loft 707

— А где Тэен?       Чону не мог поступить иначе — в первый же день, как Марк собрал свои манатки и поехал к родителям, парень тут же напросился к Юте в гости. В голове возникла мысль, что может и стоило бы подождать, хотя бы из приличия. Может, Юте хотелось насладиться одиночеством? Может, он ждал, что Марк съедет, как манны небесной? Его столько времени лишали личного пространства! Но мысль эта возникла и тут же исчезла — желание Чону побыть с Ютой наедине казалось куда более значимым. Да и по японцу было видно, что он разделяет это. — Его уволили, — японец закрывает дверь магазина на ключ. — Он кинул печенье в покупателя. — Чего?! — выпадает Чону с такого. — Почему? — Потому что тот зашел в магазин, — Юта достает пачку сигарет из кармана и кивает, что они могут идти.       Они направляются в сторону лофта. Чону не сводит глаз с блондина, ошарашенный такими новостями. — Ты серьезно? — Со стороны это было именно так. Мне тоже очень интересно понять, как это выглядело в его голове, потому что я в таком ахуе с этого! Это пиздец, — Юта затягивается сигаретой и тяжко вздыхает, выпуская сигаретный дым. — Я действительно не отнесся к его расстройству серьезно, когда мне об этом рассказали. Да любой из нас вел себя не менее адекватно, чем он. И только вот, как начал работать с ним, до меня уже начало доходить, что это правда проблема. Эта чертовщина попросту не даст ему нормально жить, и ему реально надо лечиться. Чтоб ты понимал, за два месяцы работы, он раз пять запирался в туалете, чтоб порыдать. Я не лез. Он прячется, он делает потом вид, что все окей, ну так и я буду. Хотя и то! Иногда его начинало трясти прям перед покупателями, и я оттаскивал его от кассы, подменяя. Но сегодня! Это уже охуеть, как ненормально было. Человек просто зашел в магазин, понимаешь?! Просто зашел, и тут он метает в него это печенье, попавшееся под руку! Меня не было рядом! Мне по камерам потом директор показывал! Я вообще не понял, что это было и почему! А он сидел и рыдал. Тупо сидит, рыдает и извиняется, говорит, как ему стыдно. У меня в голове не укладывается, как вообще на трезвую голову можно настолько себя не сдерживать, чтоб так неадекватно поступать, а потом жалеть об этом! Пиздец, — снова повторяет Юта, заканчивая высказываться. — Ты не говорил с ним больше?       Юта отрицательно качает головой. — Я позвонил Донхеку, чтобы он его забрал. — Почему ты тогда так посмотрел неодобрительно? Когда они поцеловались. — Да я с тебя тоже в ахуе! — выпаливает Юта. — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, ты в курсе? — он щелкает Чону по носу, усмехаясь. — Что за тупая привычка лезть в чужие отношения? Почему ты все так сильно про всех хочешь знать? Зачем тебе засорять голову чужими проблемами? Я не понимаю. — Это для тебя это чужие проблемы. А мне интересно. Разве это не нормально? Это теперь мои друзья, это мой круг общения. Естественно, я хочу понимать, что между ними происходит. Странно, что ты нет. — Просто, один хуй, на меня это все равно валилось раз за разом, хотел я того или нет. Со временем, вот именно, это твои друзья, ты становишься частью этого. Все равно все про всех понимаешь. Но чтоб так откровенно всех допрашивать! — Никого я не допрашивал! Я интересовался! Это разные вещи. У друзей обычно это так и происходит! Они разговаривают! Они рассказывают о своей жизни, они делятся своими чувствами. — Откуда ты знаешь? — В смысле? Что за странный вопрос? — У тебя же никогда не было друзей, — Юта проговаривает это ровным тоном, но видя озадаченную реакцию Чону, который не ожидал от блондина, что тот начнет его подкалывать, и вовсе довольно улыбается. Это так не похоже на него. — Что с тобой не так? — недоумевает младший. — А что со мной не так? — Ты сегодня слишком эмоциональный и веселый. Что-то случилось? Скажи мне честно, ты перешёл на наркотики? — Чону тоже решил сострить, но вот недоумение его такому поведению вполне искреннее. — Так вот, какого ты мнения обо мне? Не волнуйся, наркотики — не дешевое удовольствие, так что вряд ли до них дело дойдет. Возможно, это потому что я в предвкушении. — В предвкушении чего? — Тебя.

