* * *
Два дня спустя... Изабель ненавидела это чувство полной безысходности. Как будто все нутро сковали холодные лапы, не позволяющие вздохнуть. Но стала испытывать это настолько часто, что перестала путать с дежавю. Сначала, когда выходила замуж за Джона. Увы, брак по любви, в элитных кругах — редкость. Вся система построена на прочных союзах, основами которых являлся брак двух семей. Это позволяло выгодно и честно сотрудничать, не опасаясь ножа в спину. Родственные узы — самые прочные. Подобные браки не вышли из моды, ещё со времён средневековья. И отец Гилберт не отличался любовью к своему ребенку. Возможно, дело было в том, что она не родилась желаемым сыном. Да и в последствии, слишком поздно воспроизвела на свет мальчика, который оказался непригоден для деда. Вот и сейчас, её сковывало это противное чувство. Не получив любви в браке, Иззи искренне считала, что сможет обеспечить это своим дочкам. Близнецы стали её отрадой, светом души. Старшая — Кэтрин, взяла от матери лидерские черты и силу. Младшая смогла стать милым ребенком, которого можно ставить в пример. Она растила их почти сама, проживая их события, как собственные. Каждая царапина или обида переносились матерью, будто принадлежали ей самой. И сейчас, старшая дочь почти сошла с ума от любви к мужчине, который женится на другой. А вторая вынуждена прятаться, потому что перешла кому-то дорогу. Гилберт не сомневалась, что все истоки ведут к Майклсону. С его появлением, как будто весь мир стал вращаться вокруг, тогда ещё сопливого подростка. А затем, его имя стало все чаще проскакивать у окружающих. Никто не заметил, как мальчишка Чарльза, превратился в сильного мужчину, которого боялись сильнейшие львы элиты. И которого искренне любили женщины. Изабель с самого начала знала, что от него будет много проблем. Но если бы он женился на Кэтрин, проблемы были бы у остальных. Сильный и неконтролируемый управленец, дети которого смогли бы продолжать руководство компанией. Тот, кто диктует правила. Майклсон оказался бы весьма полезен и выгоден, в роли мужа старшей дочери. Если бы не заявил о факте свадьбы с другой. Той, которая так дерзко унизила её дочь. Гилберт налила себе в бокал ещё вина, вытянув ноги на алый пуфик. Расслабиться никак не получалось. Более того, сегодня вечером, после душа, она обнаружила в своих густых черных волосах, признаки седины. Красивое лицо тронули морщины, а кожа уже лишилась прежней мягкости и молодости, которыми она могла похвалиться раньше. У неё всегда было много ухажёров и даже несколько молодых любовников, о которых Джон никогда не узнает. Одно хорошо в муже: им можно манипулировать. Мужчина, который сумел её полюбить, но так и не покорил. И возможно, несчастье её дочерей — жестокая плата за счастье на стороне. Изабель не верила в Бога, но с годами, стала сомневаться в своих принципах. Пригубив вина, женщина откинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза. Её гложила мысль о том, что Майклсон остаётся безнаказанным. Никто не смеет так поступать с её дочерью. А его невесте, она бы лично выдрала волосы. Мерзкое отребье с черного рынка, которое Кол предпочел Кэтрин. Она предположила, что дело в беременности, но подкупленная служанка из его дома сообщила, что каждое утро, в пищу девушки подсыпают мощные противозачаточные. А значит, Майклсон не планирует обзавестись потомством в ближайшее время. Он бы и не обзавелся. Гилберт нашла бы способ лишить его радости отцовства. И Сальваторе. Но ему она мстить не собиралась. Никто не знает, но однажды, перебрав на приеме, Изабель поддалась слабости в объятиях голубоглазого красавца. И лишь спустя некоторое время она узнала, что тот успел подобным методом, поиметь ещё и обеих её дочерей. Унизительно и непростительно. Но в то же время, опасно за это мстить. Деймон подобен Колу, ответит столь же метко. Если он обнародует факт половой связи