Б-52

– Вы куда? – Ты же мой неугомонный. Йо-ка усмехнулся, когда горячие пальцы Рёги цепко впились в его запястье, выдергивая его из холода ночи. Хозяин поместья надеялся выскользнуть из спальни незамеченным, но Рёга проснулся мгновенно, стоило ему только шевельнуться – Тсузуку тоже тревожно заворочался, но глаз не открыл, хоть и был предельно близок к пробуждению. Заметив это, Йо-ка приложил палец к губам: по сравнению с руками Рёги он был контрастно холодный и как будто бы неживой – покачав головой, хозяин поместья беззвучно встал на ноги и, чуть подумав, жестом позвал Рёгу за собой. Только оказавшись за дверью, они посмотрели друг другу в глаза. Рёге казалось, что после той кошмарной ночи, когда господин балансировал на грани, в его радужке сохранилось что-то болезненное – что-то, что разрасталось с каждым днем, как бы сильно он, Рёга, не пытался от этого избавиться. Будто почувствовав эту тревогу, Йо-ка улыбнулся неожиданно тепло и прижался лбом к плечу мужчины, будто стоять прямо ему было тяжело. – Не переживай, – хозяин поместья вдыхал знакомый запах, пытаясь перебить им враждебность воцарившейся ночи. – Мне просто нужно зайти к Юуки. По делу. – Вы… – Рёга еще был слишком сонным, чтобы продолжить фразу, но додумывать ему не пришлось. – Нет, – на этот раз голос Йо-ки был привычно уверенным, жестким. – Обещаю. Никакого ксанакса, никакого… ничего. Рёга, я бы взял тебя с собой, но я не хочу оставлять Тсузуку одного. Кажется, последний аргумент был достаточно весомым, и Рёга рассеянно покосился в сторону двери, за которой Тсузуку тревожно, будто чувствуя, что его покинули, вздрагивал во сне – проснуться в одиночестве Рёга ему точно не позволит. Мужчина перевел взгляд на Йо-ку: свечи в коридоре почему-то горели очень тускло, а оттого лицо господина казалось каким-то плоским, как будто нарисованным и не выдавало никаких эмоций, кроме легкой, едва различимой тревоги. Эта тревога отражалась в пересохших губах, постоянно дергающемся кадыке, тени, что залегла на самом дне ледяных глаз. А еще только сейчас Рёга вдруг заметил, что светлые волосы Йо-ки отрасли, и теперь на несколько сантиметров виднеется его настоящий, темный цвет – как будто все демоны решили вылезти на улицу именно этой январской ночью. – Вы так любите уходить от вопросов, – наконец Рёга усмехнулся и чуть коснулся спины мужчины самыми кончиками пальцев. – Быть с вами еще страшнее одиночества. – Поэтому я стараюсь не задавать вопросов, – по тому, как Йо-ка еще несколько секунд держал рот приоткрытым, Рёге показалось, что тот хотел сказать что-то еще, но неожиданно передумал. – Прошу тебя, иди спать. Через час я уже буду рядом. Рёга еще какое-то время стоял на месте, не выпуская хозяина поместья из своих объятий, а затем вспомнил, как после той ночи они долго говорили, как Йо-ка стоял на коленях и умолял его, как просил дать еще один шанс, как смотрел в пол и мелко вздрагивал, пока взбухшие вены на его руках наливались мертвенно-синим и раздувались еще сильнее. Тогда Рёга дал ему обещание – доверять и быть рядом. – Я вам доверяю, – мужчина сказал это гораздо более уверенно, чем думал, но, кажется, Йо-ка от этих слов даже стал чуть менее бледным. – Возвращайтесь скорее. «Спасибо» – Йо-ке до последнего казалось, что он прошептал это прямо в губы Рёге, что потом они долго целовались и еще почти час стояли в тишине, прижавшись друг к другу, но только на очередном лестничном пролете у мрачного окна хозяин поместья осознал, что все это было лишь в его голове. Он ничего не говорил, ничего не делал, кажется, даже не посмотрел на Рёгу – только улыбнулся в никуда и медленно двинулся по холодному коридору. Было странно: как будто происходит это все не здесь и не сейчас. И даже не с ним. Неожиданно для самого себя Йо-ка понял, что это была ломка – осознание было таким простым и легким, что сначала мужчина почувствовал себя неожиданно счастливым, как будто он сделал мировое открытие: а затем захотелось утонуть в скомканных