Искупление любовью

      Григорий улыбнулся в роскошную бороду и тихо проговорил:       - Вы, барин, поскорее возвращайтесь, а то новый хозяин уж больно странный, а уж мы для вас все сбережем, только поскорее вернитесь.       - А с чего это хозяин ваш странный?       - Так не разрешает вещи свои трогать, а уж к коляске своей вообще запретил подходить.       - Вот как? Что-то мне на коляску эту посмотреть охота, - пробормотал Михаил, после чего посмотрел на Владимира, и оба друга бегом понеслись к конюшне. Карета Забалуева одиноко стояла в полутьме огромного помещения. Владимир подошел ближе и открыл дверцу. Скамеечка для ног, многочисленные подушки, брошенный шарф, саквояж с рубашками. Корф провел рукой по бархатной обивке сидения и глянул на Мишу.       - И что мы здесь можем найти?       - Не знаю, но надо все как следует проверить. Может, где-то в дверных карманах, а может - в сидениях...       - А может, в подушках?       Они споро свалили подушки на одну скамью и начали быстро, но сосредоточенно ощупывать каждый уголок, каждый шов. Когда они уже теряли надежду, Миша в порыве негодования бросил одну из подушек на деревянный настил, и они услышали странный стук.       - Постой, Миш, тут что-то есть.       Владимир выпотрошил маленькую вышитую подушку, и в его руку упал украшенный камешками и бусинами пузырек. А вот и улика! Осталось показать это исправнику и добиться ареста убийцы.       Через час с небольшим Корф наблюдал, как Забалуев юлил, оправдывался и даже пытался переложить обвинение в убийстве на княгиню Долгорукую. Но улики были такими неопровержимыми, что предводителя уездного дворянства увезли в тюрьму. Корф вышел в морозный вечер и задумался. Он нашел убийцу отца. Но каким образом он вернет себе поместье? И что тетушка говорила о Штерне? Михаил уже давно отбыл в табор, и Владимир помчался к доктору. Его поездка дала первые плоды: Штерн потребовал себе пузырек и с уверенностью заявил, что именно в нем хранился яд, которым был отравлен старый барон Корф, но потом в него насыпали соль. Забалуев категорически все отрицал и опять утверждал, что в гибели Ивана Ивановича виновна княгиня Долгорукая. Владимир вышел на улицу, ожидая доктора, и задумался. Тетя говорила о следах на одежде. Перчатки! Все гости на приеме были в перчатках, а значит, следы яда изобличат убийцу! Осталось найти ту пару перчаток, что была на руках отравителя. Но как?       Из ворот тюрьмы вышел Штерн, кутаясь в английское пальто. Владимир шагнул к нему и тихо спросил:       - Илья Петрович, как вы думаете, яд мог оставить следы на одежде отравителя?       - Нет, Владимир Иванович, это маловероятно. Но если вы хотите таким образом вывести на чистую воду убийцу своего отца, я всегда готов помочь вам. Но кого вы подозреваете? Ведь Забалуев уже в тюрьме.       Корф помолчал, а потом твердо заявил:       - Я хочу исключить из числа подозреваемых княгиню Долгорукую. Марию Алексеевну.       - Вы уверены? - Штерн резко повернулся к Владимиру и замер, увидев застывшее лицо молодого барона с прищуренными глазами.       - Да, Илья Петрович, и мне кажется, что ответы на свои вопросы я смогу получить в своем поместье. Но вы при случае сможете мне помочь?       - Да, вы можете рассчитывать на меня в любом случае. Такое преступление не должно остаться безнаказанным.       - Тогда поехали! Княгиня и обе княжны сейчас в доме Долгоруких, а следовательно, в моем доме сейчас никого нет.       Они сели в коляску доктора, привязав Грома к запяткам, и направились в поместье Корфов. Но Владимир ошибся, в библиотеке они застали Лизу, теперь уже госпожу Забалуеву, которая отнюдь не огорчилась аресту своего постылого мужа. Пока Штерн занимался содержимым пузырька, стараясь доказать, что на стенках даже после опорожнения его остались следы яда, Владимир и Лиза случайно наткнулись на потайную комнату в библиотеке и поняли к своему общему сожалению, что их отцы были не так честны, как казалось им, их детям. Князь Долгорукий тайно встречался в поместье Корфов со своей возлюбленной, а барон Корф прикрывал грех друга.       