***
– Я должен заявить, что морально против этого. Чонгук закатывает глаза, руки крепко держатся за руль, пока они мчатся по шоссе, прочь от города. – Слушай. Мне гольф нравится не больше, чем тебе. Я знаю, что он разрушителен для окружающей среды и расточительный, и только подкрепляет существующее вредное расовое и гендерное расслоение среди работников. Я знаю. Юнги говорит мне каждый раз, когда я еду. – Это всё замечательно, но Чонгук, – добавляет Джин, открывая зеркальце в козырьке, чтобы мрачно посмотреть на своё отражение. – Ёбаные шляпы. – Я не заставлял тебя надевать эту шляпу! – восклицает Чонгук, указывая на Джина. – Ты выбрал её сам. Никто даже не носит такие шляпы больше. – Она меня бесит. – Так сними её. Джин выглядит слегка оскорблённым. – Нет. – Серьёзно, почему нет? – требует Чонгук в негодовании, осторожно сменяя полосу. – Я должен сделать это. Я должен доказать себе это, – разгорячённо говорит Джин, пытаясь подражать обычному стилю стальной решимости Чонгука. – Я горячее, чем эта шляпа уродлива. На мне что угодно может выглядеть хорошо. – Что, если бы я сказал тебе, что твоя привлекательность значительно превосходит уродство этой омерзительной шляпы? – Ты можешь попробовать, – говорит Джин, надменно задирая нос. – Твоя привлекательность значительно превосходит уродство этой омерзительной шляпы, – любезно уверяет его Чонгук. Джин дуется, указывая на бёдра Чонгука. – Ну да, конечно. У тебя сейчас даже не стоит. – У меня не всегда стоит, когда я с тобой, Джин! – восклицает, защищаясь, Чонгук, неловко пытаясь закрыть свои бёдра одной рукой, и продолжает рулить второй. Джин просто вздыхает. – Всегда. – Не правда! – Конечно, Джен. Чонгук бросает на него впечатлённый взгляд. – Эй, ты использовал мем. – Да, я нашёл один сайт для хипповых родителей, который объясняет культуру мемов в более понятных терминах. Я многое узнал. Например, – Джин прочищает горло, готовясь. – Прямо перед МОИМ салатом? Ноздри Чонгука раздуваются, когда он закусывает очевидную улыбку, лицо заливается краской, пока он быстро приводит себя в чувство. – Интонация была странной. – Почему у тебя лицо красное? Чонгук неловко ёрзает, глаза пристально следят за дорогой. – Не знаю. Наверное, мне просто стыдно за тебя. Джин снова бросает взгляд на пах Чонгука. – О! Сработало? Тебя возбуждают мемы? – Нет! – в ужасе восклицает Чонгук, снова закрывая свой пах. – И эта шляпа выглядит ужасно на тебе. Джин охает и откидывается назад так, будто ему дали пощёчину. – Ах ты ж змеюка, я так и знал, – он стягивает шляпу и бросает её на заднее сиденье. – Всё ещё не могу поверить, что ты тащишь меня играть в гольф. – Тебе даже играть не нужно! Тебе нужно просто сидеть и вежливо хлопать мне, пока я буду разносить этих старых белых мужиков в их собственной игре. – Разве это не должна быть дружеская игра? Ради веселья? – Прости, ты вообще знаешь меня? – скептически спрашивает Чонгук. – В проигрыше нет ничего весёлого. И в этом не будет ничего дружеского. Я уйду с того поля окровавленным и победителем, или не уйду вовсе. Можешь оставить мой труп уточкам. – Ты себя иногда вообще слышишь? – Всё снова как в колледже, честное слово, – продолжает Чонгук, игнорируя его. – Ли тогда всё у меня отбирал. Моё место капитана в команде по алтимат фрисби... мою изначальную тему исследования для дипломной работы. Он даже бороду мою украл. – Борода – это которая... – Лесбиянка, которая притворялась моей девушкой, чтобы я мог вступить в братство, – говорит Чонгук так, будто размышляет о годах страданий. – После того мне пришлось найти настоящую, живую гетеро девушку, чтобы публично целоваться с ней на вечеринках. Джин тяжело вздыхает, двигая ногами и наблюдая, как дёргаются дурацкие кисточки. – Слушай. Ты уже не в