взглядах бесконечных стен и сжечь все до тла. Пошатнувшись, Йо-ка привалился к подоконнику и вцепился в него трясущимися пальцами, пытаясь понять, в какой момент это состояние пустоты вцепилось в его шею, ведь еще минуту назад на коже были теплые пальцы Рёги, его дыхание, уверенный голос. Пытаясь отвлечь путаные мысли, хозяин поместья выглянул в окно, но не увидел ничего, кроме плотной темноты и влажных дорожек на стекле – это таял снег. После Рождества в привычную череду дней нехотя вторгся январь, и на смену холодам пришло неожиданное тепло, превратившее глыбы льда в комья грязи и расплывающуюся под ногами жижу: Йо-ке казалось, что внутри него происходит то же самое. Теплая погода с порывистым ветром и мокрый снег оказался еще хуже аномальных холодов, и последние несколько дней Йо-ка никак не мог отличить сны от реальности – а сны были полны кошмаров, мутных образов, криков и, кажется, слез. Помогало только присутствие двух пар внимательных глаз рядом: Йо-ка стал проводить гораздо больше времени с Тсузуку и Рёгой, и от этого становилось легче – чужая искренность стала лучшим обезболивающим. На фронте все было пугающе спокойно, оппозиция сосредоточилась лишь на маленьком островке на севере, и, пока несколько дней Йо-ка провел выпавшим из реальности, все командование взял на себя Таканори: после той ночи на Рождество он как будто исчез из поместья. После этого он был здесь еще несколько раз, и все было как обычно, только после передоза Йо-ке казалось, что его чувства обострились, а оттого что-то в общей картине ему не нравилось. То ли то, что Таканори стал появляться только в свитерах под горло, то ли то, что их общение с Рёгой стало образцово любезным, хотя раньше они едва здоровались. На пороге кабинета Юуки Йо-ка вдруг понял, что все мысли вылетели из головы, оставив лишь пустое пространство и ветер – такой же холодный и сырой, как тот, что ломился в окна со стороны улицы. Юуки открыл после первого же стука, окинув мужчину своим блеклым взглядом без всякого намека на интерес: отодвинувшись, он впустил Йо-ку в кабинет и сразу же захлопнул дверь, возвращаясь к столу с пробирками – в белых перчатках пальцы Юуки напоминали окоченевшие пальцы трупа, и Йо-ка невольно опустил взгляд, пытаясь найти свои руки. На первый взгляд все нормально. Стоять стало тяжело, и хозяин поместья грузно опустился на жесткий стул, скользнув взглядом по юноше на кушетке. Спутанные светлые волосы, неестественно огромные глаза, острые коленки – где-то все это он уже видел. Дышать стало тяжело, будто грудную клетку сжало в тиски, и Йо-ка захрипел, хватая ртом холодный воздух операционной, пока Юуки на соседнем стуле спокойно продолжал переливать что-то из пробирки в шприц. Только закончив, он долго смотрел на свою работу, как будто на глаз вымеряя количество розоватого вещества, а затем все же повернулся к скорчившемуся Йо-ке, даже не изменившись в лице – только чуть мотнул головой, отчего бесцветная прядь выскользнула из-за уха и упала на его лицо. – Кажется, мне больно, – Йо-ке казалось, что его желудок разрывается, что собственные внутренние органы сейчас выскользнут наружу через глотку, но только на губах отчего-то расползалась улыбка. Юуки чуть приподнял бровь, а затем опустил паучьи пальцы на самый верхний ящик стола – на его лице застыл вопрос. Йо-ка знал, что достаточно легкого кивка головы, одного слова, да даже взгляда, черт возьми: Юуки был его самым преданным рабом, у него не было воли, не было мыслей – только программа полного повиновения. От новой бездны Йо-ку отделяла лишь тумба, заветные таблетки были там, они бы убили боль, стерли воспоминания и дали заветное облегчение: даже в теле не было бы той боли, которая раздирает его на части изнутри. – Нет, – Йо-ка сжал кулак с такой силой, что ногти оставили на ладони кровавые отметины, и именно эта боль неожиданно выдернула его в реальность. – Уничтожь это все к черту. – Как скажете. Это было жутко – Юуки мог его убить, Юуки