Б-52

– Тсузуку! Стоило Тсузуку только разомкнуть отяжелевшие веки, как два огромных глаза возникли перед его лицом словно из ниоткуда, после чего Арю неловко вцепился в его плечи, с тревогой отмечая, что может обхватить их полностью, и в пальцах еще останется свободное место. Еще вчера Тсузуку бы отпихнул навязчивого школьника от себя, но сейчас в теле была такая слабость, что он с благодарностью оперся на чужое тело и тяжело сел, пытаясь привести хаос в голове в некое подобие порядка. Желудок неприятно тянуло, но той жуткой режущей пустоты уже не было, и Тсузуку опасливо вдохнул спертый воздух, после чего с облегчением понял, что может дышать без страха того, что ребра прорвут тонкую кожу. На руках, ногах и животе виднелись кровоточащие следы обморожения, но все это уходило на задний план, когда парень осознал, что пережил еще один день. – Поешь, я оставил тебе еще, – Арю неловко вытащил из-за спины два куска хлеба. – Ты снова пропустил завтрак… Тсузуку покосился в темный угол камеры, где остальные пленные смотрели в их сторону с подозрением, если не с ненавистью – люди здесь больше напоминали животных: обезумевших, голодных псов, готовых порвать в клочья за жалкие крошки помоев. Поймав чужие злобные взгляды, Тсузуку с отвращением поморщился, после чего устало повернулся к Арю: – Да пошли они к черту со своим завтраком. Арю вздрогнул, и парень тут же мысленно укорил себя: младший школьник выглядел таким же побитым, изнеможенным, но почему-то он все равно находил в себе силы заботиться о другом человеке, сохранять еду, даже когда вокруг сновала стая плотоядных псов. Прикусив губу, Тсузуку осмотрел этого худого дрожащего ребенка – наверное, в семье его очень любили, потому что даже сейчас Арю с его светлыми волосами и тонкой кожей напоминал ухоженную куклу, случайно забытую хозяевами на помойке. – Съешь сам, – Тсузуку мягко отстранил от себя чужую руку. – Но я… – Ешь! Я не голоден. В общем-то, парень даже не врал, потому что странное чувство в желудке вовсе не напоминало голод: возможно, есть захочется потом, но пока только чуть подташнивало. Заметив, что Арю все равно мнется, Тсузуку вытащил хлеб из его изрезанных пальцев и поднес прямо ко рту – пока младший школьник неуверенно ел, парень вспоминал, как прошлой ночью Йо-ка точно так же кормил его: воспоминания спутались, прошедшая ночь больше напоминала бешеную лихорадку, но Тсузуку был уверен, что его челюсть сжимали именно пальцы хозяина поместья, пальцы, больше напоминающие мрамор. – Спасибо за вчера, – неожиданно Арю неумело прильнул к груди парня, пытаясь обнять его. – Если бы не ты… – Забудь. Тсузуку поморщился, но отстраняться не стал – даже неуверенно погладил Арю по спине, рассеянно скользнув пальцами по торчащим позвонкам. Неуместная нежность этого ребенка по-прежнему раздражала, но теперь к ней примешалось некое подобие привязанности: Тсузуку чувствовал ответственность за Арю, потому что никого близкого у него не осталось, а этот человек отдает ему последнее, что было у него. Запоздало Тсузуку вспомнил, что не видел младшего школьника весь вчерашний день, а за жуткие моменты вечера не успел перекинуться с ним даже парой слов. – Что с тобой вчера делали? – парень говорил тихо, чтобы остальные не услышали. – Я не знаю, – кажется, от страха глаза Арю стали еще больше. – Привели в какую-то комнату, брали анализы, много крови, а потом… Голос мальчика подскочил, и он резко замолчал, будто собираясь заплакать, после чего отстранился от Тсузуку и повернулся к нему спиной: под самой шеей красовались жирно выведенные кривые цифры «004», кожа вокруг которых покраснела и вспухла. Тсузуку хмуро рассматривал жуткую татуировку, параллельно вспоминая, как в школе им рассказывали о концлагерях во времена Второй Мировой – парень был не слишком прилежным учеником, но некоторые кошмарные подробности врезались в память навсегда. – Что это значит? – глаза Арю наполнялись слезами непроизвольно, и он неуверенно всхлипнул. – Ничего, – Тсузуку поспешно помотал головой. – Иди сюда… Парень попытался