///

— Так непривычно, что здесь никого нет.       Непривычно — мягко сказано. Это был первый раз, когда Чону заходит в лофт, и в нем еще выключен свет, который далее Юта включает.       В лофте так необычно тихо. Ни радио, ни шума телевизора, ни чьих-то голосов или каких-то естественных звуков, будь то шелест страниц книг, которые обычно читает Марк, клацания по клавиатуре Сычена. Ничего.       Только дыхание Юты на шее младшего. — Где ты хочешь, чтобы мы это сделали? — он тихо спрашивает, обнимая со спины и ведет носом по чужой шее. — На столе, на подоконнике, на диване? — В кровати, — невозмутимо отвечает Чону, обхватывая чужую ладонь, и ведет парня в сторону лестницы. — Это скучно, — с наигранной долькой недовольства. — Почему бы не воспользоваться тем, сколько пространства в нашем распоряжении? — В следующий раз. — Обещаешь? — Да, — Чону улыбается этому.       Они поднимаются на второй этаж лофта, где Юта, словно в огромном недержании, тут же берет на себя инициативу. Ведет парня к кровати, моментом забираясь под чужую футболку, заставляет Чону на нее опуститься и пристраивается на нем сверху, как тогда, когда они в первый раз поцеловались. Когда Чону его поцеловал.       У Чону сердцебиение зашкаливает уже сейчас, когда они еще одетые, когда они просто целуются, пока еще ласково сминая губы друг друга. Он не может сдерживать улыбку в поцелуе, но каким бы оно все еще не было сдержанным, когда он понимает, к чему все идет, когда он понимает, что Юта сегодня для него полностью доступен, как и он для него, когда он хочет того, что последует дальше — возбуждение накатывает моментально.       И у Юты оно точно так же. Он наваливается на брюнета, заставляя того лечь, тянется к его футболке, чтобы избавиться от нее, затем так же быстро расправляясь со своей. Снова льнет. Вначале нежно примыкает губами к шее, ведет ниже, к ключицам, оставляет поцелуи на плечах. Пальцами вцепляется в чужой ремень, желая поскорее от него избавиться, но пока лишь цепляется — все же, растягивает момент. Он слишком долго этого хотел, чтобы сейчас так быстро этим насладиться. Слишком долго.       Но он оставляет влажную дорожку на теле младшего, ведет вниз, к паху — и обоим становится так трудно сдерживаться на этом моменте. Это явственное желание прочувствовать друг друга физически становится одурманивающим. С каждой секундой, в которую Юта ласкает тело брюнета языком, это превращается не просто в желание — в необходимость.       Они снова целуются, когда дело доходит до нижней части одежды, нехотя отрываются, чтобы избавиться от нее, снова льнут друг к другу. Льнут, пока Юта не отстраняется, чтобы спросить. — Как ты хочешь? — но он ведет носом по чужой щеке, будто считая неправильным сейчас прекратить этот телесный контакт. Его рук на чужой талии категорически недостаточно для ощущения близости чужого тела. — Я могу занять позицию, которая будет тебе удобна. — Я хочу, чтобы ты взял меня, — Чону ведет пальцами по чужой шее так нежно, но при этом, будто опаляя. Японец не может не поднять на него взгляд, когда он чувствует, как брюнет ведет пальцами по подбородку, к губам. Хочется поддаться даже таким простым прикосновением. — Я хочу почувствовать, что я твой, Юта.       Он говорит это так тихо, глядя в карие глаза напротив, словно смущается произносить подобное, и именно это Юту добивает. Мало того, что внизу все тянет, так в желудке промелькнули конкретные такие спазмы. Юта тянется за очередным поцелуем, как плененный. — Ложись, — каких усилий ему требуется оторваться, чтобы потянуться к тумбочке возле кровати. Он достает смазку, но ловит в ответ такое: — Не хочу, — Чону улыбается так по-дурацки, словно перед блондином сейчас тот самый пьяненький и задорный Чону, который так ластится к нему все время. И Юта чувствует, что так оно и будет. — Не хочешь?       