мог его спасти, но сам он находился где-то за гранью этого всего: жизнь без эмоций, зависимости, привязанности – иногда Йо-ке казалось, что это дар. А затем он вспоминал, как тепло было от объятий Рёги, как внутри все сжимается от одного взгляда Тсузуку, как приятно засыпать в чужих объятьях, зажатым сразу с двух сторон. Юуки даже не был человеком, он был лишен всего, что делает людей людьми – вместе со слабостями у каждого есть повод быть беспричинно счастливым: Юуки этой возможности был лишен. – Господин, все готово. Мысли еще чуть путались, а потому Йо-ка долго смотрел на шприц в руках мужчины, из-за чего тот позвал его несколько раз – осознание приходило постепенно, и когда хозяин поместья понял, что сейчас держит в руках, то сознание снова перехватило. – Это… – Да, – Юуки говорил так спокойно, как будто рассказывал о своих выходных с семьей. – Самый опасный вирус за всю историю человечества. При попадании в организм разрушает все внутренние ткани, вызывая мучительные боли. Органы разрушаются примерно за час, что приводит к мучительной, самой болезненной гибели, какую только можно придумать. Формула идеальна, еще несколько дней, и удастся добиться того, что можно будет передавать вирус воздушно-капельным. Иммунная сыворотка тоже будет готова к этому времени. Йо-ка долго смотрел на шприц в собственных тонких пальцах, вглядывался в розоватую жидкость, пытаясь понять, как в таком маленьком объеме может уместиться гибель целой страны, континента, всего чертового мира. Это был ключ к его господству, ключ к мировой власти, ключ к вселенной, где люди будут просыпаться и засыпать с его именем на губах. Это была бесконечная власть, беспрекословное подчинение, повиновение до каждого вдоха – он заключил контракт с самой смертью. – Докажи, – Йо-ка чуть передернул плечом, подумав о том, что доверять словам разучился лет десять назад. – Заставь мне тебе поверить. – Как скажете, – кажется, эта фраза была самой используемой в лексиконе Юуки. Не меняясь в лице, тот мягко вытянул шприц из пальцев Йо-ки и, не задумываясь, воткнул его в шею лежащему на кушетке юноше – тот слабо застонал и, вздрогнув, приоткрыл покрасневшие глаза. Хозяин поместья снова попытался вспомнить, где видел это измученное детское лицо, и, кажется, в памяти даже что-то шевельнулось, но Йо-ка небрежно отмахнулся от этого и перевел взгляд на Юуки: впереди их ждал час наедине, и Йо-ка вдруг вспомнил их самую первую встречу – в этот момент все вокруг потухло, и реальность окончательно сдалась перед нахлынувшими воспоминаниями. ***

Чокер - playingtheangel – Йо-ка, вы ведь очень смышленый молодой человек… Вы должны понимать, что не существует волшебной таблетки, которая снимет все ваши проблемы. Работа с психиатром это комплексный и серьезный труд, и вы уже совершили огромный шаг, решившись на это… – Бред! – Йо-ка поправил очки и, войдя в кабинет вслед за доктором, в раздражении захлопнул за собой дверь так, что та подскочила на месте. – Я не могу жить с этими бесконечными мыслями, я не могу спать по ночам, мне хочется лезть на стены, кричать, выть… продолжать? – Йо-ка, вам всего двадцать пять, – психиатр невесело усмехнулся, усаживаясь в свое кресло и, кажется, хотел добавить что-то еще, но его взгляд застрял на чем-то в углу и тут же помрачнел. – Что ты здесь делаешь? Йо-ка удивленно обернулся, пытаясь понять, к кому обращается доктор – у самой стены на кушетке, закинув ногу в кожаных лосинах на подлокотник, сидел молодой человек в белом халате: пол незнакомца Йо-ка определял примерно минуту, но кадык на бледной шее все же перевесил искусственную хрупкость. Неожиданный гость кабинета выглядел вызывающе: накручивая ярко-розовую прядь на палец с острым ногтем, он вызывающе смотрел на доктора, игнорируя присутствие Йо-ки, и чуть улыбался кончиками кривящихся губ. Белый халат создавал видимость сотрудника клиники, но все остальное с образом медицинского работника никак не вязалось – скорее карикатурная пародия на