///
— Вы заставляете меня завидовать, — говорит на следующее утро Марк, когда все трое собираются на кухне. — Ты все еще можешь с Джехеном просто поговорить, — отвечает ему Чону, затягиваясь утренней сигаретой, пока Юта готовит завтрак. — Не хочу я с ним говорить, — фыркает Марк, скрещивая руки на груди и укладывая ноги на соседний стул. — Я хочу с ним трахаться, а не разговаривать. О чем с ним ваще говорить? О сортах пива? Ваще-е не представляю. — Отношения тебя не обязывают так сильно, как ты думаешь, — вставляет Юта. — О-ой, гляньте-ка на него! — Марк ржет, тыкая пальцем на Юту. — А ты все, экспертом уже стал, типа? Сколько вы встречаетесь? Неделю? Я посмотрю на твою балдую рожу через месяц! Че ты бушь, — Марк действительно проглатывает слово, — потом говорить! И не волнуйтесь. Я съеду на днях, так что сможете вдоволь потрахаться! — Съедешь? — переспрашивает Чону в ожидании подробностей. Все, что сказал Марк после концерта насчет их разговора с родителями: — Я ваще не понял, че произошло. Они, типа, просто обняли меня и сказали, что эт было круто. Но тя я все равно уебошу за этот номер, — он указывает пальцем на Донхека. Ясно. Это был он. — Да, вернусь домой. Я поговорил с предками, и мы нашли компромисс. Ваще-та, они опять все решили за меня, но меня устроило, че они решили. Они сказали, что были рады узнать, что я не хуи пинал все это время. Типа… нашим выступлением я смог донести до них, че я имел в виду, когда говорил, че хочу. И им правда понравилось. Они даже сказали, что гордятся мной, хотя я знаю, что это уже началось подхалимство с их стороны, чтобы смягчить меня к тому, че они будут говорить дальше. Кароче-е, мне все равно всё проставят автоматом и зачислят на четвертый курс. Хер я избегу этого, рили, пока дело не дойдет до защиты диплома, который и то, закажут и проплатят. Но они попросили меня, чтоб я закончил уник. Все, че от меня будет требоваться — показываться там иногда и подготовить несколько выступлений для конечных экзаменов. Типа, если че вдруг, в будущем это откроет мне возможности. Хотя им просто нужно, ля, для галочки в обществе, чтобы у их сына было высшее образование. Фе-е, — Марк высовывает язык и кривится. — Ну-с, я согласился. Они сказали, что это единственное, о чем они просят, а так я могу делать че хочу, и они будут меня поддерживать в этом. Попросили вернуться. Так что мне нет смысла больше оставаться тут. Вроде все оки. — А ты хорошо устроился, — усмехается брюнет. — Ну, это здорово. — Ля-я, как подумаю, что в уник опять ходить придется — так тошно. Ща ваще-е не понимаю, как я терпел эту говнину два года. Такая параша, ля-я, — Марк закатывает глаза, выражая свое негодование. — Да-а. Я вспоминаю свое время в университете, как один сплошной стресс.///
— Ой, ля-я, начинается, — Сычен протяжно стонет. — Вы посмотрите на эту сучару! Говна ты ебаный кусок! Когда ты проводишь много времени с определенными людьми, то непроизвольно начинаешь перенимать их привычки. Было забавно наблюдать, как в Сычене включался режим Марка, когда что-то шло не так. Но его ноутбук был единственным, с кем Сычен позволял себе так разговаривать. Парень завалился в лофт работать, честно признавшись, что ему тут это делать комфортнее, чем дома. Здесь кормят просто вкуснее. Здесь в принципе кормят, а дома надо самому себе готовить. По негласной договоренности заскочил в магаз Юте за бутылкой, всем за вкусняшками, себе за энергетиками. — Алле, — он стучит пальцами по столу. — Прием! Вздох. — Кому я могу отсосать, чтобы мне купили новый ноут? — Очевидно, мне, — кричит Марк с дивана. — Я надеюсь предки дадут мне новую банковскую карту. Ваще-та, будет обидно, если не. — Кстати! Ты