Раб полугуль в мире людей.

      Приступ кашля исчерпал себя вот уже несколько минут назад, и тишину помещения больше ничего не нарушало, разве что дыхание двух подростков, сидящих друг напротив друга.       Желание прервать тишину грызло их изнутри, но оба ждали, пока заговорит другой. Белые потолки, хоть и были высоки, сейчас давили не хуже стен деревянного ящика метр на метр.       — Долго ещё будешь разглядывать меня? — заговорил первым Нишики, заметив гуляющий по нему взгляд незнакомца.       Тот переместился, заглядывая ему в глаза, словно в зеркало, и дальше в самые мысли. Нишики узнал беловолосого — будто такого вообще можно забыть — с поляны посреди леса, когда его с сестрой чуть не продали в рабство и он был готов поспорить, что парень сейчас пытается понять: узнал или не узнал?       — Вовсе нет, — ответил он. — Я хочу знать, где мы, но думаю, что ты тоже не знаешь.       — Есть такое.       Снова молчание.       — Предлагаю искать выход вместе, — невозмутимо сказал парень.       —…Ты серьезно?       — Почему я должен быть несерьёзен? — по птичьи склонил он голову к плечу, Нишики показалось, что на его лице появилась тень улыбки.       — Ну нет, ты идиот или как? Я же о тебе знать ничего не знаю, если не считать того, что ты без отвращения можешь надеть одежду покойника. Да и про меня то же самое сказать можно — я могу тебя ножом в спину ударить, рука не дрогнет.       — Хочешь сказать, пойдёшь на поиски в одиночку? — во время слов Нишики голова Кена вернулась в нормальное положение. — Не возражаю, можешь идти на все четыре стороны, мне просто показалось, что вместе безопасней.       — То есть ты говоришь, что я не смогу выбраться отсюда без твоей помощи? — чуть оскалился подросток.       Когда собеседник отвёл взгляд в сторону, тем самым будто говоря: «не хочу тебя огорчать, но так и будет», Нишио вскочил на ноги. Даже в свои девятнадцать лет он был вспыльчив и упрям до невозможности, об этом ему напоминали все, кому не лень: сестра, Элен, дети из приюта.       — Я и без тебя справлюсь! — и ушёл к той двери, из которой вышел, исчезая за ней.       Кен остался один в огромном зале. Прошла секунда, две и он стал поддаваться беспокойству — он же оставил Аято одного, пусть и с Утой и Реджи, но всё-таки…       Беспокойство, правда, выражалось у него не как у человека обыкновенного, а с симптомами ломки психопата: тело сотрясала дражь, голова закинута назад и губы растянуты в улыбке «до ушей», откуда-то из глубин горла рвался наружу хохот.       В таком состоянии он не мог здраво мыслить, если бы мог, то уже давно бы пошёл к той двери, из которой вышел.       Приступ прекратился в тот же момент, когда прервалась тишина. По комнате пролетело эхо ударившейся о стену двери. За спиной, по ту сторону огромного колодца в проёме двери появился Нишики. Он оглядывался по сторонам и, заметив Кена, помрачнел.       Стараясь не заглядывать ему в глаза, подросток обогнул яму и встал напротив сидящего на мраморном полу парня.       — Ладно… Раз такое дело, давай искать выход вместе, — себе под нос пробурчал Нишики, сложив руки на груди.       Кен с улыбкой, не слетевшей с губ после прерванной ломки, встал на ноги, осмотрелся вокруг, остановив взгляд на подвешенных над потолком украшениях.       — Что это там такое?       Нишио последовал за взглядом гуля и пожал плечами:       — Самому бы знать: вижу, что там браслеты да подвески, но отсюда разглядеть не могу, — упёр он руки в бока.       Беловолосый пригляделся получше, благо, особенности организма гуля позволяли.       — У браслетов серебряный обруч, точно не знаю, но во всяком случае серый, и по камню разного цвета на каждом. У подвесок тоже камни разные и материал какой-то красный. Не могу понять, что это.       — Ну и не надо! — возразил подросток, ему совершенно не были интересны те безделушки. Ну, висят, так и пусть висят дальше. — Чем нам это поможет? Только время зря тратим, — и совсем тихо прошептал скорее для себя, чем для них обоих: — Надо возвращаться.       Кен же решил делать вид, что не заметил последних слов, тем более, что был с ними полностью солидарен: ему тоже нужно поскорее вернуться. ***       — Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! — в приступе злости, перемешанной с отчаянием, Нишики бил по двери, чем придётся: кулаками, ногами, коленями, ударил бы даже рядом стоящей вазой, если бы та не была намертво соединена с полом. — Почему?! Мы проверили уже все двери, но ни одна, НИ ОДНА, мать твою, не вывела нас наружу! Эти белые стены уже сводят меня сума! — подросток снова задёргал за дверную ручку, но массивная дверь не поддалась.       Когда после проверки всех дверей они решили пройти по второму кругу — вдруг что-то упустили — дверь, которая оказалась ближе всех, не открывалась, сколько бы они ни дёргали за ручку. То же случилось и с другими дверями — ни одна не открылась снова.       Нишио сполз на пол, прекращая проклинать всё вокруг.       — А ты такой спокойный, — сжимая лежащие на двери кулаки шептал подросток, но в той тишине можно было подумать, что он кричит, впуская в голос нотки злости, и поворачивается к стоящему за спиной Кену. — Будто тебе наплевать, что с нами стане!..       Он не успел договорить — прямо напротив его лица беловолосый ударил ногой по мраморной поверхности двери. Раздался ужасный треск, и из-под его ноги в разные стороны поползли трещины, но сразу же исчезли, как и не было.       Вслед за ногой последовал удар рукой, но и теперь трещины аккуратно затянулись.       Полугуль чередовал удары руками так, что их не было видно, изредка ударяя коленом. Всё вокруг — кроме препятствующей ему двери — исчезло для него, как и замеревший на полу Нишики.       Кажется, Кен говорил что-то, но и сам не мог понять — что? Не замечал, что потуги его не приносят результата — нет ничего, кроме куинки-стали и кагуне — что могло бы выдержать удар гуля, так он считал до сего момента.       Пару мгновений он стоял, опираясь руками о колени, упорно не замечая отползающего от него Нишики.       Дверь отражала блики глядящего на них из огромного — от потолка до пола — окна, хотя в окнах коридора над землёй висел диск луны, и не было на мраморном материале ни трещины, ни вмятины.       Прикусив нижнюю губу, беловолосый обеими руками припал к мрамору, по его поверхности снова пошли трещины, образуя паутину на всю площадь двери и в обратную сторону — от концов к месту удара — начали зарастать.       —…Блять… — Кен упал на колени, прижимаясь лбом к холодному материалу.       Странно, что он так долго пытался отрицать, не хотел принимать. Давно ли он позволял эмоциям вот так взять над собой верх? Давно ли сходил с ума от одной мысли, что больше не увидит кого-то? А было ли так когда-то?       «Что ты делаешь со мной? Мой «хозяин» ребёнок, рядом с которым я провёл больше времени, чем с кем-либо ещё, мой…».       Туманная дымка поддёрнулась в его сознании, рассеялась открывая ему надпись чёрного по белому — смысл жизни.       Аято, мальчишка со скверным характером, совершенно не принимающий существование Кена, пытающийся избегать его всеми способами. Но при этом… Гуль не может представить, чтобы этот мальчишка когда-то покинул его.       — Кто ты такой? — раздался голос извне.       Беловолосого передёрнуло от неожиданности. Нишики пытался придать взгляду решительности, притом, что уже отполз на три метра от полугуля.       