ролевые игры. – Что ты здесь делаешь? – хозяин кабинета сохранил внешнее спокойствие, но Йо-ка все равно заметил, как тот невольно сжал карандаш. – Юуки, тебя уволили, а это значит, что ты должен уйти из больницы, а не переехать в мой кабинет. – А если я не хочу уходить? – Юуки подпер голову узкой ладонью и театрально вздохнул. – Озабоченность так пикантна, правда? Йо-ка с любопытством разглядывал неожиданного персонажа их приевшейся игры: Юуки заинтересовал его настолько сильно, что о собственном психиатре парень вспомнил, только когда тот выругался и резко поднялся с кресла. Столкнувшись взглядом с пациентом, тот смущенно кашлянул, явно подбирая слова, а затем с раздражением посмотрел на замершего в углу Юуки – тот в ответ послал ему воздушный поцелуй. – Прошу вас подождать всего минуту, я сейчас разберусь с этой проблемой, и мы продолжим наш сеанс. Мужчина поспешно покинул кабинет, оставив Йо-ку наедине со странным доктором – Йо-ка смотрел на него довольно долго, но тот уже потерял к нему всяческий интерес и только рассматривал свои пальцы так, будто видел вместо них что-то другое. Ждать продолжения Йо-ке очень скоро надоело, и он вдруг вспомнил, что еще несколько минут назад едва мог втянуть в себя воздух: теперь это ощущение вернулось с удвоенной силой. Кабинет будто стал меньше, Йо-ка больше не мог сидеть в этом кресле, не мог стоять, не мог быть самим собой, и последнее угнетало особенно сильно – нужно было бежать от самого себя, нужно было спасаться, но как бы далеко он ни мчал, собственная тень не отпускала шею. Он нуждался в помощи, но никто не мог дать ее, ни у кого не получалось понять, спасти его, разодрать чужие пальцы на шее и дать вдохнуть хоть немного воздуха. – Открой левый верхний шкаф его ящика. Возьми пачку таблеток с самого дна и выпей две капсулы. Справа лежат круглые шарики в стеклянной банке, такой нужен один. Этого хватит, но если добавишь синие таблетки из среднего ящика, штуки три, удивишься, как прекрасен этот мир. Йо-ка обернулся так резко, что в шее что-то щелкнуло, но Юуки продолжал рассматривать собственные ладони, и парень всерьез задумался, что чужой голос ему просто послышался – это было ближе всего к правде, но почему-то Йо-ка уже стоял за столом психиатра и выполнял указания: все таблетки лежали ровно на том месте, которое указал Юуки. Проглотив последние синие капсулы, Йо-ка снова рухнул в свое кресло – пока никаких ощущений не было, и парень задумался о том, что только что выпил горсть неизвестных препаратов: самая верная дорога к смерти. Мысль о том, что тогда свалить вину можно будет на Юуки, была такой приятной, что Йо-ка невольно улыбнулся, ощущая, как все мысли уползают от него, возвращая приятное спокойствие. Казалось, что прошла всего минута, но когда Йо-ка снова открыл глаза, то понял, что прошло почти четверть часа, и в кабинете они больше не были вдвоем: двое охранников тащили Юуки, который не особо и сопротивлялся, к выходу, а сам хозяин кабинета смотрел на это все не то с торжеством, не то с осуждением. Последним, что запомнил Йо-ка, был смеющийся взгляд Юуки за выбившимися из прически розовыми прядями – ему очень хотелось увидеть в этом взгляде хоть что-то, но Юуки снова смотрел сквозь него и был предельно далеко отсюда. – Проше прощения, больше такого не повторится… Продолжим? У Йо-ки начались явные проблемы с реальностью, потому что в его времени они с Юуки все еще были в одном кабинете, а оказалось, что вывели того уже довольно давно – Йо-ка хотел сказать что-то, никак не связанное с этим человеком, но слова почему-то сложились в: – Кто это? Доктор долго не хотел отвечать, увиливал, пытался сменить тему, но если Йо-ка хотел сейчас, то получал мгновенно: вот и этот мужчина сдался после нескольких атак со стороны пациента. Юуки – бывший хирург этой частной клиники, очень талантливый юноша, получивший образование в Штатах и даже выигравший несколько престижных конкурсов молодых хирургов. Совсем недавно он начал вести