со всеми женщинами их семьи, они получат клеймо шлюх и несмываемый позор на репутации. Гилберт глубоко вздохнула, коснувшись пальцами виска. В последнее время, её мучали головные боли. Отчасти, это было связано с темными структурами, в которые она вмешалась. Да, у нее были связи и влияние. Но столь резкое решение могло стать ужасной ошибкой. Марсель предложил помощь. Вопрос в том, стоит ли оно того. И победит ли упрямый мулат. В конце концов, Майклсон более успешен на темной стороне медали. Это его океан и он там — главная акула. Проще утопить его в бизнесе. Но отступать уже поздно. Деньги упали на счёт Жерара. Стук в дверь вызвал раздражение. Ей никогда не удавалось побыть одной. Но стоило двери распахнуться, как она тут же забыла о боли. В горле внезапно пересохло, а желудок свел жуткий болезненный спазм. — И где же фанфары, Иззи? — Насмешливо поинтересовался Деймон, входя в комнату и закрывая за собой дверь. — Или ты не рада меня видеть? — Что ты здесь делаешь? — Прошипела брюнетка, поднимаясь с кресла. — Как грубо, — мужчина наигранно поморщился. — Я решил навестить давнюю приятельницу, разве это плохо? — Мы договорились, что ты больше не появишься в моем доме. — Её голос чуть дрогнул, но скорее из опасения, что Сальваторе что-нибудь скажет. И об этом непременно узнает муж. А семейные конфликты ей сейчас были нужны менее всего. — Брось, я по делу, — ухмыльнулся он и бесцеремонно плюхнулся в кресло напротив. — Если, конечно, ты не рассчитываешь на что-то другое. — Оставь фарс, Деймон, — резко бросила Гилберт. — Зачем ты здесь? — У меня есть сведения о том, кто покушался на жизнь Елены, — лицо брюнета слегка окаменело. — Ты должна помнить, мне было не все равно. Я действительно искал того, кто едва её не убил. — Это все ещё имеет значение? — Едко спросила Изабель. — Конкретно для тебя? Она замужем, за твоим братом и отлично проводит время во Франции. Разве нужно что-то ещё? — Тебе все равно, кто попытался убить твою дочь? — Он изогнул бровь дугой. — Или ты просто боишься моего присутствия? — С чего мне тебя бояться? — Она нервно заправила прядь волос за ухо. — Я в собственном доме. И вообще, как тебя впустила прислуга? — Это неважно, — Деймон махнул рукой. — Так тебе интересно или я могу позволить Елене и дальше жить во Франции? Помни, что в родительский дом она вернуться не может. — Выкладывай и побыстрее, — бросила Гилберт, усаживаясь в кресло. — Я не хочу, чтобы нас видел мой муж. Ты компрометируешь меня своим присутствием. — Значит, все же боишься. — С долей самодовольства протянул Сальваторе. Его забавляла ситуация с Изабель. Личное развлечение, возможность сыграть на нервах одной из самых влиятельных женщин бизнеса. Кол никогда не узнает, почему ему удается дергать за ниточки, он считает, что дело только в Елене. И ему не стоит об этом знать. Майклсон жить не может без того, чтобы не закинуть свою паутину в каждую отрасль. Выдать ему такую информацию, значит полностью лишиться личного пространства. Деймон ведь имеет право на свой нейтралитет. — Я слегка прошёлся по свидетелям, — лениво начал он, заметив, что брюнетка вот-вот выйдет из себя. — И даже, можно сказать, вышел на исполнителя. Его имя ты не узнаешь, тебе это ни к чему. О нем давно позаботились. — Исполнитель? — Уточнила она. — Значит, есть и заказчик. — Разумеется есть, — мужчина кивнул. — Исполнитель оказался жителем трущоб. Знаешь, многие наемники предпочитают скрываться именно там. Вычислить сложно, зато легко затеряться среди бездомных. И знаешь, что самое забавное? Его наняла верхушка этой мусорной кучи. — Верхушка? — Король крыс помойки. Человек, известный, как Марсель Жерар. Гилберт едва не расхохоталась. Наружу вылезла лишь усмешка, которую скрыть не удалось. Происходящее не может быть просто совпадением. Догадка слишком очевидна, чтобы повестись на подобную чушь. Судя по сказанному, Кол уже в