колледже. Ты дико успешный взрослый человек, который дорос до своего носа, и который зарабатывает за одну неделю больше, чем большинство людей зарабатывают за год. – У него есть всё, что есть у меня, и больше, – Чонгук дуется, неосознанно набирая скорость. – Не всё, дурачок, – напоминает ему Джин, хлопая ресницами. Чонгук бросает на него скептический взгляд. – Что? – Я, дебил! – восклицает Джин, смотря в зеркало, и осторожно наносит блестящий слой бальзама для губ. Затем он дотягивается до заднего сиденья и хватает отвергнутую безобразную шляпу. Он напяливает её на голову с новой решимостью. – Самая горячая лже-детка на планете. – Да как хочешь, – бормочет Чонгук, смущённо улыбаясь, взгляд на дороге – виды постепенно расцветают зелёным, чем дальше они отъезжают от города. К тому моменту, как они заезжают на парковку загородного клуба, всё вокруг искусственным образом зелёное, ни единого голубя или крысы в поле зрения. Парковка заполнена дорогими блестящими автомобилями, и группа вычурно одетых мужчин медленно направляется к дверям огромного здания клуба из белого мрамора. Чонгук паркуется ближе к дальней части парковки, затем матерится себе под нос, выглядывая что-то через лобовое стекло. – Хуйло, – бормочет Чонгук сквозь сжатые зубы. Костяшки его рук, сжатых на руле, белеют. Разумеется, когда Джин оборачивается, чтобы посмотреть, он видит Ли, который стоит возле своей машины и притворяется, что смотрит в свой телефон. Но Джин понимает, что он только что видел, как они приехали, и время от времени украдкой бросает на них взгляды. У Джина возникает ужасная идея. – Эй, Чонгуки, – начинает он, проводя пальцем по груди очень напуганного Чонгука. – Мы же рано, да? У нас есть немного времени до того, когда тебе нужно там быть? – Ээ... Да? – неуверенно отвечает Чонгук. – Не пугайся, хорошо? – Джин отстегивает свой ремень безопасности и наклоняется вперёд, чтобы оставить лёгкий поцелуй на его шее. – Что... ты делаешь? – спрашивает внезапно очень напряжённый Чонгук. Его сердцебиение усиливается на точке пульса под губами Джина. – Я делаю своему папику очень публичный минет. – Что? – голос Чонгука ломается и он скрещивает руки на своих бёдрах. – Угомонись, ненастоящий. Он всё ещё смотрит? – спрашивает Джин ему в шею, целенаправленно стараясь не оказаться под влиянием того, насколько хорошо Чонгук пахнет. Под пряностью его одеколона слышится аромат чего-то тёмного и сладкого. – Да, – говорит Чонгук напряжённо и настороженно. – Хорошо. Возьми меня за волосы. – Что? – спрашивает Чонгук с квадратными глазами. – Возьми меня за волосы и опусти мою голову к своему паху. – Ээ... – и Джин видит беспокойство на его лице. – Чонгук. Всё хорошо. Сделай это. Чонгук кивает и поднимает руку, чтобы запустить пальцы в волосы Джина. Его хватка крепчает, после чего он без колебаний дёргает Джина вниз – под торпедо, подальше от глаз любого, кто заглянет внутрь. Джин не сдерживает тихого удивлённого звука. – Бля! Прости, ты в порядке? – спрашивает Чонгук, брови сведены в беспокойстве, и он сразу же отпускает волосы Джина. – Да, нормально, – уверяет его Джин, сглатывая угрожающую волну возбуждения, и сосредотачивается на поясе Чонгука вместо закрытого одеждой члена, который в настоящее время находится в сантиметрах от его лица. – Просто удивлён. Чонгук кивает и глубоко вздыхает, прижимаясь спиной к спинке сидения. – И что теперь? Джин пожимает плечами и меняет свою позу так, чтобы смотреть вверх на Чонгука, а не вперёд – на Чонгука Младшего. – Делай такие лица, как во время секса. – Я не могу просто... – начинает он возражать, но затем Джин теряет равновесие, заваливается вперёд и в процессе случайно задевает носом перёд его слаксов. Чонгук резко прерывается с задушенным звуком, брови сведены. Джин