себя странно, вытворять такое, что терпеть не могли ни пациенты, ни сотрудники клиники, за что его и выгнали с работы – здесь Юуки не появлялся почти месяц, но сегодня неожиданно решил заявиться. Юуки… Психиатр пытался продолжить сеанс, что-то говорил, но в голове Йо-ки крутилось лишь одно имя: имя, которое спасло его от собственных кошмаров. Было странно не ощущать собственных мыслей, не давиться тревогой, не дрожать от ощущения себя самим собой – Йо-ке было неожиданно спокойно, почти хорошо: как будто и не было никогда бездны, которая ждала его все это время. Жаль только, что Юуки он видел в первый и последний раз в жизни. *** Йо-ка послушно шел за психиатром по одинаковым белым коридорам – они проводили сеансы уже полгода, но просветов не было никаких: скорее, Йо-ка сказал бы, что все его небо затянуло черными тучами, но дождь все никак не начинался – был только ветер, холодный, порывистый и пробирающий до костей. Йо-ка не хотел приходить на сегодняшний сеанс, признав поражение в борьбе с собственными демонами, но почему-то все равно оказался в знакомом кресле – может быть, привычка. В этот раз его доктора вызвали к какому-то срочному пациенту, но того так тревожило состояние Йо-ки, что позволить тому остаться в кабинете одному он не решился: теперь тот, едва переставляя ноги, тащился за ним. Йо-ка пытался вернуть то спокойствие, которое однажды почувствовал благодаря Юуки, но самому ничего не получалось – было только несколько передозов, скандалы от Рёги и тревога, еще больше чертовой тревоги. Пока доктор делал что-то в одной из палат, Йо-ка изучал плавающим взглядом ровные ряды дверей: что он вообще тут забыл, зачем пытается спасти себя, если его случай заранее обречен на провал – думая об этом, Йо-ка вдруг столкнулся с пустым взглядом чуть сощуренных глаз. Это точно был тот самый взгляд. Убедившись, что доктор занят другим пациентом, Йо-ка буквально подлетел к небольшому окошку в двери, впечатавшись в него носом – Юуки по ту сторону нехотя спустил ноги с кровати и подошел к самому порогу, прижимаясь к стеклу и чуть улыбаясь. Ярко-розовый цвет остался лишь с середины его волос, все остальное отросло и было угольно-черным, лицо мужчины тоже осунулось, подчеркнув выступающие скулы, под глазами залегли фиолетовые синяки, из-за которых казалось, что кожа вот-вот лопнет. – Что ты здесь делаешь? – Йо-ка говорил так, будто они были старыми хорошими знакомыми. – Болтаю со смертью, – Юуки рассмеялся и, поморщившись, выплюнул из-за щеки горсть разноцветных таблеток. – Если выпью половину, стану дурачком, который пускает слюни и писается под себя. Если выпью все сразу, то умру примерно через полтора часа, а перед этим сорву голос от кошмаров… Соблазнительно, правда? А как твои дела? – Йо-ка, куда вы… Немедленно отойдите оттуда! *** – Почему вы засунули его в палату? Разве можно держать здесь здоровых людей? Впервые Йо-ка сидел в кресле психиатра прямо, вцепившись пальцами в подлокотники так, что костяшки побелели и больно тянули – обычно он вяло приваливался к спинке и говорил едва слышно, тогда как сейчас в голосе чувствовалось напряжение, почти возбуждение. Доктор хмуро посмотрел на Йо-ку, но промолчал, будто надеясь, что тот забудет собственные слова и переведет тему на что-нибудь еще – хозяин кабинета поправил шторы, подвинул фотографию жены на столе, прокашлялся, но Йо-ка продолжал сверлить его взглядом: этот взгляд не понравился ему еще с их первой встречи. Йо-ка не был похож на остальных его пациентов, в нем было что-то пугающее, маниакальное, но все его тесты были идеальными, все ответы напоминали конспект из учебника психологии с описанием полностью вменяемого человека – а вот взгляд был пустым, как будто стеклянным. Доктор предпринял несколько попыток увильнуться от этого разговора, но Йо-ка давил, Йо-ка смотрел в упор, и мужчина прекрасно понимал, что в этой схватке заведомо проиграл: он собирался отказаться от Йо-ки как от пациента еще месяц назад, но каждый