Лиза опустилась в кресло и прикрыла глаза. Владимир подошел к ней и виновато произнес:       - Лиза, мне жаль, что я втянул вас в это дело. Лучше бы мы не знали этого.       - Нет, Владимир, - глухо проговорила Лиза. - Теперь мне ясно, почему маменька так не любит вашего отца, а при упоминании папеньки она теряет покой.       - Вы думаете, что княгине все давно известно?       Лиза кивнула и резко поднялась.       - Я еду домой. А вы, Владимир?       Корф переступил с ноги на ногу, не решаясь сказать Лизе о своих подозрениях. Но тут в библиотеку влетел запыхавшийся Михаил.       - Володя! Добрый вечер, Елизавета Петровна! Андрей приехал, он сейчас в поместье Долгоруких, поехали, мы должны решить вопрос с твоим поместьем, простите, княжна!       - Не надо извинений, Михаил Александрович, едемте немедля!       Владимир кинулся на кухню, в общих чертах обрисовав картину Штерну, и спустя несколько минут друзья мчались через лес в поместье Долгоруких.       Князь Андрей стоял посреди гостиной и решительно смотрел на свою мать, которая с криком и громким смехом пыталась доказать ему, что его друг, барон Корф, как и его покойный отец, является должником их семьи, и поместье Корфов по праву принадлежит семье Долгоруких. Андрей сжимал губы, но пока спокойно пытался объяснить матери, что благородство семьи их давних соседей никогда не нуждалось в подтверждении, а потому он не может поверить, что Иван Иванович, будучи честным и порядочным человеком, мог не вернуть долг покойному отцу. В эту минуту в гостиную вошли Лиза и Владимир, за ними показались Штерн и Михаил. Андрей сделал жест рукой, останавливая мать, и шагнул навстречу друзьям.       - Владимир, мне Никита письма привез. Извини, что так долго пришлось ждать, у меня дела были в полку, но теперь я вернулся и заявляю со всей ответственностью - поместье твое, а это недоразумение с пропавшей распиской мы уладим.       - Да не было никакой пропавшей расписки! - взвилась Мария Алексеевна. - И быть не могло, потому как долг моему мужу выплачен не был!       - Простите, что вмешиваюсь, а о каком долге идет речь? - поинтересовался Штерн.       Все замерли, глядя на княгиню, что отвернулась и начала переставлять чашки на столике.       - Илья Петрович, речь идет о долге моего отца князю Петру Михайловичу Долгорукому. Расписка о выплате долга хранилась в сейфе, но странным образом пропала. А теперь выясняется, что долг не был выплачен, а следовательно, поместье наше отходит в чужие руки.       - Не в чужие! Не в чужие, а в самые что ни на есть...       - Мария Алексеевна, простите ради Бога, но барон выплатил долг! - перебил княгиню доктор. - Я сам был тому свидетелем. Да и отец Георгий может подтвердить этот факт при случае. Что же вы, Владимир Иванович, сразу ко мне не обратились за помощью? Я с радостью помог бы вам.       - Спасибо, доктор. Я думаю, что теперь, когда все прояснилось, у князя Андрея не осталось сомнений в честности моего отца, не так ли? - и дождавшись облегченного кивка Долгорукого, Владимир продолжил: - Но, господа, мы приехали сюда несколько по другому поводу. Я хочу сообщить вам, что вина господина Забалуева не доказана пока, и он может выйти из тюрьмы, потому что судья оказался его карточным должником. А чтобы убедить судью в виновности вашего мужа, Елизавета Петровна, необходимо представить суду доказательства. Илья Петрович выяснил, что яд при попадании на воздух оставляет характерные пятна, которые можно рассмотреть под лупой на перчатках того, кто открывал флакон. Яд найден не был, только тот самый флакончик, в котором он якобы хранился. Если ни у кого не найдут яда, то Забалуев остается единственным подозреваемым и его не смогут выпустить из тюрьмы. А посему мы собираем перчатки всех гостей, что были тогда на приеме и спектакле, чтобы помочь изобличить убийцу. Понятно, господа, что все вы вне подозрения, но такова процедура, и мы просим вас всех понять нас и помочь в этом деле.       