Б-52

– Честно, не выношу твое поместье, но эта его часть просто прекрасна! Довольный услышанными словами Йо-ка чуть замедлил шаг, чтобы идти за гостем и наблюдать за его реакцией со спины – так казалось, что призрачной власти над этим необычным человеком сразу становится больше. Минуту назад двое мужчины вошли в просторно помещение, стены и крыша которого были выполнены из идеально чистого стекла – настолько чистого, что казалось, что никакой преграды к ночному небу и не существует. В центре комнаты расположился широкий бассейн: пар от горячей воды поднимался вверх и задумчиво зависал в воздухе, проникая в легкие и согревая тело изнутри. Эта мутная завеса в сочетании с искусным переплетением тщательно подобранных благовоний окутывала сознание, растворяя границы с реальностью, из-за чего казалось, что с каждым шагом не приближаешься к обычному бассейну, а проносишься по соседним вселенным с бешеной скоростью. Зная слабость Таканори к горячим источникам, Йо-ка потратил значительную сумму, чтобы оборудовать это помещение, чем теперь, не стесняясь, пользовался. – Руки, – так Таканори могли называть только самые близкие, но теперь предохранители в виде Рёги остались далеко, и владелец поместья разворачивал ситуацию в свою сторону. – Начинай, я присоединюсь через минуту. Отойдя к барной стойке, Йо-ка занимался бутылками по инерции, краем глаза почти с жадностью наблюдая за Таканори: пиджак, рубашка, брюки – все вещи быстро полетели на деревянный пол, и мужчина, зажмурившись от наслаждения, опустился в горячую воду, шикнув от высокой температуры. Йо-ка довольно скользил глазами по чужому телу, будто не зная, что ему хочется рассмотреть сначала: зрачки то и дело врезались в три крупных шрама – два из них пересекались прямо в центре груди, образуя крест, и один проходил через живот, спускаясь к самому низу. Взгляд Йо-ки невольно потянулся вниз, но столкнулся с зеркальной гладью воды, из-за чего тот сразу же одернул себя и вернулся к рюмкам. Еще у Таканори есть шрамы в районе плеча и на пояснице, но их сейчас видно не было – мужчина не любил говорить об этих метках, лишь однажды буркнув, что это отпечатки веселого прошлого, и Йо-ка никогда не донимал его расспросами: лишь иногда честно признавался, что в этих шрамах был особый шарм. Напоследок бросив пачку сигарет и зажигалку на поднос с несколькими наполненными рюмками, Йо-ка тоже направился к бассейну – в комнате было так жарко, что рубашка уже прилипла к груди, из-за чего мужчина поспешил избавиться от надоевшей одежды. Опустив поднос на подставку рядом с водой, владелец поместья поспешно опустился в обжигающий бассейн и сразу же опустошил одну рюмку, чувствуя, как привычная атмосфера развязывает руки. – Ты и вправду стал пить слишком часто, – волосы Таканори уже намокли и облепили его лицо, и он, отбросив их назад, вытянул одну сигарету и с наслаждением закурил, прикрыв глаза. – Переживаю за тебя. – Соблазн слишком велик, – Йо-ка усмехнулся и, пользуясь тем, что гость ничего не видит, снова впился взглядом в его тело, изучая каждую и без того знакомую деталь. – Нори, этот напиток я бы назвал произведением искусства, без шуток. Такой контраст, такая игра вкусов: по отдельности эти ликеры по-своему интересны, но не представляю особой ценности, а вместе… Да и вокруг стало слишком много стрессов. – Сам же и создаешь эти стрессы, – Руки резко открыл глаза и выдохнул струю дыма, после чего, подождав, пока она полностью растворится, добавил. – Я не понимаю, зачем тебе это все нужно. Досадливо поморщившись, Йо-ка вздохнул и огляделся, набираясь сил для нового ответа: к ночи снег прекратился, а потому небо прояснилось, и над головой мужчин зажглись десятки ярких звезд. Хозяин поместья наслаждался моментом, наслаждался редкой возможностью такой пленяющей близости с заветным Таканори, но реальность все равно присутствовала даже в этой разгоряченной идиллии в виде холодного сквозняка. – Тяга к власти, – Йо-ка пожал узкими плечами и залпом выпил еще одно «произведение искусства». – Нравится, когда все подчиняются, нравится диктовать свои условия: это кружит голову, почти опьяняет. Мир неидеален, и мне кажется, что я могу это исправить, могу стать тем, кем другие не были. – Ладно, не будем об этом, – Руки