раз мялся, подбирая слова. Вот и сейчас можно было просто указать тому на дверь, вернув деньги, но Йо-ка будто подчинял сознание, он контролировал каждое действие, каждую мысль, не оставив ни капли воли. – Вы, видимо, новости совсем не смотрите, – доктор выдавил улыбку, но со стороны было больше похоже на приступ инсульта, когда одна сторона рта сползает вниз. – Этот человек убил несколько человек. Жестоко убил. Детей. *** Йо-ка шел по темным коридорам больницы уверенно, вслушиваясь в резкие удары собственных ботинок о кафельный пол – двое крепких мужчин за его спиной шагали почти синхронно, будто на параде: все трое были одеты в строгие черные костюмы. Это было вовсе не обязательно, но Йо-ке показалось, что так будет забавно. Они шли в ногу, отчего звук шагов сливался и, кажется, в эту ночь вообще был единственным реальным звуком в больничных коридорах – как будто все здание впало в глубокую кому, отключилось от жизни и больше не принадлежало этой реальности. В редких окнах свет от фонарей переплетался c ветками деревьев, создавая на полу жутковатые узоры, и Йо-ка непроизвольно обходил эти тени, будто, наступив туда, перенесся бы в призрачный мир опустевшей к ночи больницы. «Молодой доктор убил мать с двумя детьми…» «Полиция расследует ужасное преступление: мать расчленили на глазах у детей, после чего детей сожгли заживо…» «Обгоревшие тела двух девочек обнаружил в квартире сосед…» Газетные заголовки всплывали в сознании один за другим, наползали друг на друга и растворялись в тишине, а в голове оставался только спокойный взгляд миндальных глаз – эти же глаза наблюдали за тем, как два детских тела корчились в огне, пока их кожа плавилась и лопалась: интереса к Юуки становилось все больше. Йо-ка изучил всю его биографию, прочитал каждую научную работу, но что-то все равно не складывалось – как будто ему продали пазл, в котором заведомо не хватало детали из середины. В любом случае, Йо-ка уже давно не чувствовал такого прилива сил, такого желания действовать: ему хотелось скорее получить желаемое, а оттого внутри все сжималось, вызывая легкое головокружение – он был на пике, он чувствовал эйфорию, и ему не хотелось расставаться с этим чувством. – Открывайте. У нужной двери Йо-ка посторонился, пропуская охранников к замку – те послушно кивнули и копошились у скважины около минуты, после чего дверь, обитая мягкой белой тканью, распахнулась: Юуки, конечно, не спал. Услышав шум, он чуть повернул голову к источнику шума и, заметив Йо-ку, улыбнулся одними кончиками губ, а затем соскользнул с кровати и, бесшумно ступая больничными тапочками, подошел к тому вплотную, не бросив на двух мужчин в костюмах даже мимолетного взгляда. Юуки пах лекарствами и смертью, в его исхудалом лице безумие перемешивалось с былой красотой – наверное, эта красота сохранилась, просто сменила форму, как розу нельзя назвать уродливой, когда она засыхает. Просто она уже не на, что прежде. – Зачем пришел? – Юуки был ниже Йо-ки, но, говоря с ним, не поднимал головы, а потому смотрел тому куда-то в плечо. – Соскучился? – Завтра вечером тебя отправят на смертную казнь, – говоря это, Йо-ка даже не изменился в лице, но не без удовольствия заметил, как бывший доктор рядом сначала напрягся, а потом мелко затрясся. – Но на казни тебе намеренно введут недостаточное количество препарата, и ты впадешь в глубокий сон. А когда проснешься, доктор Такаяши будет долго проводить эксперименты над твоим мозгом, пока ты не сойдешь с ума и не убьешь себя сам. Но ведь тот, кто сжег двух невинных детишек с мамой, этого заслужил… – Ты ведь все знаешь? – Юуки резко перебил неожиданного гостя и даже поднял голову, глядя на него своими тоскливыми глазами: наверное, глаза были единственным, что осталось в нем от «свежей розы». – Знаю, что эта женщина была твоей родной сестрой? Знаю, что мой психиатр, доктор Такаяши, это твой брат? Да, пожалуй, это мне известно… – А ты подготовился, – Юуки усмехнулся и осторожно взял холодную