Сорок один килограмм

Смысл некоторых ценностей, данных нам свыше – позволить нам оценить масштаб нас самих. Мы получаем что-то, любим это и используем, а когда теряем становимся лучше, сильнее и ярче. Или ломаемся. И то, и другое – наши достижения. Акаши играл в сеги – Мидорима, единственный допущенный противник, знал, тот безумно ценит игру за возможность просчитывать все ходы и возможности. Знал он и другое – сеги обладает редким свойством успокаивать капитана, в отличие от любимого баскетбола. В свете последних событий это ему было необходимо. Не только ему, впрочем. Момои вышла утром к ним, открыла блокнот, зачитала имена ведущих игроков первой команды-соперницы, назвала их черты, сухо прокомментировала слова тренера, закрыла с треском с дверь за собой. А когда вернулась – сказала, не глядя ни в чьи глаза, спокойно, будто бы ничего и не произошло. - Тецу-чан передавала вам пожелания удачи, - она замешкалась, поднимая глаза на Мурасакибару, который спокойно ел, и повторила, - Удачу она просила передать тебе персонально, Мук-кун. Как твоя девушка. Дальнейшей ее истерики уже никто не слышал, чудотворцы сидели и не могли отвести взгляда от спокойного лица центрового – конфеты давно кончились, но Атсуши отчаянно шарил рукой в пакете, не теряя надежды найти последнюю. Аомине очнулся и тут же протянул руку к шивороту товарища, возмущенный, злой… - Дайки, тут не драться, - спокойно сказал Акаши, в очередной раз завершая партию полным разгромом Мидоримы, - Хочешь избить его, сделай это не здесь. - За что только бить? – спросил Кисе, - Аомине-чии, успокойся. Куроко-чии сделала свой выбор. Мы же этого от нее просили. - Ты ее не достоин, - нашелся Аомине, - Чертов длинный, ты выбрал момент и воспользовался им. - Куро-чин, - зевнул Мурасакибара, - Сама так захотела. Вы же ее прогнали. Проголосовали все. Я нет. Я слушаюсь Ака-чина. Она это знает. Любой из вас мог ослушаться. Но вы не стали… - Мурасакибара-чии, - вздохнул Кисе, - Девушке не место в команде… Мы же говорили. - Поэтому ты уйдешь следующим, - сорвался зло Мидорима, - Ты тут тоже на птичьих правах… Они зашумели, сердитые, ревнивые, готовые сорвать друг на друге то, что копили долгими месяцами изнурительных тренировок. Акаши покрутил между пальцев глянцевую фигурку и задумался, сможет ли он сам пережить еще один год обучения, если Тецуи не будет рядом. Он знал, что она считает сейчас его корнем зла – таким он и был, но пугало его вовсе не ее разбитое сердце или подаренные Мурасакибаре поцелуи, его пугал тот факт, что впервые кто-то самостоятельно вышел из его власти. Вышел и отказался возвращаться. Будь она мягкой, как Момои, он бы заставил ее решить иначе. Она бы еще неделю назад, когда собирала вещи, зашла бы к нему после тренировки и выпросила бы себе место менеджера или еще кого – он бы не отказал, настолько сам хотел постоянно видеть ее рядом. Но она выбрала иначе. И сейчас его долг состоял в том, чтобы снова преподать урок строптивой призрачной девушке, чьи голубые глаза больше не грели, не предавали уверенности. Он решился. - Атсуши, ты должен расстаться с Тецу, - сказал он спокойно и обыденно, поправляя волосы, - Иначе она не поймет, почему ей больше не стало места в команде. Расстанься с ней, дай ей время и она вернется к нам сама. То, что ты сделал, недостойно. Как только ее злость пройдет, тебе не станет места рядом с ней. Он подошел к окну, всматриваясь в ледяное ноябрьское небо, помолчал немного, пытаясь вспомнить, как убирает волосы за ухо и смеется над самой собой Тецу. - Ты сам это знаешь, - добавил он, стараясь не сорваться, чтобы оскорбить центрового посильнее, побольнее… - Нет, - сказал Мурасакибара, точным броском попадая в корзину пустым пакетом от сладостей - словами в пустые глазницы императора, - Нет, Ака-чин. Я не буду