Б-52

Однажды Тсузуку думал, что попал в ад – теперь он понимал, как сильно ошибался. Ад наступил только сейчас. Весь коридор полыхал, он буквально превратился в одну огненную ловушку, и порывы ветра бешено врывались в разбитые окна, только раздразнивая пламя. Видимость почти на глазах становилась все хуже, коридор заволакивал едкий черный дым, и Тсузуку почувствовал, как его легкие болезненно сжимаются, а на глазах выступают слезы – он даже сам не понял, в какой момент вцепился в локоть Йо-ки так, что руки затряслись. К непрекращающейся стрельбе на нижних этажах добавились грохочущие взрывы наверху, казалось, что поместье вот-вот сложится пополам, а они навечно останутся в этой полыхающей могиле. Теперь, когда Йо-ка был рядом, Тсузуку почувствовал, как нервы начинают сдавать, а тело мелко трясется, выдавая нахлынувшую панику: диктатор мягко надавил на его плечи, вынуждая парня опуститься на пол – здесь дышать было чуть легче. – У нас буквально несколько минут, – Рёга тоже присел на корточки и тревожно пощупал лоб Тсузуку. Парень резко поднял голову и посмотрел на мужчину – за его спиной бушевало пламя, пламя отражалось в его блестящих глазах, пламя было везде: Тсузуку слышал этот треск и чувствовал, как огонь подбирается все ближе. Почувствовав его панику, Рёга осторожно обхватил плечи парня и заглянул в его лицо. Губы Тсузуку дрожали, он пытался успокоиться, пытался взять себя в руки, но не выходило ничего – отсюда уже нет выхода, они находятся в кольце огня, и потушить его не выйдет ни у всемогущего Йо-ки, ни у сообразительного Рёги, ни у непробиваемого Таканори. Больше всего Тсузуку боялся умереть так: глядя, как рядом задыхаются самые близкие люди, как огонь перекидывается на их одежду и навсегда застывает в последнем взгляде – как напоминание о том, что кошмар не закончится никогда. Неожиданно Йо-ка выругался и стянул с себя подпаленный пиджак – только сейчас Тсузуку заметил, что руки диктатора уже были обожжены, а на лице виднелись следы копоти. Рассмотреть себя дальше Йо-ка не дал: опустившись на корточки, он завернул Тсузуку в свой пиджак – через секунду Рёга сделал то же самое. Глядя на все это, Таканори покачал головой и тут же цокнул языком, одернув рукава своего белого пиджака с кровавыми разводами: – Вы меня, конечно, извините, но можно я не буду притворяться, что своя безопасность меня волнует гораздо меньше чужой? Холодный взгляд Йо-ки столкнулся с взглядом Таканори, где-то за их спиной с треском рухнула одна из балок, поддерживающих потолок, и Тсузуку затрясло с новой силой – тогда Таканори вздохнул и все-таки скинул свой пиджак, бросив его парню. – Буду ждать вас на другой стороне ада. Тсузуку не успел понять смысл чужих слов, а Таканори уже усмехнулся краем губ и мгновенно скрылся в стене огня: языки пламени тут же поглотили его силуэт, и Тсузуку непроизвольно потянулся следом, в ужасе пытаясь нащупать в пустоте Таканори, будто желая его вернуть. Йо-ка тяжело вздохнул и, обменявшись взглядом с Рёгой, удержал парня на месте, успокаивающе прижимаясь к его щеке: – Тише, тише. Скоро это все закончится. – Мы тоже будем прыгать в огонь? – Тсузуку ненавидел себя за эту слабость, за детскую панику, которая была так ни к месту, но он был на грани того, чтобы потерять все, что обрел совсем недавно. – Таканори выжил? Там ведь огонь? Где он? – Придется, – Йо-ка мягко поцеловал парня в лоб, даря спасительную прохладу даже в самом пекле ада. – Обещаю, ты ничего не почувствуешь. Это будет длиться всего долю секунды. Вокруг трещал огонь, он почти подобрался к их лицам, но руки Йо-ки все еще были холодными – впервые за все их время вместе Тсузуку подумал, что это может быть какая-то болезнь. Пока диктатор успокаивал его, Рёга тревожно огляделся, и по его лицу было понятно, что времени у них не осталось совсем. Тогда он оценивающе посмотрел на Йо-ку – тот все еще с трудом держался на ногах, пережив первый пожар, и вот теперь он снова давился кашлем в новой огненной ловушке. Рёга перевел взгляд на Тсузуку и осторожно спросил: – Господин, вы уверены, что сможете… – Беги, – в голос Йо-ки вернулись ледяные нотки, и он уверенно поднял голову, смерив мужчину холодным взглядом. – Увидимся через минуту. Рёга задержался всего на мгновение, будто хотел возразить, но поместье снова застонало под новыми взрывами, будто содрогаясь изнутри – тогда он тяжело вздохнул, мягко погладил Тсузуку по щеке и тоже скрылся в огне. Тсузуку ничего не понимал: вот горячие пальцы еще касаются его кожи, а вот Рёга уже исчезает в стене пламени, как тень: когда люди так растворяются, они уже не возвращаются. Треск пожара почему-то отдалился, и парень непроизвольно бросился за Рёгой, будто желая его вернуть, чтобы сгореть вместе, но Йо-ка удержал его на месте, чуть нахмурившись. Он что-то говорил, но Тсузуку уже не понимал смысла слов – только чувствовал, как диктатор кутает его в пиджаки, хотя и кончики его пальцев тоже неконтролируемо трясутся. Тсузуку хотел что-то сказать, но Йо-ка первым наклонился к его уху: – Закрой глаза и думай о том, что все это скоро закончится. Я не позволю тебе почувствовать боль. Тсузуку затрясло с новой силой. – Тсузуку, ты мне веришь? – Больше, чем самому себе, – парень произнес это между двумя судорожными приступами кашля. А затем все исчезло: сначала Тсузуку подумал, что это все хищный дым, но затем он понял, что пропахший духами пиджак Таканори спрятал его лицо, как траурная вуаль – вот Йо-ка подхватил его под колени, вот все вокруг куда-то рвануло, а затем резко остановилось. Тсузуку жадно вдыхал воздух, пока бледный Йо-ка стягивал с него полыхающие пиджаки: они только что пробежали через стену огня. Этот факт никак не усваивался в сознании, и Тсузуку только недоверчиво смотрел, как за спиной весь его мир погружается в огонь – Йо-ка выругался и, схватив тонкое запястье парня, почти потащил его в сторону своей комнаты. Рёга и Таканори же были здесь: пока первый проводил какие-то манипуляции со шкафом-купе, второй критично рассматривал себя в зеркало – видимо, еще в зале, когда упала люстра, осколок прорезал уголок его губ с одной стороны, из-за чего казалось, что мужчина все время ухмыляется. Комнаты Йо-ки не коснулось пламя, здесь было холодно и спокойно, как и всегда, и на мгновение Тсузуку показалось, что все это страшный сон – конечно, пламя осталось далеко позади, а здесь он снова в знакомом царстве льда: здесь все в порядке. Из ступора его выбила новая серия взрывов и грохота – каждая минута забирала из поместья жизнь. Йо-ка рядом перевел дыхание и сразу же бросился помогать Рёге со шкафом: через мгновение в стене уже открылся мрачный проход, уходящий куда-то вниз. Тсузуку ничего не понимал, но скорее по инерции взял протянутый Рёгой нож и поспешил за остальными – Йо-ка не дал ему пойти последним и замкнул цепочку. Коридор петлял, вел вниз и был особенно холодным: или это просто тяжелое дыхание Йо-ки сзади замораживало остатки самоконтроля. Впереди Таканори что-то говорил, кажется, даже смеялся, но в этом было что-то нервное, надломленное, и Тсузуку вдруг подумал, что даже взрывы и выстрелы казались ему не такими страшными, как безостановочная болтовня Таканори. Коридор ощущался бесконечным, он был тихим и