Он отрицательно качает головой и на четвереньках приближается к сидящему японцу. Приподнимается, опираясь на колени. — Можно? — Тебе будет так удобно? — Я скажу, если нет, — он забирается на японца сверху, но не усаживается, а встает на колени.       Головой Чону понимает, что положение действительно неудобное — ноги быстро затекут, но ему так не хочется отрываться от Юты. Он уверен, что блондин сможет перехватить на себя внимание, чтобы Чону забыл о неудобствах. И в этой позе были свои преимущества — ему так нравится, что он может обвивать руками шею блондина, уткнуться носом в чужую макушку. Так близко. Так приятно.       Когда Юта проникает в него смазанным пальцем — ощущения не сильно приятные, но и не то, чтобы болезненные. Дискомфортно. Хочется по инерции оградиться от этого. Он медленно ведет, и это ощущается все более странно. Вроде и неприятно, а вроде это отступает на смену каким-то новым, будоражащим ощущениям, что Чону не замечает, как начинает поддаваться этому. Но Юта добавляет еще один палец, и Чону не уверен, что чувствует на этом моменте. Он крепко цепляется пальцами в чужие плечи, а дыхание начинает сбиваться, и уже от боли. — Ты быстро привыкнешь, — заверяет Юта, расцеловывая чужую шею.       Чону не находит в себе силы подать голос. Он тяжело дышит, зажмуривает глаза, чувствует своим подбородком чужой лоб, в который он упирается, а пальцами все сильнее вжимается в чужую кожу. Юта ласково поглаживает его второй рукой по талии, ведет носом по шее, все еще — осыпает легкими поцелуями. Только Чону начинает расслабляться, но японец совсем легонько двигается, и брюнет на автомате напрягается. Зря. Понимает, что это не так плохо, как кажется при самом проникновении. Терпимо. А с каждой секундой, с которой Юта начинает медленно набирать темп, постепенно снова становится необычно приятно.       Чону снова не замечает, как учащенно он начинает дышать уже из-за того, насколько в один момент это становится хорошо. Настолько хорошо, что когда японец начинает активно трахать его своими двумя пальцами — из него вырывается легкий стон, после чего он еще сильнее обхватывает чужие плечи, в нежелании, чтобы это прекращалось.       Он тяжко вздыхает, когда чувствует, что сейчас последует продолжение. Прикусывает губу, задерживает дыхание, но третий палец проникает так легко и заставляет поежиться совсем не сильно. Снова неприятно, но.       «Пожалуйста», — в мыслях непроизвольно проносится. Ему так хочется поскорее ощутить это.       Юта ведет губами от шеи к плечам, мягко обхватывает кожу губами, и Чону так хочет его поскорее поцеловать. Чону так хочет поскорее узнать, как это будет, когда японец проникнет в него уже не пальцами, а своим членом. Ему так не терпится.       Но только уже сейчас так неимоверно хорошо, что Чону чувствует, как подступает оргазм. Внизу неистово тянет, и он обхватывает ладонью свой член, чтобы поскорее кончить. Ему требуется лишь пара движений, чтобы сделать это. — Как ты? — бережно спрашивает блондин, останавливаясь. Чону усаживается, что заставляет почувствовать ноющую боль в коленях. А от того, что он сел, легче не становится — ноги затекли. Нужно поменять положение. — Хочу еще, — он двигается своими губами к чужим, шепчет. — Даже если бы ты не хотел, тебе бы пришлось, — японец усмехается, подхватывая парня за ягодицы. Приподнимает, заставляя улечься брюнета на спину перед ним.       Целует. И уже так мокро, так развязно, с языком, пока руками обхватывает бедра младшего с внутренней стороны. Он больно вжимается ногтями на больших пальцах в чужую кожу, держась уже из последних сил. По этой же причине он быстро отрывается от губ младшего.       