Сорок один килограмм

Наступила зима, и дышать в команде становилось все легче. Все вокруг изменилось – снега еще не было, но в воздухе звенели морозы, а под ногами по утрам хрустело и скрипело, прямо как тростниковый сахар. Аомине просыпался по утрам под пение Момои из соседнего дома. Лучшая подруга не обладала даже малейшими признаками голоса – но пела громко на радость соседям, чтобы Дай-чан проснулся. В белесое от утреннего холода окно она показывала шарф и варежки, чтобы тот не забыл одеться потеплее. Так повелось у них еще с детского сада. Когда-нибудь будет презерватив показывать, думалось Аомине, чтобы, отжаривая очередную девку, он не забыл о самом главном. О Сацуки он всегда думал с нежностью – почти так же как о Тецу. Тецу Сацуки не нравилась – высокая красивая девчушка ревновала старого друга, хотя будь Тецу ее собственным отражением, ей было бы легче принять ее. На уроках Аомине спал или ел чипсы, когда учитель не видел – теперь рисовал стрелочки на тетрадях и выводил росписи, значит, влюбился. Чтобы тот не скучал, в свое время Сацуки сама пошла к тренеру, рисуя сменкой круги на ковре, попросилась в менеджеры – первобытная женская магия помогла ей добиться своего. Теперь Аомине в команде она была не нужна, он и без нее ходил туда как на работу, не забывая почистить зубы и выстирать форму – Тецу забавно морщит носик, если чувствует запах пота. Будь Тецу ее собственным отражением, Сацуки было бы легче принять ее, ну, наверное… Пока же один только невидимый силуэт вызывал дикое раздражение, желание поскорее перестать замечать ее, как и все вокруг – вот только особенное зрение и внимательность, которые так ценила команда, на этот раз сыграли с менеджером злую шутку. - Момои-сан, вот расписание, - негромко произносила Тецу, которой легкие поручения тренера нравились – придавали уверенности, что в команде она не зря. - Момои-сан, вот кроссовки Аомине-куна, он забыл в раздевалке, - в маленькой ладони сурово покачивался пакет больше ее собственной головы, а ладонь была белой и легкой, теплой на ощупь. - Попроси ее не подходить ко мне, - эгоистично просила Сацуки, показывая в запотевшее окно лист бумаги с только им двоим понятными иероглифами. Аомине смеялся, рисуя на старой тетради стрелочки и росписи – в таких вопросах дружба отходит на второй план, а терять Тецу стало также больно, как терять Сацуки – и выбор он делать не собирался. Играли с командой средней школы Окинавы, играли долго и бессмысленно – те были сильны и хитрили как могли, Хайзаки уже пару раз получал фолы, скручивая то одного, то другого противника – благо, что Аомине вовремя останавливали, Мурасакибара отрабатывал коробку «Умайбо» от «Ака-чина». Сацуки волновалась – тренера не было, вызвали в департамент, а проигрывать на глазах у сэмпаев и целого мира было неприятно, для лучшего друга, в первую очередь. Тецу сидела рядом – ни дать, ни взять, примерная девочка – крохотные кроссовки с зелеными шнурками, на боку цветочек, выглядит по-детски и от того еще красивее. Поймала напряженный злой взгляд Сацуки, выдержала его, как положено, осторожно переложила на вычищенный пол, улыбнулась в никуда. - Других не было. Нога слишком маленькая, - голос звучал спокойно, и извиняющиеся нотки царапали горло и глаза. Сацуки хотела сказать девчонке что-то жесткое и ледяное, чтобы та не подумала, ее, лучшую подругу, не будут волновать какие-то кроссовки какой-то там Тецу, но слова почему-то не сорвались с губ, застряли внутри. Тецу встала, стаскивая с себя футболку – ее выход в следующей четверти – под футболкой растянутая майка, и лямки лифа трогательно просвечивают под ней. - Я постараюсь, Момои-сан, - искренняя улыбка могла тронуть самое ледяное сердце – может, потому что отдавала холодом сама. Сацуки тронуло другое: стиснутые до дрожи пальцы, протертые до алых проплешин костяшки, такие некрасивые для девушки, коротко обрезанные ноготки… Захотелось прикоснуться к призраку, ощутить под ладонью биение сердца – а что будет дальше, ненависть или забвение, уже не важно. - Готовься на выход, - бросила она, пытаясь выглядеть как