вздёргивает бровью. – О да, вот так. – Заткнись, – выплёвывает ему Чонгук, делая ещё один глубокий вздох через нос. – Меня это бесит. О боги, как же меня это бесит. – Да неужели? – спрашивает Джин, кивая в сторону его паха, где небольшой бугорок теперь приподнимает гладкую ткань. – Очень, – подтверждает Чонгук, тяжело сглатывая, и опускает взгляд на Джина. – То есть у тебя не всегда стоит, когда я рядом, да? – игриво подкалывает его Джин, бросая взгляд на растущий бугорок в слаксах Чонгука. – И что прикажешь делать? Твоё лицо прямо у моего члена, и твои тупые губы... – он раздражённо стонет и его голова откидывается на подголовник. – Ты отлично справляешься, – уверяет его Джин, похлопывая по его сочному бедру в плотно натянутой ткани. – Очень правдоподобно. – Когда это закончится? Можно это закончится? – Если ты хочешь, чтобы Ли думал, будто тебе нужно всего сорок пять секунд – конечно, – он делает паузу. – Хотя учитывая мои до тупого соблазнительные губы и отсутствие рвотного рефлекса, это кажется достаточно реалистичным, так что, может, я просто... Он пытается выпрямиться, но затем чувствует руку в своих волосах, опускающую его обратно вниз. Он охает из-за покалывающей боли на коже головы. – П-прости, – бормочет Чонгук, на его лице смесь стыда и заинтригованности, глаза исследуют лицо Джина, но его хватка не становится слабее. Разве что его пальцы сжимаются на пробу и Джин чувствует, как его губы совсем слегка раскрываются в тени низкого стона. – Я просто не хотел, чтобы он... Прости. Джин прочищает горло, пытаясь скрыть тот звук, и надеется, что тепло в его щеках не выражено заметным румянцем. – Засранец, – бормочет он, затем морщится – странный изгиб его спины наконец даёт о себе знать. – Дерьмо, у меня спина болит. Сколько ещё он, сука, будет пялиться? Чонгук неохотно отрывает глаза от Джина и выглядывает в лобовое стекло. – Оу. Эм. Он ушёл. Джин раздражённо стонет и поднимается, используя бёдра Чонгука в качестве опоры (ради безопасности, конечно же). На лице Чонгука всё ещё присутствует румянец, когда он снова прикрывает свой пах. – Тебе нужно, типа... разобраться с этим? – Я не собираюсь мастурбировать на парковке, Джин, – резко говорит Чонгук, делая глубокие вдохи через нос, и намеренно смотрит в противоположную Джину сторону. – Сам спадёт. – Хорошо, хорошо, – Джин поднимает руки, сдаваясь, и снова бросает взгляд вниз, на штаны Чонгука. – Перестань смотреть на него! – огрызается Чонгук. – Он не пройдёт, если ты будешь смотреть на него. – Ладно! – срывается Джин в ответ, откидываясь обратно на сиденье. Чонгук вздыхает и откидывает голову назад, закрывая глаза и глубоко дыша. И Джин правда ничего не может с собой поделать. Его взгляд блуждает. – Я ЧУВСТВУЮ КАК ТЫ СМОТРИШЬ НА НЕГО, ТЫ, ЖОПА.***
Джин проводит бóльшую часть игры, с несчастным видом таскаясь за Чонгуком и его коллегами, вежливо хлопая вместе с Хани и несколькими другими "плюс один". – Это так скучно, – бормочет Джин Хани сквозь зубы. – Почему они заставляют нас смотреть это? Зачем нам быть здесь? – Наверное, какая-то демонстрация силы, – говорит Хани, промакивая пот над бровью. – Доказывают, что их игрушка согласна идти за ними хоть в ад, или ещё какое дерьмо. – Ну, меня это бесит. Она смотрит на него – потного и с надутыми губами, в очень дорогой, очень уродливой одежде. Он избавился от шляпы ещё на четвёртой лунке. – Хочешь, я притворюсь, будто падаю в обморок, чтобы мы могли вернуться в здание клуба? – Ну, если хо... Ещё до того, как он заканчивает мысль, Хани уже театрально замерла и опрокинулась лицом в траву. Пара женщин вокруг них ахнули и пискнули, беспокоясь, и быстро приблизились, чтобы помочь ей. Джин поднимает взгляд и видит, как Розенкранц смотрит на всё это, закатывает глаза