Раб полугуль в мире людей.

— Ты уверен, что мы идём правильно? В который раз спрашивает Итори, когда они в очередной раз остановились на ночлег.  — Ты же сама доверила мне вас вести. Мы идём правильно, я чувствую. — Кен уже и сам начинает нервничать, разворачивая карту. — Мы взяли с собой раненных, и из-за этого идём медленнее, чем могли бы, королевская стража уже ушла на приличное расстояние, их запах потихоньку начинает исчезать, но возможно, я знаю, куда они идут. Итори и Реджи склонились над развёрнутой картой, наблюдая, как он обводит приграничную крепость граничащего с ними государства на востоке.  — Да, им больше некуда идти, на пути только небольшие города да деревни, но зачем им туда? Зачем их везут туда? — парень впервые видел женщину такой задумчивой и серьёзной, невольно подумал, что она очень похожа на какого-то военачальника или что-то вроде него.  — Тут много странного, но если будем ломать над этим голову, то ещё больше запутается. По моим расчётам, тренированные солдаты уже через три дня доберутся до крепости. — Реджи тоже не очень разговорчив или же больше говорит по делу, поэтому можно сказать, что всё не так просто, как думал поначалу Кен.  — А мы прошли лишь половину пути и доберёмся до крепости только через месяц. Я немного не рассчитал, сам бы мог добрался до них быстрее. Увлёкшись раздумьями и расчётами, Кен крупно вздрогнул, когда Итори не сильно шлёпнула его по руке.  — Ну, пойдёшь ты туда, и что дальше? Ты можешь поубивать там всех и вытащить наших, но давай обойдёмся без этого. Мы доберёмся до крепости и с твоей помощью их вытащим.  — Не лучше ли мне догнать их и переговорить с пленными? Если выйду утром, то уже к ночи доберусь и могу незаметно пробраться в лагерь, чтобы поговорить с Утой и остальными. Парню стало даже неловко с того как недоверчиво прищурилась женщина, всё ещё держа его за руку. По мере того, как лицо её приближалась, Кен наоборот удалялся. Тут лицо её вытянулось, и она удивлённо уставилась на него.  — Ты серьёзно можешь преодолеть путь, который у нас займёт месяц за день?  — Ну да, для меня это не сложно. Кажется, теперь они начали понимать, с кем или чем столкнулись, но Кена радовало, что пусть они и понимали это, во взгляде их была всё та же решимость и не доли страха. Вы когда-нибудь были знакомы с людьми, которые даже под угрозой своей жизни шли вперёд? Парень был настоящим счастливчиком, раз знал множество таких и в этой, и в прошлой жизни.  — Прости, что приходится нам помогать, — поначалу Кен даже не понял, что сказал Реджи, но когда понял, то улыбнулся, искренне, что не выходило у него сделать вот уже несколько недель к ряду.  — Это не так, если бы я сам не хотел этого, то не принимал бы участие. В глазах Реджи еле заметно промелькнуло облегчение. Кен порадовался этому, но вот Итори накинулась на него с объятиями, даже не скрывая своих эмоций.  — Фух, как гора с плеч! — вскрикнула она. — Что бы мы без тебя делали. Одноглазый соврёт, если скажет, что на душе у него чертовски тепло после таких слов. Ему лестно, что в нём нуждаются и он крепко обнимает повиснувшую на нём женщину.  — Я очень рад, что познакомился с вами. Сейчас даже и не представляю, как бы жил, не зная вас всех. Итори тоже в ответ обняла его сильнее, и коротко хихикнула:  — Реджи, айда к нам! Они оба одновременно взглянули на мужчину, и не увидели в его взгляде отказа, поэтому с готовностью раскинули руки в приглашении в круг. Реджи был на голову выше Кена, и на полторы — Итори. Полугуль чувствовал себя ребёнком рядом с ним, хотя и не считал себя маленьким в плане роста.  — Пора расходиться по палаткам, завтра в путь, — первой прервала молчание, как ни странно, Итори, и обратилась к Кену: — Ты позволишь нам проводить тебя утром или сбежишь сразу с рассветом?  — Уйду с первыми лучами, не буду будить вас так рано. Это последнее, что он сказал и, не прощаясь, они разошлись в разные концы лагеря. Была глубокая ночь, звёзды яркие, как множество маленьких огней. Кен давно уже заметил, что небо здесь гораздо красивее. Раньше он любил смотреть на звёзды с крыш высоток. Смотреть на них, прогуливаясь про улицам Токио совсем другое дело, там мешает освещение и не видно всей красоты. Так он шёл с поднятыми к небу глазами, и воспоминания о родном городе накатывали волной. Его жизнь была далеко не сахаром, даже близко не стояла, но он так отчаянно за неё цеплялся, что, оказывается, было бесполезным. Он всё равно помер. От рук людей, какая трагедия. Только нашёл друзей и вот так глупо умер. А вообще это странно. Здесь есть люди с теми же лицами и именами, что и в его мире, но культура, язык, вера — всё такое разное. Намешаны имена из разных народов. Например, продавца рыбы в городе звали Кан Ши Хён, хозяйку магазина Мария, её соседа она называла Саней… Похоже, одноглазый слишком засмотрелся на небо, раз запнулся об ящик и упал, не удержав равновесия, и так и остался там лежать, спиной чувствуя прохладную землю. Да, в последнее время он думает слишком много. Вчера он неожиданно подумал: а мог ли влюбиться в Аято из того времени? Крепко так задумался над этим, Итори не с первой и не с третьей попытки смогла до него достучаться. Итогом его раздумий стал краткий, но уверенный ответ — нет. Не смог бы. Сам не знает почему, но для него между этим и тем Аято есть различия, хоть он сам и не может объяснить, какие.  — Ты чего здесь разлёгся? — над ним склонился объект его размышлений, опираясь руками о колени. А вот, кстати, различие — тот Аято постоянно держал руки в карманах, и когда наклонялся — тоже.  — Смотрю на небо?  — И что там видишь?  — Звёзды.  — Оригинально, — усмехнулся парень, поднимая взгляд к небу.  — Твои вопросы тоже довольно оригинальные, — Кен только посмеялся, когда собеседник фыркнул в ответ на его заявление. — Хотел что-то спросить?  — С чего ты взял?  — Странно для тебя задавать такие глупые вопросы. Ты обычно так делаешь, когда не решаешь что-то спросить или сказать. Иногда полугуль сам удивлялся, как спокойно и тепло у него на душе становится от таких вот диалогов с Аято. Не один раз он пытался растянуть их, вытягивая из него всё новые и новые колкости.  — Поднимайся уже, не хватало ещё, чтобы заболел. Не прибавляй забот Реджи с Итори, — парень, на удивление Кена, ничего не сказал, а просто развернулся и приподнял полог палатки.  — Когда это ты стал рассуждать как взрослый? — деланно удивлённо воскликнул одноглазый, резко меняя положение из лежачего в сидящее.  — Идём! — говорит, и опускает полог. Донельзя довольный Кен следует за ним внутрь.  — Что у тебя там со лбом? — спрашивает уже в палатке, поджигая фитиль свечи. Горит она очень ярко. Кен забирает у него из рук спички, перекладывая в свой карман, при этом Аято смотрит на него раздражённо.  — Не знаю, проверь-ка, — говорит полугуль и снимает повязку по типу банданы с головы, — что там.  — Опять появилась, — выносит вердикт подросток, со свечёй в руках рассматривая метку на лбу Кена.  — Она то появляется, то исчезает, не могу понять, что это за штука.  — Где ты успел подхватить эту заразу?  — Ну, впервые я её заметил в тот день, когда мы отправились в путь. Хотя она могла появиться и раньше, но из-за моих отросших волос мог и не заметить, — ответил он, проводя по сетке пальцами, она немного выпирала и он отчётливо чувствовал каждый завиток.  — Ты себя нормально чувствуешь? Кен так и остолбенел. На пару секунд. А потом посмотрел на подростка с таким удивлением в глазах, что тот невольно дёрнулся.  — Ты волнуешься обо мне? — губы одноглазого растянулись в широкой и так и лучащейся счастьем улыбке. Аято опомнился, и начал оправдываться, сыпя колкими оскорблениями больше обычного, но Кен как-то не особо его слушал. Когда подросток спустя минут десять успокоился, а Кен вдоволь поспорил с ним, они легли спать. Причём Аято ещё долго ворочался.