мне еще должен, — вспоминает Юта, который сидел за своим рабочим столом, погруженный в творческую музу. — Последний раз напоминаю. — О-о, — довольно протягивает Марк. — Наконец-та ты завалишься, — и хихикает. — Как ты стал менеджером школы? — Чону усаживается рядом с Сыченом на кухне, начиная диалог. Раз его ноут тупит, и он все равно не занят, можно и время с пользой провести. — Откликнулся на вакансию. — Так просто? — недоуменно спрашивает брюнет. Он полагал, что старшему пришлось пройти несколько этапов по карьерной лестнице, чтобы занять такую должность. — Да. Искал работу связанную с китайским и наткнулся на объявление, — лениво поясняет парень, подбирая ладонью подбородок. — Требовался только опыт работы в администрировании, но он у меня был. То, что я китаец стало для них приятным дополнением. У всех появилась тупая привычка дергать меня, как носителя языка, в любой непонятной ситуации. Хотя там большинство преподавателей, которые сами кучу лет прожили в Китае, либо у них мужья китайцы или в семье кто-нибудь. Ага. Понятно. Повисает молчание. Которое, конечно, становится неловким для Чону. Он тут пришел, напросился на беседу, а что сказать или спросить еще не знает. Проблема в том, что в голову лезет лишь одна вещь. Он смотрит на Сычена, и у него язык чешется, как хочется прояснить, что этот парень чувствует к Сюйси. Только этим и забита голова брюнета, когда дело касается старшего. Он слишком любопытный. Сычен еще раз пробует перезагрузить ноутбук, вздыхает и опирается спиной о спинку стула. Чону же на своем покачивается, пытаясь понять, насколько это подходящий момент для подобного разговора. Ладно, Сычен всегда довольно прямолинеен. Если не захочет что-то говорить, то даст понять. Ничего страшного не случится, если Чону спросит. — Так, значит, тебе нравится Сюйси? — аккуратно спрашивает Чону, думая о том, как же, наверное, это глупо со стороны. «Так, значит». Прям так невзначай! — Нравится, — спокойно отвечает блондин. — А ты нравишься ему? — Верно. — И он давал тебе это понять? — Давал. Чону кажется, будто он ходит по тонкому льду. «Его спросишь — он ответит, к слову что-нибудь вставит, да. Он не то, чтобы нарочно все это держит в себе, но он держит», — да, все именно так и происходит. Сычен честно отвечает, но хочет ли он говорить об этом? Расскажет ли он Чону все, если тот продолжит? — А ты ему нет? — Нет. — Почему? — Потому что он шлюха, тц, — цокает Сычен и тянется к банке энергетика. Делает глоток, банку продолжает держать в руках. — Но он же признавался тебе еще до этого? — Он признался мне впервые, когда ему было пятнадцать, — Сычен наконец-то поворачивает голову в сторону брюнета. — Пятнадцать! — возмущенно повторяет он. — Как бы ты отреагировал? — он недовольно хмурится. — У меня даже мысли не возникло задуматься над его словами. Мне казалось очевидным, что у него пубертат играет! Сомнения в своей ориентации и всякое такое, и что все это быстро себя исчерпает. И меньше всего мне хотелось быть замешанным в этом. Учитывая, что мы были друзьями. Хорошими друзьями. Он был клевым, задорным парнем, мы классно проводили время всегда, а тут такое! Я нашел лучшим решением делать вид, будто ничего не произошло. Просто игнорировать его и ждать, пока это выбьется из его башки. Но время шло, а он… Он правда влюбился в меня! Раз за разом продолжал напоминать об этом! Все время лез ко мне… приставал. И со временем… Я понял, что мне это нравится. И для меня это было дикостью! Я уверял себя, что да не-е, быть такого не может! Хуйня какая-то! Он просто меня доканал, вот я и начинаю теряться от его… действий, — Сычен заметно мнется, будто вспоминая что-то конкретное. — Просто