холодным, и Тсузуку на мгновение показалось, что они спускаются прямо в могилу – их прах будет навечно погребен под прахом рухнувшего поместья. «Скоро все закончится. Ты мне веришь?» – в голове невольно зазвучал голос Йо-ки, и Тсузуку покачал головой: пока этот человек рядом, они точно не умрут. – Конечно, я вам верю. Тсузуку сам не понял, вслух он это произнес или только в своей голове, но Рёга впереди запнулся, а Йо-ка за его спиной тяжело вздохнул и нашарил в темноте пальцы парня: идти так было неудобно, но Тсузуку стало гораздо спокойнее. Когда его глаза совсем привыкли к мраку, коридор явно пошел вверх, и очень скоро Таканори распахнул какую-то дверь и с облегчением выдохнул: прямо перед ним стояло несколько почти одинаковых черных машин – гараж Йо-ки. Пока сам диктатор обсуждал с Рёгой и Таканори, как лучше уезжать, Тсузуку облокотился спиной о холодную стену и перевел дыхание: ну вот и все, скоро этот кошмар точно закончится. Нужно только сбежать из этого ада, а дальше Йо-ка точно знает, что делать – Тсузуку еще трясло, и он прикрыл глаза, пытаясь вернуть себе спокойствие: казалось, что все его эмоции сгорели в одну секунду, оставив место только панике. Он слишком боялся снова все потерять, его хрупкий мир не мог рухнуть еще раз, не мог лишиться своей основы – Тсузуку больше не хотел вспоминать, каково это: когда умирают твои близкие люди. Он даже не допускал мысли, что Йо-ка может куда-то исчезнуть, что Рёга может закрыть глаза и не открыть их снова. – Рёга, шкатулка с тобой? – голос диктатора стал особенно хриплым и низким. – Со мной, – Рёга показал мужчине небольшой черный предмет. – Что это вообще такое? – Неважно, – Йо-ка покачал головой и усмехнулся самым кончиком губ. – Храни ее так, как будто там мое сердце. Поехали, не теряем времени! Рёга покосился на диктора с опасением, даже сейчас он не понимал хода его холодных мыслей, но времени на вопросы не было: Таканори уже сел за руль машины и приготовился к последнему шагу их плана. Тсузуку хотел подойти к автомобилю, но вдруг понял, что не может сделать ни шагу – в его плечо вцепились окровавленные пальцы. – Они здесь! – парень закричал, но собственный голос показался чужим. А затем ад начался сначала. В темноте гаража что-то вспыхнуло, и в небольшом помещении вдруг стало слишком много людей – Тсузуку почувствовал, как его куда-то оттолкнули, и он рухнул на пол, прокусив нижнюю губу насквозь. Сплюнув кровь, парень поднял голову и замер: стоя спиной к спине, Рёга и Таканори отбивались сразу от пятерых мужчин в военной форме. Рёга был сосредоточенным, непривычно злым, и Тсузуку вспомнил, как однажды невольно сравнил его с бойцовским псом: сейчас с него сняли намордник. Первому военному Рёга просто свернул шею одним резким движением и тут же швырнул его тело во второго – третий попытался вспороть его живот, но тут буквально из ниоткуда появился Таканори: ему хватило всего секунды, чтобы перерезать чужое горло осколком разбитого стекла. Сидя на полу, Тсузуку ошарашенно наблюдал, как кровь из горла мужчины хлещет полукругом, забрызгивая лица стоящих рядом – тело военного медленно оседало с хрипами, и Тсузуку был уверен, что в этот момент Таканори точно подмигнул Рёге с неуместным весельем. Нападавших было пятеро, трое вышли из строя, но два оставшихся тоже куда-то исчезли – тогда же Тсузуку понял, что все это время слышал выстрелы: стоя за одной из машин, Йо-ка безэмоционально стрелял в ворвавшихся в гараж мужчин. Расстояние было совсем маленьким, его лицо забрызгала кровь, но палец продолжал опускаться на курок, забирая жизнь за жизнью – Тсузуку попытался