курсе дел и знает, кто помогает Марселю. Но держит её, Изабель, за дурочку. Что же, ей остаётся лишь немного подыграть ему. — Забавно, что ты решил поделиться этим со мной до того, как убрал заказчика, — произнесла она. — Почему, Деймон? — Я думал, ты можешь мне помочь, — он безразлично пожал плечами. — Основные силы находятся в руках Кола. А учитывая, что я не особо жалую его новую пассию, вряд ли стоит ожидать помощи. — Неужели я вижу раскол Майклсоновского организма? — Женщина фыркнула. — Сердце отказалось подчиняться мозгу? — Не совсем так, — Сальваторе мотнул головой. — Наши дела его не касаются. И даже если у нас есть конфликты, он мой друг. Не надейся на раскол. — А жаль, — скептически ответила брюнетка. — Я приму к сведению твои слова. И проведу собственное расследование. — Валяй, — Деймон махнул рукой и поднялся с кресла. — А мне нужно вернуться к своим делам. Он искривил губы в подобии усмешки, бросив на нее прощальный взгляд и покинул комнату. Гилберт машинально выдохнула и подтянула дрожащие колени к груди. Доверять Марселю или Деймону нельзя, они слишком глубоко погрязли в делах темного синдиката. Каждый из них преследует свою цель, поэтому, чтобы не стать марионеткой в их руках, следует быть начеку. Изабель запустила пальцы в волосы и взяв со столика бокал, опустошила его полностью. Впервые за долгое время, она ощутила себя беззащитной маленькой девочкой, которой предстоит бороться с жестокими и сильными мужчинами. Но защитить семью больше некому, так как Джон не станет влезать в этот разлад. Пусть она родилась женщиной, но душа принадлежала к чему-то более сильному и стальному. И что бы ни случилось, она найдет правду. Ферзь должен сделать свой ход.* * *
Кол просил её выбрать самое людное место, какое только есть в городе. Хоть ей и была не по душе эта идея, делать нечего. Эйдану просто так не спустят визит полиции. Ей едва удалось уломать Майклсона на эту встречу. Хоть он и не говорил этого, но его ревность мог не заметить только слепой. И один этот факт, вызывал страх. Кто знает, что может сделать этот человек, поддавшись чувству собственности? Алекс была вынуждена рассказать жениху о том, что произошло во время его бессознательности. Увы, либо это сделала бы она, либо охрана. Повезло в том плане, что после болезни, он стал несколько мягче, в отношении неё. Конечно, проявления нежности с его стороны настораживали, но этим можно было немного пользоваться. Вот и сейчас, ей удалось попросить его подождать. Эту проблему, девушка хотела решить сама, чтобы избежать кровопролития. Колу ничего не стоит убить Эйдана. Но эта кровь будет не на его руках. В качестве места встречи, она выбрала центральный парк. Улицы здесь хорошо просматривались со стороны Авеню, поэтому у охраны не осталось проблем с маскировкой и слежкой. Совершив звонок утром, шатенка договорилась о встрече с бывшим парнем, стараясь говорить более естественно. И кажется, он даже поверил. В его голосе звучала надежда, которую ей придется жестоко убить. Иначе уже было нельзя. Да и честно говоря, романтические чувства к нему давно прошли. И пора бы об этом сказать прямо. Стрелка часов мучительно медленно описывала круг по циферблату, неумолимо приближая к нужному часу. Видимо, в этом и есть тяжёлая ноша тех, чей принцип — правда. Тяжело говорить её в лицо близким, когда она точно нанесет очередную рану. Алекс искренне не понимала, как Колу удается это делать. Все их отношения были построены на правде. И порой, слышать её было невыносимо. — Привет. — От звука голоса Эйдана, она вздрогнула. — Здравствуй. — Ответила Майер, поднявшись со скамейки. — Когда ты позвонила и просила встретиться, я подумал, что нужно позвать и Брук, — безразлично сказал он. — Я думаю, стоит дождаться её и мы сможем... — Эйдан, разговор касается только нас, — с нажимом произнесла девушка. — Прекрати прятаться за её спину! Глаза