Раб полугуль в мире людей.

      — Госпожа, а я и не знал, что вы умеете управлять повозкой, — тишина этой «прогулки», молчаливость «извозчика» наскучали, и теперь уже не важно с кем, но разбавить тишину разговором, хоть каким, очень хотелось.       А «госпожа» молчала и разговаривать со своим пассажиром уж очень не хотела, а может, это вовсе и не госпожа?       — Господин, а, господин? — притворно-изумлённым тоном звал Кен, лёжа на спине на мягкой обивке пассажирского места повозки. Заложив руки за голову, он поднял ногу вверх, с секунду разглядывая контраст чёрного длинного носка со своей бледной кожей и ударил ей по стенке деревянной повозки, рядом с окном, по другую сторону которого сидел безмолвный извозчик.       — Ну и что тебе от меня нужно, мальчишка?! — собеседник развернулся к окну, попутно снимая капюшон плаща, на плечо упала пушистая длинная коса и опасно блеснули голубые глаза.       — О! Значит не господин! Я уж было подумал, что ошибся повозкой, — мальчик убрал руки из-под головы и одним рывком сел на сиденье, а позже примостился напротив окна, уперевшись коленками в обивку, заглядывая в глаза собеседнице. — Слуша-а-а-а-ай…       — Тц, чего тебе? И чего это ты так на меня уставился?       — Мне скучно… — промямлил парень, высовываясь из маленького окошка.       Придворная дама всматривалась в его выражение лица с нотками непонимания во взгляде и стремительно отвернулась.       — Всё-таки ты ещё ребёнок, — скорее всего она говорила это себе, но так получилось, что произнесла она это в слух, пусть и шепотом, но Кен её услышал.       «Ребёнок, да? — парень улёгся обратно на сиденье и сверлил взглядом потолок повозки. — Хах, может, это сказывается то, что в прошлой жизни я был послушным и никогда не возникающим ребёнком… Кстати, а почему бы не наверстать упущенное? Элен, ты мне не очень нравишься, к тому же я всё ещё зол из-за той пощёчины и мне тебя откровенно жаль, ведь тебе поручили приглядывать за мной».       Губы растянулись в хищной улыбке, а глаза засверкали в предвкушении. Почему бы и нет? За столько лет он наконец-то сможет побыть нормальным ребёнком… ***       — Добро пожаловать, госпожа, — вышедший (бежавший) им навстречу мужчина кидал взгляд то на Элен, то на Кена. Парня аж передёрнуло в душе — по мужчине видно, что он даже не знает такого слова как «спорт»… Ну ладно, может, и нет здесь такого слова, но чувство такое, что он впервые встал с постели, один обвисший живот чего стоит! — Моё имя Генрих. Генрих Блефих. Я заведую этими шахтами, а это, как я понимаю, личный раб принца и новый рабочий?       Генрих сузил и без того узкие глаза, неприятно улыбаясь, но уголки губ утонули в толстых щеках.       — Правильно, Кен Калиф, — девушка мягко положила ладонь на лопатку парня, подталкивая, — на протяжении этих двух дней он будет работать здесь, на рудниках, но мне поручено приглядывать за ним. Прошу, покажите мне комнату, где я могу расположиться.       — А… Ага, погодите секундочку! — по выражению лица мужчины явно читалось непонимание: он-то не знал, что кроме нового рабочего придётся принимать у себя девушку из королевского дворца. — Эй! Вы! Подготовте комнату для юной леди! — крикнул он каким-то тощим парням, что ходили у самого рудника и позже окликнул других: — А вы принимайте нового рабочего!       Двое крепких полураздетых мужчин повели Кена ко входу пещеры.       — Парень, а не слишком ли ты молод для работы на рудниках? — двое шли по разные стороны от мальчика — один слева, другой справа.       — Разве в шахтах нет детей моего возраста? — полугуль уже задумывался, как будет добывать еду, а когда мужчины только подошли к нему и вовсе не смотрел на них, идя будто в забвении.       — Это правда, но такой раб как ты, из королевского дворца, слишком изнежен для тяжёлой работы, — их было двое, но пока говорил один и тот же, будто второго тут и нет, или же он немой.       — Не волнуйтесь за меня, я справлюсь с работой, не хрустальный, — сам того не замечая, он сказал что-то, что рассмешило его собеседника, и даже с другой стороны послышался смешок.       — Ладно-ладно, тебя не стоит недооценивать, опасный малый, — «опасный малый» развернул голову в сторону хохотавшего, так и замерев на месте. — Но в любом случае, если что-то случится — обращайся к нам, — он положил руку на беловолосую макушку и потрепал волосы, заставляя невольно наклонять голову вперёд-назад. — Кстати, меня зовут Ута, а это Реджи.       Да, это был именно Ута, странный парень из его прошлой жизни, весь в татуировках и пирсинге, но в той жизни он не мог сказать сколько тому было лет. А сейчас он и Реджи выглядят на восемнадцать-девятнадцать. Реджи — всё такой же крепкий парень с хмурым лицом, а Ута… Да его вообще не узнать! Он вообще не похож на себя из его прошлой жизни! Без пирсинга и татуировок, с нормальными глазами, не выбритой половиной головы и вообще добродушный улыбкой на лице… С прошлой загадочной личностью и не сравнить. К тому же, у каждого было по повязке на левой руке.       — Реджи у нас громила, кого угодно запугает до усрачки, — большим пальцем через плечо он показал на сероволосого мужчину, который даже не изменился в лице. — Ты, если что, его зови, и любой в этой шахте сразу же дряпнет.       Только что-то хотел Кен ответить своим новоиспеченным защитникам как тут же раздался окрик.       — О! Это знак к концу перерыва! Детей твоего возраста не заставляют дробить стены — вам нужно только камни таскать. Небольшие. Идём. ***       — Огого~! А ты и правда не кисельная барышня! — приставляя козырёк руки ко лбу и нагнувшись поближе, Ута кричал на всю шахту.       А смотрел он на Кена, держащего в руках сразу три камня приличного размера друг на друге.       — Вот только смотри, чтобы руки не отвалились, — подошедший со спины Реджи легко поднял одной рукой верхний камень.       — И лучше не перенапрягайся. Одного-двух камней будет достаточно. Устанешь быстро, — второй камень подхватил Ута.       — Он прав, парень, не делай больше, чем от тебя требуется, а то подозрительно как-то, — оба, водрузив на плечи булыжники, отошли к вогонкам с кучками камней, а по пути от них отходили дети, которые, собственно, и должны были носить камни, что откалывали от стен взрослые.       Пока Кен стоял неподвижно, Ута и Реджи, под окрики стражников, вернулись к своей работе, а полугуль, опомнившись, отнёс оставшийся камень к вагонеткам. И к тому же, при этом отчётливо распознавал на себе уважительные взгляды других детей.       Оказывается, что этих двоих уважают даже более старшие рабочие, только непонятно почему, и теперь только и говорили о том, что «два пса опекают раба принца». Вот никто и не рисковал подходить к Кену.       А вот месть шла полным ходом: Кен устроил всё так, что стена пещеры обвалилась, ограждая его от остальных рабочих, а позже просил рабочих привести Элен, ибо «мне страшно без неё», и бедной девушке приходилось на коне добираться к рудникам, ведь её поселили в имении на другом конце леса, что служил некой оградой, а к тому времени, как она приезжала, парень уже выбирался сам, без чьей-либо помощи.       Эта месть была первой, совершена она была на утро после поездки, а была и вторая — поздно ночью. Он «потерялся» в лесу и естественно об этом сообщили девушке, она вместе со стражниками и с факелами в руках искала его пол ночи, а когда нашли «бедного и запуганного ребёнка», отвезли его переночевать в имение. На утро он снова вернулся на рудники.       Прямо сейчас был полдень. Обед. В пещере. Жаль, что не на свежем воздухе, там больше мест, где можно спрятаться, а сейчас он сидел за каменной глыбой, не желая, чтобы его вообще кто-то видел, как будто его и нет вовсе. Но желанию сбыться не удалось — его нашёл Ута.       — Эй, опасный малый, есть не хочется? — держа в одной руке тарелку супа, а в другой — ломтик хлеба, парень сел по правую руку возле Кена.       — Нет, не особо, — от человеческой еды никакого прока, но при этом полугуль позволил себе заглянуть в чашку с супом Уты. Жидкий бульон, два плавающих на поверхности куска картошки и, вроде, морковка.       — Не будешь есть — не сможешь работать, — тёмноволосый откусил половину куска хлеба и залпом опустошил половину тарелки. — Ты же и вчера ничего не ел, воздухом питаешься, что ли?       — Нет, я ел в имении так, что не голоден, — это, конечно, была наглая ложь, но…       — Ел в имении?! — Ута сразу же вскинулся, разглядывая парня с блеском в глазах. — Эх, там еда наверняка вкуснее, чем тут.       — На вас ведь нет ошейника, так почему бы вам не сбежать?       Лицо парня как-то помрачнело, и он начал развязывать повязку на левой руке. Под повязкой оказалось клеймо. Треугольник с дугой на каждой стороне и точкой посередине.       — Не каждому кошелёк позволяет купить ошейник, поэтому идут лёгким путём — нагревают железки и прикладывают к коже, — потихоньку, с осторожностью, он начал снова накладывать повязку обратно. — А ты у нас везунчик — к принцу попал.       — Да, вы правы, мне очень повезло, — полугуль обнял руками ноги, устроив подбородок на коленях, вспоминал время, проведённое с Аято… Всего несколько дней, но и они были лучшими в его жизни… Даже в прошлой. — Разве вам никогда не хотелось сбежать?       — Каждому рабу хоть один раз, да хотелось сбежать, и хотя бы один раз он пробовал. — Ута же наоборот — вытянул ноги, опёрся ладонями о землю и вскинул голову навстречу каменному потолку, задумавшись о чём-то своём.       — Вы тоже пробовали?       — А как же иначе, но меня быстро выследили, поймали и долго били кнутом в наказание, — прикрыв глаза, он тяжело поднялся с места. — Но будь я на твоём месте — ни за что бы не сбежал. Давай, поднимайся. Тебе ведь уезжать завтра? Нам осталось не так долго болтать, вперёд!       «Эх, поскорей бы этот день прошёл — так хочется вернуться».