Владимир говорил, стараясь сохранить спокойное выражение лица и не выдать ни единым словом свою неуверенность. Лиза мило улыбнулась и огорченно заметила, что помочь не может, так как в тот вечер в доме Корфов не была, но она готова принести перчатки Сони и маменьки. Мария Алексеевна вдруг вздрогнула и с улыбкой заметила:       - Ну что ты, Лизонька, на тебя сегодня свалилось столько всего, ты уж займись гостями, а я сама принесу господам все, что их интересует.       Следующие несколько минут стали для Корфа одновременно триумфальными и роковыми. Они смогли заставить княгиню принести перчатки, а потом попрощались и вышли из гостиной, чтобы под дверью дождаться, пока не стукнула чугунная дверца печи. Корф успел выхватить из огня уже изрядно подгоревшие перчатки и обвинить княгиню в убийстве своего отца. Она сначала отрицала все обвинения, а потом стала выкрикивать проклятия и угрозы, сказав, что не жалеет о своем поступке. Корф решил позвать исправника, но тут вмешался Андрей, не понимающий происходящего, и в этой суматохе княгиня исчезла.       Лиза вцепилась в плечи брата и громко прокричала:       - Андрей, да пойми ты наконец! Наша мать отравила барона Корфа, она сама только что призналась в этом, а ты все продолжаешь выгораживать ее!       Андрей непонимающе смотрел вокруг, ежесекундно поправлял очки и отрицательно тряс головой, шепча "этого не может быть, этого не может быть". Владимир с Михаилом выскочили на порог, за ними выбежал Штерн.       - Владимир Иванович, она взяла мою коляску! Куда она могла поехать?       Владимир развел руками, но тут в его голове зазвенел голос княгини: "Я ей все припомню! Я ее в хлеву сгною! Лицо кочергой прижгу! Она пожалеет, что на свет белый появилась!" Анна! Анна в опасности, Долгорукая сейчас в таком состоянии, что тетушка не сможет защитить ни себя, ни Аню. Он в три прыжка преодолел расстояние до смирно стоящего коня и дал шпоры. Гром взвился на задние ноги и будто молния исчез с глаз. Михаил и Андрей вскочили на коней и рванулись вслед за ускакавшим другом. Лиза, кутаясь в теплую шаль, посмотрела на Штерна и тихо проговорила:       - Илья Петрович, вы действительно уверены в том, что на маменькиных перчатках были следы от яда?       - Нет, Елизавета Петровна, это было сделано специально, Владимир Иванович блефовал, но как оказалось, он поступил правильно.       Лиза обреченно кивнула и молча вернулась в дом.       Владимир скакал по заснеженному лесу, повторяя про себя как молитву - только бы успеть, только бы ничего не случилось. Он выскочил на поляну, увидел коляску и бегущую к лесному домику княгиню. На ходу спрыгнув с коня, он устремился за княгиней, падая и спотыкаясь. Уже у крыльца он краем глаза заметил выходящую из дровяного сарайчика тетю, что не спеша шла к избушке с вязанкой хвороста. Увидев княгиню, распахнувшую дверь и в мгновение ока влетевшую внутрь избы, Сычиха остановилась на несколько мгновений и, бросив заготовленный хворост, метнулась за Долгорукой, но ее в последний момент оттолкнул Владимир:       - Не ходи туда, тетя, она не в себе!       Он ворвался в теплое помещение и замер у двери от ужасающей картины: Долгорукая стояла посреди комнаты с пистолетом в руке, направленным на Анну, что полулежала в своей постели. Анна смотрела на княгиню непонимающими перепуганными глазами и перебирала пальцами одеяло, беззвучно шевеля губами. Владимир сел на лавку у двери и спокойно проговорил:       - Мария Алексеевна, зачем вы пугаете Анну? Она больна, очень больна, и ответить вам она не сможет.       - Я ее заставлю говорить, - зло прошипела Долгорукая, не спуская глаз с молчащей девушки.       - Она не будет с вами говорить. Она получила тяжелую травму и потеряла голос.       Долгорукая на какой-то момент задумалась и немного опустила пистолет, Владимир продолжил мягко и печально:       - Я все знаю, Мария Алексеевна, я нашел потайную комнату. И вполне понимаю вас. Вы правы во всем, моему отцу не следовало устраивать эти свидания. Но что поделать? Все детство меня окружала ложь, отец лгал сам и заставлял лгать окружающих. Я всегда ненавидел отца за ложь и возмущен не меньше вашего всем тем, что происходило в нашем поместье. Но - увы! - я не мог прекратить все это. Мария Алексеевна, отдайте мне пистолет и покончим с этой враждой.       Долгорукая с усмешкой повернулась к нему и медленно подняла руку, направляя пистолет в лицо Корфа:       - Красиво говоришь, только я никому не верю. Ты все знал и смеялся надо мной! Вы все знали! И все смеялись! Ну ничего, теперь я над всеми посмеюсь! Муженек мой, Царствие ему небесное, свое получил, твой папаша-предатель тоже! Мне бы только еще эту блудницу найти, крепостную Марфу, что моего мужа из семьи увела. Тогда я со всеми посчитаюсь!       В этот момент тихо скрипнула дверь и тихий голос Сычихи произнес:       - И со мною тоже?       Все замерли, а вошедшая хозяйка избушки не спеша подошла к столу и продолжила:       - Ты, Мария Алексеевна, главного не знаешь. У Петра и Марфы ребенок родился в один день с твоей Лизой, а я роды приняла. А теперь стреляй. Пуля у тебя одна, а правду слышали три человека, и даже если Аннушка не заговорит никогда, один из нас - либо я, либо Володя расскажут правду всем.       - А зачем мне тебя убивать? Ты сама здесь скоро жизни лишишься, да и эта девка тоже долго не протянет. А вот род Корфов я изведу!       Она вскинула руку и... в напряженной тишине прозвучал тихий вскрик:       - Владимир!       Долгорукая вздрогнула и пистолет выстрелил. Комнату заполнил сизый дым, и в дверях появились Михаил и Андрей. Проникший в распахнутую дверь ветерок развеял туманное марево, и взгляду гостей предстала княгиня Долгорукая с пистолетом в руках и стоящий рядом с ней Корф.       - Что здесь происходит? - закричал Андрей. Долгорукая замерла на мгновение, а затем скривилась и плаксивым голосом проговорила:       - Андрюша, не играй с ними! Не играй, они плохие мальчики! Вот приедет ваш отец, - проговорила она, поворачиваясь к Корфу, - и я скажу ему, чтобы вас заперли в чулане!       Все замерли на миг, а затем Корф, не обращая внимания на замерших друзей, молчащую тетушку и изображающую внезапное помутнение рассудка княгиню, медленно повернулся к Анне:       - Анечка, повтори то, что ты сказала.       И тут в полной тишине послышался слабый голос:       - Владимир… - после чего Корф сорвался с места и упал на колени перед широкой лавкой, поднеся холодную девичью ладошку к лицу. Через некоторое время он поднял глаза и, не поворачивая головы, категорично заметил:       - Андрей, уведи отсюда свою мать. А еще лучше - запри ее в вашем доме безвылазно, чтобы она еще бед не натворила.       Андрей молча кивнул и тихо проговорил:       - Владимир, возвращайтесь домой, пока вы туда доберетесь, наши слуги освободят поместье. Да и насколько я знаю, сундуки с Лизиным приданным еще в нашем доме.       Он помолчал, посмотрел на обманчиво-безмятежное выражение лица Марии Алексеевны, укоризненно покачал головой и чуть слышно закончил:       - Прости нас. Если сможешь, - после чего вывел мать из избушки, усадил в коляску и погнал лошадей вон.