откинулся на горячие камни, обрамляющие бассейн, и внимательно посмотрел на хозяина поместья, отчего-то отмечая его напряженную шею и острые ключицы. – Ты знаешь, что я все это не одобряю, но помогать тебе буду до конца, потому что слишком люблю тебя. Если ты, конечно, не сопьешься. Таканори хмыкнул и потянулся за следующей сигаретой, пока Йо-ка продолжал его внимательно рассматривать, стараясь подавить разгорающееся где-то внутри возбуждение: последние слова гостя мужчина намеренно пропустил, а вот «слишком люблю тебя» навязчиво повисло в сознании, царапая его стенки до кровоподтеков. Еще тогда, в семь лет, увидев Таканори впервые, Йо-ка понял, что не хочет его отпускать, и с годами это чувство только росло, крепло, превращаясь в назойливую манию. Иногда хозяин поместья ловил себя на том, что, стоит ему на мгновение отвлечься от какого-нибудь дела, как в голове всплывает образ Таканори, его ухмылка или идеально подобранные костюмы. Это наваждение раздражало Йо-ку, почти сводило с ума, держа на самой грани – иногда ему казалось, что он просто сцена, на которой вечно будет идти трагедия лишь с одним актером. – Отвратительные, – взгляд хозяина поместья так долго держался на шрамах Таканори, что тот не удержался и коснулся их рукой. – Что только не делал, чтобы от них избавиться. – Зачем? – воспользовавшись моментом, Йо-ка подобрался чуть ближе, из-за чего спокойная до этого вода пошла слабыми волнами. – Они тебе идут, они как… напоминание о том, что ты делал. – К черту напоминания о таком, – Руки только поморщился. – Твоя идеальная кожа устроила бы меня гораздо больше – Я как прокаженный, участвовал в стольких битвах, шел в первых рядах, едва ли не бросался вперед, а ни одного следа, даже царапины нет, – хозяин поместья вздохнул, не скрывая жгучего разочарования. – В шрамах есть свой шарм, своя романтика: они показывают твою принадлежность к чему-то великому. – Сомнительный повод для расстройства, скажу я тебе, – Таканори еще раз коснулся своей груди с плохо скрытым отвращением. – Думаю даже сделать операцию, не могу выносить это уродство каждый день. – Знаешь, есть одна вещь… Замявшись лишь на секунду, Йо-ка вдруг потянулся к собственной рубашке, из кармана которой достал пульт с несколькими кнопками – пока гость с интересом наблюдал за этой манипуляцией, не прошло и нескольких минут, как дверь в помещение приоткрылась, и в тонкую щель скользнула щуплая фигура. Таканори любопытно оглядел Юуки – они встречались лишь пару раз, и все это время этот человек напоминал ему тень: дело даже не в худобе или невысоком росте. В самом лице Юуки было что-то безразличное, отсутствующее, как будто, даже если все поместье вдруг рухнет, он даже не шевельнет бровью. В комнату, наполненную горячим паром, мужчина привнес что-то холодное, ночное, и это был не тот властный лед, что таил в себе Йо-ка – это был безжизненный, даже покойный холод. Юуки уверенно направился прямо к хозяину поместья: белый медицинский халат колыхался вокруг его щиколоток с каждым шагом, будто ограждая его обладателя от остального мира. В Юуки была что-то утонченное, изящное, но в то же время чужое, отталкивающее, а потому Таканори все равно чуть напрягся, когда мужчина опустился на корточки рядом с краем бассейна. Йо-ка поманил Юуки пальцем, и Руки был уверен, что отстраненный гость в белом халате даже не заметил этот жест, однако тот преданно потянулся вперед, балансируя на самом краю. Хозяин поместья что-то быстро зашептал, и около минуты Юуки просто внимательно слушал, а затем вдруг резко поднял голову и в упор уставился на Таканори – тот выдержал этот взгляд с невозмутимым спокойствием. Наконец Юуки задумчиво кивнул, вытащив что-то из кармана, сунул это в длинные пальцы Йо-ки и, только дождавшись его кивка, покинул помещение так же быстро, как и появился. – И что это было? – Таканори приподнял бровь в излюбленном жесте. – Идеальное средство для заживления рубцов и шрамов, – Йо-ка продемонстрировал другу вытянутый тюбик. – За один раз, конечно, ничего не случится, но через месяц эффект точно будет. Таканори в очередной раз случайно коснулся бесчувственной кожи в районе шрама на груди, а затем с недоверием покосился на загадочное средство в чужих руках, невольно оценив и