ладонь Йо-ки в свои тонкие пальцы, сжимая ее так сильно, будто боялся упасть. – А известно ли тебе, что Такаши все детство избивал меня до потери сознания, только потому что он мечтал стать врачом, а у меня все получалось без труда? А известно ли тебе, что мои родители силой забирали мои научные работы и подписывали именем брата, чтобы он получил степень? А известно ли тебе, что… родители с братом вывезли мою единственную любовь в лес и скормили диким кабанам, чтобы я навсегда ушел из медицины и не держал в тени собственного брата? А известно ли тебе, что моя сестра несколько раз пыталась отравить меня за ужином, чтобы угодить родителям, которые молились на Такаяши и не замечали других детей. А известно ли тебе… – Хватит! – Йо-ка выдернул ладонь из чужих пальцев, почувствовав, как по спине поползли мурашки. – Твоя судьба меня не особо волнует, но спасти тебя от бессмысленного конца я могу. Я знаю, что ты талантливый врач, каких, возможно, больше нет в Японии. Я хочу, чтобы ты помог мне в одном деле. Мне нужен вирус: такой, обладая которым, я смог бы подчинить себе все живое. Вирус, который бы убивал беспощадно за считанные минуты, а распространялся еще быстрее. Несмотря на дрожь, Юуки посмотрел на гостя с явным интересом, на дне его глаз заискрилось любопытство, хотя пальцы еще тряслись и пытались нащупать невидимую опору, будто так ему станет легче стоять: Йо-ка знал, что в глубине души тот уже принял решение, а время тянет скорее, чтобы договориться с самим собой. Он знал, что судьба Юуки была трагически сломана, что этого молодого, красивого, талантливого юношу убили духовно еще несколько лет назад, и физическая смерть была неминуема – он, Йо-ка, был готов только предложить ему отсрочку: жизнь в кредит с бешеными процентами. – Создание такого вируса займет не год и не два, – Юуки задумчиво сощурился, разглядывая своего неожиданного спасителя, который в свете фонарей от узкого окна под самым потолком напоминал не то спустившееся к нему божество, не то безумную галлюцинацию. – Все это время я должен быть рядом с тобой? Получается, за свое спасение сейчас я должен продать собственную жизнь? И больше я ничего не получу? – Нет, есть еще кое-что, – Йо-ка усмехнулся, удивившись, как легко он догадался, что Юуки посчитает гораздо ценнее спасения от смерти. – Последний этаж клиники жилой, там апартаменты твоего брата с семьей. Можешь делать все, что пожелаешь. На этих словах Йо-ка вынул из-под строго черного пиджака пистолет, протянув его к самой ладони Юуки, но не отпуская – зрачки бывшего доктора на этот моменте расширились, и тот даже перестал дрожать: его взгляд застыл на черной рукоятке в молчаливом безумии. Именно сейчас Йо-ка почувствовал, что сделал правильный выбор. Его мания обрела форму, безумные желания превратились в достижимое будущее, и все благодаря этому человеку с миндальными глазами и искореженной душой – Юуки стал воплощением его будущего величия. Йо-ке хотелось управлять, хотелось чувствовать собственную власть, возможность диктовать условия и ставить рамки, миловать и выносить смертный приговор – и только что он получил первую жертву. – Я согласен, – на этих словах Юуки вытянул пистолет из его рук и мрачно усмехнулся, глядя в густой мрак коридора. – Дай мне последнюю ночь, чтобы попрощаться с прошлым. – Она твоя. Следующие несколько часов Йо-ка провел на том же месте, где был уже не один раз – в кресле доктора Такаяши: два охранника сложили руки на плечах прямо за его спиной, пока еще несколько десятков контролировали каждый коридор этой необоснованно дорогой частной больницы. Йо-ка слышал крики персонала, что остался на ночное дежурство, слышал выстрелы и безумный хохот и был уверен, что этой ночью ни один сотрудник не останется в живых: эмоций это не вызывало никаких, потому что перед этим Юуки снова подсказал Йо-ке, какие таблетки смешать, чтобы забыться хотя бы на ближайшую пару часов. Он совсем потерял ход времени, но небо оставалось густого черного