///
— Мы сделали это! Мы сделали это! — Сюйси хватает рядом стоящего с ним Чону за руки, начиная подпрыгивать. Чону поддерживает парня, испытывая аналогичные чувства. У него с лица не сползает улыбка, сердце бешено бьется, он чувствует себя настолько возбужденным, что не знает, куда себя деть от этого. А еще обливается потом — все уже на второй песне поняли, насколько было неудачной идеей надевать кигуруми. И несмотря на явную физическую усталость после часового выступления, эмоции зашкаливают настолько сильно, что все это отходит на второй план. — Идемте, парни, — Марк наблюдал за Суманом на сцене, который объявил о перерыве, в который предложил всем сгонять покурить или заказать пивка. Нужно было по-быстрому собрать оборудование, чтобы «понговцы» потом так же быстро подключили свое и к девяти часам вечера начали концерт. Ребята из «Pong Pong» как раз стояли рядом, кто-то посмеивался с Сюйси и Чону, а кто-то завел диалог с Сыченом и Хеком, сказав им, что это было очень круто. Все были дико довольные, кроме одного — Марка. Чону наблюдал за ним далее с недоумением, никак не понимая, почему у него такой недовольный настрой. Все же прошло замечательно?! Все поистине прошло великолепно! Все это выглядело не так, как Чону себе представлял даже несколько часов назад. Всегда, когда речь заходила о концертах, выступлениях, сцене — в его голове это выглядело слишком идеализированно. Он полагал, что если ты можешь позволить себе выступить — все, это значит ты уже что-то из себя представляешь, ты на каком-то новом уровне. От этого и бралась вся эта тревога до выступления, чувство ответственности, что они должны выйти и задать жару. Но это совсем не то, что он чувствует сейчас. Обстановка в скиде была довольно уютной, а зрители очень отзывчивыми, что заставило всех быстро расслабиться. Сюйси не просто заводил толпу, они контактировали, как друзья, будто они всё также находятся в своем семьсот восьмом лофте, только теперь за ними наблюдает большее количество народу. Всегда кто-то что-то выкрикивал, шутил, Сюйси шутил в ответ. Уже на третьем кавере зал заполнился, все танцевали и подпевали, кидали «козу», быстро подстроившись под ритм группы, несмотря на то, что всем он приходился в новинку. Восхищенные свисты, шум, гам, хлопки — все это выглядело максимально дружелюбно, зрители настолько сливались с ребятами, подхватывая их выступление, что когда дело дошло до материала группы, все отрывались под это так, словно они уже давно влюблены в эту музыку. И очарование Чону этому нельзя выразить словами. Это такое будоражащее чувство, восторг этой отзывчивости — все это настолько охватило его с головой, что он может наверняка сказать, что не уснет этой ночью. И даже прямо сейчас, когда все закончилось, когда он трезво думает об этом — его буквально потряхивает от осознания происходящего, этого безграничного счастья, от этих эмоций и ощущений. Это лучший день в его жизни! Самый невероятный, самый запоминающийся! Лучше уже не будет! Сильнее этих поразительных первых впечатлений быть просто не может! Они собирают свое оборудование и инструменты, которые оставляют пока в служебном помещении, и двигаются в зал. Чону не отрывает взгляда от Марка с кислой миной и, в конце концов, спрашивает. — Что-то не так? — Да, — сдержанно отвечает парень. — Что? — обеспокоенно спрашивает брюнет. — В зале мои родители. — Это плохо? — Сейчас узнаем. Ситуация младшего все еще была плохо понятна Чону, потому что если начинать с ним говорить об этом, у него всегда сразу недовольное лицо, словно они говорят о чем-то крайне омерзительном. Он нехотя отвечает, но не вдается в подробности, что ему не свойственно, оттого, нет желания влезать в тему, когда человек ясно дает понять, что не хочет о ней говорить. На данный момент он числился на третьем курсе университета, который уже подходил к концу, а забить на универ он решил как раз год назад — перед зачислением на курс. Он вдруг понял: «да нахуй мне это надо?». Накипело заставлять себя заниматься тем, в чем он не