сами руки – от высокой температуры выпирающие синеватые вены на запястьях Йо-ки стали видны еще отчетливее, они будто врезались в кожу, и Руки даже показалось, что он слышит, как в этих венах бурлит кровь, такая же холодная, как и ее обладатель. – Терять все равно нечего, – Таканори вдруг хмыкнул и потянулся за тюбиком. – Попробуем. – Давай я сам. Йо-ка произнес это быстро, чтобы собеседник не успел возразить, и придвинулся к нему почти вплотную, выдавливая холодный гель на разгоряченные водой пальцы – вспомнилась прошлая ночь, Рёга, этот режущий стыд, и мужчина на секунду замешкался. Таканори воспользовался этим моментом, чтобы чуть приподнять голову и заглянуть в лицо Йо-ки: от жары и алкоголя его щеки чуть покраснели, волосы растрепались, а глаза странно поблескивали – так блестит снег, если выйти на улицу зимней ночью. Первоначально Таканори хотел отказаться, но слова так и остались где-то в районе горла, сдавив его слабым чувством если не вины, то хотя бы легкого укора – Йо-ка был красив, это было очевидно, и даже его чуть крючковатый нос с прямой переносицей вызывал восхищение, притягивал взгляд. А еще он, Таканори, слишком привык к Йо-ке, привык к его вниманию, восхищению, покорности, о которой другие могли только мечтать, что сейчас, замерев в паре сантиметров от него, просто не смог отказать. Пальцы Йо-ки медленно скользили по чужой груди, как на политической карте час назад, и сам Йо-ка в этот момент старался даже не дышать – кожа Таканори была влажной, горячей, манящей. Мужчина двинулся еще чуть ближе, и его колено снова прижалось к внутренней стороне бедра Руки, отчего хозяин поместья прикусил губу, чтобы боль перекрыла возбуждение, стягивающее низ живота. Его пальцы гладили чужую грудь, и каждый раз Йо-ка невзначай увеличивал размах ладоней, чтобы в очередной раз уже задеть соски. – Юуки такой странный, – Таканори выдохнул горячий воздух, но мужчины стояли так близко, что этот воздух сразу же осел на лице Йо-ки. – В нем что-то есть. Необычное. – Он асексуал, – меньше всего хозяина поместья интересовал окружающий мир, а потому слова он подбирал с огромным трудом, выуживая их с самого дна сознания. – Не интересуется ни женщинами, ни мужчинами. Вообще никем. – Ты ему явно не безразличен. Сколько бы мы с ним ни встречались, он всегда бежит по первому твоему зову. – Я бы сказал, что это скорее собачья привязанность, чем человеческие чувства. Пару лет назад я вытащил его из психлечебницы. Йо-ка сделал еще одно движение вперед, и теперь его плоский живот коснулся живота Таканори – в горячей воде в этом прикосновении было что-то особенно обжигающее, воспламеняющее сознание, и хозяин поместья вскользь подумал, что уже давно не подбирался к заветной цели так близко: так было гораздо интереснее, чем просто сидеть за одним столом и касаться локтями. – Чем он вообще занимается в твоем поместье? Ты вечно уходишь от ответа, это раздражает. Таканори, чувствовал, что собеседник находится на пределе, что от хваленой, ледяной сдержанности Йо-ки ничего не осталось, и сейчас мужчина почти прижимался к нему, дыша рвано и учащенно, как после долго бега. И Руки знал, как воспользоваться этим моментом, как обернуть его в свою пользу и узнать все, что в обычном состоянии Йо-ка держал в тайне: в этом плане были хитрость, коварство, может, даже обман – в этом был весь Руки. – Он талантливый медик, в юности проходил стажировку в Штатах, – голос хозяина поместья стал ниже, скатившись до состояния хрипов. – Разрабатывает полезные лекарства и… вообще делает много полезного… Язык Йо-ки начал заплетаться, потому что все внимание уже переключилось на отвердевший от затянувшейся пытки член – мужчина так усердно втирал гель в грудь Таканори, что средство уже почти впиталось, и теперь оставался другой шрам, тот, что начинался у низа живота и завлекающее тянулся вниз. Руки видел, как Йо-ка почти с безумием смотрит в воду, как ощупывает каждый сантиметр его дела полыхающим взглядом ледяных глаз – лихорадочный огонь в этой снежной радужке: в этом противостоянии было что-то соблазнительное. Руки Йо-ки уже потянулись вниз, но в последний момент Таканори перехватил его запястья, тихо шепнув: – Я сам. Хозяин поместья оцепенел, как если бы на него вдруг вылили ведро