Мозг судорожно начал подбирать варианты ответа, но пока только обвинял Кена в легкомыслии.       «Чёрт, нужно было держать себя в руках, хотя, что ты сейчас изменишь? Как теперь объясняться, чтобы не выглядеть подозрительно? Или просто убить его прямо сейчас?.. Нет, не вариант. Что же, что же… Точно!».       — А ты хочешь знать? — с самым неодобрительным тоном Кен, прищурившись, посмотрел на ровесника.       Тот дёрнулся, будто хотел отползти ещё дальше, но всё-таки нахмурился и решительно кивнул.       Полугуль притворно страдальчески втянул воздух и уткнулся лбом в колени, обхваченные его же руками.       — Ты же знаешь про Общину Лекарей, да? Хотя, глупый вопрос, — одёрнул сам себя блондин, — кто их не знает.       — Верно говоришь, — откликнулся собеседник, и в виду того, что Кен не видел его, он отчётливо услышал промелькнувшую в его голосе злость.       Отлично. Это может сыграть ему на руку. Пусть он и не знает, чем вызвана эта злость, но пусть будет катализатором, хоть это и бесчестно… Нет, это холодный расчёт.       — Я оттуда. — просто сказал Кен, телом чувствуя обращённый на него недоумевающий взгляд. — Лекари пытались создать идеальное оружие для победы в назревающей войне и итогом стал я — один из первых, неудачный образец. Гуль повернулся к подростку, всеми силами стараясь сыграть роль углубившегося в ужасные воспоминания детства. У того в глазах застыло выражение недоверия, которое с лица Кена перескочили на мраморную дверь, недавно ставшую, так сказать, грушей для вымещения злости. — Они думали, что я кем был тем и остался и с этой мыслью подарили меня, с этой экзотической внешностью, которую получил во время экспериментов, — в доказательство он сжал между пальцами прядь отросших седых волос, — и подарили наследнику. Нишики в ответ презрительно фыркнул. — Наверняка приказ короля, никого не жалеют ради победы. — и, явно понявший, что неправильно сформулировал сказанное, поторопился исправиться. — Нет, конечно, победа нам нужна, но не использовать же детей! В этом всё это дворянство. Вроде бы парень немного расслабился — насколько это было возможно рядом с таким существом как Кен — и немного проникся к нему доверием, неизвестно, что он там пережил в прошлом, а блондин уже мысленно раскаивался перед Королём — хороший же человек. — Десять лет назад, когда по стране и среди дворянства прокатилась волна недовольства я сбежал, прихватив с собой брата. — на этих словах Нишио покосился на него с пониманием. Откинув голову назад он крепко задумался, причин не верить он не видел — сам прекрасно знает на что способны лекари Общины и всё накопившееся требовало вырваться наружу и он всё же, запинаясь и проглатывая слова, рассказал про ситуацию со своей сестрой. Кен не прогадал, у Нишики была сестра, но он никак не ожидал, что у той окажется рак мозга, а судя по симптомам это был он. Слушая рассказ и видя проступившие на глазах подростка слёзы парень невольно посочувствовал... Но не настолько, чтобы не наловить на жалость. — Извини, что напугал вот таким вот нервным срывом — у меня это часто случается в последнее время, возможно, на нервной почве. Тут вот в чём дело — мы не братья. — поняв, что Нишики заинтересован и удивлён, Кен продолжил. — В Общине он был самым младшим, да и к тому же до ужаса пугливым — в то время как многие, в том числе и я, можно сказать, привыкли ко всему, а другая половина посходила с ума, он оставался наивным и пугливым ребёнком, до которого никому не было дела, и я стал приглядывать за ним, — на ходу выдумывал он его с Аято легенду, ничуть не краснея, в отличии от Нишики, который был, мягко говоря возмущён, — а потом меня отправили во дворец и мы с ним больше не виделись, но когда произошла вся эта суматоха я вернулся в