видел удовольствия. Родители это не приняли, поэтому Марк устроил забастовку и ушел из дома. Поразительно, что за этот год его родители так ничего и не предприняли, даже более — все же пошли на поводу и начали высылать ему деньги. Как объясняет Марк: «думаю, они решили дать мне перерыв. Но я знаю, что они не смирились с этим. Либо они не понимают, что я рили не вернусь с таким раскладом, и ждут от меня иного, либо они обязательно дадут о себе знать, когда ситуация с универом начнет поджимать. Не знаю. Посмотрим, че будет. Пока я не дергаюсь». Но вот и пришло время подергаться. — Как они узнали о выступлении? Марк ошеломленно смотрит на старшего. Кажется, он не задумывался об этом до вопроса Чону. — Юта! — почему-то, он в этом уверен. — Это все он! Сука! Сам Чону бы многое отдал за то, чтобы его родители пришли посмотреть их выступление. Он поделился с ними этим, но мать посмотрела на него циничным взглядом со словами: «ты шутишь? Мне в такие места даже идти не в чем». Никто из родителей не воспринял то, насколько это значимо для парня. Они отнеслись к этому, словно он пытается навязать им свое увлечение, что просто смешно. — Если тебе это нравится — развлекайся, пока молодой, — сказал отец. — Но мы уже не в том возрасте. Чону благодарен им хотя бы за то, что не упрекнули его, что он занимается какой-то глупостью — ведь именно это он слышал на протяжении многих лет, когда родители заставали его за игрой на гитаре. Да, в детстве они сами отдали его на занятия, но это было просто потому что нужно было чем-то занять ребенка, которому очень хотелось направить свою энергию в какое-нибудь русло. И никто не припирался, когда Чону выбрал себе именно такое увлечение, почему-то слишком влюбленный в клипы музыкальных групп, в их исполнителей и главное — в их игру, за которой мог наблюдать на повторе часами, через кассеты, которые были в их доме. Никто не думал, что парень к этому так пристраститься. Никто не хотел, чтобы и в будущем, вместо того, чтобы получать нормальное образование, которое поспособствует хорошей работе, брюнет продолжал тратить время на что-то такое несерьёзное. «На такую глупость». Образование. Наверное, именно тогда его родители и смирились, что все будет совсем не так, как они желали — когда Чону бросил университет. — Если я тебе надоел, мог бы избавиться от меня другим способом! — Марк злостно говорит это Юте, который встречает их в зале, и тут же идет дальше, очевидно, к родителям. — А что я сделал? — вопросительно изгибая бровь, спрашивает Юта ему вслед и переводит взгляд на Чону, который остановился возле него. — Пришли его родители. Он подумал, что ты с ними связался. — Нахуя оно мне? — японец фыркает. — Покурим? Чону кивает, и они не спеша двигаются в сторону выхода из клуба, пока все остальные заняли место за столиком. — Ты был такой серьезный, когда говорил ему вернуться в университет. Я тоже на тебя подумал, — говорит Чону, когда они уже выходят на улицу. Они стараются занять тихое место подальше от клуба и толпы возле него. Юта усаживается на бордюр, и Чону садится рядом, закуривая. — Меня просто разозлило, что он так легкомысленно относится к возможности, о которой другие могут только мечтать. Я вот так и не смог поступить, хотя очень хотел. Но я не он. И не мне решать, как ему жить и что делать. Не хочет, ну и черт с ним. — Куда ты хотел поступить? — интересуется Чону. Это первый раз, когда Юта рассказывает что-то действительно значительное о своей жизни, а не какую-то мелочь, по типу, почему он решил жить в лофте. Как таковой причины и не было, но все, что рассказывает японец, брюнет слушает со всем вниманием и впитывает в себя информацию о парне, как нечто необычайно важное. Юта просто всегда хотел жить в маленькой и уютной квартире-студии. Он долгое время представлял, как съедет от родителей и обустроит свою зону комфорта, в которой завесит все своими рисунками, у него будет этот самый шкаф по типу "каллакса", который будет заставлен различными безделушками, что он обязательно купит несколько