ледяной воды, и Руки, воспользовавшись этим замешательством, двинулся в сторону, разрывая опасную близость. Еще около секунды Йо-ка смотрел на него с голодным разочарованием, но затем тоже двинулся к краю бассейна, где залпом опустошил последнюю рюмку и тут же откинулся на горячие камни. Повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь спокойным плеском воды, каждый мужчина смотрел в сторону, думая о чем-то своем – реальность вернулась в свои орбиту, катастрофа предотвращена. Йо-ка снова нахмурился, вернув привычную маску надменности, однако в его искусанных губах еще отражалось скользящее возбуждение. – Думаю, в следующий раз увидимся где-то на следующей неделе, – Таканори спешил похоронить дымчатые воспоминания под грудой новых ничего не значащих слов. – Если не случится ничего не предвиденного. – Ну да, – Йо-ка отрешенно кивнул и медленно, как в трансе, повторил. – Увидимся. *** – Уже уходите? Когда хозяин поместья с припозднившимся гостем появились в коридоре, Рёга соскочил с подоконника и чуть кивнул, стараясь незаметно изучить двух мужчин, едва ли не сканируя их проницательным взглядом: Йо-ка и Таканори как обычно шли рядом, плечом к плечу, в идеально сидящих костюмах – они выглядели привычно надменно, властно, гордо, но что-то все-таки царапнуло внимание Рёги. Глаза его господина, обычно пустые, будто наполненные ртутью, сейчас чуть поблескивали, как при болезни. Йо-ка никогда не рассказывал, чем они с Таканори занимаются наедине, но именно в такие моменты Рёга чувствовал ту тлеющую ревность, что будоражит сознание, но все никак не догорит. – Да, я все еще надеюсь, что мне удастся урвать хотя бы пару часов сна, – Таканори уверенно направился к лестнице, и в его резких движениях Рёге привиделась какая-то суета, будто мужчина хочет уйти как можно скорее. – Я заказал лучшую машину, поспишь еще и там, – Йо-ка чуть замедлил шаг, и теперь шел позади гостя, вровень с Рёгой. – Из-за меня живешь в таком бешеном режиме. – Спасибо, – Таканори обернулся, чтобы поймать привычный завороженный взгляд хозяина поместья, но тот, хоть и увидел этот жест, продолжил смотреть куда-то в сторону, хмуря острые брови. Остаток пути трое мужчин преодолели молча: Рёга держался привычно невозмутимо, хотя внутри что-то все же чуть ликовало – сейчас Йо-ка шел рядом с ним, так близко, что мужчина даже чувствовал сильный запах алкоголя, перебивающий тонкие нотки благовоний. Поместье погрязло в очередной темной ночи, и Рёга вдруг заметил, что каждая ночь здесь была по-своему тревожной, безмолвной, бархатной – эти оттенки были близки друг к другу, но никогда не переплетались. Поместье ночью всегда напоминало мужчине Йо-ку: такое же непредсказуемое, переменчивое, опасное. Рёга настолько погряз в этом сходстве, сравнивая профиль идущего рядом человека с массивными колоннами, украшенными витиеватыми рисунками, что не заметил, как идущий впереди Таканори резко остановился. Переглянувшись, Рёга с Йо-кой поспешили с ним поравняться, но тут же замерли, едва не споткнувшись о сидящего на полу человека. Оперевшись на локти, Тсузуку из последних сил водил мутно-серой тряпкой по полу, стирая невидимые глазу пылинку – его костлявые руки больше напоминали трещины на тонком льду, что покрывают лужи поздней осенью, а глаза парня покрылись красными жилками так, как если бы он не спал несколько ночей подряд. Светлые волосы падали на лицо Тсузуку, но он, до крови кусая опухшие губы, продолжал водить тряпкой по полу, словно его тело сломалось и просто на автомате повторяло одно и то же движение. Стоящий чуть в стороне охранник в черной форме наблюдал за этими неуклюжими движениями, будто ожидая, что пленный вот-вот сдастся и упадет замертво, однако, несмотря на всю хрупкость, худощавость фигуры Тсузуку, он держался с показной гордостью, хотя пальцы, сжимающие тряпку, давно тряслись в лихорадке. Услышав шаги, парень обернулся и сразу же выдохнул: первым, что он увидел, были два острых зрачка, впившихся в его лицо – Тсузуку сразу же вспомнил ту кошмарную ночь, когда его тело ломалось в приступах, а вокруг были только эти глаза: будто весь мир взорвался и сжался до размеров блеклой радужки. Ценой огромных усилий Тсузуку разорвал эту связь и перевел взгляд: Рёга был таким же