и отводит взгляд. Чонгук, однако, подбегает, снимает свои перчатки для гольфа, становится на колени возле неё и переворачивает её. – Бля, Хани, ты... Она приоткрывает один глаз, и затем, увидев, кто перед ней, подмигивает и снова закрывает глаза. Плечи Чонгука тут же расслабляются в облегчении. – Пожалей... нас, – шипит Хани сквозь зубы, глаза всё ещё закрыты, и Чонгук смеётся в неверии. Он тяжело вздыхает. – Эй, ребята, – кричит он через плечо группе мужчин за ним. – Нам стоит отвести её внутрь, я отошлю её и Джина с одним из картов. После этого Чонгук берёт её на руки, как невесту, и она довольно вздыхает, закидывая руки ему на шею, и кладёт голову ему на грудь. Он несёт её к гольф-карту, жестом указывая Джину следовать за ним. – Вы могли бы просто попросить, – низко бормочет им Чонгук, когда они оказываются вне зоны слышимости остальных. – И показаться безразличными и неверными нашим повелителям и властелинам? – драматично спрашивает Хани, откидывая голову так, что она свисает с изгиба локтя Чонгука. – Никогда. – Справедливо, – бормочет Чонгук, осторожно опуская Хани на пассажирское сиденье гольф-карта. – Встретимся в баре, когда мы закончим. Джин благодарно улыбается ему, затем наклоняется вперёд, чтобы нежно чмокнуть его в губы. Это обескураживает – то, насколько нормально это ощущается, и насколько хорошо. – Спасибо, зай. – Не за что, солнце, – самодовольно подхватывает Чонгук, и Хани пищит от восторга. Они оба смотрят на неё. – Простите, – говорит она, прикрывая рот от смущения. – Извините. Продолжайте.***
– Слава Богу, – выдыхает Хани, падая на барный стул в скудно заполненном баре клуба. Она залазит себе в декольте и достаёт стопку слегка влажных карточек для запоминания. – У меня выпускные экзамены через неделю. – Хочешь, чтобы я прошёлся с тобой по вопросам? – предлагает Джин, и она ярко ему улыбается. – Боги, – она усмехается, – ты и Чонгук правда просто... – она не заканчивает. – Что? – Хорошие, – заканчивает она, улыбаясь ему доброй улыбкой. – Просто хорошие, – она снова делает паузу и затем одаривает его взглядом, который кажется довольным и озабоченным одновременно. – И хороши вместе. Маленький тёплый комок счастья расцветает у него внутри. Джин проводит следующие полтора часа, попивая мимозы и отвратительно коверкая правовые термины, пока опрашивает Хани по имущественному праву. Когда он чувствует давление на своей руке, он полностью убеждён, что это Чонгук. Но когда глаза Хани поднимаются к пространству над его плечом и существенно темнеют, он понимает, что это не так. Он поворачивается, чтобы увидеть Ли, мягко держащегося за ткань его рубашки. Он прочищает горло и поворачивает барный стул так, чтобы ткань выскользнула из пальцев Ли. – Мне нравится эта рубашка, – говорит он Джину, занимая стул по другую сторону от него. – У Чонгука замечательный вкус, – отвечает Джин, не впечатлённый, и делает глоток вина. – Определённо, – соглашается Ли тоном, подразумевающим большее, когда садится рядом с Джином, который не смог бы сдержаться и не закатить глаза, даже если попытался. Но он не пытается. – Ты, – говорит он, указывая на Хани. – Все вернулись, так что почему бы тебе не пойти и не заняться своим делом? Джин тут же напрягается, но Хани кладёт успокаивающую ладонь ему на руку. – Мне стоит вернуться к нему. – Чего ты хочешь? – коротко спрашивает Джин, когда Хани поднимается со своего места и незаметно показывает Ли средний палец у него за спиной. Ли театрально вздыхает. – Вау, большой вопрос, – он делает паузу, притворяясь, что думает. – Так много вещей. Менее строгие правила торговли, целый этаж на Мэдисон Аве... – Хватит пиздеть, – говорит Джин резким тоном и отставляет свой бокал. Ли улыбается в свой напиток. – Да хотя бы работу