***

Первыми лучами, как и собирался. Кен выдвинулся в путь, радуясь, что наконец-то может размяться. По пути он начал замечать некоторые странности: чем дальше он продвигался, тем больше на его пути встречалось животных и тем выше, массивнее становились деревья. Теперь он спокойно мог прыгать по их веткам в ста пятидесяти метрах от земли. Сколько там было самое высокое дерево на Земле? Что пятнадцать метров? Как и думал, он добрался до лагеря королевской стражи к наступлению темноты, но сейчас ещё не время. Так что он устроился на ветке одного из деревьев и ждал, пока ночь не вступит в свои права. Около четырёх часов ночи даже часовые поддались путам сна, и лагерь погрузился в тишину. Теперь Кен свободно мог передвигаться между палаток, бесшумно, чтобы не разбудить кого-нибудь ненароком. Он вышел на круглое, образованное палатками пространство, где стояли глухие повозки с заколоченными гвоздями дверьми и зарешеченными оконцами. К одной из них и подошёл полугуль, спрашивая:  — Где Ута? — заглянув в неё, он различил в ней десять человек, вплотную сидящих к друг другу, так, что даже ноги вытянуть не могли. В ответ ему тишина, только один поднял голову и, видимо, узнал Кена.  — Откуда ты здесь? — спросил человек, — к сожалению, парень не помнит его имя — с хрипом в голосе.  — Отправился вслед за вами, сразу же, как вас схватили, — небольшая ложь никогда не вредила. — Вы в порядке?  — Лучше, чем могло было быть.  — Не волнуйтесь, другие уже в пути. Если верить тому, что нам известно, то вы прибудете к месту назначения через три дня. Итори придёт за вами через месяц.  — Им вообще не следовало идти за нами, — в знак согласия все одобрительно зашептались, Кен, конечно, почувствовал облегчение от того, что лужи не негодуют, — лучше бы лечили раненых.  — Итори знала, что вы так скажите. Похоже, она прекрасно знает характер своих людей.  — Естественно, иначе она не была бы нашим лидером. Одноглазый усмехнулся, не каждый день встретишь таких людей, которые за своих и в огонь, и в воду.  — Но всё-таки мы рады, что сможем выйти так скоро. В этих повозках не то что встать, руками пошевелить трудно.  — Понимаю вас, скоро всё закончится. С вами всё будет хорошо, я не могу сказать, что будет там, в конце пути, но уверен, что хорошего приёма вам не окажут.  — Мы похожи на тех, кто расколется под пытками? — к удивлению Кена, он слышит смешки всех, кто находится в повозке.  — Нет, не похожи, — отвечает он.  — Ну вот и отлично. Мы не знаем, в какой точно повозке Ута, тебе придётся заглянуть во все.  — Хорошо, держитесь, всё будет хорошо.  — Даже не сомневаемся. Здесь было шесть повозок. Это Кен увидел ещё с того дерева. Он заглядывал в каждую и, по закону подлости, Ута оказался в последней.  — Ты откуда здесь? — удивлённо подскочил тот, стоило одноглазому показаться между решёток окошка.  — Пришёл узнать, всё ли с вами в порядке, — ответил он, замечая, что в этой повозке всего четыре человека, включая Уту.  — Тебя отправила Итори?  — Я сам предложил эту идею. Что более важно — всё в порядке? С вами всё хорошо? — обратился он ко всем, кто был с брюнетом, те тут же кивнули, во все глаза смотря на этого человека с белой шевелюрой.  — А видно, что мы все здесь бедные, разбитые и несчастные? — улыбнулся, показывая белоснежные зубы тот. Кен никак не мог понять, почему он улыбается в подобной ситуации.  — То же самое мне говорили все остальные, — отвечал Кен, поддаваясь, кажется, настроению парня.  — Вот видишь, мы самая сплочённая группа разбойников, — посмеивается он, и с ним остальные трое. Кен тоже.  — Скорее самая отчаянная. И вообще, сплочённые разбойники? Какое-то непривычное сочитание слов.  — Ты прав, но согласись — это так. Ута действовал на полугуля как успокоительное, опасное успокоительное, так можно и забыть, что он вообще-то посреди лагеря агрессивно настроенных к чужакам солдатов.  — Скоро за вами придут, но боюсь, это может затянуться на месяц, — попытался вернуться к серьёзным вещам Кен, но получилось из рук вон плохо.  — Приятно знать, но я не вижу причин торопиться, — всё ещё улыбается, — мы выдержим пытки.  — Почему именно пытки? Во всех повозках, к которым я подходил, говорили одно и то же, — Кен, конечно, знает ответ, но всё равно спрашивает, чтобы просто услышать ответ.  — Потому что без них никогда не обходится, мы же разбойники. Но ты не волнуйся, и другим передай, чтобы не волновались. А теперь иди, пока не заметил тебя кто, — мужчина просунул руку сквозь решётку и потрепал одноглазого по голове, — мне совестно будет, если кто-то попытается тебя поймать. И просто по этому «попытается» Кен понимает — он знает. Знает, что он не просто человек. Парень прощается, напоследок заверяя, что всё будет хорошо. Говорит, куда их везут и как скоро они прибудут.

***

Дорога обратно заняла у него куда меньше времени, возможно, это из-за того, что он хотел побыстрее обрадовать Реджи и Итори. Хотя Итори наверняка смешно-высокомерно скажет, что так и думала, и что всё это — бесполезная затея. Какого же было его удивление, когда приближаясь к лагерю, он почувствовал знакомый запах и прибавил ходу, останавливаясь только у входа. И бежал уже на человеческой скорости, чтобы не вызывать подозрений. Он врывается на поляну, ограждённую палатками, где столпились люди и, извиняясь, проталкивается сквозь них. Вырываясь из толпы, он тут же приковывает к себе внимание Итори, Реджи, а так же Аято, который придавил своим весом Нишики.  — Нишики? — пусть он и знал, что увидит его здесь в тот самый момент, когда почуял его запах, но не удивиться просто не мог. И, похоже, Нишио тоже. Какими же ошалевшими глазами он на него уставился. Дышал прерывисто, видимо, пытался сопротивляться, пока его не зажали.  — Кен? Бесценней всего была реакция друзей, переводящих взгляд с Кена на Нишики и обратно, в полном непонимании ситуации.  — Вы знакомы? — в воцарившейся тишине спрашивает Итори, и получает в ответ кивок.  — Аято, слезь с него, — говорит Кен, подросток сначала в непонимании уставился на него, но всё-таки послушался. Нишики спешно поднимается, не отрывая взгляда от одноглазого, а тот на эмоциях бросается ему на шею. По какой причине — не понимает, наверное, просто рад его видеть. Нишио же в жёстком шоке. Все остальные тоже.  — Рад, что ты жив.

