Наблюдательницы

С каждым днем зима слабела, сдавала позиции, исчезала из мира. Любая минутка, прибавившаяся к светлому времени суток, луч солнца, чуть сильнее согревший, были солдатами в деле победы весны. Старик Аберфорт разрешил постояльцу выглядывать из чулана к полудню, греться на мартовском солнышке. Кошки по ночам вопили так, что, по словам трактирщика, никакие заглушающие заклинания не спасали. - Этих-то заглушишь только Авадой, - смеялся Аберфорт. – А вот парочки двуногих ко мне заходить перестали, да. Боятся. А может, школьников-то и не пускают. С осени никого из молодежи не видел. Стало быть, Тану вместе с остальными не пускают в близлежащую деревеньку. Но не могут же столько подростков все время держать взаперти. Он обязательно проведает, где гуляют ученики Хогвартса, и найдет способ увидеть Тану. Жутко осознавать теперь, что он мог не увидеть её больше никогда. …В двадцатых числах февраля их отряд выследил ту шайку. Выглядела она не сильней, не была многочисленней, чем другие такие своры «охотников за головами». Но и на егерей нашлись свои охотники. Успех нападения – в его внезапности. Отряд окружал егерей под покровом ночи, шел неслышно, нападал разом, не давая опомниться. Алекс, на которого накладывали чары невидимости, влезал на дерево и стрелял по егерям отравленными стрелами. У поверженных отбирали палочки. Золото не трогали. Особенная удача – отбить добычу. Такое удавалось три или четыре раза. Несчастные магглорожденные некоторое время скитались со своими спасителями по лесным чащобам, покуда не находилось более-менее безопасного укрытия. Те были без добычи. Столпились на полянке вокруг какого-то паренька в плаще, тот им показывал пергаментный свиток. Он-то в разгар драки вдруг закатал рукав и схватился за левое предплечье. И внезапно появились фигуры, одетые в темные плащи; они окружили дерущихся со всех сторон. Алекс выпустил стрелу в одного. Но та отскочила, не долетев, словно наткнулась на невидимый экран. Рослый человек в маске, что-то прокричав, кинулся к нему; в ту же секунду Алекс заметил, что видим. Он пытался выстрелить еще, но стрелу вновь отбили, а юноша упал, связанный незримыми веревками. Парня оттащили на поляну, к остальным. Первое, что бросилось в глаза – окаменевшее лицо Мередита. Остальные тоже лежали вповалку – кто-то окровавленный, другие невредимы, но все, как один – со стеклянными, бессмысленными, неживыми глазами. Умерли. Погибли. Алекс забился, закричал, пытаясь вскочить, разорвать путы, рвануться к друзьям. Его тут же парализовало, словно оглушили чем-то. Пару минут страшно шумело в ушах, затем вклинился голос Николаса Спайдера – голос, истончившийся до визга, до фальцета: - Простите меня! Я вам все расскажу, только не убивайте! Надо же. А ведь дрался всегда наравне с остальными, не трусил, не отсиживался за чужими спинами. Но в ту минуту ползал в ногах у противников, скулящее всхлипывал и хватал их за руки, бормоча: - Я безоружен… Меня заставили силой… Алекс – сквиб… Опасности нет… Не убивайте! Николасу очень хотелось жить. Алексу тоже, но, даже если бы его сейчас развязали, в ноги бы он негодяям не поклонился. - Второй мальчишка – сквиб? – прохрипели сверху. – Неплохо, затопчи меня гиппогриф! Отведем-ка его в Малфой-мэннор, там сегодня, кажется, очень серьезные гости. Авось и отблагодарят нас за такую забаву. Рывок и безумное головокружение: Алекс уже испытывал подобное, когда перемещался с друзьями в разные уголки страны. Болезненный удар оземь. Снова рванули вверх – за шкирку, как котенка, - поволокли по гравию. Алекс упирался, пробовал извернуться, отпихнуть – один из тех, кто был рядом с ним, выкрикнул: «Круцио!», и настала боль. Ослепляющая, разрывающая на части, сжигающая тело. Юноша запрокинул голову, чтобы не хватило воздуха для крика. Коридоры, по которым его тащили, остались в памяти быстрой, тошнотворной пестрядью. Был еще человек с белыми волосами, одновременно надменный и испуганный, видимо, хозяин замка, с ним говорили егеря и парень в маске. А дальше – ярко освещенный и все-таки мрачный, точно склеп, зал. Множество людей в черных плащах – воронье над могилами. Посреди, в пурпурных креслах, явно на почетном месте – человек, страшней которого Алекс в жизни не видел. Человек с лицом змеи. Значит, вот то самое чудовище, сражаться против которого считает своим долгом каждый честный человек в магической Британии. Юношу швырнули в ноги страшилищу, Алекс живо