* * *
Алкоголь оказался странной штукой. Изначально, пищевод как будто огнем обожгло и её всю передёрнуло от горечи. А затем, с каждым глотком, становилось все легче. Как выяснилось, при опьянении, мысли текут вяло и беспорядочно, не тормозя и особо не зацикливаясь на каких-либо моментах. Нет, разумеется, забыть окончательно нельзя. Но однозначно стало проще думать. Поставив на половину опустошенную бутылку на стол, Майер глубоко вздохнула и откинулась на подушку. Кол и слова ей не сказал, с момента приезда, что по идее должно было волновать. Его молчание всегда так неоднозначно и затягивает в бескрайнюю неизвестность, будто в темную яму. Она бы не нашла себе места, если бы не стащила из его спальни виски. Сначала было страшно, мало ли, взбесится. А затем, после двух бокалов, пришла мысль о том, что хуже уже не будет. Да и ничего он ей толком не сделает, терять нечего. Потолок собственной комнаты кружился перед глазами, а люстра почему-то стала напоминать лопасти. От этой мысли девушке стало смешно и она даже издала приглушённый смешок. Вставать и идти куда-либо не хотелось, хотя по идее, ей нужен был душ. Но она опасалась, что до него просто не дойдет. Пить она не умела, о чем знала ещё давно. И это внезапно стало плюсом, едва появилось желание напиться до потери пульса. Она прикрыла глаза, припоминая, что пьяным проще заснуть. Но сон не шел. Были только воспоминания, возникающие в голове. В них мелькала прошлая, более спокойная жизнь, Брук, Эйдан... Резко сев на кровати, шатенке пришлось упереться рукой в мягкую поверхность, чтобы получить опору и не рухнуть обратно. Вторая рука нашла бутылку и она сделала глоток прямо из горлышка, чувствуя себя самой, что ни на есть, последней пьяницей. Конечно, это было не так, но пьяный мозг теперь расценивал все в гипертрофированных масштабах. Отчасти, её это начало раздражать. Ручка двери повернулась вниз и дверь приоткрылась, озаряя комнату ярким светом. Алекс внезапно поняла, что все это время сидела в темноте. И до этого момента, данный факт нисколько не смущал. Смущало появление Майклсона, который ещё не заметил её состояния. Он вошёл, как и всегда, тихо. Дверь за ним закрылась, вновь оставляя комнату в темноте. — Я знаю, что ты не спишь. — Произнес он, протягивая руку к настольной лампе и щёлкая выключателем. Девушка громко фыркнула, снова приложившись к бутылке. На данный момент, смотреть на главу преступной группировки почему-то не хотелось. Как и говорить с ним. — Неожиданно, — донеслось со стороны мужчины. — Мой мини-бар в спальне, я полагаю? — Может быть, — безразлично откликнулась она. — И что теперь? Взбесишься и накричишь на меня? — Последнее, что мне нужно, так это жена с признаками женского алкоголизма, — Он приблизился и обхватил пальцами бутылку. — Отдай. Однако, шатенка её спешила расставаться с алкоголем, поэтому лишь крепче вцепилась, от чего стекло грозилось лопнуть. При этом, она все же подняла на Кола глаза, стараясь смотреть как можно угрожающе. Но глаза, почему-то, все время съезжались на переносице. — Ты и так в стельку, — его голос внезапно стал мягче. — Отдай мне бутылку и ложись спать. От неожиданной перемены тона, она выпустила бутылку из рук. Воспользовавшись моментом, глава преступной группировки мгновенно выхватил её и поставил на комод. При этом, выражение его лица можно было бы назвать насмешливо-мягким, что невероятно раздражало. — Прекрати на меня так смотреть. — Буркнула Алекс, отодвигаясь от него подальше. Но внезапно ставшие ватными руки, отказывались слушаться хозяйку, в результате чего, она просто плюхнулась на спину. — Как? — Осведомился Майклсон, издав смешок. — Будто я для тебя клоун. — Угрюмо ответила она, хотя голос предательски выдал обиженные нотки. — Если ты клоун, то мой дом — огромный цирк, — хмыкнул он. — Впрочем, вся моя жизнь — бесконечный цирк. Поэтому выкинь эту дурь из головы. — Тебя послушать, так всё является дурью! — Взорвалась Майер. — Конкретизируй, радость моя. Мужчина сел на край кровати и демонстративно закинул ногу на ногу, воплощая образец идеального психиатра. Но если бы у нее был такой психиатр, дело дошло бы до суицида. Более того, она понимала, что если откроет рот, то уже не остановится. А все накопленное, подкреплённое парами алкоголя, рвалось наружу, желая быть озвученным прямо здесь и сейчас, пока отсутствует страх. Или инстинкт самосохранения. — Эмоции, чужие чувства, мои вопросы, — распалялась девушка. — Все, что не касается дел или секса, ты называешь дурью! Прекрати вести себя так, будто ты — центр вселенной! Ты следишь за мной, прослушиваешь меня, относишься, как к вещи, а затем просишь тебе помочь! Я для тебя именно вещь, которая может принести немного больше пользы, чем элемент мебели! Я даже напиться не могу, потому что тебя это не устраивает! Что тебя вообще устраивает в жизни? Ты хоть когда-нибудь можешь разговаривать нормально, без насмешки или раздражения?! Если я настолько тебя раздражаю, то грохни меня уже и закончим на этом! От переизбытка чувств и слов в секунду, она почти задыхалась. В горле образовался огромный ком, который постоянно приходилось проглатывать, чтобы иметь возможность говорить. Но в самом конце, голос практически скатился на сиплый полушепот. За все время этой пламенной тирады, глава преступной группировки ни разу не перебил её и не подавал признаков протеста. Он и не смотрел на неё. Устремив взгляд куда-то в сторону угла, он молча слушал. Выражение его лица было неопределенным, без насмешки или привычной окаменелости. Ему будто действительно было интересно. — Начнем с того, что я не убиваю женщин без крайней надобности, — наконец сказал он. — А что до вещи... Возможно, ты права. Кол потёр глаза указательным и большим пальцем, будто лишь на секунду постарев. Нечто в его поведении выдавало усталость, даже измождение. Но тут же исчезло, стоило ему взять себя в руки. — Я никогда не жил с женщиной, — продолжил он. — Все встречи проходили на нейтральной территории. Или в борделе. А учитывая мой круг общения, не удивительно, что я перестал разделять, где и какие шл... куртизанки. Но дурь... Уверяю, все твои нынешние проблемы — несусветная дурь, раздутая до гипертрофированного масштаба, по сравнению с тем, что я вижу последние десять лет. Поэтому, пожалуйста, выкинь эту дурь из головы. Жизнь меняется, появляются новые обстоятельства. И суть состоит в том, сломаешься ты или нет. Ты попала в иную сферу, где контингент личностей имеет другую психологию и образ жизни. Здесь нет места эмоциям, чувствам. Каждый день ты должна быть готова, что тебя предадут. А близкий человек окажется крысой. Он