притянуть ребенка к себе, но в этот момент со стороны выхода раздался металлический лязг, сразу за которым тишину взорвали тяжелые шаги – в сознании Тсузуку снова колыхнулась, словно бабочка, задержавшаяся ранней осенью после жаркого лета, надежда увидеть Рёгу, но на пороге появился очередной новый охранник: черт возьми, сколько же их здесь. Не глядя на пленных, взрослый мужчина в ставшей привычной черной военной форме уставился в ворох каких-то бумаг. – Первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, седьмой номера, на выход! К этому времени каждому стало понятно, что неисполнение приказов влечет за собой самую страшную опасность, а потому все пленные быстро, как только могли, вскочили и захромали к выходу, опасливо переглядываясь. Арю в ужасе посмотрел на Тсузуку и тут же выпустил его руку, бросаясь вслед за остальными – буквально через минуту жалкая процессия, во главе с мощным охранником покинула камеру, и Тсузуку снова остался взаперти один. С уходом остальных стало только страшнее – почему он вечно оказывается в стороне, почему у него все идет не так? Парень понятия не имел, что ему теперь делать, как себя вести и чего ждать: события вокруг неслись с такой скоростью, что он давно перестал осознавать реальность и просто подчинялся обстоятельствам. Тсузуку вспомнил прозрачные слезы в уголках глаз Арю – очень хотелось заплакать, чтобы хоть как-то выжать из себя всю боль, но внутри была такая пустота, что самому парню казалось, будто он сейчас исчезнет. Наверное, только благодаря этой странной отстраненности он сумел пережить вчерашний день: боль, холод, отчаяние, голод. Но что дальше? Как долго его еще хватит? – Тсузуку? Еще один стражник тихо вошел в камеру – так тихо, что парень даже не услышал грохот открываемой массивной двери. Этот человек уже был в возрасте – не совсем старый, но следы прожитых лет уже отпечатались на его лице в виде мелких морщинок в уголках глаз. В руке он держал поднос с какой-то тарелкой и странным свертком. Тсузуку не смог сразу определить отношения к этому стражнику в черной форме: в его лице не было тупой агрессии, как у всех остальных, но и чего-то хорошего в прищуренных глазах не наблюдалось. – Донесение господина. Тебе будет доверено убирать поместье: в твои обязанности будет входить уборка коридоров и кабинетов, кроме некоторых комнат, кормежка пленных, разнос документов; карту и инвентарь выдадут позже. Здесь одежда и завтрак, приступишь сразу после еды. Тсузуку еще вдумывался в смысл услышанных слов, пытался понять, в чем заключается подвох, когда рядом с ним опустилась тарелка и стопка одежды. Одно парень уяснил сразу: реакция здесь нужна быстрая, а потому оделся он меньше, чем за минуту – поспешно натянул нижнее белье, с трудом влез в джинсы, которые явно были ему маловаты, и едва не утонул в широкой футболке, что свисала почти до середины бедра. После этого Тсузуку недоверчиво наклонился к тарелке – вместо помоев, что ели остальные, там была самая обычная овсянка, которая сейчас показалась едва ли не заветным лакомством. Парень вылизал тарелку, слизал даже склизкие остатки, и, стоило ему отложить ложку, стражник кашлянул и кивком указал ему в сторону металлической двери. Выходя вслед за этим безликим мужчиной, Тсузуку отстраненно чувствовал, как опускается в эту темноту все глубже. *** – Господин, Таканори должен прибыть через пятнадцать минут. Рёга поставил в шкаф толстую стопку бумаг и быстро покосился на Йо-ку – тот задумчиво сидел в своей излюбленной позе, оперевшись на спинку стула и закинув ноги на стол. Выглядел хозяин поместья отсутствующим, однако при упоминании Таканори встрепенулся и даже опустил ноги на пол, глядя то на Рёгу, то на мерцающую на подоконнике свечу, будто пытаясь определиться, что сейчас интересует его больше. Тот факт, что сегодня одну руку мужчины скрывала темная перчатка да и вообще орудовать он старается другой рукой, Йо-ка старательно игнорировал – как и воспоминания о прошедшей ночи. В первый момент, столкнувшись с Йо-кой с утра, чтобы по традиции