острым, таким же опасным, но почему-то его облик не обжигал, только чуть искрил – на него хотелось смотреть, хотелось даже позвать по имени, чтобы убедиться, что оно реально. Третьего мужчину Тсузуку не знал, но отношение к нему определить не смог: этот человек смотрел на него без враждебности, скорее с любопытством, но вместе с этим в нем было что-то недоброе, фальшивое – будто он в любой момент может достать из кармана элегантного пиджака нож и, не задумываясь, перерезать глотку. Рёга медленно обернулся к хозяину поместья, пытаясь предсказать, какой силы цунами сейчас обрушится вниз, сметая все на своем пути, но тот вдруг зашагал дальше и нетерпеливо дернул плечом. Таканори еще секунду с любопытством изучал незнакомого парня, после чего последовал за Йо-кой – последним ушел Рёга: столкнувшись с Тсузуку взглядом еще раз, тот внимательно посмотрел на него, ощущая, как в этих красных глазах бушуют ураганы, а затем поспешил за господином. Было заметно, что Таканори хотел что-то спросить, заинтересованность крутилась на его языке, светилась в темных глазах, проскальзывала в мелких движениях, однако что-то сдерживало мужчину, и он задумчиво молчал, глядя под ноги. У высокой входной двери Таканори обмолвился еще парой незначительных фраз с Йо-кой: хозяин поместья отвечал нехотя, иногда невпопад, но гость словно не замечал этой перемены в настроении – то ли слишком устал, то ли умело играл. Пожав узкую ладонь Йо-ки, Таканори обернулся к Рёге и что-то сказал ему – тот ответил на автомате, мыслями пребывая где-то в другом месте, если не в другом дне. Когда гость, прощаясь, протянул руку, Рёга взял ее так же, не задумываясь, но странный, режущий взгляд Таканори вернул его в реальность холодной ночи: мужчина смотрел на него пристально, будто желая что-то сказать, и непривычно долго – так долго, что это ощутимо затянулось и даже зацепило растянувшееся до предела зимнее время. Йо-ка все это время рассеянно смотрел в сторону. Наконец Таканори все-таки отпустил руку Рёги и, сказав еще что-то, потянул ручку двери на себя: хозяин поместья вяло предложил проводить его до машины, но мужчина вежливо отказался – мгновения хватило, чтобы вновь разыгравшаяся к ночи метель растворила его фигуру: снежинки почти впивались в кожу, будто желая растащить ее на куски. Еще секунду Йо-ка стоял на холодном ветру, ловя ртом ледяные порывы, после чего с раздражением захлопнул дверь и сразу же привалился к стене, прикрыв глаза. Причина его странного поведения дошла до Рёги неожиданно резко, и он даже вздрогнул от этого озарения, однако тут же нахмурился: щеки Йо-ки снова порозовели, его походка была шаткой, взгляд плавал, цепляясь за произвольные предметы – он был пьян. – Господин, еще немного, и ваш Б-52 просто сведет вас с ума, – Рёга осторожно сжал чужое плечо, убеждаясь, что его все еще слышат. – Может вы… – Завтра поговорим. Последние силы ушли на эту короткую фразу, и Йо-ка, скинув с себя прикосновение мужчины, направился к лестнице, иногда сбиваясь с курса, как подбитый самолет: видимо, Рёга тоже слишком устал, потому что на секунду ему показалось, что под ногами его господина текли реки крови: они неслись бурлящим потоком, становились все шире и подползали к ботинкам Йо-ки, желая утащить его на самое дно, чтобы он стал самым ценным экспонатом кладбища подбитых самолетов. Йо-ка будет покоиться среди истерзанных обломков – обездвиженный, гордый, такой же красивый, а реки крови будут течь все дальше, подтапливая новые и новые жизни. Черт, всего лишь красный ковер. Рёга потряс головой, и та отозвалась тупой болью, как если бы мозг внутри перекатывался, как шарик. Конец дня выдался мутным, смазанным, но даже в этих расплывчатых очертания Рёга видел какие-то знаки, чувствовал шифр, который пока не мог разобрать: все поспешно менялось, все становилось новым, цепляло сознание и раздирало в клочья существующие нормы. Теперь, засыпая в собственной кровати, Рёга уже не был уверен в завтрашнем дне: Тсузуку, Йо-ка, потоки крови, быстрые взгляды, короткие разговоры, сверкающие искры и отравляющий запах алкоголя – все смешалось в какой-то замысловатый коктейль и кружилось, кружилось как карусель, переплетающая путаные нити судьбы. В какой момент все оборвется – Рёга не знал.