цвета, а значит, ночь еще продолжалась: мрак был таким плотным, что в какой-то момент Йо-ка всерьез забеспокоился, что просто потерял зрение, но не получилось даже двинуться – в этот момент женский крик раздался совсем рядом, и в открытую дверь влетели брызги крови. Видимо, патроны у Юуки закончились, потому что звуков выстрелов было не слышно. Когда Йо-ка в очередной раз открыл глаза, кабинет полыхал. Вернее, так ему показалось в первый момент, затем он догадался, что это просто взошло солнце – это был кровавый восход, маленькая комнатка тонула в алых лучах, и все они сходились на замершем в проходе Юуки. Он стоял, оперевшись о дверной косяк, и больничная рубашка была насквозь пропитана кровью. Кровь была на его руках, она застыла на окаменевшем лице и засохла в волосах – Юуки это совсем не волновало. Йо-ка жестом приказал охране выйти и, только когда те скрылись за дверью, поманил бывшего доктора пальцем: тот покорно приблизился к столу, опустив окровавленные пальцы на его поверхность с пугающим спокойствием. Юуки изменился – все безумие, вся боль и отчаяние, что терзали этого человека, исчезли, и теперь осталась только холодная, чудовищная пустота: в какой-то момент даже Йо-ке стало некомфортно. – Расскажи мне, как отменить восход. Это была первая фраза, которую произнес Юуки – произнес очень тихо, почти шепотом, после чего его губы мелко затряслись: со стороны могло показаться, что он плачет, но это точно не были слезы. Казалось, что в один момент вся боль, все предательства, все отчаяние, с которым жил этот человек, вырвались наружу из его груди, и эта рана была такой глубокой, что травмы были не совместимы с жизнью. Йо-ка задумчиво подпер голову рукой, глядя на Юуки из-под полуопущенных век – чужое сердце опустело, а это самый подходящий момент, чтобы запустить туда своих дьяволов. – Зачем же отменять восход, если мы с тобой заключили договор? – Я помню, – Юуки кивнул, и будто специально перестал трястись, впервые посмотрев Йо-ке прямо в глаза. – И я выполню свою часть. А восход… Это новый день, новые возможности стать счастливым для нормальных людей. А для нас восход это пытка, это еще один день наедине с самим собой. И это больно. Пока Йо-ка еще думал над этими словами, Юуки уже протянул ему свою ладонь, перепачканную в засохшей крови – не сомневаясь ни секунды, мужчина пожал эту ладонь, и в эту же секунду еще один алый солнечный луч заглянул в окно, разрезав лицо Юуки пополам. На мгновение Йо-ка увидел, как рассвет отразился в одном глазу мужчины, и пустота в его глазах оказалась такой глубокой, что поглотила солнечный луч мгновенно, не оставив от него ни воспоминания, ни даже привкуса нового дня на языке. В голове мелькнула лишь одна мысль: начиналась новая эра – эра, в которой он, Йо-ка, отменит рассветы для сотен тысяч людей. *** – Он умер. Ровно час. Юуки покосился на настенные часы, скрупулезно подметив точность, а затем поправил очки и перевел взгляд на обездвиженное тело на операционном столе – еще минуту назад Арю корчился в жуткой агонии, но сейчас все конвульсии утихли и тело застыло. Мальчик смотрел в потолок остекленевшими глазами и его взгляд ничем не отличался от взгляда двух замерших рядом мужчин: для Арю нового восхода уже не будет. Глядя на Юуки, Йо-ка на мгновение потерялся во времени и удивился, почему еще секунду назад тот стоял перед ним в крови и с отросшими розовыми концами, а теперь его обесцвеченные волосы едва заметны на фоне бледного лица и медицинского халата. – Это пробная версия, пока она вводится внутривенно. Как только я закончу с вакциной, можно будет переходить на воздушно-капельный. – Юуки, скажи, – Йо-ка рассеянно посмотрел на идеально вычищенный кафель, который до боли в грудной клетке напоминал кафель той самой больницы в Токио. – Разве мы с тобой только что не отменили восход? – Так точно, господин, – кажется, впервые за все эти годы на губах Юуки расцвело некое подобие улыбки. – Мы с вами отменили восход. Спасибо.