Общину чтобы забрать его, но... — голос Кена неподдельно дрогнул, вспоминая события десятилетней давности, хотя это всё равно было кстати, — он ничего не помнил: ни меня, ни Общину, ни эксперименты, которые там над нами проводили и что было к лучшему — я назвался его братом и мы спрятались в городе, но со временем он стал подозрительно к этому относиться — мы ведь совершенно не похожи, а потом и вовсе возненавидел. Под конец Кен снова уткнулся лбом в колено, приводя мысли в порядок и, к тому же лицо подозрительно пылало. Нишики хотел что-нибудь сказать, как-нибудь поддержать странного знакомого, но опыт утешения у него был связан с детьми, а не с ровесниками и он совершенно не знал, что говорить что бы подбодрить. — Ты...это...не расстраивайся. Думаю, у вас всё наладиться. Ну, всмысле, он же не идиот, вскоре образумиться, вы помиритесь и жизнь пойдёт своим чередом. Кен даже улыбнулся этой неуклюжей поддержкой, но зато она была искренней и его улыбка тоже была такой же. Он и не помнит когда в последний раз чувствовал себя так легко. Правда, идиллия была недолгой, улыбка с губ исчезла быстрее чем появилась. — У нас были такие... — излишне громко начал он, — кто страдали так же как и твоя сестра, — Нишики тут же непроизвольно вскинул голову в ожидании следующих слов собеседника, — но их сразу убивали. Ну вот и всё. Нишио физически почувствовал как натягивается и лопается словно струна последняя ниточка. Неужели его сестре суждено умереть? Как матери? Но он не сможет её убить, просто не сможет взять в руки нож. А если использовать яд? Но его познания в ядах ничтожно малы...это он высказал Кену и тот ответил: — Как-то на рынке в нашем городе я слышал о ядовитом растении, его ягоды могут убить взрослого человека за минуту. Скажи, у вас в окрестностях растёт акокантера? Слабое движение головы вверх вниз, означающее положительный ответ Нишики проделал без задней мысли. Да, оно росло в лесу неподалёку и его нетрудно достать...подросток прислушивался к себе — сможет ли он? Лучше ведь чтобы она умерла без мучений, правда же? И опять он сказал это вслух. — Думаю, что с твоя старшая сестра не будет на тебя в обиде, напротив, она ведь уже просила тебя об этом, да? — Нишики всматривался в глаза Кена с некоторым удивлением. — Другие тоже просили о том же, говоря, что эта боль невыносима. — Да. Спасибо. Кен решает не продолжать этот разговор и какое-то время царит тишина. Но, проматывая в голове недавний разговор, он решает кое-что проверить. Прощупать почву, так сказать: — Как ты думаешь, эксперименты в Общине Лекарей проводились с одобрения Короля? — Как же иначе, — отозвался Нишики, подперев рукой подбородок, — сомневаюсь, что у Короля не было доверенных людей, которые не прознали бы про эту ситуацию. Гуль посмотрел в потолок, отвратно белый словно в больнице или той же психушке и снова спросил, в который раз извиняясь перед Аратой: — Скажи, что ты думаешь о нынешней власти? — Не понял? — Ну, ты видишь недостатки во всём этом? — заметив помрачневший взгляд подростка Кен уточнил: — Не за эти десять лет, а до этого. Тогда ведь всё было по другому. Король справедливо правил страной, никаких проблем у населения — у каждого своё занятие и хорошая прибыль, а запросы жителей выполнялись по мере возможностей. — Да, — отозвался парень, — тогда всё было намного лучше чем сейчас, но не всем. Моя мать болела той же болезнью, что и сестра — отец хотел продать её Общине Лекарей, а когда она умерла женился снова и продал нас в рабство... — одноглазый увидел как сжимаются кулаки Нишио, — гадство! Какой бы Король не сидел на троне ни один и не пытался отменить рабство! Очевидно было, что время когда правителя погладить власть придёт скоро и