Раб полугуль в мире людей.

      Яркий свет просачивается меж тяжелых бордовых штор, длинными полосами падая на кровать несколькими оттенками светлее штор. Подошедший человек резко дёрнул их, разводя в разные стороны и помогая солнечному свету заполнить комнату, при этом осветив лицо мальчика.       Парень зажмурил глаза сильнее и натянул одеяло на голову под пристальным наблюдением всё ещё стоящего возле окна человека.       Мужчина стоял прямо и неподвижно, не отводя взгляд от шевелящегося под одеялом тела, будто ждал чего-то.       И дождался.       Мальчик резко подпрыгнул на кровати, поднимая голову с тёмно-синими растрёпанными волосами и закрутил ей в разные стороны, тут же схватился рукой за шею, видимо, почувствовав в ней резкую боль.       Преодолевая неприятные ощущения в шее, он перевёл взгляд на мужчину, вызвав из иссохшего горла:       — Где…       На это ему ответили:       — Не волнуйтесь, юный принц, убийца пойман. Сейчас он под стражей и… — продолжить принц уже не дал.       — Плевал я на него с высокой колокольни! — резко ответил принц и подавился кашлем, понимая свою ошибку, дальше он спросил тише. — Где Кен?       Мужчина смотрел рассеяно, но быстро придал взгляду уверенности.       — Он в загоне для рабов, мой господин.       — Что? — непонимающе покосился на говорящего Аято, снова хотелось кричать и метать, но пришлось сдерживаться. — Кто его туда послал? Я отправлю этого идиота на эшафот…       — Ваш отец, господин, — последовал холодный ответ.       Он же остудил внезапно появившийся гнев Аято.       — Кен ранен?       — Клянусь своей честью лекаря, на нём ни одной царапины, — вот тут «лекарь» соврал: ему приказали сказать, что с парнем всё хорошо.       — Приведите его ко мне, — со вздохом облегчения отдал приказ уже сам Аято.       — Н-но юный принц, это приказ вашего отца — рабу сегодня придётся остаться в загоне с остальными рабами, — на секунду слуга запнулся, прекрасно зная характер и упрямство наследника.       — Ты ослушаешься меня? Да, тебя, королевского лекаря, я казнить не могу, но если за ним не пойдёшь ты, то отправлюсь я и, если по пути со мной что-нибудь случится, вся ответственность будет лежать на тебе, — принц говорил серьёзно, без издевательских ноток в голосе.       — Да, господин, — на выходе из комнаты лекарь прикусил губу, всё-таки с принцем спорить бесполезно.       Мужчина направлялся к палаткам, быстрым шагом неумолимо приближаясь к входу в компании двух стражников, быстро отодвинул ткань, закрывающий вход, он огляделся. В главной части палатки, предназначенной для мужчин, их и не было — ушли работать, строить и таскать тяжести.       Справа в той же разделённой на три части палатке был ещё один вход, вёл он в часть для детей.       Так же решительно он отодвинул и эту тряпку, цепким взглядом осматривая сидящих на земле детей, не так уж и сложно было среди этих темноволосых макушкек найти одну белую. Лекарь опустил глаза, встретившись с не менее цепким серым взглядом раба, он будто знал, зачем явился мужчина, и только ждал, пока тот покажет ему путь обратно.       — Ты, — обратился он к Кену, — за мной.       Лекарь терпеливо ждал, пока мальчик подойдёт к нему и с удивлением для себя заметил, что сидящие на его пути мальчишки тут же отползали в сторону, стоило беловолосому подойти поближе.       Насколько знал мужчина, у рабов есть что-то вроде иерархии, то есть главному среди детей доставалось всё лучшее, а именно — тёплое меховое одеяло. Снова оглянувшись лекарь понял, что как раз на этом самом одеяле и сидел Кен.       Погрузившись в свои размышления он не сразу заметил, что мальчик стоит сбоку от него, выжидающе разглядывая. Резко развернувшись на носках мужчина зашагал прочь от загона, не оборачиваясь, чтобы посмотреть не отстаёт ли раб.       