Чонгука. – Зачем? – спрашивает Джин, наконец поворачиваясь, чтобы взглянуть на него. – Должны же быть другие работы. Получше. Почему эта? – Я думал, это очевидно, – Ли ухмыляется, склоняя голову набок. – Почему, ты думаешь, я сейчас здесь, разговариваю с тобой? Мне нравится забирать его вещи. Джин не пытается скрыть уродство его последующей гримасы. – Я польщён. – То есть, не пойми меня неправильно, – говорит ему Ли с кривой усмешкой и приподнятой бровью. Он указывает на Джина, проводя руками вверх и вниз для выразительности. – Я понимаю. Ты... нечто. Но давай просто скажем, что твой нынешний содержатель чрезвычайно подслащает сделку. – Какого чёрта ты говоришь мне это?? – спрашивает Джин в полном изумлении. – Потому что ты не идиот. Ты способен учуять сделку. Я дам тебе резерв вдвое больше того, что даёт он. Джин не может сдержать свой иронический смех. – Боги, ты бредишь. Что это с вами, ребята, и мыслью, что вы можете купить всё, что хотите? – Джин сползает со стула, чтобы оказаться прямо напротив Ли и посмотреть на него сверху. Глаза Ли озорно сверкают – видно, что его это забавляет. – Я не продаюсь. Ли грубо смеётся в ответ на это. – О, я не собираюсь покупать. Считай это скорее арендой. Джин открыто изумляется. – Это должно заставить меня захотеть ударить тебя меньше? Потому что это не работает. – Злимся, злимся, – говорит Ли и теперь тоже встаёт, заставляя Джина попятиться. – Слушай, вот моя визитка. Так что когда тебе наскучит то, как Чон спускает в штаны каждый раз, когда ты его трогаешь, позвони мне. Я думаю, мы могли бы повеселиться. Джин сомневается секунду, прежде чем принять визитку. Ли выглядит очень, невероятно довольным до того момента, когда Джин рвёт её пополам несколько раз. – Спасибо. Буду на связи, – уверяет его Джин с самой большой и фальшивой улыбкой, на какую вообще способен, пока сыпет кусочки в несомненно дорогой напиток Ли. Осторожный, спокойный фасад Ли, кажется, наконец немного трескается из-за этого, и он ставит свой испорченный напиток с громким звоном на барную стойку. – Знаешь, я бы на твоём месте не злил влиятельных людей, – и в его предупреждении чувствуется желчь. – Спасибо. Учту это, когда встречусь с кем-то из них, – высокомерно говорит Джин. – Продолжай играть с огнём, детка, – предупреждает его Ли, каждый слог пропитан язвительностью, когда он подходит вплотную. Джин стоит решительно неподвижно, взгляд остаётся непоколебимым даже когда близость пересекает границы комфорта. – Посмотри, что будет. Джин просто молча смотрит на него, когда дверь бара распахивается и группа Чонгука громко входит, как они, похоже, склонны делать. Только тогда Ли отступает, делая несколько шагов назад и заметно расслабляя лицо. – Увидимся, Сокджин, – легко говорит он, бросая пачку наличных на барную стойку, и непринуждённо начинает отходить. – О, и эй! Удачи с Колой. В желудке появляется холодная тяжесть, а кожа покрывается колючими мурашками, пока он смотрит, как Ли разворачивается и встречает группу на полпути. Чонгук находит его глазами и Джин думает, что же он видит в его лице, что заставляет его брови так беспокойно хмуриться. Он извиняется перед остальной группой и поспешно идёт к Джину. – Привет, – говорит Чонгук, лицо омрачено озабоченностью. – Привет, – отвлечённо отвечает Джин, настороженно наблюдая за спиной Ли. – Что он сделал? – тут же спрашивает Чонгук и тянется, чтобы успокаивающе сжать руку Джина. – Ничего, – быстро говорит ему Джин, натянуто улыбаясь и слегка отклоняясь от Чонгука. – Он просто несёт хуйню, как обычно, – он делает паузу, прочищая горло. – Эй... Ты же никому не говорил о том, типа, чем я занимаюсь, или, типа, национальных, или спонсорской хуйне, так? – Нет, – медленно отвечает Чонгук, и Джин чувствует взгляд на своём