Он проникает медленно. Аккуратно и нежно, одновременно с этим снова ласково поглаживая талию младшего и покрывая поцелуями его шею. Чону цепляется за чужие плечи, тяжело дыша.       С каждым толчком его сладостные вздохи становятся все несдержаннее, моментами перерастая в стоны. Как же это необычно восхитительно. С одной стороны, ему безумно хочется накрыть рукой свой член, который снова возбужден, с другой — это по-своему раздирающе приятно, то, как ему хорошо и без этого. По-своему заводит.       Юта, который снова захватывает его в поцелуй, и вовсе сводит с ума. Чону хотел его так долго, и вот — японец не может от него оторваться, Чону чувствует тепло его тела каждой клеточкой своего, он чувствует его член внутри себя, его язык своим языком, но свое состояние он может описать так, будто он все еще мечтает об этом. Юта кажется ему нереальным из-за этого сильного возбуждения, а вдобавок из-за этого всего — оторваться от него невозможно. Чону сам обхватывает его лицо ладонями, инициируя поцелуй, несмотря на то, как тяжело ему это дается. Дышать невозможно. Он тяжко выдыхает в чужие губы моментами, прикрывает глаза. Видно, что японца это сводит с ума не меньше — он толкается так несдержанно, набирая темп, тяжко дышит, продолжая мазать своими губами по чужим.       Когда организм уже требует развязки, Чону стонет имя блондина, давая понять, что еле держится. Юта обхватывает его член рукой, ведет по нему. Размеренно, совсем не так, как он сам толкается в младшего. И только когда чувствует, что сам на пределе — активнее ведет рукой, помогая Чону кончить.       Они кончают почти одновременно. Вначале Чону, затем Юта, изливаясь в младшего. Он наваливается на парня всем телом, пачкая белье чужой спермой, когда заводит руку парню за спину, чтобы обнять его, пачкаясь сам — когда прижимается своим телом к чужому. Тяжко дышит Чону в шею, и у того снова улыбка на лицо лезет. Он ласково ведет пальцами по спине блондина, так же пытаясь восстановить дыхание. — Никогда не понимал, — подает голос Чону, — когда в фильмах после секса кто-то кому-то говорит, что это было классно, но… это было классно. — Я тоже никогда не понимал, — говорит блондин, устраивая голову на чужом плече и поворачиваясь в сторону парня, чтобы видеть его. — Потому что, как по мне, это звучит отвратительно. Типа, классно? Ты серьезно? — он фыркает. — Классно мне было с теми, чьих имен я не помню. Это было бы классно, если бы мы переспали тогда, когда ты первый раз напился. Но сейчас, — он задумывается. Чону внимательно смотрит на него, до ужаса довольный таким словам. Но дальше не следует ничего сильно романтичного, как он ожидал. — Не знаю, я не привыкший к такому, чтобы описать свои чувства. Мне просто безумно нравится это все. Ну, типа, ты и я. — Почему ты не хотел этого раньше? — Да опять же, не привык к подобному, — парень приподнимается. Укладывается рядом, упираясь в кровать локтями, смотрит на младшего. — Я сразу нашел тебя привлекательным, но только этого не достаточно, чтобы я хотел проводить с тобой время в своей кровати не только ради секса. Я всегда разделял эти понятия. С одними людьми ты дружишь, с другими ты спишь. Все. Третьего не дано. — А Сычен? — не может не спросить Чону. — Сычен это исключение. Это был секс по пьяни. Он нажрался и полез ко мне. Я прекрасно понимал, что он это не из-за какой-то влюбленности ко мне или чего-то такого. Типа… мы просто поможем друг другу, и вряд ли наши дружеские отношения после этого изменятся. Было видно, что для него это не имеет значения. Я, правда, подумать не мог, что он будет об этом жалеть потом так сильно… А так… В моей жизни никогда не было человека, с которым и время проводить приятно, и с которым хочется чего-то большего. Когда ты начал лезть