глубоко вздохнул и наконец поднял на шатенку глаза. Впервые мужчина был серьёзен до безобразия. Его взгляд хранил холодный мрак и жуткие реалии сказанных им слов. И отсутствие лжи было самым страшным между ними. — Я жалею тебя, — он выпрямился. — Мог бы рассказывать все, о чем ты спрашиваешь. Но боюсь, правда станет для тебя кошмаром. Ты не готова погрузиться в это сейчас. Я тоже не был готов и ничего хорошего из этого не вышло. — Ты о том, что попал сюда через черный рынок? Майер заметила, как при неярком свете лампы, заострились черты его лица. Он терпеть не мог эту тему, как будто до сих пор не отпустил прошлое. Она сомневалась, что этот человек склонен себя жалеть. Но не факт, что это до сих пор его не гложет, как паразит изнутри. А на нетрезвую голову, страх испарился окончательно, оставив лишь холодный интерес к прошлому. Ведь, следуя логике и его словам, именно оно стало истоком, фундаментом и первым кирпичом нынешней преступной империи. Оно имело прямое отношение к его настоящему и возможно, будущему. Она верила, что люди не рождаются злыми или обиженными. Нет, такими они становятся в последствии жизни. Это может быть детская травма или наоборот — излишняя разбалованность. Хотя в данном случае, имел место быть именно первый вариант, связанный конкретно с семьёй. И это сыграло важную роль на его характере, манере поведения и жизненном укладе. Он тоже попал в иной контингент личностей, ибо она сомневалась, что был в нем изначально. Его история должна была хранить важный жизненный урок, который он не спешил преподавать. Может, жалел или просто подсознательно боялся выдать столь щепетильную тему, наверняка служащую огромным кровоточащим шрамом на черной душе. Неизвестно, о чем он вообще думает. Но очень хочется знать. — Мой отец был офицером в отставке, — произнес Майклсон, хотя казалось, что это даётся ему с трудом. — Крыша у него начала ехать ещё при службе, поэтому его заставили уйти. Он вернулся и вроде жизнь должна была наладиться. Он оставил военное поприще, но войны не оставили его, как это банально бывает. И он окунулся в криминал. Начиналось с мелочей, ещё при прежних головорезах трущоб. Просто перенести пакет, а затем начать толкать грязную дурь. Он не получал от этого удовлетворения и сам подсел. И если раньше я видел его лишь ночью и в увольнительные, когда он строгал детей, как хренов отец Пиноккио, то потом это происходило на постоянной основе. Мои старшие братья и сестра успели смыться, пока я был ещё ребенком. Младшим повезло меньше. Мне было шестнадцать, когда Майкл ввалился домой и поставил ультиматум: либо он продаст меня, чтобы расквитаться с долгами и разобраться с болезнями матери, либо мою младшую сестру. А ей было всего пятнадцать. Он снова замолчал, переведя глаза куда-то в район тумбочки, словно это помогало вспомнить. Алекс не спешила задавать вопросы, даже сквозь нетрезвую пелену алкоголя чувствуя, что это откровение даётся ему с великим трудом. И её все больше ужасало, насколько сильно схожи их судьбы. — Я знал, что выживу, — Кол мрачно усмехнулся. — Знаешь, это было так странно: ещё вчера ты думал о том, чтобы отыметь одноклассницу в спортивном зале, а сегодня уже видишь, как тебя покупают, словно вещь. И понимаешь, что ничего не можешь изменить. Чарльз был для меня высшим злом первые три месяца. Когда я приехал в этот дом, почти десять лет назад, мой вес отклонялся от нормы на десять килограмм. И едва меня привели в порядок, как я тут же оказался в рядах охраны территории. Пока я работал, мой работодатель учил меня и заставлял подниматься с низов. В семнадцать я стал близким в его окружении, его наследником. Но уже тогда, после нескольких карательных рейдов, я ничего не чувствовал. Моя жизнь изменилась, я получил всё, о чем раньше мог только мечтать. Свободу, деньги и доступ к элитным шлюхам. Нехило для простого мальчишки. И я заплатил за это душой. До сих пор я думаю, что мог молча прирезать отца. Но у меня просто тогда не хватило смелости. Он поднялся с постели и нервно одернул рубашку, по-прежнему не глядя на девушку. А она понимала, что ему пришлось гораздо тяжелее, чем ей. И в отличие от нее, факт собственной продажи, он переживал болезненнее и дольше. Год за годом, не имея возможности отпустить это и просто двигаясь вперёд, потому что ничего иного не оставалось. Это был выбор, который давно сделали за него. Она смирилась с этим легче, незаметно для себя адаптировалась и поняла, что все не так уж плохо. Её не морили голодом, одевали и позволяли делать все, что заблагорассудится. Более того, предложили оптимальный вариант работы. С постоянно обдолбанным отцом, такие вещи никак не сулили. Да и родственных чувств давно особо не было. Она была единственным ребенком, смысла тянуться обратно нет. Да и глава преступной группировки оказался не столь страшным, скорее умным и слегка морально искалеченным. Его было глупо осуждать. Здесь иная психология, хотя следуя истокам, на уровне эмпатии, она его отлично понимала. И не осуждала. Он явно собирался уйти, когда женские пальцы вцепились в запястье, вынуждая обернуться. Она потянула его на себя без лишних слов, не встречая сопротивления. Быть может, ему это было столь же необходимо, сколько и ей самой. Хотя желать его самостоятельно, без иных мыслей, оказалось достаточно странно. Но запах и привкус алкоголя в поцелуях, действовали достаточно хорошо, чтобы не думать о своих действиях и последствиях. Души уже давно выпотрошены и вывернуты наизнанку, к чему лишние страдания? Он прав — они живут в совершенно другом мире, где нет места эмоциям и правят иные законы. А жалость и милосердие под строжайшим табу. Нарушение может караться смертью или ещё чем похуже. Хотя нетрезвый мозг и чисто женская натура требовали пожалеть те остатки человека, в теле уже беспощадного чудовища. В последний раз.* * *