открылись слишком поздно. Как оказалось, Эйдан был трусом. Мужчиной, который не способен принять удар самостоятельно. Видимо, он догадался, какой характер будет иметь разговор и решил воспользоваться тяжёлой артиллерией — Брук. Ранее, подруга оказывала на шатенку большое влияние и можно сказать, даже манипулировала ей. Осознавать это, спустя столько времени, оказалось трудно. Но уроки, преподанные Майклсоном, не прошли даром. — Я хотела тебе сказать, что обращаться в полицию бесполезно, — пользуясь возникшей паузой, спокойно сказала она. — Я выбрала Кола добровольно. И в скором времени, выйду за него замуж. Так сложилась судьба, смирись с этим и оставь нас в покое. — Серьезно? — Парень мрачно усмехнулся. — Ты пришла, чтобы сообщить мне об этом лично? Он же тебя насиловал, Алекс. Или ты стала жертвой Стокгольмского синдрома? — Меня никто не насиловал, — она пожала плечом. — Я спала с ним по своей воле. Мне понравилось, что этот мужчина делает для меня больше, чем друзья и родственники. — Больше — это деньги? — Возможно, отчасти. Большую роль сыграли его личные качества. Майклсон умён, силён и упрям. Он умеет добиваться своего. Я попала в его дом, как любовница, но никто ни разу не ткнул меня в мое место. Его люди относились ко мне уважительно, меня кормили и одевали. Сам Кол был замкнут, но постепенно, стал открываться и я поняла его. Как минимум, мне было за что его уважать. Он не кормит меня обещаниями, а делает всё сразу. Меня уже представили его бизнес-партнерам, как невесту. Видишь разницу? — В отличие от него, я ждал, пока ты сама созреешь, — с лёгкой злостью процедил Эйдан. — Разве я давил на тебя? — Нет, но ты ничего и не сделал для меня, — ответила Майер. — Ты обещал спасти меня от отца, ещё со школы. И я ждала. Зря, видимо. Да, я стала спать с богатым мужчиной, но дело не в деньгах. И он женится на мне. Все честно и прилично. Поэтому, будь добр, оставь нашу семью. — Он тебя не любит, не понимаешь этого? — Это не тебе судить, Эйдан. И не Брук. Это только моё. Между ними снова возникла пауза. Шатенка понимала, что сказать ей больше нечего. Если до Эйдана не дойдет, начнет действовать Кол. И тогда, будет поздно что-либо делать. — Ты ко мне ещё что-нибудь чувствуешь? — Спросил парень, подняв на нее глаза. Она лишь отрицательно покачала головой. Он прищурился, будто не веря в её слова. Сложно было сказать, что сейчас происходит в его голове. Алекс уже перестала понимать, о чем он вообще думает. В школе, у него не было проблем с женским вниманием. Да и позднее, он пользовался достаточной популярностью. Проблема была в том, что Эйдан из тех людей, которые живут в ванильно-сахарном мире, где добро побеждает зло. Его не интересуют реалии жестокого мира, лишь собственные иллюзии. Возможно, такое проявление эскапизма и есть спасение для рассудка, но хорошо ли это? Для Майер, мир перестал делиться на чёрное и белое. Как говорил Кол, это выдуманные людьми понятия, чье значение поверхностно и субъективно. А псевдо-справедливость ничего не решает, даже в современном обществе. Вот и сейчас, бывший парень отказывается принимать действительность, считая её несправедливой. Такая информация входит в когнитивный диссонанс с его личным мировоззрением и вызывает негативный резонанс. Проще говоря, он откровенно негодует. — Он заставил тебя это сказать? — Снова спросил он, подтверждая все её домыслы. — Боже правый, Эйдан! — Девушка хлопнула себя ладонью по лбу. Сейчас, он подбирал более приемлемую для себя истину и искал виноватого, которому пресловутое добро должно непременно отомстить. — Я знала, что ты сбежишь от этого тирана! — Брук возникла из ниоткуда, хлопнув её по плечу, с довольным выражением лица. Шатенка едва не застонала от осознания того, насколько люди любят быть тупыми. Она поверить не могла, что её бывшие друзья раздули ситуацию до таких масштабов. Все казалось глупой дешёвой