выпрямился, но невидимый груз навалился ему на спину, заставив согнуться вновь. - Ты говоришь, Люциус, что этот мальчишка нападал на егерей? - Притом, что сам он сквиб, - голос хозяина дома играл льстивыми нотками. - Подобной дерзости я не встречал давно, - чудовище не говорит – шипит, свистит, как змея. – Разогнись, мальчик, подними голову. Я хочу увидеть твое лицо. Тяжесть спала с плеч, Алекс вскинул подбородок. Лица… Ледяные, порочные, зверские. У левой ручки кресла стояла, плотоядно усмехаясь, черноволосая женщина с безумным взглядом. Справа – очень некрасивый человек средних лет, на кого-то смутно похожий. - Однако что я вижу… Мальчишка в самом деле похож на тебя, Северус? Неужели вы родственники? Человек справа изогнул бровь, поклонился. - Мой лорд, мальчишка похож на меня, это правда. Однако у меня не может быть родственников-сквибов. А если и есть, я не желаю их знать. - В моей родне тоже не может быть убийц! – выпалил Алекс. И упал на пол: лицо словно хлестнула раскаленная плеть. «Вы позволите, мой лорд?» - донеслось сверху, Тонкие сильные пальцы схватили юношу за подбородок, черные глаза впились в него. «Легиллименс!» Картинки закружились, как в калейдоскопе. Роковая стычка на поляне. Походы по лесам, Мередит, смастеривший лук и догадавшийся накладывать на друга-сквиба чары невидимости, чтобы тот тоже мог участвовать в борьбе за правое дело. Рождественские дни, город, давно переставший быть родным, и первый поцелуй на крыльце… Они не увидят Тану! Алекс забился, но хватка не ослабела. Юноша будто со стороны видел жизнь у мистера Кристофера и его сыновей, собственные странствия после смерти матери. Вот последние дни в городе, где родился: пьяный отец храпит на диване, дед в углу в сотый раз бормочет, как начались все их несчастья. Мол, с того дня, как дедова сестра Эйлин вышла замуж за маггла, сам Мерлин карает весь род. Мать в соседней комнате страшно кашляет. Гроза, они с Таной сидят в шалаше, девочка, дрожа, прижимается к его плечу и не забывает поправить лист подорожника, приложенный к огромной ссадине у него на руке. Алекс вновь дернулся изо всех сил, вывернулся чудом и попытался отползти, но замер, как парализованный. - Боюсь, егеря солгали нам. Или также были введены в заблуждение. Мальчишка – никакой не сквиб, он сопротивляется легилименции. Чтобы избежать неожиданностей, не позволит ли мой лорд допросить его в отдельном помещении? Допросить? Значит, будет настоящая пытка. Что знает Алекс? Разве только места, где с товарищами прятал магглорожденных. Мелочь? Несколько человеческих жизней зависит от его стойкости. Нужно терпеть. Змеелицый кивнул, и Алекс вновь ощутил, как его тянут, точно куль с мукой. Сейчас начнется. А что, если сил не хватит? Лучше, наверное, не дожидаться мучений, которых можешь не вынести, и спровоцировать своего палача? Пусть тот убьет Алекса: мертвые уж точно никого не выдадут. Человек в черном швырнул пленника на пол в одной из комнат, встал над ним и принялся бормотать заклинания. Алекс по-прежнему не мог шевельнуться. Зная, что вот-вот скрутит боль, паренек напрягся, закусил губу: должно помочь хоть на какое-то время. Спровоцировать опытного преступника – как, чем? Рядом протяжно вскрикнули. Скосив глаза, Алекс увидел, что рядом с палачом вырос в точности такой же черный силуэт, у ног которого корчился тощий мальчишка со спутанными волосами. Он сам! А потом человек в черном исчез, и Алекс ощутил, как на тело накладывают чары невидимости. Вновь замелькали коридоры, кожи коснулся мороз зимней ночи. Рывок и кружение – и вот измученного мальчишку принял глубокий снег. Алекса подняли, встряхнули. Он вновь был видим, и человек в черном – тоже. Над ними темнело ночное небо, позади был лес, впереди – множество домов. - Где мы? - В Хогсмиде, - мужчина развернул его за плечи. – Видишь трактир? Ступай туда сию секунду. Там скажешь, что сбежал от егерей. Обо мне ни слова, иначе тамошний хозяин убьет тебя на месте. - Почему? – Алекс ничего уже не понимал, мысли путались, и невозможно было даже осознать, что он свободен, что опасность миновала. – И… вы же спасли меня… Как вы теперь вернетесь? - Ступай! – человек в черном подтолкнул его к тропинке. Раздался хлопок – и вот уже никого рядом не было. Хозяином трактира, до которого добрался Алекс, оказался мрачноватый, грубоватый старик Аберфорт – очень добрый, впрочем. Он поселил беглеца в чулане и кой-как выходил. А тем временем наступила весна.