лице. – Конечно нет. А что? – Просто. Но брови Чонгука не расслабляются в облегчённое выражение, как Джин надеялся. – Джин, если он... Джин перебивает его наигранным смешком. – Слушай. Не волнуйся обо мне, просто возвращайся туда, пока он снова тебя не вытеснил. Я просто быстренько схожу в туалет. – Джин... – Скоро буду, – уверяет его Джин, его обувь зацепается за деревянный пол, заставляя его споткнуться. Он быстро восстанавливает равновесие, опускает голову и выходит черед двери в холл. Уборная непринуждённо богата, вся из белого мрамора и золотых светильников. Джин натянуто улыбается работнику у входа, прежде чем удалиться в кабинку и захлопнуть за собой дверцу. Замок закрывается так громко, что отдаётся порывистым эхо о твёрдые поверхности. Джин закрывает крышку туалета и падает на него, упираясь головой в ладони и тяжело дыша через нос. Мрачный мягкий джаз доносится из колонок, и Джин слышит, как работник притопывает ногой в плохо синкопированном воспроизведении мелодии. Он снова вдыхает, затем выдыхает. – Блять.***
– Так эй, каково это – когда заклятый враг-злодей из фильмов планирует твоё полное уничтожение в реальной жизни? – непринуждённо спрашивает Чимин с пакетами в руках, пересекая порог квартиры Намджуна. Джин резко останавливается на полпути, коричневые бумажные пакеты качаются вперёд из-за толчка. Он находит Намджуна глазами и склоняет голову набок. – Серьёзно, Джун? Намджун поднимает руки, провозглашая свою невиновность. – Слушай, у него чуйка на слухи. Если ты не хочешь, чтобы Чимин что-то знал, тебе придётся давать мне очень чёткие указания, потому что держать что-то от него в секрете требует астрономического количества усилий. Спина Чимина напрягается, когда Джин закрывает, наконец, дверь за собой, и ставит пакеты на столешницу. – Эй, почему мне нельзя знать такие вещи? – Потому что ты спишь с близким другом Чонгука и я не хочу, чтобы Чонгук узнал. – Так он тоже! – настаивает Чимин, капризно надув губы, указывая на Намджуна, который притворяется, что не слышал. – Я могу держать рот на замке. – Ты дал ему мой номер страховки при первой встрече, после бурного перепихона в мусорке, – мягко напоминает ему Намджун. – Во время, вообще-то, – бормочет Чимин. – Так надо было. – Что? – Так Джин, расскажи нам о своём заклятом враге, – говорит Чимин, не обращая внимания. – Он симпатичный? – Прекрати разведывать на предмет папиков, – раздражается Намджун, плюхаясь на диван. – Никогда. – Мы не можем просто поесть как нормальная семья? – спрашивает Джин, вытаскивая пластиковые контейнеры из бумажных пакетов. – Я не хочу говорить об этом. – Джин, нам, наверное, стоит хотя бы немного обсудить это, – неохотно говорит Намджун. – Просто такое ощущение, что этот парень мог бы серьёзно тебе всё переебать, если захотел. – И что он сделает? – спрашивает Джин, теперь вытаскивая столовые приборы и пакетики с соусами. – Использует своё влияние, чтобы изменить их решение спонсировать тебя. Обратит их внимание на то, что ты получаешь деньги за отношения. Хуйню, которая могла бы серьёзно испортить твои шансы с любой крупной компанией. Джин закатывает глаза, но лёгкий страх бурлит у него внутри. – Спроси кого угодно – мы с Чонгуком встречаемся. Просто встречаемся, как нормальные люди. Нет причин подозревать что-то другое. – Ты в этом уверен? – спрашивает Намджун, и Джин немного обеспокоен серьёзной хмуростью его бровей. Джин просто отворачивается и молча занимается организацией контейнеров перед собой. – Где деньги – там и бумажный след. – Ты же не перестанешь с ним встречаться? – встревает Чимин и скользит к Джину, чтобы выхватить одну из коробок и набор пластиковых приборов из его рук. – Чонгук нравится мне намного больше, чем все твои бывшие, вместе взятые. – Я не встречаюсь