— Ты готова? — Вопрос из разряда тех, на которые не хочется давать ответа. Ей казалось, что к такому нельзя быть полностью готовой, если у тебя есть хоть какие-то эмоции. — Тебе нужен однозначный ответ? — Спросила она, предпочитая отвечать вопросом на вопрос. — Расслабься, мы не на экзекуцию едем, — мужчина криво усмехнулся и одернул манжету, словно с ней было что-то не так. — Всего лишь пара часов в обществе элитных шлюх и богатых сутенёров. — Всего лишь. — Алекс громко фыркнула и отвернулась к окну. За тонированным стеклом уже мелькали дома и неоновые вывески магазинов, оповещая, что машина добралась до города. Ещё с самого утра, она не хотела ехать в этот цирк и быть там едва ли не главным клоуном. К тому же, до сих пор болела голова и настроение находилось на уровне «ниже плинтуса». Она поняла, почему глава преступной группировки абстрагировался от общества и засел в особняке, который находится достаточно далеко от города. Видимо, в свое время, его уже успели достать стандарты «светского общества» и их образ жизни. По крайней мере, по его словам, их манера жизнедеятельности мало чем отличалась от его собственной. Разве что, до сих пор шла тихая грызня за право считаться самым блестящим «алмазом» их ржавой короны. Ну и жили они, разумеется, в самой сердцевине города, постоянно друг у друга на виду. «Хаммер» свернул на очередной проспект и пристроился к нередкому потоку автотранспорта, сбавляя скорость. Кол позволял себе опаздывать, объясняя это тем, что как правило, появляется последним. Ему нравилось заставлять это крысиное гнездо нервничать, потому как большинство из них, терпеть его не могли. Но приходилось улыбаться в лицо, изображая крайнюю степень дружелюбия, будто его это когда-то интересовало. Более того, у него все ещё осталось желание пощекотать Кэтрин нервы. Он прекрасно знал, что в её планах и интересах возобновить их отношения, будто она хотела выбить из него нечто большее. Однако, он считал её хорошей любовницей, но пустышкой. И кроме как на постель, она для него ничем бы не пригодилась. Он повернулся к своей спутнице и взял её за руку, будто напоминая о своем присутствии. В целом, ему было все равно, что она вытворит в том клоповнике. Главной целью было её засветить. Марсель, увы, до сих пор входил в состав прежних шестёрок элиты, хоть явно этого не понимал. А его хорошим товарищем был Паркер-старший, который так и не простил Майклсону своего сына. — Какие планы? — Спросил он, поднося тонкие женские пальцы к губам. — Я имею ввиду, этот вечер. — Могу ещё на входе надеть кому-нибудь ведро на голову, — Майер пожала плечом, скосив на него глаза. — Но ты же хотел там задержаться? — Они ждут, что я появлюсь один, — ответил он. — Приглашение подразумевает две персоны, но я всегда приезжал в одиночестве. Твое появление вызовет ажиотаж, интерес и спутает карты. Всего два часа эффекта, а затем мы поедем обратно. Уверяю, мы не дождемся и финальной части. — Все настолько плохо? — Терпеть их не могу. Взаимно. Она повернулась, изогнув бровь дугой. Столько утренних стараний и страданий, ради двух часов на подписание контракта. Её протащили по салону красоты и практически под вечер, пытались втиснуть в узкий корсет. Шатенка подозревала, что это месть Майклсона, за все её выбрыки и недовольство. Ровно до его появления и язвительной фразы о том, что ему не нужно, чтобы его невеста задохнулась прямо в разгар вечеринки. Тесное платье заменили на блестящее, из люрекса, темно-алого цвета. И теперь, она везде оставляла за собой красные переливающиеся блёстки. Но это хотя бы было удобно. А вот от количества косметики на лице, хотелось умыться. — Стоило ли тогда меня пытать? — Осведомилась она, мгновенно встретившись с усмешкой. — В последний раз, обещаю, — ответил он. — Не подозревал, что ты настолько влюблена в собственную натуральность. — Предпочитаю не опасаться, что стоит мне моргнуть и вся эта штукатурка осыпется. — Едко заметила Алекс. Мужчина оставил её замечание без ответа, но растянул губы в улыбке, глядя в лобовое стекло. Она внезапно поняла, что он улыбается при ней впервые. Без насмешки или иронии. Просто потому что ему действительно смешно. Его искренние эмоции были для нее чем-то неизвестным. Кроме злости, конечно же. Но эта улыбка превращала его в кого-то иного, совершенно непривычного и непохожего на себя самого. Даже черты лица менялись, делая его мягче. Но лишь на пару мгновений, прежде чем машина затормозила и остановилась окончательно. К этому моменту, лицо главы преступной группировки приобрело знакомое холодное выражение. — Не будь такой напряжённой, — сказал он, выходя из машины. — Все пройдет отлично. — С тобой-то не будешь. — Буркнула Алекс себе под нос. Пассажирскую дверь ей открыл Кол, обойдя «Хаммер». Она приняла его галантно протянутую руку, опасаясь, что сама не удержится на каблуках. Несмотря на короткую тренировку, она боялась, что вот-вот потеряет равновесие или наступит на платье, а затем рухнет. Такого позора точно не хотелось. — Придержи платье. — Послышалось со стороны Майклсона. И пренебречь его советом было бы глупо: на улице оказалась лёгкая слякоть. А Юбка платья практически падала на пол. Выбравшись из машины, она выпрямилась и тут же ощутила руку своего спутника на талии. Он придерживал её достаточно крепко, чтобы не упасть на ровном месте. Но что касается ходьбы — даже думать было страшно. А впереди, практически у подножия огромной лестницы дома, как раз виднелась немаленькая лужа, лишь слегка покрытая льдом. — Держись. — Раздалось у Майер над ухом. В следующее мгновение, она буквально взлетела в воздух. Мужчина верно расценил её ситуацию и опасения, поэтому не нашел ничего лучше, чем поднять её на руки. Она едва сдержала визг, понимая, что это будет выглядеть и слышаться довольно жутко. Ей больше ничего не оставалось, кроме как обвить руками его шею, хотя скорее вцепиться в нее, и ждать, пока он донесет её до лестницы. Все эти долгие секунды на его руках, она буквально чувствовала на себе чужой взгляд. Как будто наблюдал некто невидимый, но жутко её невзлюбивший. По правде говоря, ей даже стало не по себе. Однако, душу грела лишь одна мысль: самое жуткое чудовище сейчас несёт её на руках до лестницы. И вряд ли в этом доме найдется кто-то страшнее. Едва ноги коснулись мраморных ступеней, с губ едва не сорвался вздох облегчения. Глава преступной группировки казался странным сегодня. Она запоздало догадалась, что имеет честь видеть его очередную грань, то самое лицо, о котором он говорил. Лицо умелого дипломата, умного и обаятельного молодого бизнесмена, который демонстрирует блестящие манеры и умение держаться в светском обществе. Ей стало интересно, каким он будет сегодня. А познание столь необычной личности, стоит того, чтобы потерпеть неудобные туфли и количество косметики на лице. Он молча подал ей руку, которую она тут же приняла. Сегодня и именно здесь, они должны быть одной командой, среди элиты. Она знала, что ему здесь нравится находиться, ещё меньше, чем ей самой. Ступени, на удивление, оказались совершенно не скользкими. Поэтому, шагать было проще, чем воображалось. А стоило им приблизиться к дверям, как те широко отворились, демонстрируя внутренний холл и двух мужчин в одинаковых костюмах. Шаг через порог Алекс сделала практически синхронно с Майклсоном. Она чувствовала себя неуютно, скованно. А ведь ей нужно было сыграть роль стервы и не позволять