доложить ему об обстановке по всей линии фронта, Рёга чувствовал колючее напряжение, однако господин вел себя по-обычному невозмутимо, и мутные воспоминания тут же исчезли в никуда. – Я ожидал, что он приедет ближе к ночи, сейчас только восемь, – Йо-ка нахмурился и направился к шкафу, откуда с отточенной ловкостью вынул три бутылки и несколько рюмок. – Сегодня днем он был на переговорах с иностранными послами, почему все закончилось так быстро? – Зная Таканори, могу предположить, что он просто выдвинул ультиматум и за полчаса уничтожил все аргументы собеседников, – Рёга чуть усмехнулся, наблюдая, как господин ставит весь свой груз на стол и начинает аккуратно, по кончику ножа, наполнять рюмки излюбленным напитком. За таким сосредоточенным, напряженным Йо-кой Рёга мог наблюдать часами – смотреть, как тот тщательно отмеряет слои, как изящно держит в тонких пальцах нож, как с плохо скрытым желанием смотрит на готовые рюмки, облизывая пересохшие губы: последний факт Рёгу напрягал. Когда Йо-ка направился за следующей порцией рюмок, мужчина даже хотел рискнуть его остановить, но тот неожиданно замер сам, после чего двинулся в противоположном направлении. – Таканори уже должен приехать, – пояснил он, опасной тенью выскальзывая за дверь. – Подождешь здесь? – Как скажете, – Рёга чуть склонил голову, расправляя складки на темном пиджаке здоровой рукой. – Тогда подготовь необходимые бумаги, они в третьем ящике моего стола. Подробных инструкций Йо-ка давать не стал – мужчина и так сделает все на высшем уровне. К приезду Таканори владелец поместья приказал установить дополнительные свечи, поэтому, несмотря на подкрадывающуюся ночь, в коридоре было светло, хоть и очень холодно – дни становились все морознее, и огромный дом просто не обогревался за это время. Йо-ка чувствовал слабое покалывание в кончиках пальцев, передающее всему телу электрический разряд – так чувствует себя ребенок, знающий, что родители вот-вот подарят ему новую игрушку. Мужчина всегда испытывал это ощущение перед приходом Таканори – Йо-ка обожал это чувство едва ли не сильнее, чем крепкий алкоголь, оно напоминало ему это тепло в низу живота, когда кто-то желанный, кто-то особенный оказывается рядом… Йо-ка так растворился в предстоящей встрече, что колыхающуюся тень на лестнице заметил в самый последний момент: поджав губы и вернув лицу привычное надменное выражение, он вздернул голову, однако тут же растянулся в довольной улыбке – прямо перед ним возник насмешливый взгляд Таканори. На ходу стянув элегантное пальто, он сунул его охраннику, следовавшему за ним, и, взмахом руки отправив его вниз, обернулся к Йо-ке. – Может, я уже стар, но дорогу к твоему кабинету найду без сопровождения. – Ты любишь напрашиваться на комплименты, Таканори. Оставшись наедине, двое мужчин остановились друг напротив друга: Таканори был чуть ниже хозяина поместья, однако это не мешало ему держаться уверенно, почти развязно – одет он был в строгий черный костюм, идеально выглядящий, идеально сидящий и так же идеально подходящий к дорогому серому галстуку. Позволив себе наглость, Йо-ка с минуту просто разглядывал гостя: изучал аккуратно уложенные светлые волосы, на которых еще мерцали уличные снежинки, крупный нос, полные губы и наконец – глаза. Таканори будто вечно чуть щурился, что придавало его взгляду надменность, высокомерие, уверенность – это что-то ему неимоверно шло, едва ли не дополняя образ, становясь его ключевой деталью. Не удержавшись, Йо-ка первым разорвал эту благородную дуэль и расставил руки, заключая мужчину в крепкие объятья, на которые тот сразу же ответил, чуть похлопав старого друга по напряженной спине. Таканори пах зимой и привычным парфюмом, и хозяин поместья до последнего прижимался к его виску подбородком, будто желая лучше прочувствовать этот запах, разложить его на нотки, раствориться в каждой, а потом снова собрать воедино – однако гость уже отстранился. – Где Рёга? – как бы невзначай поинтересовался Таканори, первым уверенно заворачивая в сторону кабинета. – Готовит