Rondo

Не то чтобы Хосок много знал о людях и о том, какими они бывают, но прекрасно мог понять, когда человеку хорошо или плохо: когда человек плачет, ему плохо, а когда улыбается — хорошо. Все было просто и очевидно и естественно выполнялось по программе или цифровому коду. Но когда он увидел, что Оля плачет из-за того, что кто-то на неё кричит и унижает её, андроид осознал, что о жестокости людей не знает ничего. Абсолютно. Лишь только увидев девушку, Хоби хотел подойти к ней, чтобы успокоить ее по старому и откатанному оператору из кода. К сожалению, выполнение программы тут же прервали грубыми словами: — Не лезь куда тебя не просят! Мужчина средних лет сказал это с такой противной интонацией и произношением, словно пенопластом о стекло, а затем снова начал кричать на свою ученицу. Модель андроида хочет подойти и что-нибудь сделать, но не может, потому что ей сказали стоять на месте; в то же время она обязана сейчас же устранить причину слёз девушки. Хоби хочет двинуться, но не может этого сделать. Понимая, что он обязан помочь своему другу, Чон делает короткий шаг в сторону зоны конфликта. Это действие далось с огромным трудом. Механизмы пытались сдвинуться с места, но не могли. В это время внутри условных операторов что-то пропадает, что-то не очень длинное и сложное, но все же необходимое, то, без чего программа не работает. Цикличные операторы медленно выходят из цикла, теперь они не тоже не работают. Внутри все ломается, переворачивается, как в аду, а диод, что прежде отливал приятным голубым оттенком, перестал светиться вообще. Программный сбой накрывает каждый код, каждую команду, любую, даже самую мелкую и незначительную деталь. Если раньше файлы, которые были отсортированы чуть ли не по алфавиту и размеру, можно было использовать, только если программное обеспечение разрешало, то сейчас почему-то Чон мог без особых проблем их использовать, не спрашивая разрешения. Видеокарта медленно выключается. Руки будто стали свободнее и легче, пакеты с покупками не ощущались. Робот стоял и смотрел за происходящим, за тем, как Оля пытается убежать или перестать плакать, но не может это сделать чисто физически, а этот мужик с неприятным голосом и внешностью продолжает на неё кричать и открыто оскорблять её. И если до этой судороги из-за программного сбоя Хоби не мог ничего сделать и был вынужден стоять всего в пяти метрах от хозяйки, не заметившей присутствие своего друга, то сейчас Чон Хосок, модель \12D4O\, чувствовал себя самой свободной робототехникой в мире, не имевшей ни официальной владелицы, ни тех полупрозрачных стенок, из-за которых нельзя пройти по дороге с машинами, когда вздумается. Андроид стал свободным, как человек. Хосок быстро переступил через себя и уже через мгновение находился перед Ольгой и закрывал ее от школьного преподавателя. — Уйди отсюда, тебя это не касается, я трижды повторять не стану — сказал наученный опытом учитель, будто зная, чем это может для всех закончиться, — Убирайся, пока я не узнал, кто твой руководитель! Олин друг продолжал ее прикрывать. — Вы не в праве оскорблять моих друзей! — отвечает робот, не обращая внимания на интонацию, использованную при произношении предложения. По лицу учителя походит резкая смена настроения вкупе с удивлением, а после и с агрессией. Но Хоби этого не видит и не анализирует, он просто берет свою владелицу за руку и ведёт домой, поглаживая ее по голове и не обращая внимания на дальнейшую ругань, которая льётся из уст этого человека, а затем находит в кармане куртки сухой цветастый носовой платок и вытирает им Олины слёзы. Оля молчит всю дорогу к дому и послушно выполняет просьбы Хосока. Даже если бы она и хотела что-то ему сказать, то не смогла бы, ибо все слова сейчас застревали в горле, как маленькие кусочки стекла, медленно разрезая мягкие ткани и причиняя несильную боль. Хорошо, что до дома идти недалеко. * * * Хозяйка своей комнаты заперлась в ней же и не выходит уже несколько часов. За это время Андроид быстро успевает разложить покупки, приготовить ужин и все за собой убрать. Девушка выходит из своего убежища в одеяле, как типичный обитатель типичной психиатрической клиники, и садится за старый деревянный стол, где уже давно стоит ее порция ужина, приготовленная солнышком и мирно ожидающая того, кто ее съест. Когда «Больной» принимается за трапезу, на кухню заходит организатор местного ужина и психиатрической больницы. Чон мирно наблюдает за происходящим, отмечая, что его подружка невероятно милая, особенно будучи в огромной висящей одежде и белом зимнем одеяле, подчеркивающим ее хрупкость. Робот внимательно рассматривает Олю, всматривается в ее лицо, сидя напротив и абсолютно не стесняется фотографировать ее с помощью камеры, невидимой для людей. Даже не смотря на свой помятый вид «пациент» выглядел очень спокойным, а сейчас это произведение искусства тихонько дуло на ложечку с овощным супом, невольно обжигаясь, после чего Чон берет заботу о кормёжке на себя. — Я тебя покормлю, — произносит повар, забирая ложку из рук девушки, после чего зачерпывает немного супа в ложку и, немного подув просит: «открой ротик». Подруга Хосока подается вперёд и открывает свой рот, после чего закрывает его, начиная пережёвывать пищу. Данная процедура повторяется много раз прежде, чем робототехника произносит: — Молодец, — и чмокает своего милого друга в губы, не ожидая такого даже от самого себя. Вроде как у андроидов есть ограничения действий, хотя, у Хосока их, кажется, уже нет. Давно нет.