Кэтрин добраться до своего новоиспечённого жениха. Но в этом доме, она чувствовала себя, как золотая рыбка среди акул. Тем не менее, главной акулой являлся именно её спутник. И несмотря на это, все ещё хотелось развернуться и уехать. — Держись рядом со мной, — произнес мужчина, помогая ей снять пальто и передавая его в руки служащего. — Улыбайся и помни о том, что я тебе говорил. Она с трудом подавила желание закатить глаза. Забыть о спектакле и зазубренных именах тех, с кем стоит быть осторожной — невероятная глупость. Особенно, когда тебе напоминают об этом, по десять раз за утро. А о особых болезненных рычагах давления, казалось, вообще невозможно не думать. Тайные увлечения, вроде вечеринок свингеров или предпочтений секса с несовершеннолетними, она боялась думать, откуда главе преступной группировки это известно. — И чуть не забыл, — Кол полез в карман и вытащил оттуда нечто маленькое. — Считай, что я выполнил все твои условия. Он взял её ладонь и повернув тыльной стороной вверх, надел ей на палец кольцо. В свете холла, ярко алый камень на золотом ободке, тут же заиграл красками и переливами, бросаясь в глаза. Девушка почувствовала себя странно, будто этот момент значил немного больше, чем просто исполнение договора. Отчасти, она знала, что это лишь её фантазия. Их брак фиктивен и вряд ли продлится, когда все кончится. С одной стороны, это было правильно, потому что им обоим нечего делить. Но с другой... Только себе, она признавалась, что привязалась к нему сильнее, чем хотелось бы. — Кольцо не даёт официального подтверждения. — Безэмоционально произнесла она. — Дай мне пару дней, — он поцеловал её пальцы нежно, но с едва заметной холодностью. — Я все решу. Шатенка кивнула, решив не продолжать неприятный разговор. Майклсон, видимо, расценил это как согласие и взяв её под руку, повёл в сторону, откуда доносились голоса и музыка. Изнутри здание напоминало смесь чего-то из девятнадцатого века и современных технологий. Майер это показалось безвкусицей, потому как мраморный пол абсолютно не сочетался с натяжными потолками и маленькими круглыми лампами. Впрочем, это быстро закончилось, когда служащие распахнули перед ними двустворчатые двери и пропустили в огромный зал, где царил изящный полумрак, разгоняемый лишь бледно-синим освещением. В целом, не дурно. Но Алекс ощущала себя, как в морге. По правде говоря, она там никогда не была и понятия не имела, откуда такая ассоциация. Но верила своим ощущениям, без каких-либо сомнений. — Кол, рад видеть! — Высокий светловолосый мужчина отделился от многочисленных гостей и с какой-то странной, словно демонстративной радостью, двинулся к ним. — Джон, — Майклсон позволил себе вежливую, но холодную улыбку. — Думаю, это тебе я обязан столь внезапным приглашением. — Кэтрин хотела, чтобы здесь были все её... друзья, — незнакомец стрельнул глазами в сторону девушки. — Неожиданно, что ты пришел не один. Не представишь мне свою очаровательную спутницу? — Разумеется. — Пальцы Кола странно сжали её запястье, будто это был скрытый намек. Его вторая рука достаточно фривольно обвила её талию, будто демонстрируя, что эта женщина занята. — Это Александрит, моя невеста. — Он произнес это лёгким тоном, лишенным всякой церемониальной нотки, но имеющим скрытый подтекст. Очередная маска, скрывающая вечное раздражение. Девушка догадалась, что этот человек — тот самый деловой партнёр главы преступной группировки, судя по тому, что он — отец той самой Кэтрин. — Ну, учитывая, что Кол предпочитает следовать собственному кодексу этикета, позвольте представиться, — мужчина слегка склонил голову. — Джон Гилберт, хозяин дома и отец именинницы. — Я о вас наслышана. — Она протянула руку скорее для рукопожатия, но оппонент тут же перехватил тонкую ладонь и прикоснулся губами к тыльной стороне. Шатенка подавила желание вытереть руку о юбку платья, стараясь сохранять вежливую улыбку. — Надеюсь, исключительно с хорошей стороны. — Улыбнулся Джон. — Не мне расценивать, насколько хороша репутация дамского угодника. — Ляпнула Майер и тут же прикусила язык. Лицо Гилберта несколько вытянулось от удивления. А Майклсон внезапно рассмеялся. — Осторожнее, Джон, — произнес он со смехом. — Женщины умеют искать информацию, гораздо лучше ФБР. Кто знает, что ещё таится в этой очаровательной головке? Даже я не рискую интересоваться. — Да, пожалуй, — улыбка оппонента слегка скривилась. — Прошу прощения, вынужден вас оставить и встретиться с остальными гостями. Он направился в сторону другой кучки гостей, но судя по походке, уже не столь уверенно. Алекс позволила себе тихо фыркнуть и убедившись, что никто пока не видит, вытерла руку о платье. — Каждый из них теперь будет слюнявить мне руку? — Осведомилась она, повернувшись к Колу. — Не протягивай, — все ещё насмешливо посмеиваясь, ответил он. — Светский этикет обязывает целовать женскую кисть, если её протягивают. Сохранилось ещё с восемнадцатого века и никого не волнует, что это не совсем гигиенично. — Мне не стоило говорить о его наклонностях, верно? — Она закусила губу, но вспомнив о помаде, тут же себя одернула. — Скорее да, чем нет, — мужчина поджал губы. — Но ты показала свою осведомленность, а я намекнул. Поэтому, вряд ли он станет с тобой связываться. Не бойся, это не страшно. — Разве вам не нужно подписывать контракт? — Девушка вздохнула, понимая, что совсем запуталась в том, что можно делать, а чего нельзя. — Уже хочешь домой? — Он усмехнулся. — Негласный регламент, милая. Никто не станет обсуждать деловые вопросы при дамах и с порога. После общего сбора, тосты в честь именинницы, затем недолгий фуршет, обмен любезностями и в завершение, деловой контингент удалится «на сигару». Там и начнется обсуждение насущного. Жен и любовниц, оставшихся без партнёров, Изабель утащит в свой змеиный клубок. — Ищет подружек? — Шатенка изогнула бровь дугой. — Наивно, радость моя, — мягко упрекнул глава преступной группировки. — Сплетни. В том узком кругу будут сплетни. И разумеется, безмозглые куклы воспримут это как дружескую беседу. Начнется стандартный обмен информацией. Поэтому, когда позовут, больше слушай. И ничего им не говори — перекрутят и сольют в жёлтую прессу, чтобы скомпрометировать конкурента. Там будет и Кэтрин, поэтому, будь осторожна. Старайся не провоцировать её в женском окружении. Эти змеи отнюдь не на твоей стороне. Майер слегка скривилась. Перспективы и так не пестрели радугой, а теперь вообще казались мрачными. Все это было в новинку, казалось жутко непривычным. Она просто не могла чувствовать себя акулой, как хотел её жених. Это казалось невозможным. Тем не менее, у нее появилась