растений для обстановки. Так и не купил, потому что понял, что не хочет за ними ухаживать. Он признался, что у него всегда был пунктик по поводу благоустройства жилища. Он хотел жить в месте, в котором будет чувствовать себя комфортно. А получилось так, что когда он только переехал в Корею, ему пришлось тесниться в кошивоне, и это добило его окончательно. Когда японец поднакопил денег, чтобы позволить себе жилье получше - он так хотел поскорее съехать, что был не придирчив в выборе. Объявление о сдаче в аренду лофта попалось ему случайно, до этого момента он и не знал, что такое "лофт". И это было совсем не то, чего хотел Юта. Уютно, красиво, но слишком много пространства. Зачем ему такое? Он рассмотрел это предложение лишь из-за одного момента - цена. Цена была смешная для такого помещения. Он сразу нашел это подозрительным, будучи осведомленным о том, что офистели обычно самые дорогие по аренде, но рискнул ознакомиться с предложением. Подвох оказался в том, что лофт напротив был музыкальной репетиционной базой. И вот тебе задача - с одной стороны жилое помещение, а с другой - реп. база. И кто захочет жить в таких условиях? Юта захотел. — Изобразительные и прикладные виды искусств. Я завалил вступительные три раза и опустил руки. А ты почему универ бросил? — тут же спрашивает он в ответ. — Я поступил на юриста, просто потому что это востребованная специальность, на которую меня подначивали родители. Они всегда только и говорили о том, как важно образование в нашей стране, чтобы в будущем устроиться на хорошую, престижную работу. Но я не вытягивал. Не вытягивал и в один день понял, что мне так плевать на все это. Я не откинусь от голода, если не устроюсь на хорошую работу. «Ты что, до конца жизни собираешься работать продавцом?» — родители спрашивали это, будто пытаясь меня пристыдить. А чего мне стыдиться, если меня это устраивает?! Я никогда не мечтал о чем-то большом, и я не сильно требовательный. Да, заниматься музыкой — это затратно, но… Моего среднего заработка хватает, чтобы не жаловаться. Мне хорошо и так, с тем, что есть. Так и зачем оно? — Ты прав, — Чону только сейчас чувствует на себе этот пристальный взгляд, поворачивает голову в сторону японца. — Каждому свое. Они уже докурили, но почему-то ни один из них не решается встать первым. Смотрят друг на друга, и в какой-то момент Чону уже собирается отвести взгляд, понимая, что с каждой секундой для него это становится все более неловким, но Юта подает голос. — Так, значит, мой парень теперь рок-звезда? — он мягко усмехается. — Твой парень? — выпадает Чону с такого. — Да. Не хочешь? — Хочу… Но… Все? Так просто? Я твой парень? Ты мой? Как-то это слишком внезапно, — недоуменно смотрит на блондина. В голове вообще не укладывается происходящее. — Я думал, что мы еще месяц будем делать вид, что позавчера ничего не произошло. — Месяц? Это длилось бы до того момента, пока ты не напьешься. То есть, до сегодняшнего дня. — Я не собираюсь сегодня пить. Мне на работу завтра. — Мог бы и отпроситься. Нужно же отпраздновать ваше первое выступление. — Я и так третий день подряд отдыхаю. Меня уволят скоро, если я продолжу отпрашиваться. — Ладно. Хотя мне работа не мешает пить. — Потому что ты алкаш, Юта. А я хочу завтра проснуться в нормальном состоянии. Это и трезвому Чону дается с трудом в последнее время, — он усмехается. — Я не понял, — японец придвигается ближе. — Я тебе в чувствах признался. Мы целоваться будем или как? — Ты не признавался мне в чувствах. Ты сказал, что я твой парень. Это разные вещи, — трезвый Чону держится до последнего. Он проговаривает это тоном ужасно спокойным, хотя внутри чуть ли не вопит от происходящего. — Это одно и то же. Если я называю тебя своим парнем, значит, я хочу быть с тобой. Это ли не признание? — Юта приближается к чужому лицу совсем близко, смотрит в глаза брюнета так внимательно, так настойчиво. — Почему? — Что почему? — хмурится блондин. — Почему ты принял это решение? Что вдруг поменялось? Почему так внезапно? — понять правда