с ним, – сухо говорит Джин и проходит мимо Чимина, чтобы поставить один из контейнеров перед Намджуном. – Я работаю на него. Намджун одаривает его многозначительным взглядом. – С ним, – поправляет Джин через мгновение, но Намджун выглядит довольным. Чимин раздражённо вздыхает, падая на диван рядом с Намджуном. – Конечно. Ладно. Хорошо. Ты продолжишь работать с Чонгуком? – Почему нет? – спрашивает Джин, усаживаясь в соседнее кресло со своей едой. – Хорошие деньги и простая работа. Это освободило кучу времени для тренировок. – Слушай. Мне нравится Чонгук не меньше остальных, но Джин, ты же помнишь причину, по которой ни с кем не встречаешься? – осторожно спрашивает Намджун с полным ртом лапши. – Чтобы я мог сосредоточиться на своей карьере, – настороженно отвечает Джин, хоть и чует уловку. – И на себе. – Верно, – мягко подтверждает Намджун. – Поэтому просто... убедись, что ты заботишься об этих вещах. О своей карьере. И себе. – Ага, – неопределённо соглашается Джин. – И всё же я думаю, тебе стоит сказать Чонгуку, – добавляет Намджун уже более настойчиво. – Он бы это прекратил. Джин кривится. – Ага, конечно. – Он бы это сделал, Джин, – соглашается Чимин и теперь его тон куда серьёзнее, чем до этого. – Он правда заботится о тебе. Джин тяжело сглатывает и отставляет свою еду, не притронувшись к ней. – Я знаю. – Знаешь, что бы всё исправило? – тихо добавляет Чимин через секунду. – Вытащи голову из своей немного-выше-среднего задницы и начни встречаться с ним по-настоящему. – Не вариант, – сухо отвечает Джин. – Ты знаешь, что штука с "сосредоточиться на карьере" прокатит с этим, Джин, – мягко говорит Намджун. – Он бы только и делал, что подбадривал и поддерживал тебя, в отличие от тех других жопошников, с которыми ты встречался. Я думаю, ты это знаешь. Джин не удостаивает это утверждение ответом, просто откидывается на спинку кресла и задирает нос вверх. – Так может это что-то другое? – с любопытством добавляет Намджун. – Может вам двоим нужно перестать лезть в мои дела и сосредоточиться на своей херне, – Джин срывается. – Типа, о, эй, Чимин, как идёт эта хуйня без обязательств с Тэ? Слышал от Чонгука, что ваше последнее "посмотреть фильм" уж больно было сосредоточено на фильме. Чимин краснеет и склоняется над своей едой, чтобы избегать зрительного контакта. Намджун смеётся и мягко толкает Чимина в плечо. – И Джун, – беспощадно продолжает Джин, лицо Намджуна моментально становится серьёзным. – Слышал, тебя и ещё кое-кого выгнал из переулка злой бакалейщик. – Я уронил свою линзу и он был позади меня, помогал искать её. – Он был в тебе. – Ну это уже вряд ли, – Намджун кривится, хотя его щёки слегка зарумянились. – И всё? Больше нечего сказать? – спрашивает Джин и сжимает челюсти. – Нечего. – Чимин? – пробует тогда Джин. – Есть, что сказать? – Нет, – бурчит Чимин в пол, сильно сгорбившись. Джин пыхтит, угрюмо хватает пульт и включает телевизор. Секунду Намджун выглядит так, будто собирается запротестовать, но убийственный взгляд Джина тут же заставляет его замолчать. Они смотрят Охотников за домами уже минут пять, когда Джин слышит тихое шмыганье носом, которое списывает на насморк. Но затем он слышит его снова, слышит его и последующий тихий писк, и когда он поворачивается, чтобы исследовать источник, он видит Чимина, который закрывает рот одной рукой, его глаза блестят от слёз. – Чимин? – тихо спрашивает тогда Джин, тут же подрываясь, чтобы сесть рядом с Чимином на диване. – Бля, Чимин, прости, я не хотел быть таким придурком. Намджун тоже подсаживается ближе, чтобы утешать Чимина с другой стороны. – Хочешь, я убью его, Чимин? Хочешь, я убью Джина? – мягко спрашивает Намджун, поглаживая Чимина по волосам. – Я убью его. – Я с радостью умру, – добавляет Джин, приобнимая