поймать взгляд Йо-ки, но тот не замечал ничего вокруг: его глаза остекленели, в них не было ничего человеческого, и парень почувствовал, как по коже поползли мурашки. Этого Йо-ку сложно было назвать живым: с опаленными кончиками волос, обожженными пальцами и окровавленной рубашке он больше походил на восковую куклу с заведенным механизмом внутри. Тсузуку так засмотрелся на такого Йо-ку, что не понял, в какой момент кто-то потащил его назад – закричать не получилось, потому что рот тут же заткнули. Парень брыкался, пытался ударить нападавшего, но его утаскивали все дальше от гаража, еще чуть-чуть, и он снова окажется в этом длинном темном коридоре. Тсузуку предпринял еще одну попытку вырваться, но держали его крепко – дверь в гараж почти захлопнулась, как вдруг в щель протиснулись бледные пальцы. Эти длинные, тонкие пальцы с выпирающими суставами были слишком знакомыми, а потому сердце Тсузуку почти перестало биться, когда дверь захлопнулась, зажав эти пальцы – парень забился сильнее, и напавшему пришлось его отпустить. Йо-ка резко дернул дверь на себя с обратной стороны, и его рука просунулась в коридор сильнее, чуть выше локтя: неизвестный мужчина тут же всадил нож в его ладонь – лезвие вошло прямо по центру и прошло насквозь. По бледной коже струилась кровь, нож плотно вгрызся в руку, и военный снова с силой захлопнул дверь – Тсузуку казалось, что он почти слышит хруст костей в руке Йо-ки: удар был такой силы, что все его кости должны превратиться в кашу. Сердце бешено забилось, дыхание перехватило, и Тсузуку вспомнил, что еще давно, в какой-то прошлой жизни Таканори дал ему пистолет – теперь было уже плевать, что он не умеет стрелять. Неслушающимися руками Тсузуку нащупал холодный ствол и начал палить почти безостановочно: мужчина кричал, он уже давно отпустил дверь и рухнул на колени, но Тсузуку все нажимал на курок – его ладонь ходила ходуном, по щекам почему-то текли слезы, уши заложило от грохота, но он все стрелял, вспоминая, как кровь стекает по обожженным пальцам Йо-ки… – Тсузуку, тише, тише, все закончилось! Коридор заволокло дымом, и стало неожиданно тихо. Йо-ка замер над трясущимся парнем и осторожно помог ему подняться здоровой рукой – Тсузуку не хотел смотреть на его вторую руку, но взгляд невольно скользнул именно туда: конечность безвольно висела вдоль тела. Рубашка там была порвана, открывая рваные раны, нож по-прежнему торчал в ладони, а сама рука покраснела и распухла, как будто все кости в ней просто стерлись в порошок. Йо-ка был бледным, чуть пошатывался, но все равно уверенно схватил Тсузуку и потащил к одной из машин, буквально швырнув его на задние сидения – как только сам диктатор опустился рядом, со стороны коридора раздались новые выстрелы. Еще одна группа военных ворвалась в гараж, но Таканори уже резко надавил на газ – Тсузуку вжало в сиденье, он был уверен, что они сейчас врежутся дверь гаража, но та открылась в самый последний момент. Они ехали на какой-то космической скорости, Тсузуку даже не понимал, что происходит вокруг и как Рёга вообще умудряется куда-то стрелять и тревожно оглядываться назад, проверяя в сознании ли Йо-ка. Кое-как Тсузуку сумел сесть относительно прямо – диктатор рядом полулежал, прикрыв глаза, и его грудь вздымалась непривычно часто, как будто Йо-ка хотел сделать глубокий вдох, но все его ребра были сломаны. – С первым боевым ранением, – к разрезанному рту Таканори прибавилось быстро увеличивающееся кровавое пятно в районе груди. – Ты ведь жаловался мне, что тебя никогда не ранит на поле боя? Так вот… Блять!!! Твою мать!!! В зеркало заднего вида Тсузуку