комедией с ограниченным бюджетом, где она — в главной роли. — Я ни от кого не сбегала! — С поднимающимся раздражением, сказала она. — И меня никто не заставлял идти на эту встречу! Более того, Кол вообще против! Почему до вас обоих так туго доходит? Мулатка и Эйдан уставились на нее так, будто видели впервые. Впрочем, если не удается решить проблему мирно, можно сыграть и по-другому. Например, рассориться настолько, что желание лезть и общаться у них отпадет. Но вместо того, чтобы обидеться на столь резкую фразу, парень шагнул вперёд и положил руку ей на плечо, глядя скорее снисходительно. Так смотрят на душевнобольных, когда те абсолютно неизлечимы. — Алекс, ты не обязана больше притворяться, — мягко сказал он. — Мы обязательно заберём тебя у этого монстра и все будет как прежде. Шатенка поняла, что хочет его ударить. Желательно, чем-нибудь тяжёлым. Но сомневалась, что это поможет. Его, судя по всему, уже били. При чем, головой. — Убери руку, если не хочешь остаться без неё. — Послышалось сзади отчётливое. Даже оборачиваться не пришлось, чтобы узнать голос того, кто стоял в паре метров от их компании, около арки. Алекс глубоко вздохнула, осознав, что даже рада его появлению. Эйдан, пусть и особо не демонстрируя, но боялся Майклсона. Любой бы на его месте боялся. А значит, пришло время переходить к ссоре и запугиванию. Бывший парень послушно отпрянул, отступив на пару шагов назад. Его взгляд был направлен ей за спину, а кулак едва заметно сжался. — Радость моя, — четко и внятно сказал Кол, приблизившись. — Я говорил, что из этого ничего не выйдет. — Ты обещал, что не станешь вмешиваться. — Напомнила она, но без возмущения. — Разговор затянулся и я подумал, что должен поприсутствовать, — ответил он. — В конце концов, речь идёт и обо мне. Хотя в дипломатии, признаться, я не столь силён. Мне больше по душе грубая сила. Мужчина широко улыбнулся, демонстрируя идеально белые зубы. И все бы ничего, но эта улыбка вызывала ассоциацию с кровью и каннибализмом. Так улыбается хищник, который пока лишь играет с добычей, а съесть её не торопится. Та самая улыбка, от которой кровь стынет в жилах, а на спине появляется холодный пот. И все бы ничего, но Майер поймала себя на том, что это её абсолютно мне впечатлило. Она просто привыкла. — Майклсон, пожалей его, он же сейчас обделается. — Вздохнула она и запоздало поняла, что ляпнула это вслух. Но на её слова никто не обратил внимания. Взгляды Эйдана и Брук были направлены на хищника, чья улыбка внушала ужас. Тем не менее, девушка видела в нем своего хищника. Даже в этом оскале присутствовал свой шарм, притягивающий глупую овечку в лапы монстра. Ему оставалось только щёлкнуть клыками и получить желаемое. А он терпеливо ждал, выполняя просьбу. Истинный дьявол с задатками джентльмена. И шагать с таким в бездну глупо, но интересно. — Ты ничего нам не сделаешь. — Сказал бывший парень, пытаясь скопировать ледяную манеру Кола. Однако вышла лишь жалкая пародия. Нельзя быть хищником, если ты травоядное. И это было очевидно. — Да неужели? — Осведомился мужчина и его голос принял бархатные нотки, выдающие его игривое настроение. Он пришел не за своей невестой, а для очередной демонстрации своего превосходства. Увы, без этого, он не мог. — Да, Эйдан, сегодня он тебе ничего не сделает, — произнесла шатенка. — Но стоит солнцу сесть, как наш уговор потеряет силу. И все твои иллюзии рухнут, как карточный домик. — Но ведь... — Начала было Брук, но была остановлена жестом. — Это не обсуждается, — холодно сказал глава преступной группировки, несколько недовольный испорченным эффектом. — Это должен был быть не диалог. Моя невеста констатирует факты, с которыми стоит смириться. И я искренне не понимаю, в чем сложность восприятия. — Ты отнимаешь у нее свободу. — Выдал Эйдан. — Скорее наоборот, — губы Майклсона тронула усмешка. — Это вы отнимаете её