Чимина за узкие плечи. Сколько бы они ни ссорились, как только Пак Чимин расстраивается, они с Намджуном оба полностью входят в режим заботливых родителей. – Мне очень жаль, Чимин, это не моё дело. – Я не из-за этого плачу, – говорит Чимин, всхлипывая. Он уже не плачет, хотя лицо всё ещё влажное. – Это из-за Тэ. – Я серьёзно убью его, Чимин, – ласково говорит Намджун, наклоняя голову Чимина к себе, чтобы она легла на его плечо. – Я сделаю это. – Он ничего не сделал, – Чимин шмыгает носом. – Я просто идиот. – Нет, ты идеальный, замечательный и безупречный, – нежно уверяет его Джин. – Так кого нам убить? – Хватит пытаться убить всех, – Чимин хрипло хихикает. – Никто не виноват. Мы просто... валялись в кровати ночью пару дней назад, и мы говорили о наших потенциальных папиках, как и всегда, и... не знаю, мою грудь просто так сдавило и я почувствовал себя так, будто вот-вот заплачу или высру что-то тупое, и я понял, что ревную. – Так и что в этом такого, Чимини? Это значит, что он тебе нравится, – мягко говорит Намджун и поднимает руку, чтобы вытереть лицо Чимина своим рукавом. Чимин снова тихо шмыгает носом. – А такого, что он ясно дал понять, что не собирается прекращать встречаться с теми другими парнями, и это ничего. Правда, – кажется, он пытается убедить скорее себя, чем остальных. – Нам обоим нужны деньги. Мне просто нужно смириться с этим. – Может, он чувствует себя так же, – ласково вступается Джин. – Ты говорил с ним об этом? Чимин поднимает на него взгляд. – Ага, да, и заставить его думать, что я прилипчивый, и расстаться? Нет, блять, спасибо. – Ну, может, ты мог бы... – Всё нормально, Джин, – говорит ему Чимин, решительно вытирая лицо. – Я не хочу говорить об этом. Сейчас есть вещи поважнее, на которых нужно сосредоточиться. Например, у меня есть наводка на Колу. – Ты... подожди, что? Серьёзно? – удивлённо спрашивает Джин. – Один из бывших одноклассников Тэ сейчас проходит практику в департаменте маркетинга Колы и он знает парня, который знает парня куда важнее. Я пытаюсь устроить бизнес ланч или что-то такое, но он что-то вроде большой шишки. Очень сложно с ним связаться. Глаза Джина широко раскрыты к тому моменту, когда он заканчивает. – Срань господня. Это... Вау, Чимин. – Ну, да. Я очень хорош, – уверенно говорит Чимин, слегка шмыгая носом, и берёт немного лапши в рот. Джин кладёт голову Чимину на плечо, и Намджун делает то же самое с другой стороны. – Да, ты хорош, – уверяет его Джин, оборачивая руки вокруг него и утыкаясь носом в плечо Чимина. Чимин неудобно сжимается между ними, руки, в которых он неловко держит свой контейнер с едой, прижаты. – Агх... – слабо протестует Чимин, но Намджун просто забирает контейнер из его рук, ставит на стол и обвивает его руками как большая долговязая коала. – Вы, ребята, так меня позорите. Но он счастливо погружается в их объятия, и они сидят, довольно прижимаясь друг к другу, пока телевизор шумит. Никто не двигается в течение нескольких минут, пока вибрация телефона Джина не нарушает их покой. Джин раздражённо стонет и угрюмо лезет в задний карман, прижимая Чимина в процессе. Его сердце сжимается от страха, когда он видит номер своей матери на экране. Она никогда не звонит так поздно. – Ээ, бля. Простите, – говорит Джин, поспешно выпутываясь из клубка конечностей, нажимая "принять" на телефоне, и идёт вниз по коридору в свободную комнату Намджуна. – Привет, мам. – Привет, дорогой, – говорит она, но её голос звучит неестественно натянуто. – Всё нормально? – спрашивает он, пытаясь звучать спокойно, хотя совершенно себя так не чувствует. – Эм, – на линии на несколько секунд повисает тишина и на другом конце провода какое-то движение, будто она двигает телефоном или поправляет его у лица. – Твой папа здесь.