своеобразная свобода и за это следовало хвататься. Впереди свет стал ярче и гости потянулись, словно мотыльки. Алекс сжала руку Майклсона чуть сильнее, опасаясь рухнуть на каблуках и позволила ему вести себя. Сбоку зала, в самом центре стены, располагалась широкая винтовая лестница, блестящая синими и белыми цветами. У подножия лестницы стоял Джон, а рядом с ним высокая темноволосая женщина. За ним — молодой парень с несколько детским выражением лица. Но стоило поднять глаза выше, как девушка заметила на ступенях особу, обладающую весьма гордой осанкой. Темные волосы, завитые в изящные кудри, были присобраны в аккуратно распущенную прическу. Её платье состояло из черного кружева и чего-то напоминающего синюю парчу с мерцающими камнями. Можно подумать, Кэтрин попыталась надеть на себя ночное небо. Но шатенка не могла не признать, что выглядело это эффектно. — А ты умеешь выбирать себе любовниц. — Повернулась она к Колу, не слушая громкую речь хозяина дома. — Нет ничего сложного в том, чтобы найти себе красивую, но пустую куклу из элитного общества, — ответил он, не повернув головы. — Сложно потом смотреть на женщину и видеть в ней что-то большее, чем объект для удовлетворения потребностей. Именно поэтому она осталась бывшей, а ты станешь завершающим бриллиантом в моей короне. — А ты сегодня раздаешь комплименты. — Тихо фыркнула Майер. — Хочешь ещё один? — Усмехнулся мужчина и не дожидаясь ответа, склонился к её уху. — Она с тобой и рядом не стояла. Он выпрямился, продолжая обнимать её за талию и безразлично глядя вперед. А она ощутила, как внутри что-то облегчённо выдохнуло. Ведь, вспыхни у него ностальгия, он легко от нее избавится. Но только ли в этом дело? Никаких чувств между ними нет, только общая страсть и нередкая похоть. Хотя Алекс знала, что ни с кем его делить не хочет. Дело не в симпатии или любви. Исключительно женское эгоистичное и алчное желание, быть единственной. Такое странное и противоречивое, присущее именно прекрасному полу. Джон закончил свою речь и толпе гостей засеменили официанты, разносящие на подносе бокалы с шампанским. Глава преступной группировки успел перехватить пару, вручая один из них девушке. Гилберт-старший отсалютовал бокалом и все дружно принялись пить. Шатенка не услышала тост, но тоже пригубила, чтобы не выделяться. Хотя пить за Кэтрин, как-то не особо хотелось. Шампанское оказалось не слишком вкусным. Виски прошлым вечером, конечно тоже, но его вкус хотя бы был объясним. Поэтому, она твердо решила, что на алкоголь здесь налегать не будет. Гости слегка разошлись, толпясь у столов для фуршета, которые стояли по краям зала. И в это самое мгновение, аккуратно отдавая бокал официанту, Майер заметила, что Кэтрин медленно движется в их сторону. Но ей это больше напоминало торпеду, которая выбрала себе мишень. Лицо именинницы выражало холодное дружелюбие, а в глазах читалось нечто злобное. В этот момент, Алекс поняла, что совершенно её не боится. Но наверняка стоило. Ей ли не знать, на что способна обиженная женщина. — Кол... — Начала та, приблизившись и совершив попытку юрко поцеловать Майклсона в щеку. — Без церемоний, Катерина, — он холодно остановил её, сохраняя дистанцию. — Тебе прекрасно известно, ради чего мы здесь. — Ты как всегда прямолинеен, — фыркнула та, сбросив с лица маску благодушия и наконец обратив взгляд на Майер. — А это, я так понимаю, твоя невеста. Констатация факта, больше похожая на ведро грязи. Девушка знала, что Кэтрин питает к ней отнюдь не самые яркие чувства, но такое откровенное, ничем неприкрытое презрение, было неожиданным ударом. И понимала, что если не ответит, то сама себя не простит. — А ты, полагаю, бывшая, — выделяя последнее слово, безразлично ответила шатенка, демонстративно оглядев её с ног до головы. — Что же, приятно познакомиться. Яд в её голосе было сложно не заметить. Впрочем, все сохраняло каноны вежливости, а тональность — не открытое оскорбление. Словесная дуэль светского общества была для нее чем-то чуждым, но все легко познавалось на практике. Джон появился, как гром среди ясного неба. И почему-то ей показалось, что именно сейчас, это было сделано специально. — Извините, я украду у вас дочь. — Он подцепил Кэтрин под локоть и повел в сторону, странно жестикулируя. — Если дело пойдет так дальше, мне придется везде ходить с тобой под руку, — прокомментировал Майклсон. — Я же просил не провоцировать. — Ты указал на женское общество, — Майер пожала плечом, бросая на него взгляд. — Если бы я не ответила, то дала бы возможность и дальше поливать себя грязью. — Это была провокация, на которую ты блестяще повелась, — фыркнул он. — Аккуратнее. Джон — тряпка, которой пользуются жена и дочь. Он сам по себе ничего не стоит, но открыто воевать с Изабель и Кэтрин, я не хочу. Если вцепится дочь, мать её поддержит. А мне придется вмешаться, потому что я знаю, какими методами Изабель добивается желаемого. Особенно, когда дело касается Кэтрин. Она потеряла одну из близняшек и теперь лелеет вторую, словно капризное дитя. Алекс снова вздохнула. Все оказалось сложнее, чем она думала. Тонкости светских конфликтов были незнакомы. А её фактически швырнули на стремнину светских игр, позволяя стать жертвой очередной интриги. Но как взять ситуацию в свои руки, она понятия не имела. — И что я должна делать? — Недовольно спросила она. — Не лезь впрямую, — ответил Кол. — Руби подколки, но не более. Ты умная девочка, должна понимать, что ещё не имеешь собственного влияния. Я помогу его получить. Но если ты будешь меня слушать. — Твоя идея нравится мне все меньше и меньше. — Буркнула девушка. Он не ответил, обходясь снисходительной усмешкой. А сама шатенка не хотела продолжать диалог. Её энтузиазм заметно поугас, сводя шансы противопоставить его опыту главы преступной группировки, практически к нулю.* * *