этого делать. Все замолчали. Момои, стоящая у дверей, обернулась, чтобы понять, не почудилось ли ей. С самого дня вхождения в первый состав центровой ни разу еще не сказал что-то против капитана. Да он еще и не был капитаном, когда тот признал его. Что двигало им, они не знали – но он ни разу не ослушался Акаши. Знали они и другое, Мурасакибара гораздо умнее и догадливее всех их вместе взятых, расчеты не чужды ему, и он заранее знает, как и чем будет пробивать себе путь. Он чистый талант, самородок, ему не нужно вечное старание и усердие – пока есть впереди него тот, кто ведет его. Акаши и вел. И вот сейчас он впервые противостоял своему лидеру, спокойно поедая очередной пакет с угощением. Защищать корзину от мяча важно и необходимо, но сейчас в защите нуждалось его собственное чувство. И Щит команды был готов принять любой бой - пусть даже и от собственного меча. - Мук-кун, - тихонько проговорила Момои, Аомине подошел к ней, чтобы увести ее, если вдруг начнется драка, они оба заметила еле ощутимую дрожь в кончиках пальцев Мурасакибары и складку, залегшую на лбу у капитана. Где-то за окнами торопливо загрохотал гром – дождь неуверенно постучал в стекла и залил весь двор прохладными струями. - Что ты сказал? – спросил Акаши еще раз, аккуратно перебирая бахрому занавесок, - Повтори, Атсуши. Мне послышалось?.. - Ака-чин, - обычным своим тоном сказал центровой, - Давай не будем. Ты же слышал, что я сказал. Я не хочу отказываться от Куро-чин. Она моя. Вы ее покинули, я нет. Ты же сделал то, чего так хотел – она больше не играет с нами. Оставьте ее уже в покое. - В покое? – Мидорима снял очки и потер переносицу, - Никто не собирался выгонять ее, Мурасакибара. И она не твоя. Она никогда не выделяла тебя. - А тебя? – переспросил Мурасакибара, - Тебя, Мидо-чин, и подавно не выделяла. Она хотела играть, ей отказали. Я поцеловал ее, и она успокоилась. Это к команде не относится. Она сделала выбор, я ее выбор. А она мой, - закончил он. Глаза его предательски убегали от взгляда капитана. «В последнее время Мук-кун играет лучше всех, - промелькнуло в уме Сатсуки, - Акаши-кун хвалил его постоянно. Не из-за этого ли он так осмелел? Тецу-чан зря выбрала его так скоро. Если он не успокоится…» - И вообще, - продолжал Мурасакибара, вставая с пола, возвышаешь над капитаном, как высокое дерево над ледяными полями, - Мине-чин не ходит на тренировки. Я тоже не буду. Пока я выигрываю, мне тренироваться не нужно. И слушать тебя, Ака-чин, - он прервался, чтобы сглотнуть и перевести дух, - Слушать тебя я тоже больше не буду. Я не собираюсь слушать того, кто слабее меня. Все замолчали, вслушиваясь в отзвуки его последних слов – старые стены зала оттолкнули их, а дождь за окнами поглотил. - И Куро-чин… То есть Тецу я не оставлю, - закончил он. Губы его задрожали и остановились. Он был доволен собой. Неизмеримо. - Ты ответишь за свои слова, Атсуши, - Акаши отошел от окна, одним движением снимая спортивную куртку, - Ты никогда не был сильнее меня. И теперь ясно, что уже и не станешь. - Сыграем, - предложил он, крутя мяч на ладони, - Предлагаю игру один на один до пяти попаданий. Проигравший будет подчиняться, проигравшему урон и позор – но все это скучно. Сделаем так, Атсуши… - он улыбнулся, и в улыбке его мелькнуло что-то хищное. - Сыграем на Тецу. Если выиграешь, она твоя. Я никогда не упрекну тебя и не помешаю вам. Но если проиграешь… Он замолчал, водя головой в стороны, чтобы размять шею, глаза императора скользнули по лицу бывшего соратника и приближенного, в нем Акаши мерещилась та, что выбрала его – невидимые шаги ее и поцелуи были всюду, где ступала нога Атсуши. Ненависть и боль за такое Ее предательство готовы было вылиться на оранжевый мяч. - Если проиграешь, я заберу ее себе. Ее и ее невинность, - усмехнулся он.