уже начал понимать, насколько все далеко заходит, насколько он серьезно относится к этому, вот и чувствую неловкость рядом с ним. Тц, да как я себе это только не оправдывал! А когда понял, что, да, да! Он сломал меня! Он мне нравится! Нравится! Очень нравится! Что я хочу с ним всего, чего только можно хотеть с человеком, поезд — чух-чух — уже ушел! Тот влюбленный пятнадцатилетний мальчик вырос. Вырос и пошел по блядкам. Я понимаю, что для него это ничего не значило. Я прекрасно это понимаю и понимал, потому что он все равно раз за разом давал мне понять, что я единственное, чего он на самом деле хочет. Но только, — Сычен вздыхает, отводя взгляд. Чувствуется понурость в его голосе. — К этому моменту произошла ситуация, — он поджимает губы. — Тц! Короче! На одной из вписок, на которой мы с ним зависали, он с каким-то парнем вместе оприходовали одну девушку. Для меня это стало триггером. Красным флагом. Просто раз и все! Одного этого факта мне вдруг стало достаточно, чтобы у меня появилось тако-ое отвращение к человеку! Будто выключатель щелкнул! Мне на него смотреть тошно стало. Признаться ему в чувствах? Да ни за что! Я все еще не понимаю, почему они вообще в тот момент не исчезли, когда мне было так мерзко с него! Сычен затихает, подведя к сути, но Чону тут же подхватывает. — Ревновал? — Нет, — блондин отрицательно качает головой. — То есть, да, естественно да. Но это было другое. Мне было просто отвратительно наблюдать такое поведение. Как друг, как человек, который видит ситуацию со стороны — я нашел это максимально омерзительным. И после этого, сколько бы он не лез ко мне, мне с одной стороны та-ак сильно хочется дать ему знать, что я разделяю его чувства, а с другой — это последнее, что мне хочется сделать. Меня, блять, просто разрывает рядом с ним. Я люблю его. Я уже давно признал себе, что я люблю его. И это все во мне так глубоко сидит, что мне тяжело попытаться переключиться на кого-то. Но даже зная о его чувствах, мне трудно себя перебороть, когда я думаю о том, насколько ему подобное легко дается. Насколько это… отвратительный человек, раз для него подобное ничего не значит. Насколько мы по разному смотрим на такие вещи. Насколько мы с ним разные. Мне кажется, если бы я действительно больше испытывал ревность по отношению к этому всему — я бы уже давно сорвался. Но я… Я обижен и зол на него. Я знаю, что это неправильно, я знаю, что я дурак в этой ситуации. Я знаю, что от меня все зависит между нами. Мы бы уже давно могли бы быть вместе без всякого цирка. Но пошел он нахуй! — Сычен, который, казалось, только начал расклеиваться, поддаваясь эмоциям, выпаливает это резко и злостно. — Пусть посидит немного со своим членом в узде. Шесть лет ждал, ничего, еще подождёт. — Ого, — выпаливает Марк, лежа поперёк разложенного дивана. Он подпирает щеки кулаками, заинтересованно глядя на Сычена. — У него рили была групповуха? Это же классно! Сычен откидывает его крайне злостным взглядом. — Я б хотел попробовать че-нить такое, — мечтательно проговаривает Марк, — но стремно. Хочется, но стремно. Ну-с, Сюйси, по чесноку, пиздец тупой, я считаю. Ля-я, я не знаю, как за столько лет он не заметил, как ты на него смотришь. Как у него хватает мозгов скидывать то, как ты к нему липнешь, когда нажрешься, лишь на белку? Ваще бред для меня. Ля-я, если бы я к Джехену так лип, он бы меня изнасиловал, потому что со стороны это рили выглядит как то, что ты напрашиваешься. — Иногда я надеюсь, что он сорвется, — спокойно проговаривает блондин. — Но он никогда не позволяет себе лишнего. И этим бесит меня еще больше, тц. Все, — он переводит взгляд на экран ноутбука, — я работать. Не отвлекайте.