Наблюдательницы

Тана Грин. 10 сентября 1997 года. Как же горько, как мучительно стыдно. Руки дрожат. Второй курс в полном составе бойкотировал маггловедение и ЗОТИ (хотя последнее можно уже называть просто темными искусствами). Кэрроу бросились к директору, тот заявился в их сопровождении в нашу гостиную и застал прогульщиков там. Зачинщиков дети, разумеется, выдавать не хотели. Амикус Кэроу пригрозил подвергать Круциатусу каждого по очереди, пока виновные не будут найдены. И тогда Бобби с Джозефом Шарпом и Джереми Дейвисом признались, что прогул подстроили они. Директор назначил им по 7 розог каждому и отправил к Филчу. Однокурсница брата, Энни Эпплтри, прибежала к нам с Юджини Уайтхилл на большой перемене и, захлебываясь, рассказала все. Земля ушла из-под ног, я едва удержалась за стену. Бросилась в подвалы. Наказание уже закончилось, Филч убирал обломки прутьев. Мальчишки осторожно надевали мантии; страшно бледные, с синеватыми губами, но когда увидели меня, покраснели. - Зачем вы… - я ничего не могла больше выговорить, только всплеснула руками. Брат молчал, смотрел с упреком. Джозеф и Джереми не поднимали глаз. - А следы от розог убирать нельзя, - промурлыкал Филч. – Ничего-ничего, скоро все у меня перебываете. Эх, размял я ручки… Это невозможно было слушать. Я увела мальчиков. В гостиной Пуффендуя я осмотрела пострадавших. Бедные мальчишки, как они мялись сначала, но боль взяла верх над стыдом. После обезболивающих заклинаний и бадьяровых примочек им полегчало, я отправила их в постель. Следы на теле затянутся через пару дней. Следы на душе… Родители пальцем не трогали нас с Бобби, да и для Джозефа с Джереми физическое наказание было дикостью. В учебниках не найдешь способа облегчить душеную боль. Тем временем занятия закончились. Юджини просунула в гостиную кудрявую головку: - Эй, Тэнни, пойдем обедать! По дороге в Большой зал моя неунывающая подружка тараторила: - Я объяснила Слизнорту, что случилось. Он снял десять баллов, но передавал соболезнования. Мировой мужик, правда? - Да. Спасибо, Юдж. Перед профессором Слизнортом мне очень неловко. Он добрый человек, хотя и своеобразный по натуре. Сейчас ему трудно: он остается на стороне добра, в то время как многие из его учеников вот-вот переметнутся к злу. Или уже переметнулись. Каким-то чудом мы с Юджини не опоздали на обед. Студенты и преподаватели пришли далеко не все, даже директора еще не было на месте. Но едва мы уселись за стол, позади меня раздался голос профессора Снейпа: - Мисс Грин, я полагаю, вы уже в курсе, какому наказанию был подвергнут ваш брат и за что? - Да, сэр. Юджини дернулась, пришлось положить ей руку на плечо. - Полагаю также, что вы осознаете меру ответственности, которая лежит на вас? Я ожидал, что вы будете лучше присматривать за своим братом и его товарищами. - Осознаю, сэр. Прошу принять извинения. Я не поднимала глаз на директора и видела только Юджини, яростно стиснувшую вилку. - Ваши извинения бесполезны. Следите за дисциплиной внимательнее, мисс Грин. Директор наконец направился к своему месту за преподавательским столом. Я смахнула с глаз слезы. - Вот тварь, - подружка зло прищурилась, обжигая синими огоньками быстрых глаз. – Тварь, да его бы самого розгами, да не семь раз, а семьдесят. А лучше семьсот. - Не нужно, Юдж, - мне в самом деле тяжело было слышать от всегда добродушной, беззаботной Юджини жестокие слова. – Он в чем-то прав, я действительно недоглядела за мальчиками. Юджини закатила глаза, но принялась помогать мне собирать вкусности для наших больных. Правда, когда я после обеда принесла им провизию, они спали. Еда осталась на тумбочках. Мне надо было поговорить с деканом. Едва вошла к профессору Стебль, она обняла меня. - Бедненькая моя! Как там Бобби? - Спит. И Джозеф с Джереми тоже. Профессор, мы должны быть осторожней. - О чем ты, Тана? Усадив меня в кресло, профессор налила горячего шоколада. Пришлось кстати: за обедом я почти не ела, а сейчас немного успокоилась, и аппетит проснулся. - Если к нам постоянно будут применять новые наказания, Хогвартс скоро превратится в лазарет. И когда наша помощь потребуется борцам, - имя того, с кем борются, пришлось выпустить, - мы не сможем ничего для них сделать. Профессор устало кивнула мне. Пожилая, одинокая женщина, отдавшая всю жизнь школе и теперь вынужденная наблюдать мучения учеников, которых любит, как собственных детей. - Я говорила с ребятами, но, боюсь, у меня недостаточно авторитета, чтобы они послушали меня. Но вас-то наверняка послушают! Пожалуйста, проведите собрание, поговорите со всеми. - Да, да… Пожалуй, - она хмуро глядела в одну точку. – Пожалуй, ты права. В гостиной ребята сгрудились над радиоприемником. Тепло проникло в душу, едва услышала голос профессора Люпина. Когда училась на первом курсе, он вел ЗОТИ. Человек редкой интеллигентности. - Это «Поттеровский дозор», - шепотом объяснила Юджини. – Оппозиционная передача, запрещенная. Ханне её парень, Невилл, объяснил, какую волну ловить. - А заглушающие заклятия вы поставили? - Мы что, дураки? Конечно. И тут из спальни мальчиков высунулись Бобби, Джозеф и Джереми, розовые со сна и словно совершенно оправившиеся. Каролина Суоллоу. 4 сентября 1997 года. Пролилась первая кровь. Я думала, во-первых, что это случится раньше, во-вторых, что жертвой первой расправы падет Гриффиндор. Однако же это Пуффендуй. И, кажется, пострадал кто-то близкий моей знакомой тамошней старосты. За обедом вид у нее был самый несчастный, она беспорядочно брала куски и роняла их. Сидевшая рядом с ней кудрявая пигалица, пуффендуйская ловчиха-неудачница, успевала одновременно утешать подругу и строить глазки всем проходившим мимо парням. Она чуть было не состроила глазки и нашему Иуде, но её реакции хватило, чтобы вовремя скривиться. Сальноволосый несколько задержался около девчонок: должно быть, гадость сказал. После обеда – трансфигурация. Завидую выдержке Макгонагалл: она продолжает вести себя по-королевски. Прогулка оставляет тягостное впечатление. Одни лица искажены ненавистью, другие – злобным торжеством, третьи тупеют в покорности. Выжигает страну война Изнутри, как болезнь. Я в себе пока не вольна Потому - я здесь. Три убийцы здесь правят бал, Правду жгут, цепь куют, Чтобы каждый себя сковал, Чтобы сам лег под кнут. По двору будем строить шаг - По плацу, строй солдат. Каждый будет покорный ишак И душевный кастрат. Торжествуйте же, палачи, Продолжайте свой пир. Не готовы для вас бичи, Не противится мир. Записала после прогулки. В голову пришло. Сейчас странное желание возникает: подняться на Астрономическую башню. Вот она, Башня Молний. Круглая площадка, низкие бортики, пронизывающие порывы ветра. Два с лишним месяца назад здесь висела Черная метка. Здесь произошло одно из самых отвратительных преступлений в истории магической Британии. Чтобы убить Дамблдора, понадобилось меньше минуты. Секунды, мгновения. Чудовищные мгновения изменили жизнь многих и многих людей на годы. Я уважала Альбуса Дамблдора как истинного мудреца. Я далека от того, чтобы его идеализировать: великие люди не могут быть образцами добродетели, масштаб личности возносит их над обывательской моралью. Но он был нашим полководцем и вдохновителем, настоящим вождем, единственной крепкой нитью, связывавшей всех противников Безносого воедино. И вот кровожадное, завистливое ничтожество, отмытое от грязи и обогретое, подняло на него руку. Мерзко – тем более, что, по словам Поттера, Дамблдор в момент смерти был отравлен и безоружен. Прощайте, мудрец. Прощай, прежняя жизнь. Я повязала платок на шпильку для волос, трансфигурировала в траурный флаг. Прикрепила на краю одного из бортиков заклинанием приклеивания. Я волшебница очень способная, знаю, хоть и не считаю нужным учиться. Пусть убийца видит, что мы помним о его преступлении. Разумеется, если что, я никогда не признаюсь.