Вечер казался ей тухлым и лишенным всякой радости. Разве что, это можно было назвать праздником лицемерия и двуличия, но не празднованием дня рождения. Подобные мероприятия проводились с целью перемирия, деловых встреч и налаживания хороших связей. Внутренняя бизнес-политика, основывающаяся исключительно на выгоде. Здесь не было друзей. Партнёры, союзники и враги под одной крышей, пьющие один алкоголь и взаимно улыбающиеся друг другу, словно старые приятели. Майер сбилась со счета, сколько раз ей приходилось натягивать улыбку за прошедшие несколько часов, которые казались вечностью. Лица давно смешались в одно целое и она перестала различать, кто есть кто. Более того, у нее безумно устали ноги с непривычки. А туфли значительно натерли стопу. Тосты казались бесконечными, от противного шампанского у нее першило в горле. А Кол никак не мог закончить свою любезную беседу с мэром, суть которой заключалась в ностальгии по прошлогодней охоте. — Когда же свадьба? — Внезапно услышала она из уст мэра и вынырнула из своей апатии. — Думаю, ближе к зиме, — ответил Майклсон. — Едва я расквитаюсь с делами. — Если на ней будет также скучно, я лучше утоплюсь. — Прокомментировала Алекс, с трудом сдержав желание потереть пульсирующий висок. — Весело будет в конце, — рассмеялся мэр. — Когда Паркер напьется и в очередной раз устроит дебош. Каждый год одно и то же. — По-моему, это больше признак отсутствия самоконтроля, — небрежно ответила она. — И это скорее печально, нежели весело. — Не будь столь категорична, милая, — вмешался глава преступной группировки. — Раз в год, можно потерпеть. — В следующий раз, ограничимся бумажной открыткой по почте. Глава города рассмеялся и у неё возникла ассоциация с большим пузырем. Посте пятого бокала шампанского, она уже всерьез опасалась, что он действительно лопнет. — Цинично, юная леди, — наконец сказал он. — Вам должно быть стыдно. — Не думаю, — девушка поджала губы. — Просто мне не интересно смотреть, как напивается Паркер. Мэр снова рассмеялся, как будто она выдала шутку года. Хотя скорее всего, дело было в количестве опустошенных им бокалов, которые без конца менял официант. В результате, собственная спутница отвела его в сторону, на что-то отчаянно жалуясь и рассказывая. Шатенка испытывала огромное желания выбить из Джона желаемую подпись, настучав по голове ненавистными туфлями. Но озвучивать свое предложение не решилась, как и жаловаться. Вполне возможно, что тогда, Кол перестанет брать её с собой. А сегодня, он был как раз на редкость многословен. Более того, впечатлял его тон, лишь изредка спускающийся до раздражения. В основном, он вел себя мягко и обходительно, что для него вообще не естественно. Хотя вспоминая, как он донес её до лестницы, она позволила своей нетрезвой голове предаться фантазиям. В конце концов, она находится рядом с одним из самых влиятельных мужчин города, в шикарном платье и перспективой стать женой успешного бизнесмена. Если рассматривать лишь эту сторону — сплошные плюсы. Но стоит копнуть глубже, как мороз пробирает по коже. Пользуясь тем, что мужчина стоит сзади, Майер бесцеремонно прислонилась к нему спиной, ощущая напряжение в мышцах, будто те превратились в натянутые до предела струны арфы. Его рука привычно обвила талию, демонстрируя окружающим лишь вполне приличное проявление нежности. На деле, все обстояло куда сложнее. — Он тянет, — шепнул Майклсон ей на ухо. — Весьма характерно для вывода. Он изначально не собирался подписывать это соглашение. Если бы не ты, Кэтрин в лоб толкнула мне ультиматум. — И что мы будем делать? — Тихо спросила она. — Развлекаться, — последовал ответ. — Я знаю Кэтрин. Мы спровоцируем её здесь и сейчас, на глазах у всех. Тогда, Гилберты окажутся в уязвимом положении. Но мне нужна ты. Понять умную стерву может только аналогичная особа. — Ты играешь на моем эго. — Алекс усмехнулась. — Лишь констатирую факты. Она медленно обвела глазами зал и скользнула взглядом по Кэтрин, будто совершенно не её пыталась увидеть. Но этого было достаточно, чтобы заметить, что та безотрывно за ними наблюдает. Ревность — штука тонкая, девушка это знала по себе. Может местная стерва и была умной, но игра на чувствах пронимает всех. Стоило лишь наполнить чашу, а затем добавить последнюю каплю. Развернувшись к главе преступной группировки лицом, шатенка положила руки ему на грудь и приняла самое невозмутимое выражение лица. — Поцелуй меня, — уверенно сказала она. — Сейчас. — Прямо при всех? — Его бровь медленно поползла вверх. — Неужели ты можешь испытывать смущение? — Поддела она. И он поцеловал. Не так, как целовал обычно, в особняке наедине. Теперь, легко можно было сравнить и опознать, что страсть и грубость были его истинными ипостасями, а эта наигранная нежность хранила лишь холод. Дело было в том, что этот человек лишен всякой нежности и тому подобного. Даже показательная мягкость хранила скрытый смысл или откровенную насмешку. Плюс с одной стороны и минус с другой. Золотая середина. Иначе, будь он исключительно положительный, все выглядело бы более подозрительно. Отрицательный — они бы не ужились. — На лицо все нарушения правил этикета. — Шепнул он ей в губы, едва поцелуй прервался. — У тебя свой кодекс, — ответила она. — Но ты не доигрываешь. — Я могу начать переигрывать, — Майклсон широко усмехнулся. — Хотя ты вряд ли оценишь секс на столе для фуршета. — Прекрати впадать в крайности, — Майер отстранилась и слегка ударила его кулаком в грудь. — Если ты все испортишь, я не знаю, что с тобой сделаю. — Я испорчу? — На его лице промелькнуло удивление. — Я пытаюсь сыграть на её чувствах, — пояснила она. — И для этого нужен ты. — У Кэтрин есть чувства? — Бровь мужчины снова поползла вверх. — Феноменально. — Одно ваше общее — собственничество, — пояснила Алекс, большим пальцем стирая отпечатки своей помады с его губ. — Она считает тебя своей собственностью. — Ты ошибаешься, — он покачал головой. — Чтобы сыграть на этом, мне действительно придется взять тебя на этом столе. А я бы предпочел оставить это между нами и обойтись без свидетелей. — Доверься мне. Я знаю, что делаю. Глава преступной группировки лишь вздохнул. Она знала, что он терпеть не мог, когда ситуация выходила из под его неусыпного контроля. И сейчас, он явно чувствовал себя не то что некомфортно — откровенно злился. Если в теневых структурах он был одним из самых влиятельных мужчин города, то здесь — всего лишь крупный бизнесмен. И приходилось договариваться. — Хорошо, — наконец сказал он. — Отдам интриги в твои нежные руки. Главное, чтобы был результат. — Не переживай, — чувствуя знакомый взгляд в спину, девушка аккуратно поцеловала его в шею. — На крайний случай, я все равно сделаю так, что она пожалеет. Кол усмехнулся. Его мысли занимал не контракт, а возможное влияние. Увы, преуспев в одной сфере, он пока не добился того же в другой. Ему казалось, что он живёт в двух разных мирах и говорит на двух языках. Главным было — не перепутать, где и как разговаривать, вести себя. Хотя порой он ловил себя на том, как сильно ему осточертело менять маски на ходу. Актер реального театра, а кто зрители — неизвестно. Антракта не будет, а впереди ещё много несыгранных актов. Отчасти, он уже понимал, почему сошел с ума его предшественник. И знал, что сам от этого не далек. Он понимал, почему Деймон предпочитал пропускать такие мероприятия и сам придерживался такой политики. Противно было осознавать, что