***

 — Так вы знакомы, да? — разогнав всех по палаткам, Итори втолкнула троих: Реджи, Нишики и Кена в свою палатку, ещё Аято по своему желанию вошёл, но его не стали выгонять. — Но вы не друзья?  — Да, — в один голос ответили оба, Нишики — потому что и правда так считал, а Кен ещё не определился, может ли того называть другом.  — Тогда какого чёрта ты бросился на него с объятиями?! — в конец не понимала Итори, и, кажется, у неё уже начинался нервный тик.  — Просто рад, что он жив.  — А почему он должен быть мёртв? Хотя нет, не важно, — ерошила длинные волосы та, видимо, не хотела во всём этом разбираться, и обращается уже к Нишики: — Так, ладно. Ты, для начала, кто вообще?  — Нишио Нишики, — отвечает он, переглядываясь с Кеном, — сирота из приюта Змееносца в окраинах столицы.  — Окраина столицы? Парень, мы у окраины страны, ты как тут оказался? — грубо спрашивает женщина, и Кену её откровенно жаль, когда она давит на виски.  — Из-за королевского приказа, — неохотно отвечает тот, всё-таки ему не нравилось такое к себе обращение, но он достаточно умён, чтобы понимать, что припираться сейчас бесполезно.  — Какого? — заинтересованно произнесла она, даже Аято, стоящий в сторонке, подобрался ближе.  — Община Лекарей обратилась к нему с просьбой предоставить им детей из сиротских приютов в качестве «рабочей силы». Итори взвыла раненой волчицей, и Кен, правда, был готов выть с ней, но показал это лишь скривившимся выражением лица, а Аято зеркально повторил его действия. Реджи же оставался спокоен, только искра раздражения загорелась в его глазах, но тут же потухла. В который раз Кен задаётся вопросом — что же может вывести этого гиганта из себя?  — Подруга заведующей приютом, работающая в борделе, успела нас предупредить, и мы сбежали через тайный ход в лес. Мы добирались до самых дальних городов страны и оставляли детей в приютах этих городов, вот мы и забрели сюда. Нас только двое: я да заведующая приютом. Она хотела уйти как можно дальше и вернуться через какое-то время, а я пошёл с ней. Но она подвернула ногу, а я увидел огни костров и пришёл сюда, надеясь на помощь. Пожалуйста, помогите. Итори выслушала его со стиснутыми зубами, Аято выглядел так, что готов был вот-вот взорваться, но Кен дёрнул его за рукав, призывая успокоиться. Пусть и слабо, но это помогло. Он скрестил руки, зажал негодование глубоко в себе.  — Хорошо, покажи нам, где она, и мы окажем ей помощь, — выдыхая, сказала женщина.  — Спасибо, мы очень вам благодарны. Кен даже был немного удивлён, когда увидел счастливую улыбку Нишики. С непривычки, что ли. С лампой в руках, Нишио вёл их сквозь заросли к ему одному известному месту. Вслед за ним Реджи с Итори, замыкали процессию Аято с Кеном.  — Откуда ты его знаешь? — спросил Аято, так и прожигая взглядом затылок полугуля — тому даже как-то неудобно стало под его взором.  — Это долгая история, а мы спешим. Позже я тебе расскажу, но не сейчас. На удивление Кена, подросток замолчал.  — Ну ты что? Обиделся? Одноглазый честно хотел подколоть, просто поддеть на конфликт, но в ответ последовало беззлобно: «Ещё чего». Сердце пропустило удар, второй, и он резко обернулся, пугая тем самым подростка так, что тот всем телом шарахнулся назад, не отступая. Но крепкая хватка полугуля на его руке заставила выпасть в осадок. Тот улыбнулся от уха до уха и сказал: — Будешь идти так медленно, и мы отстанем. Давай быстрее. Всю дорогу руку Аято не отпускали, а он, как ни странно, не возражал. Даже когда догнали остальных, они шли так же, рука об руку.  — Элен, я привёл их. На этих словах Аято почувствовал, как Кен вздрогнул и опустил руку. Подростка будто кольнули иглой в сердце, но он тут же отделался от этого чувства.  — Элен? — одними губами прошептал одноглазый, но Аято его услышал.