можно спокойнее, - Заменишь сэмпая, его сила нужна будет для отборочных… - Моя тоже, - серьезно ответила ей Тецу, собирая волосы в хвостик, - Обязательно будет… самой нужной. Миллиард мгновений спустя Сацуки поняла смысл этих слов – наметанный взгляд ощутил полное исчезновение тени из поля зрения, и она не понимала, чего больше стала испытывать: восхищения удивительным талантом единственной девчонки или тоски потому перестала видеть растянутую майку и кеды в цветочек. С Аомине Сацуки пыталась заниматься сексом. Они оба хотели и оба были одиноки. Началось еще в прошлом году, ближе друг друга у них не было, а ночевать с фильмами и поп-корном не всегда продуктивно. Ничего не получилось, потому что Дай-чан сначала не мог справиться с застежками ее лифчика, потом уронил купленную впервые коробку с презервативами, потом упал с кровати. Сацуки без майки и ее лучший друг потом долго смотрели в потолок, смеялись и доедали поп-корн, им казалось тогда, что сейчас они поняли что-то безумно важное, но никак не могли дать этому определение. Сейчас Сацуки знала – попытайся она заняться любовью с Тецу, хотя та и девушка да еще и призрачно-недосягаемая – у нее все обязательно бы получилось. Она перестала думать о ней, как о сопернице: в конце концов, она никогда не видела в Аомине мужчину. Она перестала думать о ней, как о балласте: в конце концов, игру спасла именно она. Оказалось, это сложно и неприятно – отныне и впредь она думала о ней, как об удивительной женщине, и всякий раз сердце ее сжималось от напряжения, тоскливого и тянущего внизу живота. Уже не презирала. Еще не любила. Думала, думала, думала… У Сацуки друзей в классе не было – у Тецу тоже. Но у них у обеих был Аомине. Хотя сейчас он больше был у Тецу, Сацуки не мешала им. Наступила зима – в воздухе повисло тягостное ожидание первого снега, тренер вернулся, чтобы похвалить Сацуки и совсем забыть о Тецу. Когда она вышла из кабинета, игроков уже не было, только одинокая пара кед с цветочками сиротливо стояли в углу. Сацуки подошла, чтобы забрать сумку – как получилось, что она взяла в руку белые башмачки ее призрачной принцессы, она сама не поняла. На стельке следы крови. На носке пятно от чьей-то большой ноги – рифленый след как отпечаток на теле, на сердце Сацуки. Она не ощутила, что вышла вон, сжимая пакет с обувью в руках – вернет его хозяйке прямо сейчас. Она не знала, что идет не домой, а в никуда – и совсем забыла, что ей нужно петь по утрам, чтобы Дай-чан не беспокоился. Зря волновалась, потому что его она увидела возле ночного супермаркета. Всю команду – и маленькую светлую голову в тени других. Мороженое таяло на языке, капая Дай-чану на свитер – однажды она стирала его собственными руками – но сейчас ей хотелось, чтобы от молочной его чистоты не осталось и следа. «Наверное, весело…» - подумала она, прижимая пакет к груди: «А я никогда… Ни с кем…» - Момои-сан, - услышала она негромкий голос за спиной и почувствовала на губах свою собственную улыбку, - Возьми это. Палочка с надписью «Удача» показалась ей последним колышком, вбитым в собственную грудь. Тецу стояла напротив – на пол сантиметра ниже, на полтора жизни старше – и отдавала свою «Удачу» без стеснения и страха, спокойно, как будто бы это могло сделать менеджера счастливее, Аомине смеялся, пачкая свитер, в воздухе пахло морозной свежестью, а пальцы грело маленькое белое кожаное счастье с зелеными цветочками на боку… Момои посмотрела вверх – там, в темном небе, высились скупые на похвалу звезды, холодные тучи с севера и полные свежего снега облака, а перед глазами снова и снова появлялась пелена от непрошенных слез – таких же как Тецу, лучше Тецу… Дай-чан засмеялся и назвал ее по имени. Она побежала прочь… На следующее утро Сацуки тщательно и аккуратно оттирала пятна с кед маленькой Тецу, потому что мороженое от свитера Дай-чан отстирает сам, можно не волноваться. О самом Дай-чане она думала с той же нежностью – почти так же как о Тецу. Она не пела и не показывала шарф в окно – окно замело, и лица лучшего друга она не видела. Наступила зима. Дышать было легче, как и любить.