незамедлительно! — А если бы на трон сел тот, кто ненавидит закон о работорговле? — после этих слов Кен всматривался во взгляд собеседника, который будто с насмешкой вопрошал: "Разве такое возможно?". — Я не смог бы сбежать сам, мне помог наследный принц, он всегда говорил, что ненавидит смотреть на то как мучаются рабы ведь они тоже люди. — Ага, он был настолько добр к тебе, что даже не снял ошейник. Ты уверен, что из того ребёнка не выросло что-то жестокое, а? — с издёвкой спросил парень, с такой уверенностью будто его слова — неоспоримая истина. — Этот ошейник на меня надел Король: принц бы всё равно не смог его снять. — пошёл на ложь гуль, чтобы не пришлось оправдывать Аято. — Но да, ты прав — я не знаю, какой он сейчас... А если бы он занял трон, как ему и полагается, то что тогда? Если бы он издал указ об отмене работорговли, то ты бы поддержал такого Короля? Проникаясь вопросом Кена, подросток задумался, сомнения так и мелькали в выражении его лица, но долго раздумывать он не стал: — Конечно, более того, мне пришлось бы выбирать между своей жизнью и его — я бы выбрал второе. Если бы такой Король правил нашей страной, то не сомневаюсь — он был бы тем, кого нельзя позволить убить. Кен улыбнулся, довольно искренне, когда Аято станет Королём, то явно будет любим простым народом, а про дворян то же самое сказать трудно. Парень откинулся на мраморную дверь как на спинку стула, но явно не ожидал, что дверь откроется и он упадёт в темноту, как в глубокую яму. А между тем ошарашенный Нишики будет разглядывать тьму, в которую провалился блондин. Парень проверил все двери и, когда его попытки их открыть не увенчались успехом, сиганул вслед за Кеном, про себя думая, что это лучше, чем оставаться в окружении стен. Замок Верных Правителю, зал Змееносца — с постаментов пропали браслет с янтарём и тика* с обсидианом. *** Кена буквально выкинуло из ниоткуда, он упал с потолка в том же коридоре, по которому бродил до того как попал в...за́мок, наверное? И с чего бы это дверь открылась? Хотя, если он попал обратно, то это не так важно. Гуль вернулся по тем же коридорам, но по пути ему попались пара дыр в стене о которых не помнил, что насторожило, а в воздухе витал запах пороха. Кен вышел в освещённый светом луны, лившемся из дыры в потолке, зал. Возле стен сидели, прислонившись к ним, человек пятнадцать и над стоящим возле дальней стены столом склонились двое. — Что случилось? — один из них обернулся — это был Реджи. — На нас напали и захватили в плен большую половину наших людей. И знатно помяли стены нашего убежища, да оставшиеся ранены хоть и некоторые несерьёзно. — он обвёл взглядом присутствующих и Кен проследил за ним, но нигде не нашёл Аято. — А Аято? — С ним всё в порядке, он ранен, но не серьезно так что через день или два будет в порядке. — отозвался второй голос, девушка повернулась и пряди красных волос спали с плеча на спину. — Ута тоже попал в плен, да? — последовал кивок от Реджи. — Итори, нам стоит... — начал Кен, но красноволосая оборвала его. — Не "нам" ты и Аято к нам не как не относитель, вызволять наших соратников мы пойдём без вас. — И куда же, интересно, нам тогда идти? — чуть ухмыльнулся гуль, но потом продолжил более серьёзно. — Если не к вам, то больше некуда, нас теперь ищут солдаты, а если мы поселиться в каком-нибудь другом городе то это всё равно, что сказать: "вот мы! Хватайте и тащите"!...нет, так не пойдёт, куда вы туда и мы с Аято. Одноглазый спиной почувствовал прикованные к себе взгляды и замер в ожидании ответа Итори, как главаря мятежников. Та вздохнула обречённо и ответила со сквозящей в голосе усмешкой: — Хорошо, но только потом без жалоб. Но теперь серьёзно, ведь мы даже не знаем кто напал на нас.