увидел, что прямо за ними ехало несколько машин – видимо, преследование было серьезным, потому что Таканори мгновенно замолчал и надавил на газ. Тсузуку не понимал, как он вообще умудрялся видеть что-то в темноте на такой запредельной скорости, ведь обе фары были разбиты – сам парень едва держался на месте, пытаясь еще и предельно мягко держать на коленях руку Йо-ки, баюкая ее, как маленького ребенка. Им всего лишь нужно уехать отсюда, нужно сбежать, но полыхающее поместье будто не желало их оставлять: оно вцепилось в них трясущимися пальцами и молило о том, чтобы умереть вместе. В темноте Тсузуку видел только пламя: это зловещее строение даже умирало торжественно, мрачно, и из своих похорон оно хотело сделать шоу – шоу, с которого никто не уйдет живым. – Они могут прострелить колеса, – мрачно заметил Рёга, отстреливаясь в открытое окно. – И тогда мы уже никуда не денемся. Мужчине никто не ответил. Таканори орал бессвязные ругательства, выворачивая руль в разные стороны, Йо-ка, кажется, потерял сознание, а Тсузуку застыл от ужаса, вспоминая, как хрустели ломающиеся кости в руке его самого близкого человека. Снова послышались выстрелы, Рёга выругался и высунулся в окно почти наполовину, из-за чего Таканори закричал еще громче: – Блять, они чуть не попали по заднему колесу! Блять! Блять! Блять! В какой-то момент Тсузуку вдруг потерял равновесие и завалился на Йо-ку, но тот никак не отреагировал и только съехал вниз – Рёга закричал и тоже рухнул на сидение: Таканори развернул машину на сто восемьдесят градусов так резко, что из-под колес полетели искры. Тсузуку не понимал совсем ничего, но в какой-то момент вдруг стало очень светло – это был свет фар от преследовавших их машин, ведь теперь… они мчались на бешеной скорости прямо им навстречу. – Блять! Таканори! Ты помешанный! Развернись немедленно! Ты адекватный?! Теперь орал до хрипоты уже Рёга – расстояние между ними и преследователями сокращалось ужасающе быстро, а Руки только давил на газ, сжимая руль так сильно, что пальцы тряслись. В свете горящего поместья его вырезанная ухмылка и неожиданное спокойствие казались особенно жуткими – Рёга кричал и пытался отобрать у него управление машиной, пока Тсузуку на заднем сидении в ужасе обнимал Йо-ку и готовился к столкновению. Неужели весь их побег был нужен для того, чтобы погибнуть так – парень ничего не соображал и думал только о том, что даже не успеет толком попрощаться: все, что он запомнит, будет спокойное лицо Таканори, крики Рёги и Йо-ка без сознания, умирающий прямо на его руках. Машины военных уже были так близко, что Тсузуку мог различить их ошарашенные лица – они явно не ожидали, что те, кого они преследуют, вдруг сами рванут им навстречу. – Таканори, мать твою! До столкновения оставались считанные секунды, и нервы преследователей сдали первыми. Обе машины свернули с дороги, но из-за бешеной скорости водители не справились с управлением – как в замедленной съемке Тсузуку наблюдал, как оба автомобиля проносятся по разные стороны от их машины, почти синхронно переворачиваются в воздухе и вспыхивают в ночной темноте. Таканори чуть снизил скорость, развернулся и снова поехал прочь от поместья, глядя ровно перед собой все с той же спокойной улыбкой. Они очень долго ехали в полной тишине, и каждый явно думал о своем: Таканори сжимал руль, пока его глаз едва ощутимо дергался, Рёга апатично смотрел в боковое окно, наблюдая, как полыхающее поместье уносится от них все дальше, а Тсузуку продолжал сжимать в объятьях ставшее необычно легким тело Йо-ки, как маленький ребенок сжимает любимую игрушку, которая вдруг