он повелся на такую глупость, ведь догадывался об истинных мотивах. Но просто уйти уже нельзя, карты давно раздали. Выигрыш настолько призрачен, что внутри клокотало исключительно мальчишеское негодование. Был лишь один приемлемый вариант развития событий — взять карты в свои руки и уйти красиво. Кто бы мог подумать, но помочь ему в этом могла только хрупкая девушка, которая ещё недавно могла сойти за невинную овечку. Сейчас — будущая акула. Майклсон сделает все, чтобы она ей стала. Он не любил её, но уже давно глубоко ей симпатизировал. Обнимая её, он думал о том, как странно хранить спокойствие, чувствуя тяжесть женской головки на своем плече. Один легальный бизнес слегка пошатнулся, а ему оставалось только смотреть на этот своеобразный тонущий корабль с обрыва. Спокойствие объяснялось тем, что в кои-то веки, в своей второй сфере он не один. Мужчина мог показательно легко общаться с окружающими, но в толпе элиты чувствовал себя одиноким, будто в нем просыпалась крупица его старого и давно забытого «Я», которое понятие не имело, что здесь забыло. Их объятия можно было счесть слишком фривольными, а столь яркое проявление «чувств» — излишне откровенным. Но глава преступной группировки помнил, как любил нарушать правила. И если им действительно удастся спровоцировать Кэтрин на эмоциональную ошибку, чаша весов значительно накренится. Потому что он знает, как ответит на удар. Бизнес-политика столь сложна, что не допускает силовых методов и опоры на банальную травлю конкурентов налоговой. А выбивать союз схемой шантажа — признак дилетантства. Джон явился из неоткуда, сумев сохранить на лице как недовольство, так и показательное дружелюбие. — Тебя можно на пару слов? — Спросил он Кола, отбросив всё и переходя к сути. — Разумеется. — Тот кивнул, выпуская Алекс из рук. Она послушно отступила, позволяя мужчинам удалиться. Всего несколько мгновений ей понадобилось для того, чтобы осознать, что она осталась одна, среди совершенно незнакомых людей. Нервно усмехнувшись, она взяла со стола бокал и сделала глоток. С каждым разом, шампанское казалось все более противным. А сейчас — вовсе невыносимым. Поставив бокал обратно, девушка глубоко вздохнула и оглядела зал. Она лишь скользнула взглядом по Кэтрин, отмечая что несмотря на увлеченную беседу, та все ещё мельком тоже за ней присматривает. Почему-то, шатенка была стойко уверена, что сегодня точно будет скандал. Чисто женское чутье подсказывало, что её единственная соперница агрессивно настроена. А насколько, ещё предстоит выяснить. — Мне говорили, будто Майклсон женится на красавице, но я не думал, что стану ему завидовать. — Послышалось сбоку. Она резко повернула голову, встречаясь с тем самым парнишкой, который стоял позади Джона, когда звучал первый тост. Вблизи, его черты лица казались чуть менее мальчишескими, но это не умаляло его сходства с подростком. Даже несмотря на рост, голос и крупноватую комплекцию. — Джереми Гилберт, — представился он. — Брат Кэтрин. — Полагаю, моё имя вы уже знаете, — констатировала Майер, оставив без внимания его подкат. — И нет смысла представляться. — Сестра упоминала, — кивнул он. — Мне стало интересно, кто сумел окольцевать этого холостяка. Кол славился тем, что предпочитал редкие встречи с девушками. Ваш брак — нонсенс. — Быстро в вашей братии расходятся сплетни, — хмыкнула Алекс. — Не стану лишать вас возможности додумать все самому. — Мне действительно интересно. — В голосе парня промелькнула настойчивость. — Знаете, как говорится, налево за углом. — Безразлично ответила девушка, повернувшись к нему боком. Болтать с братом своей псевдо-соперницы не хотелось. К тому же, было ясно, кто и зачем его сюда послал. Нужно быть конченой идиоткой, чтобы выболтать ему все и сразу. И судя по всему, именно такой её здесь и считали. — Что? — Гилберт прищурился, всем видом демонстрируя непонимание. Бросив на него скептический взгляд, шатенка убедилась в том, что он действительно её не понял и это была не издёвка. — Есть такая поговорка, — со вздохом пояснила она. — Интересно налево за углом. Теперь понятно? — Как грубо, — Джереми поморщился. — Я ведь вам ничего такого не сказал. Может, я хочу наладить дружеские отношения. — А смысл? — Майер изогнула бровь дугой. — У меня молодой, успешный и сексуальный жених. К тому же, редкий собственник. Какие у меня могут быть дружеские отношения с другими мужчинами? Не советую, если не хотите превратиться в евнуха. — Неужели Кол столь ревнив? — У меня нет желания проверять. Разговор нравился ей все меньше и меньше. Было понятно, что Гилберт понятия не имел, как спрашивать аккуратно и выпытывать информацию. Он не был умным манипулятором и совершенно не представлял, что это такое. Вероятно, мальчишка даже не участвовал в интригах. Или был слишком умен и демонстрировал только то что хотел, пуская пыль в глаза. — Вы ведь знаете, что моя сестра была в долгой интимной связи с вашим женихом? — В лоб спросил парень. — Не новость, — фыркнула Алекс. — У него было достаточно женщин. Но женится он конкретно на мне. А его бывшие меня мало интересуют. — Это вы заставили его её бросить? Она едва не рассмеялась. Разумеется, рассказывать об обстоятельствах их скоропостижного брака она не собиралась. Но в голове невольно возникла ирония, которую предоставила ситуация. Ведь, следуя хронологическому порядку, дата расставания с Кэтрин почти совпадала с датой её «выкупа». Но разорвал отношения Майклсон отнюдь не из-за желания верности новой партнёрше. У него были собственные мотивы и она догадывалась о них, хотя вслух такие вещи не произносят. — Поинтересуйтесь у Кэтрин, — холодно сказала она. — Разве можно заставить этого человека? Он диктует правила, не забывайте. Этим, кстати, завоевывает женщин. — Нет, дело в смазливом лице и больших деньгах, — Гилберт поморщился. — Выгодная партия и прочее. Здесь все такие. — Теперь я понимаю, почему он живёт от вас подальше, — усмехнулась девушка. — При столь поверхностной логике, недолго и самому превратиться в буржуя. Он не такой как все местные. Иначе, я бы не вышла за него. — Что в нем такого особенного? Шатенка задумалась. Шампанское подействовало и слегка кружило мысли, превращая их в медленный и плавный водоворот. Она не хотела говорить о Коле, считая свои выводы слишком интимными и личными. Он стал главной частью в её жизни, а нюансы его характера должны оставаться только их маленьким секретом. Она посчитала своим долгом молчать о том, каким на самом деле являлся псевдо-монстр. Его должны бояться все, кроме неё самой. Королева защищает короля. — Все то, чего не хватает всем мужчинам в этом зале, — Откликнулась