Несколькими часами ранее       Кен разлепил веки, почувствовав удар в живот, как укус комара — не болезненный, но ощутимый.       Перед собой он увидел две босые ноги, которые для большей уверенности пнула его в живот ещё раз. Мальчик повернул голову, намереваясь разглядеть обидчика, но лицо скрывала рука с растопыренными пальцами, которая приближалась к нему и, схватив за воротник, резко дёрнула, поставив на ноги.       — Парень, ты новенький здесь или как? — над полугулем возвышается худой парень лет четырнадцати с тёмными сальными волосами и застывшем на лице выражением брезгливости. — Не думай, что если ты раб самого принца, то тебе всё дозволено!       Кен откровенно не понимал, что нужно этому парню, которому полугуль был по грудь, но и без объяснений он оставаться не собирался. Его сон безнадёжно испорчен.       — Объясни-ка мне, почему ты меня разбудил?       — Не задирай нос, мелочь, — паренёк сморщил нос, от чего его исполосованное мелкими шрамами лицо стало ещё неприятней на вид. — Здесь главный я! И я честно заслужил лучшее место для сна!       — Лучшее место для сна? — Кен повернул голову и посмотрел через плечо на меховое одеяло. — Теперь ясно, почему мне так хорошо спалось.       — Именно так. И на первый раз я тебя прощаю, так что иди про…       — Тогда с этого момента я буду спать здесь, — безразлично ответил Кен.       — Чего?! Да ты оборзел, мелочь! Это место достается самому сильному, и это я! — гордо воскликнул парень.       — Конечно, ты ведь самый старший здесь. Велика честь побить малолеток, — таким же холодным тоном ответил на его восклицания полугуль, успев оглядеть оставшихся мальчишек, что тихо, казалось, даже не дыша, сидели в сторонке на безопасном расстоянии.       — Ах ты!.. Ай! — как говорят? Правда глаза колит? Выражение явно про этого парня, только у него не глаза кололи, а хрустели кости на запястье. — Ты… Идиот, отпусти руку, как я работать буду, если ты её сломаешь?!       — Твоё место мне не нужно, пока что. Я буду спать на этом одеяле каждый раз, как меня будут отправлять сюда, тебе ясно?       — Да-да, только отпусти уже, — промямлил раб.       Кен отпустил руку и парень упал назад, настороженно глядя на него и отойдя к другому концу палатки. ***       Лекарь привёл Кена к знакомой белой двери. Все, ну, или почти все двери во дворце были белыми, но узор на них был разный — от простых прямоугольников и до ветвистых узоров. Это были двери, что вели в покои членов королевской семьи.       Тяжёлые двери отворились. В бордовой кровати сидел Аято, свесив ноги на краю, и вцепился обиженным взглядом Кену в лицо, намереваясь прожить в нём дыру.       — Зачем ты позволил им тебя увести? — стоило только двери закрыться, принц ловко спрыгнул с кровати, взглядом подзывая к себе полугуля. Надо идти.       Кен остановился в полуметре от Аято и только тогда ответил:       — Хозяин, это был приказ короля, если бы я ослушался, меня могли бы отправить обратно в деревню.       — Не говори ерунды, я не позволю им этого сделать, но даже если у них получиться это сделать, способ тебя вернуть я найду в любом случае, — уверенно, как будто говорил неопровержимые истину. — Не стоит забивать голову глупостями, Кен.       От того, как Аято произнёс его имя по позвоночнику пробежала толпа мурашек. Ведь раньше он то и дело называл его повязкой или одноглазый, но этот приятный для Кена момент прервал стук распахнутой настежь двери. На пороге появилась девушка.       — Придворная дама Элен, как вы смеете врываться в мои покои?! — возмущался Аято, в то время как парень повернул голову, устремляя свой взор на блондинку.       Тем, что он увидел была быстро приближающаяся к нему фигура и бледная ладошка, занесённая над головой. Шлепок. Пощёчина. Как по-женски. Полугуль отшатнулся, но не упал. Элен встала между Кеном и ошарашенным Аято.       — Не подходи к принцу, чудовище! — выкрикнула запыхавшаяся девушка.