ко мне, поначалу я боялся, что будет как с Сыченом. Ты ж пьяненький и кто знает, что у тебя на уме на самом деле. А когда уже стало ясно, что ты именно ко мне так расположен, то я уже ни черта не понимал, как это все будет выглядеть между нами. Это казалось странным. Вообще-то, это до сих пор кажется странным. Но, тем не менее, что трезвому Юте, что пьяному — одинаково хорошо рядом с тобой, поэтому трезвым Ютой было принято решение попробовать посмотреть, что из этого выйдет. Вот и посмотрим, как я через месяц заговорю, — усмехается Юта, вспоминая Марка. — Только скажи мне честно, тебя правда не напрягает, что я много пью? Я спрашивал тебя, но из-за этого фактора мне все равно плохо понятно, почему я тебе нравлюсь. — Если честно, я настолько к этому привык, что меня напрягает, когда ты не пьешь. — Я не пил сегодня, — Юта подмечает это с легким удивлением, не совсем понимая, что имеет в виду Чону. — Я заметил. И это кажется мне удивительным. Когда я заставал тебя трезвым все прошлые месяцы, ты был ужасно раздраженный. К тебе трезвому подходить было страшно. Ощущалась разница. Сейчас я понимаю, что ты, вроде, справляешься. Но из-за этого не понимаю, почему ты вообще пьешь. — Потому что это было по утру. И по утрам мне правда очень тяжело воздержаться от того, чтобы не выпить. Мне хреново по утрам. Чертовски хреново. Все кажется таким… вялым. А тело ощущается таким тяжелым. Все какое-то мерзкое, что я, что окружающие, бесячее. Иногда я пересиливаю себя, а куда деваться. В течение дня привыкаю. Хотя в голову все равно раз за разом закрадывается мысль выпить, даже когда… спрашивается — зачем? Это действительно привычка, зависимость. И зачастую я попросту не вижу причины ее побороть. Ну типа, я пью потому что мне это нравится. Так… зачем мне что-то менять, если мне хорошо так? Если мне правда комфортно со своим алкоголизмом? — Потому что так ты медленно себя убиваешь, — Чону говорит с грустью в голосе. — Я знаю, но… для меня это уже давно не аргумент. Кажется, пока я не загремлю в больницу с циррозом печени или чем-нибудь еще, вряд ли что-то смотивирует меня бросить пить. — А я? — Что «а ты»? — Честно говоря, я не сильно хочу в это лезть, — Чону не договаривает, потому что блондин перебивает. — Ты не хочешь во что-то лезть?! Правда?! — он повышает голос. Это первый раз, когда Чону слышит у японца искренний сарказм. Вау! Он умеет?! Он умеет работать с интонацией?! Возможно, между пьяным Ютой и трезвым куда больше отличий, чем Чону успел предположить. — Да, правда, — брюнет ласково усмехается такому. — Я понимаю, что с моей стороны это неправильно, потому что это касается только тебя самого, и ты в здравом уме, чтобы делать для себя какие-то выводы и принимать решения. Я не должен лезть в твою жизнь и указывать тебе, что делать. И все же, может я мог бы быть твоим рычагом давления? Только если ты сам того хочешь. Если ты сам понимаешь, что так будет лучше и хочешь попробовать. Мы могли бы найти какой-нибудь компромисс. Например, мы будем заниматься сексом, только если ты будешь трезвым.       Юта действительно задумывается над этим. Повисает тишина, в которой он словно взвешивает все за и против. — Звучит хорошо, но я полагаю, у нас может возникнуть множество ситуаций, в которых придется делать исключения. — Так в этом и смысл! — Чону довольно улыбается. — Будет тебе уроком! Будет мотивация. — То есть, ты предлагаешь на всех совместных пьянках мне не пить, только ради десерта, который будет меня ждать в конце вечера? — Будет повод не заниматься сексом в присутствии остальных. Я все еще не понимаю, почему пьяный Чону об этом не думал. Это отвратительно. — Черт, — Юта недовольно цокает. — Ладно. Я согласен. — Серьезно? — Чону правда не ожидал. — Да. Давай попробуем.