свободу. Подружка-манипулятор и бывший парень с неугомонным чувством собственного превосходства. Она ведь не нужна вам по-настоящему. Иначе, вместо того, чтобы попытаться вытащить её из рук папаши или даже моих собственных изначально, вы оба не бросили бы её. Так в чем выгода? Его взгляд оценивающе скользнул с одного лица, на другое. Ленивый и мрачный интерес. Он как всегда вытаскивал смысл из под корки, читая между строк написанного. В его понимании, суть всегда крылась глубже, чем есть на самом деле. И в целом, Алекс теперь мыслила аналогично. Ранее, зная где она, друзья не нашли повода с ней связаться. Разве что Эйдан, решивший, что можно пойти на открытый конфликт с драконом, будто нищий рыцарь. И также быстро сдулся, понимая, что ничего не выйдет. И до их встречи, полиция не вмешивалась в ситуацию. Это было так странно и противоречиво. — Выгода в нежелании понимать, что кто-то из вас, выбрался из помойки трущоб, — жёстко продолжил Кол, не дождавшись ответа. — И вы хотите затащить её обратно. Мальчишка, с которым у неё нет будущего и лже-подруга. Как типично. Он повернулся к Майер, анализируя, насколько она готова продолжать этот разговор. — Прекрати мучиться угрызениями совести, — произнес он. — Этот таракан тебя не любит. Иначе, он бы тебя услышал. На самом деле, он видит только своё эго и нежелание признавать поражение. А у подруги чувство зависти лезет дальше, чем мозговая деятельность. Я надеялся, что ты поймёшь это сама и мне не придется раскрывать такие секреты. Увы. — Я догадалась, — безэмоционально ответила она, не глядя на бывших друзей. — Хотела обойтись малой кровью. — Самопожертвование ради тех, кто этого недостоин, ведёт к саморазрушению, — сказал он. — Поэтому, я остановлю эту экзекуцию раз и навсегда. Мы уходим. Девушка не сопротивлялась, ощутив, как мужчина обнимает её за плечи и мягко разворачивает, чтобы увести. Она почувствовала прилив благодарности к нему, за терпение. В конце концов, он терпеть не мог её друзей. Но никак не попытался убрать их, до сих пор. И даже сейчас, его слова хранили только мрачную правду, без насмешки и сарказма. Как ужасно, что чудовище понимает и чувствует её лучше, чем бывшие друзья. А ведь они знакомы много лет. — Я все равно не отступлю! — Крикнул Эйдан им вслед, но его слова прозвучали неуверенно. — И ты не сможешь мне помешать! Кол остановился. На его лице промелькнуло раздражение, которое он тут же скрыл каменной маской. Однако, от его дальнейших слов, Алекс ощутила, как внутри что-то оборвалось. — В таком случае, — ледяным тоном процедил он, не оборачиваясь. — Советую насладиться закатом. Он станет для тебя последним. Стиснув талию девушки, он двинулся дальше, уводя её по парковой аллее. Она чувствовала себя взволнованной и опустошенной, будто её вскрыли и выпотрошили, а затем зашили. Всепоглощающая бездна затянула все эмоции, кроме беспокойства. Существовало лишь осознание того, что с точки зрения Кола, он верно решает проблему и защищает своё. А с её стороны — это уничтожит любую мораль. Машинально перебирая ногами и даже не осознавая, куда они идут, шатенка не заметила, как перед ними оказалось парковое озеро. Первый снег давно растаял, но вода уже покрылась лёгкой коркой. Душой она чувствовала, что если все же снег выпадет снова, для неё он окрасится в алый. За одну лишь осень, она оказалась втянутой в кровопролитную войну, с самой настоящей стратегией и по всем военным правилам. Оба противника — матёрые волки темного синдиката, а вокруг лишь кровь и насилие. Это был та самая сторона медали, от которой матери старались уберечь своих детей. И она не представляла, кем нужно быть, чтобы выжить. Верно, как Майклсон — монстром. Она ненавидела его за это и была к нему сильно привязана. Он остался единственным в её жизни, кто старался быть честным. Майер знала, что его основной интерес в ней — возможность утопить Марселя. А достучаться