хотелось. Юта устало вздыхает. Он ожидал, что все будет еще проще в этот момент. Что они, типа, просто поцелуются и все будет круто. — Просто вчера трезвый Юта проснулся, посмотрел на тебя и подумал: «черт, какой же он восхитительный», — блондин говорит это томным голосом и ведет носом по чужой щеке, отчего у младшего снова возникают спазмы из-за японца. — И он еле сдержал себя вчера, понимая, что ты будешь не в лучшем состоянии, когда проснешься. — А как же «пока один из нас, будучи трезвым»? — усмехается Чону. — А ты чувствуешь от меня запах перегара? — Юта отстраняется, внимательно смотрит в чужие глаза. Нет, Чону не чувствует, но если честно, он давно перестал обращать на подобное внимание. — Я не пил сегодня. — Ты не пил сегодня?! — он выпаливает это настолько шокированным тоном, что даже неловко становится. Вырвалось. Просто-напросто вырвалось. Нет, ну вот это точно признание! Юта! И не пил! И все ради Чону?! Чону хочет смеяться, насколько это странно и глупо. И приятно. Он не смеется, но ласково улыбается и срывается. Срывается, льнет к блондину, соприкасается с его губами своими, устраивая руки на чужих коленях, крепко вцепляясь в них. Ох, это точно лучший день в его жизни.///
— Ты вообще понимаешь на что подписался? Чону обнимает Юту со спины, крепко обхватывая руками его талию и не отрывая голову от его плеча, пока они заходят обратно в клуб. — Не представляю, — честно отвечает Юта сухим голосом. Чону уверен, что тот уже в шоке. Ему явно неудобно так идти (да и брюнету не особо, он очень старается, чтобы не наступать старшему на ноги) с прилипшим к нему Чону, но он ничего не говорит на этот счет. Терпит. Когда Чону понимает, что Юта взаправду его — да, Господи, да, это, оказывается, так много меняет! Осознание, что ему дозволено делать то, что так вырывалось у него по пьяне, дарует неистовое желание и трезвому Чону не отрываться от парня. Он не может перестать радостно улыбаться. Он чувствует себя таким счастливым! Выступление еще не началось, так что они двигаются к занятому ребятами столику. Чону хочется подойти и кричать что-то вроде: «смотрите! Смотрите! Смотрите, мы вместе! Мы вместе!», хочется хвастаться тем, что он все-таки расположил японца к себе, но никто не обращает на них особого внимания. Чону становится даже как-то обидно. И почему он единственный, кому так нравится совать нос в чужие дела? Джехен мирно посасывает пивко, непринужденно перекидываясь чем-то с Донхеком, а Сычен пристально смотрит в сторону бара. За столиком не хватало Тэена, Марка и Сюйси, и Чону быстро подмечает, что именно на последнего Сычен и смотрит. Тот болтал с какой-то девушкой. Можно было заметить, что весь разговор проходит у них на положительной ноте, оба не переставали улыбаться друг другу. Чону переводит взгляд обратно на блондина, пытаясь прочесть эмоции на его лице. Нет. Это невозможно. Ни любопытства, ни грусти, ни злости, ни скуки, ни даже какой-то задумчивости — в его взгляде нельзя было ничего уловить. Он просто не сводил глаз с младшего и хрен знает, что происходит в его голове в этот момент. — Что ты получишь, если выиграешь спор? — решается спросить Чону, понимая, что этот момент не был обговорен. Либо он не в курсе. — Разбитое сердце, — Сычен проговаривает это абсолютно спокойно. Чону же смотрит на блондина удивленно, не ожидая в ответ такой резкой откровенности. — Какая-то часть меня надеется, что он просрет этот спор. Что я наконец-то смогу прийти к определенным выводам на его счет и вычеркнуть из себя эти чувства. Тц, — Сычен цокает, когда видит, что Сюйси прощается с девушкой и идет обратно к их столику. — Но он держится. — Ну, ты не знаешь наверняка, не брал ли он ее номер, — включается Джехен в диалог. — Не брал, — уверено отвечает блондин. Слышится голос Сумана из зала. Чону переводит вопросительный взгляд с Юты на ребят, с ребят на Юту. В итоге, никого не дожидаясь, дергает японца за руку, заставляя его подняться и направиться с ним к сцене, чтобы посмотреть чужой концерт. Он должен это почувствовать!