разорвалась на части. Когда тишина стала невыносимой, а поместье совсем скрылось из вида, оставив только зарево в небе, Рёга вдруг тихо, почти с восхищением произнес: – Таканори, ты просто двинутый. – Если я умру, то точно попаду в ад, – также тихо ответил Руки, чуть усмехнувшись, отчего из его разрезанного рта потекла тонкая струйка крови. – А в моем аду я точно навеки окажусь заточенным в магазинах с безвкусными дешевыми шмотками во время новогодних распродаж… В машине раздался сухой, надломленный хохот – Тсузуку только спустя минуту понял, что смеется он сам. Таканори и Рёга тревожно переглянулись, после чего Тсузуку замолчал и в ужасе зажмурился, подумав о том, как он хотел бы просто перемотать время: пожалуйста, всего один день, двадцать четыре часа – ему нужно совсем немного, чтобы все это предотвратить. Он бы всех предупредил, они бы сбежали из поместья раньше, и не было бы всего этого кошмара: не было бы кровавой усмешки на лице Таканори, отсутствующего взгляда Рёги и главное… Йо-ка бы не лежал на коленях Тсузуку с рукой, смятой в кашу. Он никак не мог привыкнуть к такому диктатору: без сознания, без холодного взгляда, без его вечного насмешливого голоса – Йо-ка не должен молчать. Впрочем, может и хорошо, что он не видел этого всего: не видел последних секунд жизни своего поместья, не видел, как они мчались навстречу смерти, не видел, как Рёга, высунувшись из машину почти наполовину, стрелял в никуда. – Хорошо, что он спит, – будто прочитав мысли Тсузуку, тихо заметил Рёга. – Ему нужно отдохнуть. Хотя бы так… – Он же не… С ним все… – Все будет в порядке, – Рёга попытался выдавить улыбку, но лицо его совсем не слушалось, и пришлось просто посмотреть в глаза парня. – То есть… Приятного в раздробленных костях мало, но убить это точно не может. Во всяком случае, его точно. Тсузуку слабо кивнул. Конечно, такая ерунда его Йо-ке не навредит – его Йо-ке вообще ничего не может навредить: сейчас он отдохнут совсем чуть-чуть, соберется с силами, откроет свои глаза-айсберги и обязательно со всем разберется. Тсузуку ласково погладил плечи диктатора, которые сейчас казались особенно узкими, холодными, хрупкими. Таканори гнал все так же, но парень почти привык к такой скорости и даже начал различать пейзаж за окном – прямо сейчас они точно ехали в Токио: ночь казалась слишком спокойной для всего, что они пережили. Они ехали все дальше, и это спокойствие постепенно передавалось и Тсузуку: по крайней мере, они были живы, они были вместе, и этого было достаточно – перебирая волосы Йо-ки, он думал о том, что обязательно защитит его во что бы то ни стало. У него ведь есть пистолет, он даже стрелял из него и даже кого-то убил – больше он не позволит ни одному человеку подобраться к его Йо-ке. В ночной тишине раздался хлопок. Тсузуку застыл от ужаса, подумав, что это выстрелы, но вокруг не было ни души – тогда же Таканори выругался, и парень понял, что лопнуло колесо их машины. Все было слишком быстро: их чуть подбросило в воздухе, автомобиль закрутило, а затем из-за бешеной скорости они перевернулись и полетели куда-то в сторону кривых деревьев – Тсузуку прижал к себе Йо-ку и невольно зажмурился, приготовившись к падению. Рёга быстро обернулся, пытаясь прикинуть, как они упадут, как вдруг краем глаза он заметил движение: черная шкатулка, которую он все это время сжимал в руках, выскользнула из его пальцев и подлетела наверх, раскрывшись в воздухе. Содержимое мужчина разглядеть не успел, машину тряхнуло еще раз, но Рёга был уверен, что из шкатулки прямо к его шее вылетело что-то острое и тонкое. Что-то, очень напоминающее иглу.