до его человеческой части сложно, практически без шанса. Но до Марселя, он был её фактическим тюремщиком, который перегрызёт глотку любому, кто попытается занять его место. Став его женой, она навсегда откажется от другого мира и возможности выбраться. И останется в логове чудовища навечно. — Ты же знаешь, что я не могу оставить все как есть? — Произнес глава преступной группировки, остановившись. — И что мальчишка будет мешать? — Майклсон, — практически выдавая отчаяние, простонала Алекс, уткнувшись лбом ему в грудь. — Ты просто, черт возьми, ревнуешь! Я отшила его и выхожу за тебя замуж, успокойся уже! Он не ответил, просто обняв ладонью её затылок. Из его груди вырвался тяжёлый вздох, будто он встретил запущенный случай. Разумеется, в его практике, все что мешает — уничтожается. Чувства, эмоции, все излишне. Ведь, главы теневых структур уже давно не люди и им чужда банальная обыденность. Они все живут одним днём. За исключением Кола, который заранее планирует все на несколько лет. И просчитывает, как выживать. — Я ненавижу тебя. — Шепнула девушка, забираясь озябшими ладонями под его расстегнутое пальто и обнимая руками могучий торс. Он продолжал молчать, позволив услышать лишь тихую усмешку. Столь холодная натура и такое тёплое тело. Резонанс слишком показателен. И тем не менее, её опустевшая душа требовала наличия хоть кого-то, потянувшись к фальшивому теплу. — Будет забавно, — сказал он, наклонив голову к её уху. — Когда через время, ты с той же уверенностью скажешь, что любишь меня. — С чего ты взял? — Раздраженно спросила шатенка, не понимая его насмешки. — Потому что я поддержал идею с браком, основополагаясь на твои качества, схожие с моими, — ответил Майклсон. — Образ мышления тот же. Чувства не входили в мои планы. И все же, мы в одной клетке. Кто-то из нас сломается, рано или поздно. — А с чего ты взял, что это буду именно я? Он посмотрел на нее ласково, с ярким оттенком снисходительности. Как будто уже знал все наперед. И от этого, у Майер появилось ощущение, что она поддается на его манипуляцию. — Прекрати, — зло фыркнула она, вырываясь из его рук. — Я не твоя марионетка. — Нет, ты очень строптивая лиса, — хмыкнул глава преступной группировки и повернулся к озеру лицом. — Я с нетерпением жду того дня, когда ты научишься понимать рациональность моих слов и решений. — Прости, что я не могу быть такой же хладнокровной, как ты. — Съязвила Алекс, скрещивая руки на груди. — В этом есть свои плюсы, — мягко заметил он. — У кого-то из нас двоих должно быть сердце. — Чтобы нам обоим любить тебя? — Она изогнула бровь дугой. — Разумеется. — Ухмыльнулся мужчина, запустив пальцы в волосы и слегка их взъерошив. — Ты эгоист, — констатировала девушка. — Получить что-то, не отдав ничего взамен. — А разве я не отдаю? — Он покосился на неё. — Дом, еда, одежда. — Я говорю не о материальных вещах, Майклсон, — вздохнула она, подойдя к кромке озера и скрестив руки на груди. — Ты противоречишь сам себе. Сказал, что выбрал меня, потому что я была не из того круга, к которому ты привык. То есть, где все продается и покупается. И пытаешься купить любовь за деньги. Пахнет маразмом, не думаешь? — Где-то я уже нечто подобное слышал. — Ответил Кол. — Значит, пора бы уже прислушаться. Пользуясь молчанием, шатенка принялась ковырять носком сапога каменистый берег. Ей казалось, что она говорит со стеной. Впрочем, его точка зрения была объяснима обществом элитных шлюх и вряд ли он когда-нибудь кого-нибудь любил по-настоящему. Скорее чисто физически, без духовных чувств. Возможно, у него вообще нет души, на её месте — зияющая дыра. Но что могло довести до такого состояния — интересный вопрос. — Я уже прислушался однажды, — сухо сказал Майклсон, после паузы. — И это никому не принесло пользы. — Ты когда-нибудь любил? — Больше, чем любил. И это ничем хорошим не кончилось. — Неужели сбежала? — Нет, — его