бумаги, – Йо-ка усиленно смотрел вперед, стараясь не оборачиваться к своему спутнику, однако перед самой дверью, уже опустив длинные пальцы на голову ящерицы-ручки, он заметил. – Я ожидал, что ты прибудешь гораздо позже, потому что захочешь отдохнуть после встречи с послами. – Да что там отдыхать, – Таканори поморщился и чуть повел плечами, как бы выражая свое пренебрежение. – Таких отменных идиотов нужно еще поискать. Отвечать Йо-ка не захотел – только дернул дверь на себя и, пропустив гостя вперед, прошел внутрь, не без удовольствия отметив, что чужой запах смешивается с запахом алкоголя и приглушенным светом: вместе все это превращалась в какую-то странную, едва уловимую симфонию. Таканори пожал руку Рёге, после чего мужчины обменялись несколькими незначительными фразами – с тех пор, как Йо-ка их познакомил, те поддерживали нейтрально-уважительные отношения, но никогда не шли на сближение, как если бы две яхты каждый день ходили по двум соседним маршрутам, но никогда не сходили с курса. Йо-ка говорил, что случайно познакомился с Таканори в семь – тому тогда было двенадцать, его родители держали элитный гольф-клуб и в собственной школе обеспеченный мальчик пользовался популярностью. Сам Йо-ка никогда не рассказывал, что же свело их тогда и держит их отношения до сих пор: информация доносилась до Рёги оборванными клочками, из-за чего тот, кончено, бесился – вроде бы, богатые родители отправили Таканори в именитый столичный вуз для изучения международных отношений, какое-то время парень играл в тесные связи с якудзой, из-за чего теперь имеет кучу связей по всей стране, что очень помогло Йо-ке на первых этапах его плана. Рёга с трудом представлял надменного мужчину, что сейчас стоял перед ним в строгом костюме без единого изъяна, среди самых опасных преступных группировок, однако одно он мог сказать точно: в Таканори была скрытая угроза, коварство, едва заметное напряжение – все это переливалось на дне темных глаз, отражалось в хриплом голосе, мелькало в вычурных манерах. – Будешь? Йо-ка снова опустился за свой стол и залпом выпил рюмку с излюбленным Б-52, после чего облизал губы и толкнул один напиток в сторону гостя. Чуть помедлив, Таканори покачал головой и опустился на соседний стул рядом с мужчиной, глядя на расставленные перед ним полупустые бутылки с явным неодобрением. – Мне кажется, в последнее время я стал видеть эти рюмки слишком часто, – Таканори цокнул языком, после чего подпер голову руками. – Не слишком хорошо. – Тебе кажется, – голос Йо-ки оставался привычно холодным, однако бутылки и наполненные рюмки он все же, чуть замявшись, отодвинул в сторону, заменяя их картой страны и документами. – Тогда сразу к делу? Все это время Рёга перекладывал какие-то вещи на подоконнике, стараясь хоть чем-то себя занять, однако на последних словах господина не сумел сдержаться и замер: внутри кольнул неприятный огонек ревности. Йо-ка всегда подчиняется просьбам Таканори, принимает любую его выходку, и, хотя мужчина понимал, что формально хозяин поместья никому ничего не должен, хотелось, чтобы больше внимания доставалось ему. Просто хотелось, как капризному ребенку. Йо-ка подробно рассказывал Таканори об успехах на фронте, задумчиво водил пальцами по карте, показывая, как сдвинулись линии обороны, гость внимательно слушал, иногда кивал, совсем редко брал руки Йо-ки в свои и чуть двигал их в сторону, выражая свое мнение по поводу направлений атаки. Все это время Рёга переставлял что-то в кабинете, однако затем, решив, что это и вправду выглядит странно, просто сел на еще один стул, изучая темные лепестки неба за окном. Когда они находились вдвоем, Йо-ка часто спрашивал его мнение по поводу очередной операции, но теперь, когда рядом был неприлично идеальный Таканори, условия игры поменялись. – Сиккоку почти в наших руках, осталась всего пара недель до полного захвата, так что часть сил можно будет переправить на Хонсю, здесь ситуация хуже, – Йо-ка резко провел по карте тонким указательным пальцем. – Пока самое главное взять Токио, он