тоже предупреждаю». И с одной стороны — ощущение этой пропасти, а с другой — Чону вообще тяжело понять, что он чувствует по поводу того, что у человека подобное в норме. Головой Чону понимает, что он бы точно испытывал отвращение, если бы не это неистовое желание быть на месте Сычена.