она. — Диалог зашёл в тупик. Ретируйтесь, пока не стали казаться слишком навязчивым. Демонстративно отвернувшись, Майер мысленно взмолилась, чтобы настырный братец Кэтрин испарился. Диалог с самого начала выдавал его истинные намерения и ставил в тупик. Ей хотелось, чтобы поскорее вернулся Майклсон. Следовало узнать, как обстоят дела и что делать дальше. Если контракт не будет подписан, ей придется спровоцировать соперницу на эмоциональную ошибку. Но дело будет обстоять гораздо проще, если у Джона хватит ума не усложнять им жизнь. Впрочем, настроение у нее и так паршивое, поэтому вполне можно было и сорваться на Кэтрин, выставив её дурой. Вряд ли ей когда-нибудь это простят, но она была стойко уверена, что Кол в обиду не даст. Даже несмотря на его изворотливость и хитрость, он умел играть по правилам и в команде. А среди элитного сброда, Алекс — его единственный союзник и верный товарищ. Натертые ноги начали противно ныть и болеть от каждого движения. К тому же, ещё и затекли. Стараясь не обращать внимания на боль и не представлять в голове страшные картины мяса в туфлях, она медленно обошла фуршетный стол и отошла к окну. Спина чувствовала десятки глаз, прикованных к её тонкой фигуре, как к диковинному зверю. И никто не представлял, как сложно держать гордую осанку и не кусать губы от ноющей боли в стопах. В её голове промелькнуло, что как минимум, стоит требовать у Майклсона выходной. И к этому, бутылку виски из мини-бара. Как ни странно, крепкий напиток отлично чистил голову, хоть и глотался с большим трудом. За окном мягко кружились мелкие хлопья снега, падая на землю и тут же исчезая в бесконечной слякоти. Девушка даже порадовалась, что у её жениха есть машина, почему и не придется идти по улице пешком. А вспоминая, как он нес её на руках, внезапно стало тепло. Даже ещё толком не исчезнувшие чувства к бывшему, не мешали ей хотя бы просто мечтать о хорошем. С одной стороны, Кол бросил её на светскую арену, без нужной подготовки. А с другой, он защищал её и все разъяснял. В нем были импонирующие ей честность и решительность. Эйдану никогда не хватало этих качеств. Они оба были такими разными — добропорядочный, нерешительный лжец и честный решительный преступник. Противоречия на противоречиях. Но она уже сделала свой выбор, поздно что-то менять. Пусть, выбор был и не в пользу чувств. — Леди. — Неожиданно подошедший официант заставил вздрогнуть. Он вежливо протягивал ей поднос с наполненными бокалами, между которых лежал сложенный клочок бумаги, на который парень намекающе косился. Кивнув, шатенка взяла с подноса бокал и записку. Судя по скрытности, разворачивать сейчас это было нельзя. Поэтому, она решила дождаться возвращения Кола, сжав клочок во внезапно вспотевшем кулаке. — Нам так и не дали познакомиться поближе. — Раздалось сзади, но уже не испугало. Хотя сложилось впечатление, будто у окружающих за вечер появился новый фетиш — пытаться испугать её. Спокойно развернувшись, Майер без особых эмоций встретилась с улыбкой Кэтрин, которая блестяще маскировала оскал. От нее так и веяло желанием сделать что-нибудь дурное, но она сама явно пока ещё не знала что. Иначе, давно бы сделала. — В подружки набиваешься? — Поинтересовалась Алекс, стараясь не выдавать напряжения. Все пошло не по плану и стандартам вечера, о чем и говорил Майклсон. И вряд ли можно рассчитывать на хорошее завершение вечера. — Извини, воздержусь, — рассмеялась именинница. — Слишком много чести и внимания для очередной пассии моего бывшего. — А ты не из тех, кто мирится с поражением, — едко заметила девушка. — Даже если борьба представляет собой самоунижение. Лицо Кэтрин слегка скривилось, но она справилась с собой и приняла прежнее высокомерное выражение. — Не понимаю, о чем ты, — безразлично сказала она. — Мы обоюдно разошлись по разным дорогам. Хотя, я была бы не против вспомнить с ним наше прошлое. Например, лучший люкс в отеле и довольно страстная ночь. Не первая, кстати. — Ты всегда можешь вспомнить самостоятельно, как тебя увезли в отель, словно проститутку, — пожала плечами шатенка. — А я предпочту жить настоящим. Кстати говоря, меня он привез в свой дом. И видимо, настолько понравилось, что я уже больше месяца не выползаю из его спальни. — Ну куда же мне до тебя, — соперница непроизвольно повысила тон. — До его личной домашней шлюхи. На последнем слове, некоторые из гостей начали поворачивать к ним головы, проявляя интерес. Майер поняла, что это тот самый прокол, который допустила Кэтрин. И теперь, самое время безнаказанно ответить. Кол получил, что хотел — инцидент при свидетелях. Прилюдное оскорбление — грязь на репутации хозяев дома, чья дочь не сумела справиться с собственной ревностью. Покрепче сжав в руке бокал, Алекс выплеснула шампанское аккурат на лицо и платье именинницы. Сбоку кто-то охнул, но это уже не имело смысла. Оставалось только добить и удалиться. — Я его невеста, — холодно и достаточно громко сказала она, поставив бокал на стол. — А ты — истеричка, которая не умеет держать себя в руках и по ночам пишет моему жениху слезливые сообщения. Ты мне противна. Пользуясь тем, что Кэтрин все ещё находится в ступоре, она развернулась и направилась к выходу из зала, сквозь расступающихся гостей. В этот момент, она призналась самой себе, что стервой быть приятно. И лишь пройдя в дверной проем, скрывшись за углом, она позволила себе выйти из образа. Внезапно подскочил адреналин, а сердце колотилось так, будто вот-вот выскочит из груди. У девушки даже слегка потемнело в глазах от схлынувшего напряжения. — Что, Бога ради, там произошло? — Майклсон как будто вырос из под земли. Но как ни странно, раздражения не излучал. Скорее волнение и интерес. — В зале ажиотаж, — продолжил он. — У Кэтрин истерика, её увели. Скажи мне, что это не твоих рук дело. — Джон подписал контракт? — Вместо ответа спросила она. — Нет, как и предполагалось. — После небольшой паузы ответил мужчина. — Теперь подпишет, — со вздохом произнесла шатенка. — Если захочет замять скандал, все подпишет. — Что ты сделала? Она снова вздохнула и чисто автоматически прислонилась лбом к его плечу, чувствуя, что истерика вот-вот начнется у нее самой. Все происходящее уже было слишком и голова требовала эмоциональной разгрузки. Или хотя бы смыть макияж и снять эти жуткие туфли. — Давай просто поедем домой, — устало сказала Майер. — Я тебе позже все расскажу. К её счастью, Кол не стал спорить. Может, она выглядела настолько плохо, что в очередной раз пожалел. А может, сам был на взводе. Гадать об этом ей не хотелось. Его рука всего лишь мягко погладила её по волосам, выражая полное согласие.