уже окружен со всех сторон, но оборона держится. Думаю, старое правительство стянуло туда все силы, надеясь отыграться на столице. – Пока лучше сосредоточиться на Сиккоку, а у Токио занять выжидательную позицию, – Таканори задумчиво подпер голову рукой. – Долго в окружении они не продержатся, почти все склады с едой взорваны авиацией. Дальше будем решать по ходу дела. – С этим все ясно, – хозяин поместья уверенно отодвинул карту страны в сторону, после чего нетерпеливо повернулся к гостю, коленом прижимаясь к его бедру. – Что там по международной обстановке? Таканори чуть отодвинулся на стуле, из-за чего тишину царапнул резкий скрежет – от удивления Рёга поднял голову и столкнулся взглядом с главным советником господина: какое-то время они внимательно смотрели друг на друга, и Таканори отвернулся первым. Выждав еще немного, словно готовясь к ответу, он произнес: – Сегодня была лишь очередная встреча с послами, конференция с главами государств назначена через неделю, и все очень недовольны, что беседовать приходится со мной, а не лично с тобой. Ничего необычного, они сейчас тоже выжидают: как только будут уверены, что ты уселся в правительстве прочно и никаких перестановок уже точно не будет, сразу пойдут навстречу. Только пока нужно выбрать правильную позицию. – Например? – Йо-ка приподнял бровь. – Если пойдем на сближение с Америкой и странами Запада, то в экономическом спектре проблем не будет, но тогда взбесятся Россия и Китай, а это грозит проблемами. И наоборот. Более того, Россия требует отозвать все претензии на спорные территории, несколько островов. – Не думаю, что надо принимать чью-то сторону, но пока лучше идти навстречу России, пусть даже ценой пары островов. Западные вливания в экономику не смогут остановиться совсем, это нереально, а Россия, если применит силу, создаст нам лишние проблемы на западном побережье. – Я не понимаю, зачем я тебе нужен, – Таканори вдруг откинулся на спину стула и чуть рассмеялся, хотя при этом его взгляд оставался серьезным, почти тяжелым. – Ты и сам справляешься со всеми проблемами, все твои решения один в один совпадают с моими. Йо-ка тоже чуть улыбнулся, но Рёга, знавший его слишком хорошо, мог с уверенностью сказать, что это была натянутая, напряженная улыбка – так его господин улыбается, когда хочет скрыть свои настоящие мысли, и в такие моменты его лицо будто застывает, становится восковым. – Ты разбираешься во всех этих международных проблемах гораздо лучше меня, ты это прекрасно знаешь, – Йо-ка чуть пожал плечами, и в его голосе на секунду все же скользнула ледяная тревога. – С тобой спокойнее. Таканори не ответил ничего, и в этой тишине все же осталась какая-то недосказанность, что не причиняла открытого неудобства, но все же ощутимо колола куда-то под ребра. Мужчины за столом сидели молча, глядя в разложенную карту и думая каждый о своем, Рёга все еще тонул в широком в окне, но теперь в отражении стекла он наблюдал за господином: отчего-то было спокойнее, что с гостем он не говорил. Минут через двадцать Таканори опомнился и вынул из кармана пиджака телефон: в этот же момент цифры на экране сменились, показав ровно одиннадцать вечера. Не удержавшись, Таканори зевнул: – Три часа прошло, а мне казалось, нет и десяти… На ногах с самого утра, а еще добираться до Осаки. – Останься, – Йо-ка среагировал незамедлительно и даже чуть подался вперед, принимая обычный уверенный вид. – До Осаки ехать три часа, еще больше устанешь. – Спасибо за предложение, – гость улыбнулся нотками сдержанной вежливости, но затем покачал головой. – Завтра снова дела, и я хочу хотя бы ночь провести дома, чтобы не забыть, как выглядит собственная кровать. – И даже от горячих источников откажешься? – Йо-ка усмехнулся и невзначай покосился к окну, где ветер с яростью трепал ломкие ветки оледенелых деревьев. – Я приказал все подготовить. – Чертов искуситель, – Таканори коротко хохотнул, но затем вмиг посерьезнел, хотя в его лицо все еще просвечивались удовольствие вниманием к собственной персоне. – Только ненадолго!