голос приобрел ледяную интонацию. — Она умерла. Майер резко обернулась, но он смотрел не на неё. Засунув руки в карманы, он устремил взгляд куда-то на другой берег озера. Его лицо выражало лишь мрак и лёгкую раздражённость, выдавая очередную больную точку, на которую она случайно надавила. — Это произошло пять лет назад, — продолжил мужчина. — Я был гораздо моложе. И глупее. Завести отношения с девушкой, которая почти ничего не знала о моей деятельности — верх тупости. Но я пошел на это, желая доказать, что смогу поддерживать баланс. Все было отлично до того момента, пока не начались войны между бандами, в которых я столь опрометчиво погряз. И в тот период, она забеременела. Он замолчал, поджав губы. Ещё один скелет вырвался из шкафа, не желая висеть среди воспоминаний на вешалках. И экзорцист, увы, здесь уже не поможет. Даже отказываясь признавать это, он ещё чувствовал боль, когда думал об этом. Но ситуация требовала, да и услышь Алекс эту историю из уст Кэтрин, все перевернется с ног на голову. — Мы были слишком молоды для детей, да и в тот момент, это было опасно, — сказал он. — Я предлагал ей сделать аборт, но она наотрез отказалась. А через пару дней, на третьем месяце беременности, ребенка из неё вытащили люди враждебной банды. И прислали мне, вместе с головой моей, на тот момент, девушки. Она почувствовала, как по спине бегут холодные мурашки, а нутро свернулось в узел, от ужаса. Ей казалось, что такого просто не может быть в реальной жизни, но вспоминая, что это за мир, осознание рушило любую иллюзию. А Майклсон не лгал. С такими вещами, не шутил даже он. — Это была попытка выбить меня из колеи и запугать, — продолжал он. — Стопроцентное ранение. Но результат получился далёким от их надежд, потому что я слетел с катушек. В припадке зверства, я нашел и вырезал каждого из той шайки. Не вдаваясь в подробности, скажу, что умирали они долго. Многие, по несколько дней. Я уродовал, калечил и уничтожал. Творил такое, что сценаристы фильмов ужасов, могут позавидовать. Я заработал самую жуткую репутацию и авторитет. Но лишился всего, за что меня можно назвать человеком. Поэтому я и сказал тебе, что у кого-то из нас должно быть сердце. Иначе, все это не имеет смысла. Майер не знала, что могла ему сказать. Да и что вообще говорят в таких случаях? Она не могла сказать ему, что все будет хорошо, потому что это тупо. Он не пошел убиваться и смог жить дальше, значит, все не так плохо. Но его прошлое объясняет нынешние события. Кол имел право быть чёрствым и бесчувственным. Хотя на деле, подсознательно, он просто боялся повторения. Травмы его детства и молодости, поражали своей жестокостью. Неудивительно, что он смог нагнуть судьбу в последствии, ведь, это уже явно превратилось в принцип. Приблизившись к нему, шатенка развернула его к себе лицом. Движения мужчины происходили тяжело и на автомате, выдавая крайнюю степень напряжения. Приподнявшись на носочки, она молча обвила руками его шею и прижала к себе, сжав в объятиях. Если нечего сказать, можно сделать. И она подумала, что ему порой действительно нужна жалость, в лучшем смысле. Потому что пережить такое в одиночку — просто невозможно. — Пора отпустить прошлое, Кол, — шепнула она. — Оно тянуло тебя на дно, но ты больше не останешься один. Я обещаю. Он оставался напряжённым и даже, может быть, злился. Но теперь, это можно было понять. Злость — его личный рычаг к продолжению пути. Только злость и ярость позволяют ему оставаться на плаву, превращая его в монстра. Хотя многие его слова обретали смысл и подсознательно, остатки человека все же хотели вырваться на свободу. Его было за что уважать, как чудовище и жалеть, как человека. Он вовсе не был несчастен. Лишь безэмоциональным, на фоне прошлых травм. И ей ничего не оставалось, кроме как дать ему то что не хватает. Потому что все остальное, он ей уже принес на блюдечке.